«Ще нэ вмэрлы Украйины и слава, и воля, ще нам, браття молодийи, усмихнэться доля». Разве не дышат эти строки мученической тоской, разве «слава и воля» не извивается в них в предсмертных судорогах агонии, отчаянно сопротивляясь и всё же вырываясь на простор, умоляя о помощи? Разве не утверждают эти печальные строки то, что доля-то до сих пор стране так и не улыбнулась, и это священное действо ей только предстоит в неопределённом, а возможно, мифическом будущем? Разве таким должен быть гимн государства? Разве не напоминает он заупокойную песнь?..