Можно враз дойти до точки...
Можно враз дойти до точки...
Можно враз дойти до точки,
Не дождавшись перемен.
Просидеть годами в бочке,
Как когда-то Диоген.
Жизнь прожить с надеждой куцей
И концы сводить едва,
Повторяя, как Конфуций,
Очень мудрые слова.
Можно не взирать на лица,
Можно свыкнуться с нуждой.
Можно даже перебиться
Где-то мудростью чужой.
Повзрослеть. На полдороге
Обрести и мощь и стать.
Но Конфуцием в итоге
Так при этом и не стать.
Но участвуя в дебатах
И не опуская рук,
Стать сначала кандидатом,
После доктором наук.
Да, куда деваться — гены,
Не особенно сиять,
Но однако ж Диогенам
Свет от Солнца заслонять.
***
Морозов нет. Январь не в силе
Узором расчертить окно.
Рождественские отменили
И фёдоровские заодно.
Впервые не застыли реки.
Без снега оголился лес.
А не присутствует ли некий
Здесь политический подтекст?
С влиянием едва смогли мы
Расстаться с горем пополам,
Как тут же европейский климат
Незваным заявился к нам.
Но всё на самом деле проще,
Природы крепкий организм
Не выдержал напора, мощи
Твоей — вульгарный урбанизм.
Насилье не проходит даром.
Природа при смерти, и вот
Вам неотъемлемая кара
За столь безжалостный подход.
***
Иным даётся всё сполна.
Другим на донышке от силы.
Но наступают времена,
В которых жизнь почти застыла.
И все: терпила, супермен
И даже шейх из Абу-Даби
Не ощущают перемен
В мирском и личностном масштабе.
Досматривай свой сладкий сон,
Ни в чём себя не ущемляя,
Раз из враждующих сторон
Никто друг в друга не стреляет.
Народ не теребит властей.
Жена во всём покорна мужу.
Да и колонка новостей
В кой веки не приводит в ужас.
***
«Им нужны великие потрясения —
нам нужна Великая Россия!»
П. А. Столыпин
Брожение умов рождает смуту.
Духовный кризис, внутренний раздрай.
И вот уже, как следствие, кому-то
Великих потрясений подавай.
А «нам нужна Великая Россия!»
Без лишних наворотов и прикрас.
Свободная от рабской рефлексии.
Которой и Европа — не указ.
В которой нет отныне тёмных пятен.
Которой каждый опыт только впрок.
Которой одинаково понятен
И Запад, и проснувшийся Восток.
Россия — долговечная постройка.
Россия — благодатная среда.
И цель, а не шальная птица-тройка,
Летящая неведомо куда.
***
В друзьях своих души не чаю.
Но абонент не отвечает.
Увы, вне доступа, вне зоны
Все городские телефоны,
Что живы в памяти моей
С давным-давно минувших дней.
И бесполезно набирать:
Б-3-16-35.
Но память наша словно губка.
Хватаюсь каждый день за трубку
В надежде тщетной дозвониться
Друзьям, знакомым, сослуживцам.
И набираю по полдня:
К-пять-три, девять-два нуля.
Не слышен телефонный зуммер,
Так и не знаю, жив ли, умер,
В бегах ли, задолжавший всем:
А-6-08-47?
Бесследно испарятся все ведь
Не могут? И молчит 09.
***
Кому смешно, кому и не до смеха.
Да он, наверняка, и сам не рад,
Что так случилось. В пешехода въехал
На узенькой дорожке самокат.
Недоглядел? Со скоростью не сладил?
Пусть город и единая семья,
Пока не существует строгих правил
На этот счёт, им только Бог судья.
Но как бы ни была его подмога
Нам всем важна, хотим мы, не хотим,
Приходится (надеясь и на Бога)
Хоть в чём-то разбираться и самим.
В одних восторг и каждодневный повод
Для радости, в других животный страх
И отторженье вызывает город,
Растущий словно тесто на дрожжах.
И всем апологетам урбанизма,
Исправно получающим доход,
Плевать, к каким в итоге катаклизмам
Всё это в одночасье приведёт.
Прообраз рая в красочном буклете.
Построил дом, продал, и был таков.
В конце концов, не им же быть в ответе
За ужас техногенных катастроф.
Жизнь состоит из множества процессов.
Есть общество, внутри него есть власть.
Несовместимость личных интересов
Всего лишь неотъемлемая часть.
И остаётся выяснить, ребята,
Кто именно сегодня: пешеход
Мешает продвиженью самокатов
По городу, иль всё наоборот?
И в духе всех последних инноваций,
Признав несостоятельность трудов
Недавних предков в них обосноваться,
Бежать из современных городов.
***
Не уступай дорогу молодым.
Будь в голове у каждого семь пядей,
Их путь наверх не должен быть простым
Для их же, между прочим, пользы ради.
Пусть набивают шишки тут и там.
Пусть обжигают, поднимаясь, крылья.
Встают с утра по солнечным часам
И падают под вечер от бессилья.
Пусть носом роют землю, мы ж пока
Повременим с авансами, однако.
Дадим им шанс, но ближе к сорока,
Лет, скажем, в тридцать или тридцать с гаком.
А ежели кому-то невтерпёж,
Лишь объясним, что поздно или рано
И эту золотую молодёжь
Запишут в одночасье в ветераны.
И вся их многочисленная рать,
Освоившись в подобной ипостаси,
Навряд ли пожелает уступать
И уходить без боя восвояси.
***
Вот и волосы уж с проседью.
Ну и что ты в нём нашла?
Всё бросала, да не бросила.
Уходила — не ушла.
Промолчит и не ответит,
Кто бы к ней не подошёл.
Иль промолвит: «Это сплетни.
Всё у нас с ним хорошо».
От чего вконец устанешь ты?
От ночных тяжёлых смен?
От сегодняшних и давешних
Вечных мужниных измен?
От других обид? Не знаем мы,
Что начертано судьбой?
Но под крестным божьим знаменем
Вновь останешься собой.
Где-то брачными контрактами
Защищён семейный брак.
Дорогими адвокатами,
У простых людей — не так.
Там пусть брачные, но стороны.
Здесь — семейная чета.
Не всё честно, но всё поровну.
И святая простота.
***
Пускай повсюду не идиллия,
И миром правит суета,
И ни одна ещё Бастилия
По сути дела не взята.
Зато свобод и прав ревнители
Не превратили быт наш в ад,
И все закононарушители,
Где им положено сидят.
Но язвы не исчезнут сами.
Проблемы не уходят в тень.
И неспроста о них нам с вами
Напоминают каждый день.
Кипят нешуточные страсти,
И пышет гневом вновь строка.
И слава Богу, коль у власти
При этом твёрдая рука.
***
Кому себя извечно мало,
Тому начертано судьбой,
Борясь всю жизнь за идеалы,
Вести всех прочих за собой.
Кто, разделяя те же взгляды,
И озверев от фанатизма,
Пойдёт за ним на баррикады,
Платя за идеалы жизнью
Своей, и кто попался под руку.
Но не успеешь оглянуться,
Как большинству народа по боку
Все идеалы революции.
Не идеально воплощение?
Вполне знакомая картина.
А идеалы Просвещения,
Закончившего гильотиной?
Ведём словесные баталии.
Внимать спешим кому попало,
Пока суровые реалии
Не развенчают идеалы.
Идеологию на щит
Подняв, воспрянут вновь убогие.
А вот меня давно тошнит
От всяческой идеологии.
Тебе, доверчивый народ,
Полезней походить к психологу,
Чем жадно всматриваться в рот
Сомнительному идеологу.
***
Посмотри сквозь временную призму.
Этот мир нередко глух и нем.
Понят был, востребован и признан,
Только вот когда, а также кем?
Со времён Содома и Гоморры
Уж какой по счёту минул век.
Опишите время мне, в котором
Состоялся данный человек.
Рвал, метал, порой тянул резину.
От каких инстанций ждал похвал?
Перед кем сгибал покорно спину?
И какие нравы воспевал?
Жизнь в любое время непростая.
Не спеши другим вменять в вину.
Всё пойму, возможно, оправдаю.
Одного Иуду прокляну.
Обманул кого-то, ну и ладно.
Изменил супруге — наплевать.
Лишь бы им — иудам неповадно
Было всё святое продавать.
***
В союзники свои зачисли,
Суровый цензор. Мир не нов.
И там, где в нём нехватка мысли,
Всегда переизбыток слов.
Успех, считайте, обеспечен
Для диссертации, статьи,
Коль фразы сыплются картечью.
Поди, попробуй запрети
Словам звучать и изливаться,
Когда у нас со всех сторон:
Здесь — новоявленный Гораций,
Там — современный Цицерон.
«Слова, слова....» Да, ты не Гамлет,
Но временами стынет кровь
И у тебя, когда подавлен,
И вынужден со всеми вновь
Их беспрестанно подбирая,
Искусно прятаться в словах.
Молиться, слышит ли, не зная,
Тебя Христос или Аллах?
Мир бесконечен. Слов в нём — уйма.
И пусть вокруг отнюдь не рай,
Кто тихий, кто напротив — буйный,
Слова по вкусу подбирай.
И со времён аж Гостомысла
Всего на свете и «делов»,
Не растерять остатки смысла
За этой самой уймой слов.
***
В акциях преступных не замечен.
И с законом не было проблем.
Так что и бояться вроде нечего
Мне, я полагаю, да и всем.
С детских лет привиты, застрахованы.
Молимся на весь иконостас.
Крестимся на все четыре стороны,
Только страх опять сильнее нас.
То боимся грех на душу взваливать.
То готовы всё на свете клясть.
То спешим на все лады расхваливать
Богом нашим данную нам власть.
К панике особенно не склонны,
Но прекрасно осведомлены,
Что незнанье множества законов
Не освобождает от вины.
И гадаем, как во время оно —
Век живи и о себе радей —
То ль народ на страже у закона?
То ль закон на страже у людей?
***
Лейтмотив: причина — следствие.
Преступленье — наказание.
Приводите в соответствие
Ваши мысли и желания.
Что гора с горой не сходится,
Не такое, право, бедствие.
А вот людям, тем приходится
Отвечать и за последствия.
Перед теми же законами.
Ведь не скажешь: «Ну их к лешему».
До сих пор не отменёнными,
Пусть и малость устаревшими.
И встречая утро раннее,
Просыпайтесь с наслаждением.
Есть законы, их незнание
Не должно стать наваждением.
Для любого. Будь вы гением.
Будь обычная посредственность.
Лейтмотивом поведения
Всех является — ответственность.***
***
Если не в своей тарелке,
Если совести каприз,
Заключите с нею сделку,
Находите компромисс.
Человеческая совесть.
Плут, мошенник, ловелас.
Для кого-то даже новость,
Что она у них нашлась.
А у хитрого проныры,
Чья позиция — враньё,
Обхитрившего полмира,
Не осталось и её.
У банкиров миллионы
Зарабатанные, тут
Из-за недостатка оной
Компромисс — напрасный труд.
А политики в «свободном»
Мире — сверху ведь видней —
Те находят с чем угодно
Компромиссы, даже с ней.
Кто, от наглости немея,
Лишь оправился едва.
Для кого-то: «Честь имею!»
Так — дежурные слова.
Оплошал на ровном месте.
Пойман — на руку нечист.
Значит нужен — дело чести —
Хоть какой-то компромисс.
Так что, друг мой, хватит киснуть,
Все воспрянут в свой черёд.
А тебя бескомпромиссность
До добра не доведёт.
Оставайся в общей схеме,
Дураки перевелись.
Все давно уже со всеми
Заключили компромисс.
***
Людей не суди, да не будешь судим,
Всем россказням веря натужно.
Кто ведал из нас, когда был молодым,
Что правда бывает ненужной?
Та правда, что нравится часто не всем
И каждому, кто её слышит.
Иль вынужден слушать, особенно тем,
Что чином и рангом повыше.
Доступную правду услышишь везде,
Но к счастью на свете немало
Бесстрашных, порядочных, честных людей,
Не раз попадавших в опалу.
Философов, что норовят всё до дна
Копнуть. Правоведов, поэтов.
Чьи громкие, пусть не для всех, имена
Бывали не раз под запретом.
Куда б не направилась жизни река,
В ней скрыта незримая сила
Той правды глубинной, чьё время пока,
Увы, ещё не наступило.
Приглашение на казнь
Такая видно уж ментальность,
Такой особый колорит,
Что вновь проверку на лояльность
Пройти нам с вами предстоит.
Засомневался в одночасье,
Внутри сомненья не держи,
Пожалуй, на допрос с пристрастьем,
Проверку на детектор лжи.
Дотошный дознаватель «топит»
И требует смотреть в глаза.
Нам не нужны, кто лишь не «против»,
А кто на сто процентов «За!»
Интеллигентскую терпимость
Подальше от себя гони.
Упорство, воля и решимость
Необходимы в наши дни.
Фарс набирает обороты,
И пусть уже не в первый раз
Тебя или ещё кого-то
Чуть позже пригласят на казнь,
Плевать, раз с ранней колыбели
И вплоть до самых крайних дней
Осознанность великой цели
Всего превыше и важней.
И мы, не вглядываясь в лица,
Теряя зачастую нить,
Готовы каждый раз казниться
И всех вокруг себя казнить.
***
В перевёрнутом сознании
Неслучайно: бури, шквал.
И волна негодования.
Так уж век сформировал.
Безалаберный, безбашенный
Век, сменивший свой окрас.
Но не с века будут спрашивать,
Лично с каждого из нас.
Дискомфорт души ли, тела ли.
Неразрывность вечных пут.
«Не один я, все так делали», —
Отговорки не пройдут.
Потускнело быстро золото.
Вся растрескалась эмаль.
Снова жалко чью-то молодость,
А свою ничуть не жаль.
Что срезая расстояния,
Верной поступью идём,
Снова только лишь в сознании
Перевёрнутом твоём.
«Это сладкое слово — свобода!»
Устарело и вышло из моды?
Иль не всем, так сказать, по нутру?
«Это сладкое слово — свобода!»
В новом времени не ко двору.
Затаимся на время, как мыши.
Не хочу никого убеждать,
Господа, но приказано свыше
Со свободой пока обождать.
Кто-то прячет в кармане вновь кукиш,
Разве в этом, родимые, суть?
Если вовремя гайки закрутишь,
Можно горы с народом свернуть.
Закрути их потуже, а дальше,
(Что свобода? — пустые слова),
Сам увидишь, не за три, как раньше,
Пятилетку осилим — за два!
Чем ещё удивить малолеток,
Если нет на руках козырны́х,
Как романтикой тех пятилеток
И масштабами строек былых?
И с две тысячи энного года,
Возведя для других Пантеон,
«Это сладкое слово — свобода!»
Отложить до грядущих времён.
Всегда!
— Ваше политическое кредо?
— Всегда!
Ильф и Петров, «Двенадцать стульев»
-1-
Ненавижу шумные тусовки.
Не терплю засилье городов.
И как остальные полукровки
Не борюсь за чистоту рядов.
Каждый человек имеет странность.
Изменять себе — напрасный труд.
Одного не стоит в жизни: данность
Возводить веками в абсолют.
Множество людей, а то и наций,
Те, кому был свойственен сей крен,
Не могли впоследствии дождаться
Хоть каких-то в жизни перемен.
Но не будем тратить наши силы.
И гора порой рождает мышь.
Хочешь мстить, так сразу рой могилы
И себе, и всем, кому ты мстишь.
Правда в основном всем как-то не до
Чувств вины и жгучего стыда.
Ведь недаром наше с вами кредо
Хорошо известное — всегда!
-2-
Что с тобою, друг мой незабвенный,
Снова приключилось? И потом,
Почему все чувства непременно
Ты стремишься выразить стихом?
Кто-то назовёт их рифмоплётством.
Кто-то посчитает баловством.
И лишь единицам удаётся
Сочетать искусство с естеством.
Эпиграммы, шутки и курьёзы.
Пара строк в альбом для милых дам.
Для одних язык привычный — проза.
Для таких как ты — трёхстопный ямб.
И во время званого обеда
На вопрос известный: «Господа!
Ваше поэтическое кредо?» —
Отвечаешь с гордостью: «Всегда!»
Традиции и авангард
Не только голые амбиции.
Художник и поэт, и бард
Не забывают про традиции,
Но есть ещё и авангард.
Мир поэтический не тесен.
До каждого дойдёт черёд.
Пишите в строчку или лесенкой,
Иль даже задом наперёд.
Не бойтесь дружеской иронии
И конкурентной толкотни.
Не нарушайте лишь гармонии
И равновесия внутри.
Согласно собственному трафику,
Ничьих не перепутав карт,
Чтоб стать с годами новой классикой,
На сцену рвётся авангард.
***
Как тайный шифр, как внутренний резерв
Духовный и как некий символ веры.
В поэзии всегда есть скрытый нерв,
Не может быть поэзии без нерва.
Покуда обыватель интернет
Включив, сидит то в Яндексе, то в Гугле,
На грани срыва нервного поэт
Ступать готов по раскалённым углям.
И так сложилось долгими веками,
Настолько жажда истины остра
В душе поэта, голыми руками
Их доставать, коль нужно, из костра.
Условностями быта, этикета
Досужими поэта не неволь.
Всю жизнь предназначение поэта
Переживать в себе чужую боль.
Чужие муки, беды и мытарства,
И предъявлять ему со всех сторон
Не в праве ни народ, ни государство,
Стихам своим хозяин только он.
***
Можно уповать на разум всуе.
Ёрничать реалиям назло.
Если глупость снова торжествует,
Значит, всё лишь к этому и шло.
То ликуя, то как сыч насупясь,
Повторяя умные слова,
Вечно торжествующая глупость,
Что одна во все века права.
И не возразишь по существу ведь,
Снова скажет: доводы не те.
Так что пусть и дальше торжествует
С убежденьем в вечной правоте.
***
То ли сон, то ли некая мистика?
То ль насмешка с грехом пополам?
То ль всё та же родная глупистика,
Изначально присущая нам?
С зарожденья страдая и мучась,
Прогибались и били челом,
Чтоб она нас — такая уж участь —
Поджидала за каждым углом.
Но как ни были б плохи делишки,
Всю ту глупость, присущую нам,
За какие угодно коврижки
Всё равно никому не отдам.
Может, это и впрямь казуистика,
Но заложенный в нас динамит —
Неизменная наша глупистика —
В то же время нас всех и роднит.
Оправдать можно пошлость и скупость,
Миллион оправданий других
Существует, одна только глупость
Каждый раз не нуждается в них.
Папуасы наденут костюмы.
На ближайшей горе свистнет рак.
Лишь у нас — то глупей не придумать,
То смешней, по-иному — никак.
Можно всё: наплевать на статистику,
Впасть в тоску и от горя запить,
Только милую сердцу глупистику
Нам в себе никогда не изжить.
Улыбаться с трибун Мавзолея,
Под раздачу попасть под статью,
По обычаю чтя и лелея
Беспросветную глупость свою.
На обложке: худ. Жан-Леон Жером, «Диоген». 1860 г.
