«Январь похож на богадельню!..»

* * *
В заколоченный пункт стеклотары
Пробираются ночью коты.
Леденеющие тротуары,
Обречённые мёрзнуть кусты.

На скамейке разбросаны зёрна,
Завтра их воробьи подберут.
Город мой, как запретная зона,
Где печальные люди бредут.

Где ругаются реже и тише,
Долго копится сор из избы…
Тусклый месяц ржавеет на крыше,
Освещая изгибы судьбы.

Разогнуть бы, да нет инструмента,
Да и мастера нужного нет.
В парке грозная тень монумента,
И до боли родной монумент. 

Околица

Вообрази: околица в грязи,
На огороде из ботвы — дымочек;
Телегу слишком много не грузи,
И так довольно непутёвых строчек.

Мой путь во мраке, а ещё в дожде,
Где горечь смысла, а надежды мало…
Сидит ворона в стылой борозде,
Собака к чёрной будке похромала.

Зато в столице — новенький бордюр,
Сияющих витрин блестящий глянец!
По осени считать непросто кур,
Вот и считаю, местный голодранец.

Зачем смущать убожеством Москву,
Там без меня, конечно, разберутся.
Вот и сгребаю в костерок ботву,
А рядом лужи — треснувшие блюдца.

* * *
День прибавляется помаленьку,
Чёрной коряги оттаяли рожки.
Под водосток подставляю лейку,
Старой скамейки подгнили ножки.

Вот так зима! — расплакалась что-то,
Взгляд недовольной и злобной тётки.
Пятница нынче, потом — суббота,
Контуры жизни, как остов лодки. 

Оттепель это, нелепость Святок, 
Или простая усмешка неба?
Снег, тем не менее, чист и сладок,
И на веранде — кусочек хлеба.

Поездка

Немодное пальто дождём пропахло,
На остановке сумрачный народ.
Ползёт маршрутка, словно черепаха,
И всё, что будет — ясно наперёд.

Сквозь турникеты выйдем на платформу,
Потом зайдём в вагоны. У окна — 
Случайный блик, похожий на икону,
Напомнит то, что жизнь не так длинна.

Что до конечной — девять остановок,
Ну а потом, в вокзальной суете,
Вдруг осознаешь: путь смертельно тонок,
Как будто паутинка на кресте.

* * *
Фитиль зажёгся и погас,
Храни, ноябрь, мои печали.
Пускай давно забыли нас,
Как в старой крепости пищали.

На смутный ход и звук времён
Мы повлиять навряд ли сможем…
И глина — с прошлых похорон,
И тёмный пруд — с гусиной кожей.

И первый ангельский ледок,
Такой доверчивый и хрупкий…
И озадаченный стрелок
Глядит вослед вспорхнувшей утке.

* * *
Сумрак на неведомых дорожках,
В ноябре такое не впервой:
Неба посеревшая рогожка,
Утро золочено листвой.

Для меня такое время свято,
Так сложилось, нечего жалеть,
Что в глуши заброшенного сада
Под дождём костра нам не разжечь.

Но зато рябины ярко алы,
Ничего, что сыро во дворе.
Научись довольствоваться малым,
Может, пригодится в декабре.

Будет легче в блеске зимней стужи
Обходить замёрзшие кусты.
А пока — оттаявшие лужи
И в саду погасшие костры.

* * *
Январь похож на богадельню!
Мороза нет и нет тепла.
Продут насквозь сосуд скудельный,
Следы позёмка замела.

Но изменить не в наших силах
Потёмки, чёрные дворы.
Кресты скосились на могилах,
Погасли пастухов костры.

Волхвы ушли в чужие страны,
Туда, где солнце и песок.
Блестят гранёные стаканы,
Сосед забыт и одинок.

Выносятся на свалку ёлки,
Доеден зачерствевший хлеб.
Мороза нет, и снег не колкий,
И дождь как будто бы ослеп. 

Горечь

На Родине брусника не горька,
Да и печаль не очень-то смертельна.
Прозрачны кучевые облака,
А если дождь — приятное смятенье.

Не тороплюсь укрыться, замереть
Под козырьком скосившейся веранды.
Перебираю серебро и медь,
Угрюмый Пётр настойкой лечит гланды.

И горечь не тревожит старика,
Поскольку всё на свете поправимо…
И проплывают мимо облака
До Третьего — за ближним лесом — Рима. 

* * *
Тревога топит берега,
Так мирно замирает осень,
Так примеряются снега,
Так засыпают в дуплах осы.

И неумело ворожить
Пытаться стоит ли, конечно. 
Гусей разорванная нить,
Часовни чёрное крылечко.

Но приближается Покров,
Попробуй причаститься снегом.
…Звонарь был светел и суров,
Он только что общался с небом.

* * *
По праву здесь ночующей вороны
Я обхожу окрестные леса.
А в городе почищены перроны,
И есть ещё сакральные места.

Не маета, а просто тяга к счастью
Влечёт поэта в гиблые места;
Здесь грустно жить, непросто возвращаться,
Здесь рак заснул под сваями моста.

Туман и сон, метели и позёмки,
И поперёк январских холодов
Бредут волхвы и движутся потёмки,
И так тепло среди российских льдов.

* * *
Казалось бы, и не с кого спросить,
Когда дождю не в тягость моросить
И прикрываться лопухом фиалке.
Давным-давно закончилась зима,
Висит в сарае дедова сума,
Февраль уехал в чёрном катафалке.

Чернил не надо, если уголь есть,
А птичий плач — почти благая весть,
И никогда не поздно возвращаться.
Мели, Емеля, не просыпь муку,
Ворона мёрзнет на кривом суку,
Сто раз на дню теперь мне с ней встречаться.

Обида неподъёмна и легка,
Ведь так бывает, если облака,
А между ними — ангелы и птицы.
Живи, как жил, затепли фитилёк,
Смахни в совок сгоревший уголёк,
Быть может, в огороде пригодится.

* * *
Не обойти окрестных пустырей
За хмурый день, уж больно он короток.
Здесь почернели пижма и пырей,
Засохли на краю сиротских соток.

Заброшенность — не повод для тоски,
Бывает и тоска глотком целебным.
Дымы от новостроек далеки,
Восходит солнце над лесистым гребнем.

Не расчесать туманы над рекой,
Запутались упрёки и обиды.
Такими стали воля и покой
В пределах захолустной Атлантиды.

* * *
Если на небе ни облачка,
То различимы ясней
Леса зелёная чёлочка,
Свежесть оттаявших пней.

Веет апрельская песенка,
Птицы ли, звери виной?
В небо — подгнившая лесенка
Возле избушки лесной.

Мхами поросшие жёрдочки
После истлевших снегов.
Днище несмоленой лодочки
И тишина берегов.

Здесь попадаются лешие,
Странники с тощей сумой.
Чаще — чернеют проплешины,
Лодочник — дядька хромой. 

Сказочка кажется доброю,
Добрым ли будет конец?
Делимся дальней дорогою,
Тает луны леденец.

* * *
Отражение света в соломинке,
По которой слезится роса…
Спят в протоке ленивые сомики,
Затихают в лесу голоса.

Колосятся спокойные озими,
Над дорогой кружатся стрижи.
Просыпаясь с далёкими грозами,
Николаю «спасибо!» скажи.

Чудотворец посмотрит приветливо,
Постоит на скрипучем крыльце,
Побредёт вместе с майскими ветрами
Со случайной слезой на лице. 

* * *
Метеоритными потоками
Прорезан путь земной.
Не познакомишься с потомками,
С грядущей новизной.

До срока не узнаешь сущего,
Не возвратишь долги.
Господь благословит идущего,
Помирятся враги.

Ветра затихнут за осинами
Хотя бы до утра.
Туманы перьями гусиными
Прошелестят: «Пора…»

И на воде напишут вилами,
И посмеются вслед…
Селяне, поселянки милые,
Неяркий зыбкий свет.

Поэты бродят одинокими
По суетной земле,
Расплачиваясь с небом строками
За угольки в золе.
 

​