Под россыпью салюта

Александр БОБРОВ 09 мая 2010 91

Каждый раз, услышав гром салюта,
Думаю под россыпью огней:
Нету Дня пехоты почему-то
Среди самых разных славных дней.

Подвиги ее не позабыты.
Это верно.
Хоть кого спроси —
Стало утро Куликовской битвы
Первым Днем пехоты на Руси.

Пусть перед лицом орды и смерти
Князь с дружиной были на коне,
Но сдержали первый натиск смерды –
Пешие!
И на любой войне
Ими начинались переходы,
Ими занимались города.

День Победы — вечный День пехоты.
Согласитесь, прочие рода:
Смолкли пушки, остывали танки,
Но когда боец среди руин
Закурил, перемотал портянки,
Стало ясно — точка!
Взят Берлин.

История государства Российского

Игра судьбы? А может, неспроста?
Но том «Истории...» российской обрывался
На том, что Тихвин пал
И Ладога взята,
«Враг наступал.
Орешек не сдавался...»

Смерть выбила перо. Но жизнь права.
И кто б продолжить
карамзинский труд ни брался,
Он должен помнить — всякая глава,
Пусть горькая,
таит в конце слова:
«Враг наступал.
Орешек не сдавался...».

Четыре поля

Как символ вечности державы
И днесь, и шесть веков назад
Четыре поля русской славы
В снегах сверкающих лежат

И отражают отблеск славы,
Которая врагам видна
От Прохоровки
до Непрядвы,
От Ворсклы
до Бородина.

Сковали реки
ледоставы,
И кажутся поля - мертвы,
Но в День защитников Державы
Их свет
доходит до Москвы.

На подмосковных высотах

СКИРМАНОВСКИЕ ВЫСОТЫ
Такие открылись красоты! –
Московия сверху видна…
Скирмановские высоты –
Свист ветра и тишина.

А осень проходит краями
Полей и селений вдали,
Оставленных, взятых с боями
Шесть раз на свинце и крови.

Не в дымке скрываются - в дыме
Ребята, презревшие смерть,
Оставшиеся молодыми…

Герои – не могут стареть!

Стыдно!

Нам не сносить повинной головы.
Да что же сможет привести нас в чувство! –
Пятьсот рублей защитникам Москвы
К тому ж единовременно. Не густо.

Я думаю на берегах Оки,
Москвы-реки, какой-нибудь Маглуши:
Какие же такие сквозняки
Опустошили и убили души?

Что стало бы с жирующей Москвой,
С первейшими на свете богачами,
Когда бы не закрыл ее собой
Тот, кто не спит от горечи ночами?

Все чаще говорят фронтовики,
Что вовсе не привыкли жить задаром:
Накрыть бы эти все особняки
Одним декабрьским Жуковским ударом!

И я уверен, что они – правы:
Ни память в них, ни гордость не убиты.
Как мало их, защитников Москвы,
С трудом дошедших к юбилею Битвы….

В подмосковной чаще

За жаркими днями и зноем,
За маревом впереди
Над западным Подмосковьем
Пошли наконец-то дожди.
И, страстью грибною ведомы,
Мы взяли свои туеса.

Болотины, буреломы –
Стареющие леса.
Никто их давно уж не чистит,
А ждет, чтоб под корень свести.
Лишь леший какой-нибудь свистнет,
Чтоб сбить с векового пути.

Каков же он? – встречный не спросит,
Но прошлое – снова со мной.

На дальнем скрещении просек,
На старой дороге лесной,
Где сходятся Памяти тропы
О страшных боях под Москвой,
Я снова увидел окопы
И дзоты Второй мировой.

Казалось бы, в эдакой чаще –
Ни трассы, ни светлой реки,
Куда и стекаются чаще
Громоздкие особняки,
Но здесь, в глухомани, когда-то
Стоял топоров перестук,
Ходили в ночное ребята,
Девчата спешили на круг.
Теперь – только дачники…

Душно.
Меж елей – просвет голубой,
Но помнит корнями опушка
Значения местного бой.
Казалось, чего б это ради
Загинуть в лесу
молодым?

Здесь клятва понятней: ни пяди
Родимой земли – не сдадим!

В Ново-Иерусалимском монастыре

Как мощно предки возводили стены!
На церкви Константины и Елены,
Что в Истринском стоит монастыре,
Остался след снаряда на стене.

Не вмятина, а рваная щербина.
Несокрушима русская твердыня.
Дотронешься – и чувствует рука,
Что ей ни враг не страшен, ни века.

Осень в Волоколамске

Из будней и праздников жизнь соткалась,
А память вплелась запоздалою проседью.
Ты помнишь, как ездили в Волоколамск
Мы той золотой и ненастною осенью?

Высоким в гостинице был потолок,
Как чувства и помыслы были высокими,
И пел нам ансамбль
под названьем «Ленок»,
И клены горели за мутными окнами,
А в них отражался туманный пустырь,
Но ярко вписались в просторы осенние
Озера в Теряево и монастырь,
Тогда пребывавший еще в запустении.
Есть в жизни мгновения —
слово иль жест —
Когда ни винить, ни развенчивать некого,
Когда ты встаешь на последний разъезд,
Твой личный разъезд,
что сродни Дубосеково.

И что бы там ни было — надо стоять!
Поскольку молчит за спиной беззащитная
Любимая женщина, Родина — мать...

Так что же нам на небе будет засчитано?
Не то, что судьбу удалось обмануть,
Не низкие тучи с размывами серости,
А только прекрасный, сознательный путь
С просветами веры,
с приливами верности.

Березы на крови

Спал с рюкзаком в изголовье,
Шел и не верил глазам:
Сколько берез в Подмосковье
По боевым рубежам!
Здесь, где во имя столицы
В первую осень войны
Было приказано биться
Насмерть солдатам страны.
И на великом погосте
Многострадальной земли
Их побелевшие кости
Березами проросли.
Солнце скрывается в тучах
И пробивается вновь.
Ветви березок плакучих
Горько шумят про любовь.
Многие парни не знали
Даже о первой любви.
Встали под красное знамя…

Сколько берез на крови!

Москворецкая излука

Собирала держава полки,
Чтобы фронт обозначить изгибом
От Каширы у южной Оки
И до северных речек за Клином.
Все истоки побед – под Москвой.
Вот и снова рябины багряны
И окрасился снег молодой
В Белом Расте и в Красной Поляне.

Напряженно звенит тетива,
Москворецкая гнется излука.
Собирала дружины Москва,
Как стрелу выпускала из лука.
Бьют ожившие колокола,
Полыхают знамена бурливо.
Доставала Победы стрела
От столицы и до Берлина.

Под Дмитровом

У Перемиловских высот,
Метель вовек не занесет
След 1-ой Армии ударной,
Не сдавшейся и легендарной.

Ушел под снег сухой осот
И не победный путь коварный…
Но Память
вновь меня спасет
И взор согреет благодарный
У Перемиловских высот…

На земле Преподобного Сергия

Пролетит паутина осенняя,
Скоро - темень, Покров, холода.
Над землей Преподобного Сергия
Путеводная всходит звезда.

Вслед святому глядит Одигитрия,
А игумен уходит во мглу,
Чтоб московского князя Димитрия
Укрепить.
И - возвысить Москву.

Будет Дон и мамаева конница,
Станет князь победивший - Донским,
И удельные княжества кончатся,
Чтобы стать государством одним.

Оказалось, заглавное надо-то:
Общей верой
сердца спасены,
Чтоб не кончилась вечная пахота
На немереном поле страны.

Если убрано всё, что посеяно,
То опять снизойдет благодать.
Над землей Преподобного Сергия
Будет русское солнце сиять.

Полигон

На тульских черноземах и снегах,
Которые поземками дымились,
Мы сбили каблуки на сапогах,
Но знанием одним обогатились:
Труднее, чем с разгону в снег упасть
И брать рубеж, глотая жесткий воздух,
Понять, что над тобой имеет власть
Не звук приказа - внутренний твой отзвук!

Гранитные корни

Сегодня такая пора на Руси,
Что почва родная – не кормит,
Но всё ж норовят у поэта спросить:
- А где твои корни?

Так где ж мои корни?..
И память парит
До набережной Кадашевской,
Чтоб тверже ответил:
- Вот здесь, где гранит
Из СССР дошедший,
Где в звёздное небо врезается Кремль,
Где звонкие песни не спеты,
И влажно блестит красноватый кремень –
Ступени и парапеты.

Державную волю по жизни пронёс,
Скорбя по солдатам убитым
И сплавив печаль подмосковных берез
С парадным гранитом.

Я сыном Москва-реки буду всегда!
Про нежность свиданий напомни.
Мазутом и свежестью пахнет вода
И плещет на корни.

Ратная песня

Путь-дорога - родная стезя.
И не знаешь, когда выступати.
Здесь промчались верхами князья,
Здесь промучались пешие рати.
Ох, далек он за оном привал,
Позади оставалась Коломна.
Младший воин легко запевал,
Далеко отзывалась колонна.

Ни чудищу, ни идолу,
Ни коршуну, ни ворону
Не отдадим в обиду мы
Свою родную сторону.
Не отдадим высокую,
Пресветлую и ясную
Ни ворону, ни соколу,
Ни кречету, ни ястребу.

Я стреноженных вижу коней,
Все покоем и вольностью дышит.
Сколько сложено песен о ней,
А Непрядва течет и не слышит.
Пал туман, как пожарища дым,
Кони русские ржут за Сулою,
И походным кострам боевым
Все никак не покрыться золою.

Я с тревогой смотрю на Восток
И на Запад взираю с тревогой.
Как бы завтра наш путь не потек
Боевой, а не пешей дорогой.
Есть кому ли в поход повести?
Есть ли в седлах князья молодые?
Есть ли песню кому завести,
Чтоб откликнулись дали родные?

Я стреноженных вижу коней -
Все покоем и вольностью дышит.
Сколько воинских песен о ней!
А Непрядва течет и не слышит.
Течет и - не слышит...

Ленинградский ветер

Мой Ленинград, мой Петроград, мой Петербург.
По площадям и по проспектам ветер кружит,
Но снегопад утих. И после вьюг
Литье оград и ветви - тоньше кружев.

Мой Петербург, мой Петроград, мой Ленинград,
Я так ценю твои державные объятья!
За этот город пал мой старший брат,
И потому мне ленинградцы - братья.

Мой Ленинград, мой Петроград, мой Петербург,
Двадцатый век, такой великий и жестокий,
Обрушил столько пуль и столько пург,
Но ничего: ты - крепость, значит - стойкий.

Мой Петербург, мой Петроград, мой Ленинград,
Я так люблю твои прохладные объятья.
Пусть для кого-то ты холодноват,
Но не для тех, кого зову я: братья.

Мой Ленинград, мой Петроград, мой Петербург,
Ты красотою все контрасты пересилил,
В тебе парят шедевры Росси, а вокруг
Царят снега проселочной России.

Здравица

От Полесья и до Волыни,
От Днепра до Днестра
Горький запах седой полыни,
Сладкий запах костра.
Пламя предков горит поныне,
Наша память остра
От Полесья и до Волыни,
От Днепра до Днестра.

Дети вольной славянской крови
Мы прошли сквозь века.
По тiй мовi та будьмо здоровi!
Будем наверняка!

Словно свечи солдатской славы
Вознеслись тополя.
Здесь от Сечи и до Полтавы
Полыхала земля.
И чернел над Печерской лаврой
Хищный вражеский стяг,
Но горел, как швед под Полтавой,
Самый яростный враг.

Сколько песен земля дарила!
Сколько будет дарить!
Разве можно солнце-ярило
Тучей-хмарой закрыть?
Пить нам воду одной криницы,
Петь и знать, что поймут.
Пусть родится жито-пшеница,
Парни-хлопцы растут!

Дети вольной славянской крови,
Мы пройдем сквозь века.
По тiй мовi та будьмо здоровi!
Будем наверняка!

Из Миколы ЛУКИВА

Песня о Перемоге

Радиола в ДК играет,
Молодая листва – дрожит.
Половина села – гуляет,
Половина – в земле лежит.
Ветер вечный огонь шатает,
И печаль – оттеняет смех.
Всех погибших никто не знает,
Поминают - всех!

Счет Победа – не предъявляет,
Возрастает ее цена.
Время лечит, но отдаляет
Лица павших и имена.
Поколенье внучат взрастает -
Им Победа принадлежит…
Половина села – гуляет,
Половина – в земле лежит.

Перевод с украинского
А. Боброва

Александр БОБРОВ – лирический поэт, публицист, бард, тележурналист, фольклорист, кандидат филологических наук, доцент кафедры журналистики МГУКИ
. Родился в подмосковном поселке Кучино, рос и учился в старинном Замоскворечье. Закончил Радио-механический техникум, служил в армии в Воронежской и Тульской областях, учился с отличием в Литературном институте и в аспирантуре. Много лет работал на руководящих редакторских постах в газете “Литературная Россия”, в издательствах “Советский писатель”, “Эллис Лак”, был специальным корреспондентом телеканала «Московия», ведущим программы «Русские струны» и «Подмосковные встречи».
Автор 30 книг лирических стихов, авторских песен, литературных пародий, путевой и познавательной прозы. Выпустил альбом авторских песен «Стихи под гитару».
В настоящее время работает на радио «Подмосковье», ведет программы «Листая летопись времен»», «Победа начиналась под Москвой».
Секретарь правления Союза писателей России. Президент Культурно-просветительского фонда “Содружество Москва-река - 2000”., член-корреспондент Академии поэзии.
Лауреат Международной премии поэзии, премий имени Алексея Фатьянова «Соловьи, соловьи» и Дмитрия Кедрина «Зодчий», премии «Имперская культура», обладатель Большой золотой Пушкинской медали творческих союзов России.