Райская птица Жако, или Крымский кроссворд. Драма для чтения и сцены в трёх действиях

Действующие лица:

 

Гавриил Васильевич Арпильцев, бодрый старик.

Анимаиса Георгиевна, его жена.

Георгий, Василий, их сыновья.

Лиза, жена Василия.

Елена, отдыхающая.

Максим,* её сын, 7-8 лет.

Сергей Олегович, курортник.

Попугай Жако, райская птица.

Прохожий – хозяин попугая
 
События происходят в приморском городке.
 

Зима.

 

Сцену пересекает закутанный в тряпьё Прохожий, несёт клетку с попугаем.

 

Попугай Жако (скороговоркой, не задиристо, как бы сам себе). Эй, чего тут, а?.. Маэстро! Музычку! Вальсок!.. Жако любому за рубчик предскажет судьбу…

 

Музыка, но не вальс, что-то древнее, б.м., сиртаки, шум моря.

 

 
 
Действие первое. Июнь.
 
1. После ненастья
 
Двор дома Гавриила Васильевича Арпильцева: под виноградным навесом длинный стол, в стороне – гамак. В глубине – сад. Зрителю видна часть дома. У калитки – со стороны улицы – скамейка. Арпильцев, сидя перед столом, зашивает прореху в какой-то хламиде.
 

Гавриил Васильевич Арпильцев (отложив шитьё, берёт со стола конверт, держит его близко перед лицом; бормочет). Нет, не понять ничего. Может, и от Васи, может, и от Георгия… И лупа куда-то делась... Хорошо бы от Геши… (Откладывает конверт; на ощупь отыскивая иглу.) Вот же, ну, ничего не вижу, всё на ощупь. Всё в потёмках. 

 

К калитке подходят Елена, Максим и Сергей Олегович. Максим в припрыжку бежит к Арпильцеву, о чём-то с ним секретничает. Елена и Сергей Олегович остановились перед калиткой.
 

Сергей Олегович (Елене, продолжая разговор.) …тогда давайте в девять, это же совсем не поздно!

 

Елена (После паузы). Прямо и не знаю… Сергей… э-ээ… Олегович, вам бы, знаете, кого-то другого найти. А так третий день на меня зря тратите. Честно!.. У меня ребёнок больной, а тут вокруг столько свободных женщин…

 

Сергей. Лена, вы меня обидеть хотите? Пока ведь не за что.

 

Елена. Правда, совершенно не уверена, что всё это нужно…

 

Сергей. Но ведь в девять-то не поздно?

 

Елена. Наверное, не поздно… Наверное… Если только Максим заснёт. Опять, может, как в прошлый раз, зря прождёте… Да, вот ещё что… Если вас не будет, я не обижусь.

 

Сергей. Я закажу столик в «Горизонте»!

 

Елена. Нет-нет! Олег Сергеевич! я вас прошу… Если хотите, можно просто по набережной прогуляться. Вечером, наверное, там красиво… (Быстро проходит во двор. Арпильцеву радушно). Добрый день!

 

Сергей (вдогонку с внутренним напором). Жду!..

 

Арпильцев (светоносно). Добрый, добрый…

 

Максим. Мама! Гаврил Васиьич мне разрешил курочек покормить! Я быстро! Можно?

 

Арпильцев. Ты, Максимилиан, никого и не спрашивай! Тебе тут всё можно. Ты же мой самый главный помощник!

 

(Максим вопросительно смотрит на Елену, та, глянув недоумённо на Арпильцева, быстро пожимает плечами; Максим уносится галопом за дом.)

 

Садись, Алёна, передохни.

 

Елена. Да какое – сидеть!.. Уже второй час… Максима надо от соли отмыть, покормить и спать уложить. Спасибо, Гавриил Васильевич…

 

Арпильцев. Лена-Лена… ты же на отдыхе. Вот и отдыхай! Всё успеется. Расскажи лучше, как там сегодня наше самое синие в мире Чёрное море?

 

Елена (выдохнула, присела, обмякла). Сегодня уж ничего… Шторма нет, только мутное ещё, и солнца мало… А Максу хоть бы что! Не могу вытащить и всё! (Присаживается на скамейку.) Боюсь, как бы не простудился.

 

Арпильцев. Да-а, немножко не повезло вам с погодой. Как приехали, три дня – дождь. Вам бы в середине июля сюда…

 

Елена. Ничего, Крым есть Крым, наладится. Главное, чтоб душевное спокойствие было. Да и вообще… Замучилась я с его простудами… Я как выжатый лимон. У него то ангина, то гайморит… Врачи сказали, летом нужно в Крыму подольше пожить… Зима у нас была – кошмар какой-то: неделя школа, – это же он в первый класс пошёл, – две недели дома, неделя школа – месяц дома… Белого света не видела.

 

Арпильцев. Ничего, перерастёт. Главное, он у тебя человек!.. И Анимаисе Георгиевне понравился… Вон как обо всём его расспрашивала. Обычно-то она курортников сторонится. Не узнаёт. Ты, наверное, заметила, у неё с памятью… не очень.

 

Елена. Заметила, она Макса раза три спрашивала, как его зовут, есть ли у него сестричка и есть ли невеста…

 

Арпильцев. Я слышал, терпеливо отвечал. Челове-ек! Всегда поздоровается и «спокойной ночи» скажет. Я что делаю, подойдёт, расспросит. Задвижку вот сегодня помог на птичнике открыть, кур выпустил… Не то что мои… Были в прошлом году. Чуть дом не сожгли. Может, и в этом приедут, будет тогда Максимилиану компания… Да! Письмо же пришло! Я разобрать не могу, от Васи или от Георгия. Совсем зрение стало никуда. И к врачам ходил, и к экстрасенсам… Меня тут один из Симферополя уговаривает операцию сделать. Говорит, гарантия сто процентов. Я уж и денег вроде поднакопил.

 

Елена. Так нужно скорее соглашаться! Сейчас какие хотите операции делают.

 

Арпильцев. Ну не то что я уж совсем ничего не вижу! Немножко вижу. У меня три процента в правом глазе. В левом-то – ноль. А в правом ещё куда ни шло. Ведь, знаешь, если по правде, что страшит? Не то, что совсем ослепну, а то, что за Аней моей не смогу присматривать.

 

Елена. Аня – это кто?

 

Арпильцев. Аня – это ж я так мою Анимаису Георгиевну зову. У неё имя по паспорту Анимаиса. Очень красивое. Но я уж так – Аня…

 

Елена. Никогда раньше не слышала – Анимаиса…

 

Арпильцев. Ага! Но красивое. А сама какая в молодости была! Как будто вся из хрусталя! Сверкает как бы вся… зубы, глаза… Как из хрусталя и вдруг ожила!! Даже и передать не могу… Видишь, какая теперь у нас беда, потеря памяти, разновидность болезни этой… Альдц… Альцгеймера…Уж иногда и в туалет… да, забывает… Однажды из магазина прихожу, а она с чемоданом посреди двора стоит и плачет. Думала, я её бросил. К детям собралась! А не может вспомнить, ни где живут, ни как зовут. А если ослепну…

 

Елена. Конечно, нужно делать операцию. Тем более, гарантия сто процентов… (Подумав.) Хотя кто такую гарантию дать может?

 

Арпильцев. Вот и я прикинул, никогда не оперировался, может, и обойдётся? Чего зря-то деньги тратить?! С недоверием я к больницам отношусь. Потому и не болел! Всегда утром зарядочку… На море бегал, воду морскую пил – меня один йог-экстрасенс, – жил он тут в вашей пристроечке, – научил… А зрение… Что телевизор перестал смотреть – даже хорошо; газеты – не скучаю, радио есть. Вот книжки иногда любил почитывать. «Тихий Дон», «Повести Белкина», «Архипелаг ГУЛАГ», «Воспоминания» маршала Георгия Константиновича Жукова… Тут у меня много; если хочешь, бери, читай. Хорошие книжки!.. А теперь и задвижку на курятнике не вижу… (Пауза.). Даже не знаю, как буду виноград собирать. Хоть бомжей нанимай… Уже не могу и письма прочесть. Была лупа – пропала, куда-то, наверно, завалилась… Надо купить. Я узнавал – дорогая. Теперь всё как-то так дорого стало…

 

Елена (с жалостью). Гавриил Васильевич!.. Так давайте я прочитаю.

 

Арпильцев (нащупывает на столе конверт). Прочитай. Сначала посмотри – кто? То есть – откуда?

 

Елена. Обратный адрес – Одесса.

 

Арпильцев. Всё ясно! Улица Черкасская, дом 106, квартира 59. От Арпильцева Василия Гавриловича. От Васи… Подожди, или от Лизаветы его?..

 

Елена. Да, из Одессы… А почерк вроде женский.

 

Арпильцев. Это, значит, Лиза… Жена Васи. Читай.

 

Елена (надрывает конверт, озадаченно). Тут открытка новогодняя.

 

Арпильцев. Почему новогодняя?.. Открытка, и всё?

 

Елена. Всё… (Заглядывает в конверт.) Нет, больше ничего нет.

 

Арпильцев. Вот почта работает!.. Июнь уж кончается… Ладно, Алёна, читай.

 

Елена. «Дорогие бабушка и дедушка! Поздравляем вас с Новым годом! Желаем вам счастья и успехов в личной жизни. Ваши внуки Вика и Витя». Тут ещё сбоку… зелёной пастой. «Это Вика на Новый год написала, а я забыла отправить. Лучше поздно, чем никогда, да, дед? Как вы там? Целуем Лиза и Вася».

 

Арпильцев. «Лиза и Вася»… Забыли отправить… Наверно, куда-то открытка завалилась, а сейчас уборку затеяли…У меня тоже так бывает… То ножницы, то вот лупа… «Лучше поздно, чем никогда»…

 

Елена (с весёлым возмущением). Это что-то невероятное! Как же это через пол года посылать?! Уж новое бы написали.

 

Арпильцев. Замотались. А я тут сижу над письмом и думаю – от Васи или от Георгия. Если от Геши, думаю, – радость, давно от него ни письма, ни звонка. Он же у нас артист! Гастроли, поездки… А если от Васи, он у нас знаешь какая шишка – о-го-го! Прокурор! Думаю, может, в этом-то году приедет… Два года уж не был. Лизка с детьми была, а он – нет. Как стал прокурором, так без отпуска… Вот скажи, почему природоохранного прокурора нельзя отпустить в отпуск, если идёт подготовка к выборам? А у нас каждый год выборы. Не отпустили… Ох и гвардия у него – Вика и Витя. Боевые – в мать! Лиза-то она простая, но голосиста-аяяя!… Ей бы на рынке порошок от тараканов продавать. А она адвокат! Но в суде-то без голоса тоже нельзя. Заклюют. Вместе с Васей училась…

 

Елена. У вас двое внуков?

 

Арпильцев. У Васи с Лизой – двое, Витя и Вита. А у Георгия…

 

Елена. Тот, что артист?

 

Арпильцев. Да, в Саратове живёт, в цирке работает, у них – один… Раньше один был – Женя… Может, ещё кого родили, не знаю… Вряд ли. Мы и Женю-то ни разу не видели. На фотографии только. Не пишут! Заграница! Чтобы приехать, никаких денег не хватит… (Неожиданно всхлипнув.) Поездки, гастроли... Давно от него писем нет. Он силач, есть фотография – потом покажу – держит на себе трёх человек… У него жена, она наездница, Зиной зовут, она с лошади упала, сустав в бедре поломала… Плохо жили, плохо. Как сейчас – ничего не знаю, не пишут…

 

Елена (обеспокоено). Что-то Макса давно не видно.

 

Из дома выходит Анимаиса Георгиевна, с удивлением смотрит на Елену и Арпильцева.

 

Арпильцев. Проснулась, и хорошо. Сейчас, Аничка, чай пить будем. Ты тапки обула? Я не вижу. Ну сколько говорить, не ходи босиком.

 

Анимаиса Георгиевна. Гаврюша?.. У меня в ухе что-то.

 

Арпильцев. Что там в ухе, давай посмотрим...

 

Анимаиса Георгиевна. Комар залетел, жужжит и жужжит проклятый… Я мучаюсь, мучаюсь. Уже и плакала…

 

Арпильцев, приборматывая ласково, усаживает её, склонился над ней.

 

Всё! Гаврюша, всё. Как хорошо стало. Тихо-тихо… Прямо рай.

 

Елена (уходя). Максим!.. Максим, ты где? Ма-акс!..

 

Шум моря.

 

2. Вечер. Свидание

 

Сергей Олегович с букетом цветов у калитки. Через двор быстро проходит Елена.

 

Елена (Сергею). Извините, только заснул.

 

Сергей Олегович. Ничего, ничего… Уж думал, вы опять не придёте… Отчаиваться стал… Лена, в «Африке» у нас столик заказан…

 

Елена. О чем вы! Сергей Олегович, я буквально на пять минут. Не могу сына оставить. Проснётся, будет меня звать... Да я ведь говорила, что о ресторане и речи быть не может.

 

Сергей. Не говорили. Вы сказали, в «Горизонт» не хотите. Про «Африку» – ни слова. А там – пальмы, хижины… обезьяны, негры с барабанами.

 

Елена. Как, и негры?

 

Сергей. Я пошутил.

 

Елена. Нет, нет!.. Сергей Олегович, правда, совсем не то настроение. Если хотите, здесь посидим… Так за день устала!

 

Сергей. Лена! ну не называйте меня по отчеству. А то я тоже… Как ваше отчество?

 

Елена. Очень оригинальное: Ивановна.

 

Сергей. Вот! Я буду вас называть Елена Ивановна, и вы почувствуете себя ста-руш-кой… Простите, шутки у меня все какие-то… Честно говоря, не знаю, как себя с вами вести.

 

Елена (прислоняется спиной к забору, смотрит в небо). По имени-отчеству – мне так проще... Ох, какие звёзды! Тишина и спокойствие… А старушкой, как вы говорите, я и так себя давно чувствую. И очень этому рада! Так тихо в душе, так спокойно-спокойно… На самом деле о лучшем и мечтать нельзя.

 

Сергей. Да что вы!?. Не могу поверить. Вы же молодая красивая женщина!.. В вас должны кипеть страсти! Знаете, нам надо срочно на брудершафт выпить! Я вас расшевелю!! О, это же вам цветы.

 

Елена (окунает лицо в букет). Совсем не пахнут... Спасибо. Дано мне цветов никто… Расскажите лучше о себе… если хотите…

 

Сергей. С удовольствием. Отдыхаю я, как вы знаете, в санатории «Варяг», приехал неделю назад из…

 

Елена (перебивая). Знаете, давайте лучше без всего этого… А то сейчас начнем выяснять подробности жизни. Придётся и мне что-то говорить. А мне говорить не хочется.

 

Сергей. Ладно, давайте всё с чистого листа! Есть вы, есть Максим… Замечательный, кстати, парень, вдумчивый, очень на вас похож. И есть я. Ещё Крым, море. Будет и солнце. А всё остальное не важно… У вас муж есть?

 

Елена (хмыкает). Вы хитрый… Вопросом на вопрос… Знаете, я больше всего на свете не люблю курортных романов. Не знаю, как сказать… Но это такой самообман, иллюзия счастья. А если подумать, такая… такая дремучая пошлость… А вы что – не женаты?

 

Сергей. Прошу заметить, это не я вопросом на вопрос. У меня, кстати, секретов нет… Другое дело, что не всё так просто. Но я вам могу рассказать.

 

Елена. Наверное, можете. Но лучше в другой раз. Действительно, не всё так просто.

 

Сергей. Шут с этой «Африкой»! Вы же хотели набережную посмотреть. Там огни, музыка, художники, безделушки, кафе… И времени не много займёт.

 

Елена. Всё оставим на потом. Мне пора.

 

Сергей. Сейчас и десяти нет. А на набережной всё кипит. Музыка, художники… (Пауза.) Где-то посидим, кофе выпьем. Или шампанского… Мороженого?.. Нет? Тогда – гулять, так гулять! – семечек купим...

 

Елена (засмеялась). Вы так настойчивы… Но мне нужно посмотреть, как там Максим.

 

Сергей. Спит, конечно.

 

Елена. Я так за него боюсь. Точно перекупался! Как бы не простудился!.. Так тяжело у нас год прошёл…

 

Сергей. Крым – здравница… Воздух, море, солнце, горы и степь создают уникальный микроклимат… Извините, я иногда как справочник говорю….

 

Елена. Да, здесь хорошо. Сегодня и комаров нет… И людей – никого. Я почему-то не люблю толпы. В толпе человек как-то теряется, обесценивается, становится как песчинка… Вот на пляже… Если подумать, это ж совершенно неприлично, когда в одном месте собирается множество незнакомых полураздетых мужчин и женщин.

 

Сергей (подыгрывая). Это точно! Полная инфляция обнажённого тела. Но есть страны, где и бани общие, не то что пляжи. Историко-культурная традиция. В Германии, например, есть такое…

 

Елена (отмахиваясь). Да я знаю, жила там…

 

Сергей. С мужем?

 

Елена. Он там лекции читал.

 

Сергей. А сейчас?

 

Елена. Сейчас не читает… Вы знаете, я почему-то с вами чувствую себя свободно. Могу, если хотите, о нём рассказать.

 

Сергей. Это вдохновляет… Но сначала давайте я вам доверительно об инфляции и о ломке условностей расскажу. Был я как-то в Коктебеле… Вы бывали в Коктебеле?

 

Елена. В розовой юности, с отцом. Планерское тогда называлось.

 

Сергей. Вот, когда смотришь из Планерского на Орджоникидзе, это в сторону Феодосии, возникает впечатление, что Орджоникидзе рядом. И мы как-то решили прогуляться.

 

Елена. Мы – кто?

 

Сергей. Сейчас уже не важно. Просто факт. Идём – одна бухта, вторая, третья… Большие бухты, округлые. Идём, ни конца, ни края. Шесть часов шли…

 

Елена. Ну и..?

 

Сергей. В бухтах – нудистские пляжи, палатки, палатки, палатки… Вначале мы шли, дико на весь этот народ поглядывали. Во второй бухте нас уже начало смущать, что все голые, а мы как бы ненормальные, как белые вороны. А в третьей – что ты думаешь! – сами разделись.

 

Максим (выходит сонный во двор, шёпотом). Мама, ты где? Мама…

 

Елена (вскакивает, роняя цветы; входит во двор). Что же ты не спишь!? В туалет? Сейчас горшок найдём, сейчас. (Подхватывает ребёнка, оглядывается). Я его уложу.

 

Сергей (Смотрит вслед, достает из кармана монету). Если «орёл» – будет сюжет. (Подбрасывает, ловит, опрокидывает монету на ладонь). Н-да. Ну, посмотрим... (Поднимает цветы). Вроде и пахнут. (Вставляет букет в щель между калиткой и забором.) Жду десять минут… (Смотрит вверх.) Небо в алмазах.

 

Звёзды, стрёкот сверчков.

 

3. Вечер. Старики вспоминают

 

На столе перед Анимаисой Георгиевной остатки ужина – тарелки, чашки. Появляется Арпильцев, несёт большой фотоальбом.

 

Арпильцев. Вот сейчас… А то скоро золотая свадьба, а ты и не помнишь. А это значит, что мы с тобой как и не жили. Сейчас я тебе всё расскажу. Ты не голодна?

 

Анимаиса Георгиевна. Нет, Гаврюша, ты так меня хорошо накормил! Очень вкусно. Как никогда!

 

Арпильцев. Как никогда?.. Знаешь, Аня, во время войны… Мы с мамкой и сестрой убегали от немцев. Из-под Полтавы. Сначала на машине ехали, потом нас бомбили, самолёт стрелял и выл. И мы потом пешком шли. Пыль, жара, Это, значит, где-то… в июле 41-го. Мы идём, и наши войска перебитые идут, их поезд разбомбили, в бинтах, идут – пыль… Небо голубое, солнце, трава зелёная, а мы такие голодные… Мамка куда-то, наверное, отошла, мы с сестренкой остались, сидим под деревом. А мимо колонна пехоты. Я смотрю, один солдат кусок хлеба достал из кармана и только его в рот, да и уронил! А я смотрю, смотрю на этот кусок, а солдаты идут-идут, наступают, давят… И вот когда колонна прошла, я – прыг… А хлебушек-то весь в пыли, в травинках, разломанный, раздавленный. Я его обдул – и съел… Знаешь, Аня, ничего вкуснее никогда не ел. Как никогда…

 

Анимаиса Георгиевна (с некоторым удивлением). Когда это была война?

 

Арпильцев. Да, Аня, в 41-м была война. Немцы на нас напали.

 

Анимаиса Георгиевна (вкрадчиво). И кто победил?

 

Арпильцев. Мы, Аня, победили, мы! Берлин взяли. Красный флаг поставили на Рейхстаге. Мой отец там погиб, да… А у тебя сестра, мама и бабушка...

 

Анимаиса Георгиевна. В Берлине?

 

Арпильцев. Нет… В Ленинграде. Было у тебя две сестры – Катя и Даша… Вот, тут ты с Катей и Дашей. Это ты, это Катя. А это Даша, она погибла. Три сёстры вас было. Не помнишь? Ну, ничего… До войны вы в Ленинграде жили. У тебя дед был священник. Его расстреляли.

 

Анимаиса Георгиевна. Немцы?

 

Арпильцев. Нет, наши… До войны ещё. Ну, не наши… Не важно! А в войну в ваш дом бомба попала.

 

Анимаиса Георгиевна. А я помню его! И бабушку помню. Она стихи со мной учила. (Грустно.)

 

«Открываются первые рамы,

 

В комнату шум ворвался –

 

И благовест ближнего храма,

 

И говор народа, и стук колеса.

 

Мне в душу повеяло счастьем и волей!

 

Вон даль голубая видна…

 

Мне хочется в поле, в широкое поле,

 

Где, шествуя, сыплет цветами весна.»

 

Арпильцев. «Шествуя, сыплет цветами весна…» Бабушка ваша в самом начале войны от дизентерии умерла, в больнице… А мама у вас пропала… Ушла на рынок. И не вернулась… Ох, ну вы и хлебнули!.. Это ты мне потом сама рассказывала. И Катя.. А Катя во время голода 47-го, вы тогда на Украине, в селе у родни какой-то жили, на ходу на поезд вскакивала, ехала в райцентр, потом обратно, с поезда прыгала… Разбилась один раз, чуть не насмерть, у нас здесь жила, болела, диабет… А умерла в Петербурге, поехала подругу проведать и умерла…

 

Анимаиса Георгиевна. Вот горе так горе…

 

Арпильцев. Ты помнишь Катю?.. Ну, ничего, я пока ещё помню… (Переворачивает страницы.)

 

Анимаиса Георгиевна (всматривается в фотографии). Знаешь, я почему-то никогда не видела этих фотографий.

 

Арпильцев. Да?.. Тебе так кажется. Ну, ничего.

 

Анимаиса Георгиевна. Я понимаю, Гаврюша, у меня с памятью нехорошо стало. Я даже не помню, что вчера было.

 

Арпильцев. Что ты! У тебя хорошая память. Ты всё помнишь, что нужно. Ты же знаешь, как меня зовут?

 

Анимаиса Георгиевна (почти уверенно). Ты – Гаврюша.

 

Арпильцев. Вот, а говоришь, у тебя память плохая!

 

Анимаиса Георгиевна (с трезвой горечью). Ох, какое там!.. Ты, Гаврюша, просто очень добрый человек и меня жалеешь… А я вот смотрю на эту карточку, это мы с тобой… Правильно? Молодые, не узнать. Без морщин. И два мальчика. Я знаю – они… Забыла, как это слово?.. Как они называются?

 

Арпильцев. Сыны, сыновья.

 

Анимаиса Георгиевна (с сомнением). Сыновья?.. Нет, как-то не так… Сыночки?.. Нет? Да! ты правильно говоришь. Ты всегда правильно говоришь – сыновья! Мальчики, значит… А как их зовут, и где они – никак не могу вспомнить. (С замиранием сердца) Они – здоровы?

 

Арпильцев (переворачивает страницу). Конечно! Это вот Вася, он сейчас о-го-го! Шишка! Видишь, какая у него машина. «Ауди»! Он прокурор в Одессе, это город такой. А это Геша, Георгий. Рядом с ним, видишь, на лошади, Зина, жена его, они артисты. Наш Георгий – артист!

 

Анимаиса Георгиевна (с кротким восхищением) Артист?

 

Арпильцев. Да, это он в тебя. Ведь ты в интернате в спектаклях играла. И даже меня заставила. Помнишь, Людмила Георгиевна сцены с нами разучивала? Ты Джульеттой была, потом Снежную королеву играла, помнишь?.. Ну, ничего. А Геша наш – в цирке! В Саратове, на Волге. А Саратов, Аня, это теперь заграница. Да, Аня, так получилось. Была одна страна, всё общее – дороги, реки, небо, море… А теперь всё не так… И всё дорого. И у Геши с Зиной худо. То сойдутся, то разойдутся… Она наездница была, ногу сломала. А у Геши – гастроли… Может, и к нам как-то заедет. Только давно от него писем нет.

 

Анимаиса Георгиевна (вменяемо, с испугом). Очень давно?

 

Арпильцев. Очень.

 

Анимаиса Георгиевна. Что же это с ним!

 

Арпильцев. Ничего, ничего, напишет. Ладно, Аничка, поздно уже, спать пойдём…

 

Анимаиса Георгиевна. Да как же спать, если писем очень давно нет… (Притихает.) Устала я.

 

Шум моря.

 

4. Ночь.

 

Вялый треск сверчков; где-то в удалении слышится теплоходный гудок. Из пристройки во двор выходит сонный Максим.

 

Максим (шёпотом). Мама, ты где? Мама… (Идёт через двор.) Мама… Ты где, мама?.. (Всхлипывает.) Ты где?

 

Выходит за калитку, садится на скамейку, поджимает коленки к подбородку, плачет навзрыд.

 

Шум моря, звёзды, сверчки.

 

Действие второе. Июль

 

1. День. Сад

 

Двор дома Арпильцева; в гамаке лежит Сергей Олегович, читает книгу. На верёвках сушится бельё. Лязгает щеколда, появляется Елена.

 

Елена (утомлённо). Отдыхаешь?..

 

Сергей вываливается из гамака, вскакивает; он радостен, целует Лену, подставившую губы.

 

Сергей. Наконец-то!

 

Елена. Как вы тут? Спят?.. (Щупает бельё.) Высохло. Нужно бы снять. (Садится на край гамака.)

 

Сергей. Спят. Я им бульона с хлебом дал. И компот… Макс – золотой ребёнок. Усыновлю!.. (Пауза) Значит, так: до обеда Анимаиса Георгиевна по «Радио России» «Вишнёвый сад» слушала; мхатовская постановка 34-го года. А мы с Максом на море сбегали и книжку про динозавров читали. Потом я их покормил… Сейчас заглядывал к Анимаисе Георгиевне; знаешь, она, по-моему, того, обдулась... Запах… Я не знаю, будить?.. Но ведь спит. В общем, у меня всё, отчитался. Что у тебя? Как там в Симферополе?

 

Елена (раскачиваясь, сидя на крае гамака). Плохо.

 

Сергей. То есть?..

 

Елена. Хуже некуда. Хирург говорит… (Раскачивается). Сказал, во время операции произошло кровоизлияние в глаз, пришлось… Короче (раскачивается сильней), короче говоря, стопроцентная слепота. И это не!-по!-пра!-ви!-мо.... (Резко останавливается; пауза.) Так его жалко... Ну такие старики беспомощные! Как же они теперь?.. Знаешь, давай в Саратов дадим телеграмму… Геше. Георгию. Циркачу. А то что-то одессит, кажется, не сильно спешит. Неделя уж прошла…

 

Сергей. Меньше, дней пять. Написали, когда назначили день операции. Мог ещё и не получить. Почта у нас… Ведь я говорил, нужно телеграмму... А ты: «дорого»… В общем, сэкономили…

 

Елена. Сейчас телеграмму дадим. И в Одессу и в Саратов… Ты ещё посидишь здесь?.. Я постараюсь быстро – на почту и обратно. За час обернусь, если попутку поймаю.

 

Сергей. Ты как в рабство попала – и стираешь и готовишь, и телеграммы… А я себе рубашки сам стираю.

 

Елена. Что же делать?.. Посидишь часок?

 

Сергей. Честно говоря, мне всё это уже начинает надоедать.

 

Елена. Понятно. Сидеть с чужим ребёнком и чокнутой старухой – удовольствие слабое… Но, как говорится, сам пропадай, Серёжа, а товарища выручай! Это раз. И два: друзья познаются в беде. Ты, Серёжа, мне прямо скажи, - как Макс говорит, - ты мне, Серёжа, друг или портянка?

 

Сергей. Друг!.. И верный товарищ… Не говоря уже о том, что достойный любовник.

 

Елена. Вот! И деться тебе некуда... Ты знаешь, я по тебе так соскучилась…

 

Сергей. А я!.. Не знаю даже, как без тебя раньше жил…

 

Елена. Правда?

 

Сергей. Ага. А тут ещё (показывает обложку) книжка такая игривая попалась… Пойдём в сад, пока все спят...

 

Елена. Нет-нет! На почту надо. Знаешь песню: «Первым делом, первым делом… Ну а девушки – паа-атом».

 

Сергей. Дурак сочинил. Первым делом как раз деву… Ты что, серьёзно что ли отбиваешься?

 

Елена. Скажи правду, ты меня хоть немножко любишь или просто так, в охотку… как теперь говорят, тра-ха-ешь?..

 

Сергей. И первое, и второе, и третье…

 

Елена. Нет-нет, мне с дороги и помыться надо!..

 

Сергей. А вот я тебя и под душ!

 

Подхватывает Лену, та успевает стянуть с верёвки простыню, которая шлейфом исчезает за ними в глубине сада; слышен смех. Из дома выходит Анимаиса Георгиевна.

 

Анимаиса Георгиевна. Здесь-то как тепло! А я замёрзла… Зима приснилась, дождь со снегом, чёрная разрытая могила, а в ней зелёный гроб по крышку в воде… И гроб это мой. О Господи, Господи… Гаврюша, ты где?.. (Тоскливо.) Ты ведь не умер?.. Страшно, что хоронят меня не с тобою рядом, а с первым мужем, со Степаном. А я не хочу!.. (Присев на скамейку, медленно раскачивается, как метроном, из стороны в сторону). Только меня никто и не спрашивает. Никто нас никогда не спрашивает. И все всегда разлучают… Помнишь, Гаврюша, в интернате Людмила Георгиевна ставила сцены из спектакля… Про смерть и про любовь! Я Джульеттой, а ты священник – брат Лоренцо. Такой ты был красивый! (Подражая мужскому голосу.) «Стучат. Вставай. Скорей, Ромео! Прячься!» Громко ты так это кричал… Смешной… И стихи такие интересные сочинял:

 

«А ошибается лишь тот,

 

кто всё рассчитывать привык.

 

Не ошибается удод,

 

когда в траве густой сидит

 

и глазом чёрным на родник

 

косит…»

 

Как я всё это хорошо помню! Так ясно, как сон сегодняшний – про гроб в воде зелёный… А потом нас с тобой разлучили. Придумали – школу для мальчиков, школу для девочек… Потом тебя в армию, потом в тюрьму, на крымские каменоломни, а я, глупая, замуж за Стёпу вышла. А Джульетта наша – нет, не вышла… (С немощной пылкостью.)

 

«Отец, скорей, чем стать женой Париса,

 

Вели мне спрыгнуть со стены той башни,

 

Пошли меня к разбойникам в вертеп,

 

В змеиный лог, свяжи одною цепью

 

С ревущими медведями меня

 

Иль на всю ночь запри меня в мертвецкой,

 

Наполненной гремящими костями

 

И грудами безглазых черепов,

 

Зарой меня ты в свежую могилу

 

И с мертвецом в один закутай саван –

 

Всё, всё, о чём лишь слушая, трепещешь,

 

Всё сделаю без страха, чтоб остаться

 

Возлюбленному верною женой.» **

 

А мне глупой приспичило замуж…. Сейчас уж и понять нельзя, как это так бывает…

 

Во время её монолога (при словах: «как сон сегодняшний») у калитки появляется Лиза, замерев, слушает.

 

Лиза. Мама! шо это вы тут сидите и базлакаете?!

 

Анимаиса Георгиевна (потупилась стеснительно). Жду Гаврюшу.

 

Лиза. А разве ж он не в больнице?.. Да вы шо!?

 

Пауза.

 

А где эта, которая письмо нам… эта, жиличка-то ваша?

 

Анимаиса Георгиевна. А где Гаврюша?

 

Лиза. Ну вот, разговор слепого с глухим, всю жизть же мечтала. Я – где, она – где. Поговорили. Приятно поговорить с умным человеком… А кто это вам бельё стирает?

 

Заглядывает в раскрытое окно дома.

 

Есть кто живой?! (Пауза.) Никого нема… Этого и следовало ждать. Старуху бросили, а сами… Вот будет номер, если на жиличку дом перепишут… Уже и стирает! Вы шо, мама, меня зовсим не узнаёте?

 

Слышен зуммер сотового телефона, Лиза роется в сумочке, достаёт трубку.

 

Алло!.. Уже!.. Говорю, уже приехала… Вася, я только вошла! Шо ты, как глухой!.. Ну и слушай! Не бухти! А то «бу-бу-бу, бу-бу-бу». Деда нашёл?.. Плохо искал. Полдня в Симферополе, там же не сто больниц!.. Зайди в прокуратуру, в милицию… Ну и шо, - воскресенье. Нет, его здесь нет… Мать глазами на меня лупает, добиться ничего нельзя. По-моему, она ещё дурней стала, чем была в прошлом году… А этой-то, жилички, - как её? – не-ету… Чувствую, ждёт нас, Вася, большой сюрприз…Я уж знаю, какие бабы бывают … К деду в больницу нотариуса, дарственную на дом – и будь здоров, как пять бобров, красуйся в своей старой шкурке… Я же тебе, Вася, по-хорошему казала, нельзя на самотёк… Эх, нужно было мне с тобой в Симферополе остаться…

 

Напряжённо, очень напряжённо – через миг даже и чуть присев, – смотрит в глубь сада.

 

(Приглушённо.) Погоди… Тихо, тебе кажу!.. Всё, Вася, едь срочно сюда… Плюнь на деда, сюда, говорю едь… Эта мадам по саду, как хозяйка… голая… Шо «кто»?! Дуб ты в пальто! И как ты прокурором... Жиличка эта, Елена. И не одна – с мужиком… Не, ну какой сын!.. Не, и не муж! Ясно: хахаль!… Халат натягивает... Идут! Бери такси и быстро, быстро дуй сюда… Хохочут, как обезьяны!.. Ну я им сейчас дам!

 

Появляются смеющиеся Елена и Сергей.

 

Сергей (Лизе, почти сходу). О, привет! Вы Лиза из Одессы? Я вас узнал. В жизни вы ещё прекрасней, чем на фото! Я правильно догадался – Лиза?

 

Лиза. Э-ээ…

 

Затянувшуюся паузу слизывает птичий щебет.

 

2. Светлый вечер. Компьютер

 

Елена, Сергей, Максим в санаторном номере Сергея. Максим на ноутбуке занят компьютерной игрой, слышны трескотня и подвывания.

 

Сергей (продолжая). …Нормальный мужчина при любых обстоятельствах должен уметь заработать. Хоть в пустыне… А здесь-то, в Крыму…

 

Елена. Ну расскажи, расскажи!… Научи, я тоже хочу.

 

Сергей. Учить женщину, как в Крыму деньги зарабатывать?

 

Елена. Серёжа! Не смейся, я серьёзно.

 

Сергей. Ты же видишь, сколько народу здесь кормится. И торгуют, и развлекают... Такие есть типы любопытные! Бомжа сегодня одного видел – совершенно художественный тип; бродит с говорящим попугаем. Даёшь монетку – клювом из обувной коробки вытаскивает бумажку с прорицанием. Так и подумаешь, - этим способом они здесь кормились и сто лет назад, и при генуесцах, и при турках, и при Византии и Риме… Вот она – зримая вечность. На Марс люди могут летать, а могут и не летать. А бомж с попугаем – навсегда. Даже завидно…. Мне он вытянул – знаешь что? – абсолютно точно. Выражено, правда, несколько напыщенно, но мне нравится: «У моря любовь свою встретишь».

 

Елена (оглянувшись, косится на Максима; негромко). Про любовь – сейчас не надо… Расскажи мне… Ты такой засекреченный… Никогда из тебя ничего не вытянешь! Ты ведь где-то деньги достаёшь? Расскажи. Второй месяц в Крыму. А цены тут – сумасшедшие. Я заметила, деньги у тебя как-то кончились, потом опять появились. И ты себе путёвку на второй срок взял... Это же очень дорого. Для меня – сумма просто немыслимая.

 

Сергей. Думать о деньгах, что бы ты знала, вообще не женское дело.

 

Елена. Легко сказать. Ты об этом моему мужу скажи.

 

Сергей. Это уж – извини, при случае – сама. А от тебя у меня никаких секретов… Мне для работы… Наверное, Маяковского вы в школе уже не проходили? «И кроме свежевымытой сорочки, скажу по совести, мне ничего не надо». А для работы, кроме интернета, скажу по совести, мне ничего не надо. Интернет – памятник всему. Всех со всеми связывает…

 

Елена (разочаровано, почти капризно). Интерне-ээт? Это же надо уметь!.. Нет, так не интересно… Я только в тетрис на компьютере умею… Ну и что там, в твоём интернете, биржа? казино? Или что-то совсем (с наигранным шёпотом и оглянувшись) незаконное?.. Ну, расскажи, прямо щипцами из тебя … Мы же с тобой как муж и жена…

 

Сергей. Муж и жена по утрам кофе со сливками пьют, совместно суп из свежей курицы варят, носки в пенной воде стирают… А мы с тобой лишь на ночных пляжах бастардо пьём… Не захотела ты ни курицы, ни носков…

 

Елена. Только этого мне здесь и не хватало. Максима и стариков достаточно.

 

Сергей. Во-от… Я для тебя – аттракцион, развлечение. Этакий экстрим. Но при этом ты ещё и боишься, что ближний твой родственник нагрянет…

 

Елена. Странные обвинения… Ты, Серёжа, к нему не ревнуй: он перед тобой ничем не провинился. И ты прекрасно знаешь, что я его не люблю. Ведь знаешь!.. Ну его!.. Так расскажешь? Или нет?! Или да?

 

Сергей. Или да. Всё просто. Я не хакер, не взломщик банковских счетов, не игрок… Я – сейчас тебя удивлю, – я… как бы это тебе сказать? Короче, по договору с одной газетой работаю.

 

Елена (с сомнением). Журналист, что ли? У меня был один знакомый жур…

 

Сергей. Обижаешь, кроссвордист! Газета канадская, издаётся для наших былых соотечественников. У них, как оказалось, ценятся авторские кроссворды, не компьютерные. Так сказать, натуральный продукт.

 

Елена. И что, за это платят?..

 

Сергей. Газета выходит два раза в неделю. Составляю, потом по электронке отправляю. Деньги перечисляют исправно, как у них и заведено. Конечно, платят не так, как своим. Но всё же больше, чем наши здесь платят нашим...

 

Елена. Вот зачем ты в банк ходишь… Нет, всё-таки странная для мужчины работа. Какой в ней смысл? Ну, вообще?.. Какая у тебя перспектива?

 

Сергей. Во всемирно-космическом масштабе? Такой же смысл, как у повара, который делает котлеты. Съел человек котлету – сыт, так и кроссворд – прожевал и забыл. Книжку прочитал, песню услышал, кино посмотрел – завтра всё новое нужно. Так что моя работа – в смысле перспективы – вполне… Ну не до такой степени, как у того бомжа с попугаем, не на полную вечность, но всё же… Тем паче, что специальность моя нынче очень современна! Просто супер! (Заговорщицки, глухим шёпотом.) Пойдём быстренько в душ сходим?

 

Елена (Оглянувшись). Да ты что!.. (Громче.) В чем же суперсовременность?

 

Сергей. Если ты не знаешь, скажу: сейчас время клеточного мышления. Инфузорного. Полпляжа, обрати внимание, с компьютерными кроссвордами, полпляжа с пушистыми романами, написанными по клеточкам. Знаешь, как портреты делают по клеточкам с фотографий, так и здесь – упрощённо – по апробированным классическим образцам. Коротко сказать, всё – не Достоевский. Это для написания «Идиота» нужен внутренний бешенный огонь, а для изготовления пушистого романа нужна лишь налаженная микроволновая печка… А у меня ж всё ж таки авторский кроссворд! Я ж в каком-то смысле Достоевский нового времени …

 

Елена. Послушай, Достоевский эпохи клеточного мышления... Вот если серьёзно, неужели тебя никто нигде не ждёт, что ты здесь со мной второй месяц болтаешься?..

 

Сергей (помедлив, неохотно). Мать раньше ждала... Знаешь, я одно время больше всего опасался… Тогда меня как-то патологически мучили мысли о смерти… Боялся, что умру раньше, чем она; она этого не переживёт, а её и похоронить некому будет.

 

Елена то ли хохотнула, то ли зевнула.

 

Смешно?.. Уже год как я освободился…

 

Елена. Не смешно. Извини, это я нервно. Соболезную… Это горе – одному остаться. Ну а… жена, дети?.. Я почему-то ужасно к ней, этой твоей Наташе ревную. Я догадалась, ты ей деньги посылаешь... Не догадалась! Квитанцию видела. Муж бы мне так присылал…

 

Сергей. Ты хоть день можешь прожить, о муже не вспоминая?

 

Елена. Да не в нём дело… Причём здесь он?! Ты-то молчишь. По существу, что толку, что ты бы хотел здесь вместе жить?

 

Сергей. Ты-то не согласилась.

 

Елена. И что бы я Максиму сказала? Что дальше-то?

 

Сергей. «А шо потом, а шо потом, – она спросила шёпотом.» Жизнь бы подсказала.

 

Елена (грустно). Смешные стихи… Только уж, видишь, звучит у тебя всё в прошедшем времени: «жизнь бы подсказала». От тебя всё зависело. Ты – мужчина, тебе решать… Подожди, не перебивай! Я о другом хотела … Знаешь, Серёженька, я тебе так благодарна. Если б не ты, мы бы с Максом всё лето без овощей и фруктов просидели…

 

Сергей. Ну…

 

Компьютерное завывание, стрельба.

 

3. Тёмный вечер. Лиза и Василий

 

Цветастый зонт, столик уличного кафе; шампанское, мороженое.

 

Лиза (спокойно, как учительница ученику). Ты, Вася, ведь не должен быть таким уж идиотом всю жизнь. Согласись! Я женщина откровенная, ты ж знаешь. Ведь дом в Крыму, это ж дом в Крыму. Ты согласен?

 

Василий. Дом, он везде дом.

 

Лиза. Это да. Но нет… Не-ет! Не везде. Вот под Донецком у Таньки дядька на шахте дуба дал, так шо, за его трехкомнатную только 300 баксов дали. А Крым – это Крым. Тут другое. Помнишь, дед рассказывал, как татарин к нему подъезжал, хотел дом купить? Какие деньги давал… Тем более сад-огород тридцать соток… Я на трёх сотках тут готель в три этажа, знаешь, какой отгрохаю!.. Обратил внимание, как родственнички твои прореагировали? Только дали телеграмму, тут же и звонок. Циркач! Жо-орик!.. То бедный-бедный твой братюк, а то вдруг по сотовому звонит-названивает и денег не считает. Жо-орик… Алкаш!

 

Василий. Не надо так… Геша тоже мог бы и при деньгах быть, и при… Воевал… Офицер! Он не то что все эти в Одессе вокруг. Спецназ! Это звучит. Уважаю. Мне-то вот здоровье не позволило… Пришлось из Саратова уехать, перевестись на юрфак... А то, что Георгий в цирк пошёл – это лучше, чем к бандитам. К бандитам!

 

Лиза. Ты шо, папу моего бандитом считаешь?! Да у него ответственность перед семьей, перед детьми нашими с тобой! И тебя ведь пристроил. А иначе как же прожить? Скажи, как?! Он ради нас, может, шо и нарушает, нервов не жалеет, в депутаты пошёл. Колхозы разогнали, да он не растерялся… Ты-то шо-то не очень в прокуратуре разжился! За три года люди там себя во как обеспечивают!.. А с твоим мыслями о бандитах не в прокуратуре работать, - в дурдоме сидеть! Вот и папа говорит, мысли у тебя не для нашей жизни… Может, Вася, и тебе в цирк пойти, га?!

 

Василий. Григория уважаю. Не трожь!

 

Лиза. А ты папу не трожь!.. Я прямо в шоке! Вот скажи, мне интересно, вот о чём ты себе думаешь?! У нас двое детей. Так? Так. Им с каждым годом всё больше и больше подавай. Так? Так. Теперь дом этот… Нельзя же в наше время лопухом быть. Вот скажи, что братюку сейчас скажешь, если он дальше будет выламываться..

 

Василий. Да не выламывается он. Обстоятельства… А что решили, то и скажу. Мы отца, он мать. Дорогу оплатим. Денег немного дадим… На деньги он клюнет, не откажется…

 

Лиза (перебивает). Это ещё неизвестно, что хуже – старуха без памяти или дед незрячий!

 

Телефонная мелодия, Лиза торопливо протягивает трубку Василию.

 

Только твёрдо, твёрдо с ним. Выхода нет. И не бойся ты его!

 

Василий. Геша? Я! Привет, привет ещё раз… Ну что, поговорил с Зинаидой? (Слушает.) Нет, до весны ждать нельзя. Кто же до весны за ними смотреть бу… Они ничего сами не мо…. Ну слепой же человек! А она всё забывает. Вообще – всё!… (Слушает.) Где ж я сиделку возьму? Давай так. Приезжай. Дорогу в один конец мы оплатим. Если трудно – в оба конца. Здесь всё решим. Убеди Зинаиду. Только твёрдо. Дело серьёзное. Мы – мать, ты – отца, и это до весны, а там посмотрим. (Слушает.) Да нет, дом не надо сейчас продавать, не сезон… Даже если продавать, быстро не получится… Всё здесь обсудим, всё правильно решим, ты приезжай… Это Зина там что-то кричит? Привет ей… Как у неё нога? Пусть не волнуется, всё будет нор… Хорошо, хорошо, мы же с тобой бра… Двое нас на свете… Да, да… Лиза тебе тоже… Ждём… всё, ждём… (Откладывает трубку.) Привет тебе.

 

Лиза. Вот счастье! Шо он там?

 

Василий. Завтра, говорит, пойдёт за билетами… Ему ехать суток двое, не меньше… Вот будет номер, если и Зинка с ним притащится. Тогда никого они не возьмут, скорее здесь поселятся…

 

Лиза. Не порть мне настроения, и так тошно!.. Шо это тут за шаманское?! Как газировка! Не берёт. Мы ж договорились, одновременно сюда не приезжать!..

 

Василий. Если и приедет – ничего. Куда ж деваться, форс-мажорные, Лиза, обстоятельства. Непредвиденные... Сейчас, Лиза, вся жизнь протекает в окружении таких вот исключительных обстоятельств. Мы по ним, как по камушкам через огненную реку, прыг, прыг… Поскользнёшься – и готов… Время такое наступило.

 

Лиза. Не, это не шампанское. Ты, Вася, шо-то, кажется, понимать стал. Давай-ка коньячка возьмём…

 

Василий. Давно пора… (В сторону.) Молодой человек! Принесите-ка триста «Коктебеля»!.. Ну и шоколадку, и лимончик порежьте…

 

Шум моря.

 

Действие третье. Август

 

1. Утро, чай

 

Двор дома Арпильцева. На столе самовар, присутствуют все, кроме Сергея Олеговича.

 

Лиза. Не поняла, так где Серёжа, где наш охранник? Ведь с утра обещал быть с вещами…

 

Елена (вскинув голову, Лизе). Почему вы на меня смотрите? Я ему не сторож. Мы вообще с Максом вчера на экскурсию ездили. А о чём и с кем вы договаривались – меня лично не касается.

 

Арпильцев (с живой заинтересованностью). На экскурсии были? И что видели?

 

Максим (уплетая кашу). Пещерный город. Классный такой!.. А дядя Серёжа на море побежал. Меня с ним мама не пустила. Они поругались.

 

Лиза (орудует половником, накладывая в тарелку Георгию.) Геша, ты шо, уже похмелиться успел?.. (Мужу.) Вася! Когда вы?!.. Да шо ж это такое!

 

Василий. Нормально всё, только пива по бокальчику. Георгий. Мы ж не звери, с водки начинать.

 

Лиза. Издеваешься?.. За неделю дня не пропустили…

 

Василий. Так ведь сколько не виделись! А тут такое дело…

 

Лиза. Вот, и я про дело! Шоб в среду – как стёклышки. А ты, Вася, шоб при галстуке.

 

Василий. Святое дело.

 

Лиза. Святое… Такая уж видно нам судьба: с детьми ещё не отмучились, стариков доглядать выпало. Другим – как? Вырастили детей, сами пожили, а потом уж со стариками мучаются. А у нас…

 

Георгий. Священник один знакомый говорит, есть на свете три самых тяжёлых дела. Это Богу молится, детей растить и стариков досматривать. Доглядать – по-украински…

 

Елена (Георгию, вероятно, отвлечённая какой-то мыслью и мало что поняв). Вы сюда переезжать собрались? Знаете, это очень правильно! Они сейчас такие беспомощные.

 

Во двор входит Сергей, вносит клетку с попугаем.

 

Сергей. Представляете, на камнях у моря нашёл! Приятного аппетита!

 

Лиза. Садитесь, Серёжа, с нами… Чайку? Или кофе? У нас хороший есть, растворимый… Сюда вот… (Василию.) Подвинься!

 

Василий (Лизе). Налей мне «боржоми», ничего есть не могу.

 

Лиза. Поголодай, тебе полезно.

 

Сергей (Усаживаясь). Смотрю, на наших камнях клетка, рядом рубаха и шорты… Кажется, того бомжа. Лена, ты помнишь, я рассказывал?..

 

Лиза. Я этого попугая видала. Точно, в прошлом году! Он детям наследство в Америке нагадал. А мне – двух любовников, вот и смех и грех!..

 

Василий. Говорю, «боржоми» налей...

 

Сергей. А в море – никого. Я искупался, почитал, позагорал… Не меньше часа прошло. Никого. (Лизе) Спасибо…. А птица разволновалась… Без мата. Но, скажу вам, слова иногда на грани… В книжках такие уж печатают и в кино запросто произносят, однако в кроссвордах пока ещё не встречаются… Дал семечек, вроде успокоился. Думаю… (Елене.) Лена, а Лена! вот, думаю, Максим обрадуется. Максим! Ты радуешься или не очень?

 

Елена (жёстко). Пусть спокойно сидит и завтракает.

 

Жако (незнакомым высоким женским голосом). У меня от всего этого просто голова разболелась!

 

Максим (восхищённо). О, говорящий!.. О-о… Вот это да… Ма! дай ему анальгина, у него, как у тебя, голова…

 

Георгий. Ну, артист!.. «Голова разболелась»! Номер можно в цирке сделать…

 

Лиза. Скажи: «попка дурак!»

 

Василий. Птица, похоже, из «Красной книги». Нужно в зоопарке проконсультироваться.

 

Лиза. Говорящий, значит, дорогущий.

 

Елена. Максим! не трогай клетку руками! У него наверняка глисты!

 

Лиза. А шо, у птиц рази бывают?

 

Максим (вздыхая). У всех бывают.

 

Елена. У птиц, какая хотите, зараза – и в перьях и в кишках… (Словно извиняясь, Георгию.) Макс только от простуд отделался, не хватало ещё чем новым заразиться.

 

Георгий. В цирк можно продать.

 

Лиза. Жора! Тебе бы всё продать! То дом, то попугая. Бедность, конечно, не порок, как мой папа говорит, но большое свинство. Своё наживи и продавай. И, главное, когда отца в Саратов повезёшь, не потеряй. А то пьёшь, как слон!

 

Елена. В какой Саратов?

 

Василий. Пока пусть здесь повисит (пытается подвесить клетку на крюк). Ну-ка скажи: век свободы…

 

Жако (густым надтреснутым басом, с расстановкой). Ты – что – делаешь – а?!

 

Василий от неожиданности выпускает клетку, подхватывает у самой земли.

 

Уйди, противный!

 

Все смеются, но все смеются по-разному.

 

Лиза. Вася! У тебя руки растут, я бы сказала, откуда, да люди здесь!

 

Георгий. Давай-ка, брат, я… (Забирает клетку, ловко – хоть он и под явным хмельком – подвешивает. Попугаю.) Ну? И как нас, птичка, зовут? Отвечать чётко и сразу!

 

Попугай голосом имитирует прихлёбывание и бульканье чаепития.

 

Лиза (простодушно поражена). Во даёт! Кому сказать – не поверят… Я б его забрала… Неужели глисты? А ты, Серёженька, как? С ним же тебе лишние хлопоты?

 

Сергей. Ничего, семечки дешёвые, прокормимся. Да и зимовать веселее… Знаете, у меня в санатории два раза пытались ноутбук стянуть. Вот на третий раз ворам повезёт, может, ещё и гаданием займусь. Так что с голоду не помрём.

 

Лиза. Ты-то, Серёжа, долго скучать один не будешь. Крым он и зимой Крым. Найдёшь себе тут…

 

Георгий (приглушённо Василию, кивнув на Сергея). Вы как с ним договорились?

 

Василий. Бартер. До весны живёт-сторожит и всё. Ни мы ему не платим, ни он нам.

 

Георгий. Документы смотрел?

 

Василий. Естественно. (Смеётся.) Тебе б к нам в прокуратуру… Всё, Геша, в норме. Есть, конечно, риск, мало ли. Как во всяком деле. Но без охраны дом на зиму не оставишь. Точно разграбят, бомжатник устроят.

 

Сергей (Лизе, продолжая разговор). Может, у попугая ещё и хозяин найдётся.

 

Лиза (Лене). У всех моих знакомых – собаки. А такого красавца – ни у кого… Чудо!

 

Василий. Нужно бы о хозяине узнать. Действительно, что ли, утонул?.. (Арпильцеву.) Папа, ты не знаешь, у кого здесь попугай был?

 

Арпильцев (оживлённо). Какой попугай?

 

Лиза. Дед ещё и глохнуть стал.

 

Елена (громче, чем обычно, Арпильцеву). Большой такой – серый с красным хвостом.

 

Сергей. Жако, порода такая. Ещё называют – серый попугай… А как зовут – не говорит.

 

Арпильцев. Попугай жако… Красиво!.. Аня, слышишь, райская птица с красным хвостом поселилась у нас.

 

Максим. Дядя Сергей, пусть будет Жако!

 

Василий. Я пропустил, почему Жако?

 

Анимаиса Георгиевна. Вот и я, век прожила, а почему Анимаиса – не знаю.

 

Пауза. Все поворачивают лица к Анимаисе Георгиевне, как к неожиданному источнику осмысленной речи.

 

Лиза. А вот зато Сергей всё знает!

 

Взгляды сходятся на Сергее Олеговиче.

 

Сергей. Ну уж – всё... Хотя... (Театрально – для Елены – кашлянул раза три, как певец перед выступлением). По-латыни анима – относится к животному миру, аниматус – значит одушевлённый. Отсюда выражение «художник аниматор», рисующий животных. Отсюда же и анимационное кино, оживление рисунков. Ну а в музыке – с итальянского – термин «анимато» означает одушевлённое, оживлённое, вдохновенное исполнение. Значит, Анимаиса Георгиевна, ваше имя можно перевести как живая душа. Наверняка, неспроста вас так назвали... (Василию.) Когда ваша мама родилась?

 

Арпильцев (живо). День рождения всегда отмечали седьмого апреля.

 

Сергей. Седьмого… А! это же Благовещение! По церковному – 25 марта. Значит, назвали Анимаису Георгиевну по святцам, точно! в честь святой Анимаисы Готфской, которая…

 

Елена (как бы сама себе). Присутствие ходячего справочника начинает утомлять.

 

Максим. Ма! сейчас не ходячий, а сидячий, пьющий кофе.

 

Елена. Макс! не умничай, не серди меня.

 

Лиза (Сергею). Ой, как интересно! Готфская, вы говорите?...

 

Анимаиса Георгиевна. По святцам… (Бормочет, но иногда из её бормотания прорезаются ясные слова.) …ибо исчезли, как дым, дни мои, и кости мои обожжены, как головня. Уязвен бых яко трава, и иссохло сердце мое, так, что забываю есть хлеб мой (бормотание)…; я ем пепел, как хлеб, и питьё моё растворяю слезами… (неразборчивое бормотание, все поражённо смотрят на Анимаису Георгиевну)… ибо пришло время.

 

Жако (интонационно подражая голосу Анимаисы Георгиевны). «…и питьё моё растворяю слезами».

 

Василий. Мама!

 

Георгий. Как же так, мама!!

 

Лиза. Как же пепел?! Вон какие булочки свежие! Мама, у вас что-то типа совести есть, а?

 

Сергей. Это она псалом вспомнила. В детстве, наверное, слышала…

 

Лиза. Какое – в детстве! Что вчера – не помнит, она просто спятила. Ей в больницу надо, а не в Одессу. Она как этот бессмысленный попугай. Ветер по её голове пустые слова носит и носит…

 

Елена. Почему в Одессу?

 

Арпильцев (очень живо, вразумляя). Нет-нет, Аня моя всё помнит. У неё дед был священник. Ваш прадед, значит. Его расстреляли.

 

Лиза. Как это расстреляли? Кто, немцы?

 

Елена. Наши его расстреляли. Наши.

 

Шум моря, чайки.

 

 

 

2. День. Пасьянс

 

Двор. Лиза за столом раскладывает карты, Елена выходит из дома, потягивается.

 

Елена. Ох, поспала, так поспала… А где… все?

 

Лиза. Скоро будут. Сергей с твоим Максимом пошёл на какую-то яхту с алыми парусам смотреть… Да, выручил меня Серёжка, выручил. Человек приличный. Не курит. А то тут одна дура с туберкулёзным мужиком притащилась, жить в Крыму зиму собрались. Так он у неё ещё и курит… Говорит: «Слышали, дом вы до весны сдаёте». Одной ногой там, и курит. Как таким дом доверить?! Пожар устроят и концов не найдёшь. В доме и так проводка старая, будем по весне ремонт… А Серёжа…

 

Елена. Значит, понравился?

 

Пауза.

 

Лиза. А чего ж врать! Грамотный. Не то что мой… Село оно и есть село... Пока меня не знал – всё в облаках витал, даже коньяка не пробовал… А ты шо, приревновала?

 

Елена. По правде сказать, даже поссорились из-за этого... (Пауза.) Лиза…

 

Лиза. Ну, шо?

 

Елена. Ладно, спрошу. Вы к нему в санаторий… ходили?

 

Лиза. А шо ж… Уж Ваське бы, может, соврала, а тебе-то… Смотрела я твой паспорт, замужем. И на почте подруга мне сказала – мужу звонила… Получается шо? Тебе своему мужу рога наставить можно, а мне повеселиться, по-твоему, нельзя?

 

Елена. Это… правда?.. А я не верю!.. Я звонила, просто просила на дорогу денег прислать.

 

Лиза. Просто?.. Вот и я без сложностей… Ладно, в обморок не падай. Нужен он мне! Ходила, шоб поговорить, щоб дом зимой сторожил…

 

Елена. А зачем?.. Зачем дом сторожить? Он же не сиделка…

 

Лиза. Да не реви! Я позлить тебя хотела. А то тебе, Ленка, в жизни всё – и любовник, и муж, и ребёнок ласковый… А у меня и муж с приветом, и дети бандитами растут, и некому о жизни своей рассказать...

 

Слышен звук подъехавшей машины. Во дворе появляется Георгий. Следом Арпильцев и Анимаиса Георгиевна, они держится за руки. Василий замыкает шествие.

 

Ну?

 

Василий (раздражённо). Что «ну»? Что «ну»?.. Заведующая в загсе этом… в рагсе, аж разрыдалась… И эти (на стариков) рыдают… Обнялись и плачут. Не хотят подписывать.

 

Лиза. Ну и?..

 

Василий. Уладил. Всё законно… Оформила, развела. Водки хочу, из холодильника!

 

Елена. Кто кого развёл? Вы о чём?.. Что за тайны?

 

Лиза. О том! Ты, Лена, не в своё не лезь… Тебя тут не касается!.. А как ты думала?! Папа ж едет с Жорой в город Саратов на Волгу-матушку. Мама с нами – в Одессу. И там и там прописываться надо, и там и там вопрос с пенсией решать, с субсидиями, будь они не ладны… А это ж теперь и государства разные…

 

Елена. В Одессу?.. (Пауза.) Как в Саратов? Вы их развели?

 

Лиза. Развелись они! По правильному – брак расторгли. Думаешь, нам легко? Золотая свадьба скоро. Вот бы погуляли!.. А куда ж деваться?! Мы с Васей не можем их двоих взять. Нас самих четверо. У Васи не работа, а скандал! А у Георгия так вообще дома ад, куда двоих! Оставить здесь, шоб загнулись? Шоб хату подпалили? Батя всё время газ забывает выключить. Поставит чайник и уйдёт…

 

Арпильцев и Анимаиса Георгиевна сидят в сторонке.

 

Арпильцев. Вот как приходится прощаться. Нам бы остаться здесь, может, как-то бы и управились. Но, говорят, нельзя… Дети! Им жить, им виднее… Хотя, конечно, грех это нас разлучать. Да что же нам делать?.. Из старости не убежишь.

 

Анимаиса Георгиевна (бормочет). И сделал Господь Бог Адаму и жене его одежды кожаные и одел их… И изгна его Господь Бог из Рая сладости…

 

Арпильцев. Из рая… Много чего, Аня, было в жизни. А как оглянешься – так только ты одна и была. Нет, не вообще, а тогда, помнишь, до армии... А как ты замуж вышла, оборвалось во мне что-то, ниточка какая-то, я всё связать концы хотел, вроде и связал, да как-то… Всё теперь в дым пошло…

 

Море.

 

3. Вечер. Братья

 

Двор. За столом перед закусками и большим штофом сидят Василий и Георгий. Георгий во всё время хмельной беседы манипулирует колодой карт, как фокусник, или остриём ножичка о стол постукивает.

 

Василий. Ты знаешь, кто нами правит?

 

Георгий. У нас в России или – наоборот – у вас на Украине?..

 

Василий. Ну!

 

Георгий. Думаю, что у вас, что у нас – бан-ди-ты.

 

Василий (шёпотом). Бандиты?.. Он думает! А что ты про это можешь думать?! В цирке спрятался!.. А я вот тебе как прокурор скажу: да, нами правят бан-ди-ты! Моё слово – дорогого стоит! Не слово – золото! Это не ОБээС, не Одна Баба Сказала!.. Понимаешь, вся прокуратура – это как бы кнопочки такие. Я – кнопочка, мои подчинённые, мой шеф – все кнопочки! Каждая табличка на двери – во всех этажах у нас – кнопки-клавиши!.. На нас пальцем и! (икает), и мы давим. То одного, кого покажут, то другого. Начнёшь одного давить-колоть, вдруг команда: «отбой!» А как же «отбой», ты скажи, если на нём уж букет статей? Только деваться некуда. Кто-то кому-то проплатил. Короче, договорились. И вот команда: «Дело» закрыть! А мы люди подневольные, зубы сжал, закрыть так закрыть, отбой так отбой, дело в архив… Поехали!.. (Налили, выпили, пожевали.) Ладно. Дело замяли. И вдруг – команда: поднять дело, по новой давить! Может, кто-то кому-то недоплатил, я не знаю. А как его давить? Я ведь перед тем как дело в архив, кой какие бумажки того… в пепельницу и сжёг! Ты понимаешь?! Вот такая у меня работа! На нервах! Или вот команда – организовать для начальства рыбалку… Всё на нервах! И желудок испортил… Запоры замучили… Только «боржоми» да водка и выручают. Поехали!

 

Далее каждый из них говорит о своём, не слушая другого.

 

Георгий. В церковь, как понимаю, совсем не ходишь? Приучала нас мать, приучала…

 

Василий. Нервы, знаешь, какие нужны!.. Порой мне кажется, за мной следят! Техника, сам знаешь! Вот мы, к примеру, здесь, а они там, на горке (махнул рукой за спину). И всё увидят и услышат, если захотят! Я здесь в Крыму только и расслабился немного. А в Одессе всё время в напряжении! Ведь у нас в конторе нельзя себя вести просто правильно. Нужно вести себя очень правильно... А Лизка говорит: с ума сошёл, кто там следит! У меня – папа! Папа… Дура! Всех построят, всех уроют…

 

Георгий. И что, совсем никогда не причащаешься?.. (Качая головой, констатирует.) Самоотлучился… Я-то после гор пришёл – звали меня к себе всякие. Деньги предлагали. Неплохие деньги! Но ведь просто так не дают… Значит, отрабатывать?.. Ну, нет! Я к Зинке в цирк имени братьев Никитиных устроился. Как-никак мастер спорта, бокс, ну ты знаешь, карате и акробатика – капитально… Поехали.

 

Василий. Я Владимиру Николаевичу, конечно, обязан, меня поднял. Ясно, ради Лизки – не спорю. И квартиру он… и! (икает) Теперь, говорит, Крым будем пристёгивать к карману. В его кругу, знаешь, как говорят? Говорят, хватит о политике, поговорим о географии! И всё это под водочку, и всё это весело. И – ржут, суки!!!

 

Георгий. После гор по-другому всё… Я ж там не горшки бил – черепа! А в них и кровь, и мозги живые. «Не убий!» А как? Они нас, мы – их… Битва на земле и на небе. Говорят, все люди братья. Куда там! Бандитский народ!.. Потом год пил, пока Зинка ногу не сломала… И вдруг меня пробило! И поехал к одному старцу – в леса глухие, в Санаксарский монастырь, это за Дивеево… Да, поехал… Теперь, конечно, не так, как с мамой, не так… Но два раза в год – Великим постом и Рождественским… да, исповедуюсь, причащаюсь… Нет, брат, без этого жизни. А пить-то я не пью, это я что-то здесь расслабился. Что-то не правильно мы делаем.

 

Василий. Вот думаю, плюнуть на всё и сюда, в батин дом, и жить тихо… Да куда! Денег, знаешь, сколько надо? Во!!! У шефа сын школу закончил. Так шеф (палец вверх) – прокурор! - чтоб своего сына в юридический пристроить, 12 тысяч баксов… ба-ааксов! – взятку в Киев отвёз. В Харькове, говорит, дешевле, за пять на юрфак берут. Но для шефа там не тот престиж, не его уровень! Во как, Геша, у нас юристами становятся!.. Во, кто у нас будущие прокуроры и судьи… Это не то что мы ещё учились… Хотя… Моя-то – адвокат. Смешно! Всё за колхозное сало… Короче, бандиты правят!

 

Георгий (обнаруживает рядом брата, обнимает его). Вася, брат… Как я по тебе соскучился… И куда наше детство делось? Море, курортники… Почему нельзя жить, как в детстве? Эх, Вася, Вася… Ты, Вася, главное, не застрелись! Терпи!.. Ты лучше пей! Пей и плюй на всё! Вот будет грех, если застрелишься, что и помолиться за тебя нельзя будет. Ни детям, - я-то ладно, - ни внукам. Держись! Или давай, знаешь что, в Санаксары к старцу поедем…

 

Василий. Поехали. (Выпили, пожевали.) Догадался?.. Так – иногда! – и думаю: вот же ход прямой! А я всё как будто лбом стену пробиваю, всё вокруг да около. Вот же выход прямой, щёлк и всё. Пусть потом эта дура со своим папой расхлёбывает… А вот если здесь жить… Ты понял, здесь (шёпотом), здесь никто никогда не умирает… Даже тётя Катя – как болела! – и не здесь… Это, Геша, рай наш! А мы всё как-то всё не так!..

 

Георгий. Не так… Да-а… Завтра разъедемся. И когда ещё увидимся? Жизнь же – вон она какая, жернова, всё перемалывает, и нас… И нас… Ты гони, брат, такие мысли, гони… (Стучит остриём ножа между пальцами, распластанными на столе, тихонько запевает.) «Ямщик, не гони лошадей. Мне некуда больше спешить…»

 

Василий (подхватывает). «Мне некого больше любить…»

 

Жако (Резко). Р-рай! Наш р-рай!..

 

Братья. Ямщик, не гони лошадей…

 

Шум моря.

 

4.Полдень. Игра в слова

 

Рядом с гамаком стоят две дорожные сумки; чемодан лежит плашмя, вокруг него Елена, Сергей и Максим – играют в слова: бумага, ручки.

 

Максим. «И»!

 

Елена. Ну, Ма-аксик! Нужно не букву, а слово с этой буквой.

 

Максим. Тогда «синий!» Там буква «и» есть.

 

Елена. Зато у меня такой буквы нет, мимо… Так, «зэ» хочу проверить, например, «завод». «За-вод»!

 

Сергей (хмыкнув). Угадала, есть… даже две буквы.

 

Елена. Две? Почему две?.. Ага! Так, значит, у тебя «о», «эм» и «зэ»… Или… Давай теперь проверим какую-нибудь гласную… Например, «у» или «е»… Если «е» то… Ну-ка, ну-ка… Что бы это придумать… Ага, «Морзе»!

 

Сергей. Это фамилия, нельзя.

 

Елена. Здрасте, с какой, скажите, пожалуйста, стати?

 

Сергей. С такой, пожалуйста, стати, что правило: слово должно быть существительным, из пяти букв и в единственном числе.

 

Елена. Ой, какой ты скучный!..

 

Максим. Мама, ну это же правило!

 

Елена. И ты скучный. Ладно. Тогда…

 

Сергей. Ты звонила, чтобы он тебя встретил?

 

Елена. Серёжа, я же еду не в безвоздушное пространство, в квартире живой человек живет…

 

Максим. Папа нас встретит, сказал, что ужасно соскучился. Мне динозавра купил, а маме золотое колечко!

 

Елена (что-то вписывает в бумажку, что-то вычеркивает, шевелит губами). Сейчас, сейчас…

 

Сергей. Ну-ну…

 

Елена. Скажи, только откровенно, у тебя два раза буква не повторяется?

 

Сергей. Это не запрещено. А задавать наводящие – категорически!

 

Елена. Ага! Значит, так, Сергей Олегович, «категорически»? Значит, так и живёте, по правилам, которые сами по ходу жизни и сочиняете?.. Понятно, понятно… Вот я вас сейчас на чистую воду… Прошу, не злись… Ну не сходи с ума… У тебя было время… Ну-ка, проверим вас, как вы себя чувствуете при слове… «мороз»!

 

Сергей. Ого!.. Мороз. Эх, Елена-Елена… так сказать, Ивановна!.. Позор мне, профессиональному филологу-кроссвордисту. Угадала. «Мороз»!

 

Максим (радостно хохочет, хлопает в ладоши). Мороз! Мороз!.. А моё отгадывайте теперь! Моё слово…

 

Елена (не слыша Максима). И так до последнего досиделись. Через неделю в школу. Второй класс, и ничего не готово. Из всего вырос, всё покупать… Ну посмотри на меня.

 

Сергей. Потом как-нибудь.

 

Елена. Что, из-за кольца? Мне ничего от него не нужно… Хотя трогательно, конечно… Никогда ничего не дарил. Ну не отворачивайся… Что, даже и провожать из-за этого передумал? (Оскорблённо.) Ну, как знаешь… Действительно, чего по пустякам в Симферополь мотаться, деньги тратить… Макс, пошли, кажется, такси пришло.

 

Максим. Ма! а на дорожку присесть?

 

Елена. Посидели уже.

 

Максим (подсыпая в клетку Жако семечек). Ничего там не пришло. И ничего не посидели.

 

Жако (голосом Лизы). Не жизнь, а жопа!

 

Максим хохочет.

 

Сергей. Жако! Ещё раз услышу про анатомию… Коту Мурчику скормлю!

 

Максим. Дядя Серёжа, сегодня Мурчик уже приходил, Жако как замяукал!.. Мурчика прямо инфаркт хватил, удрал! (Хохочет.)

 

Елена. Я правда по тебе скучать буду. Видишь, как всё сложно. Я напишу. Может, зимой даже и приеду. Если ты захочешь.

 

Сергей. Знаешь, Лена… Фигурально выражаясь, я настолько озадачен новостями сегодняшнего дня, непредсказуемостью судьбы и её неуёмной фантазией, что лучше уж… Давай честно…

 

Слышен звук мотора. Голос: «Кто тут машину на Симферополь заказывал?»

 

Встали!..

 

Сергей подхватывает сумки, Елена поднимает чемодан, Максим – рюкзачок, уходят.

 

Музыка, шум моря, чайки. Звёзды. Затемнение.

 

Зима

 

Золотистые всполохи, характерный треск огня. Отдалённые крики, а в сумятице голосов: «Звони ноль один!». «Пожарная? Тут в посёлке дом горит!» Слышен отдалённый вой сирены, которая, набрав предельную громкость, притихает. Свет.

 

Сергей, укутанный в тряпьё, проходит через сцену, несёт клетку с попугаем.

 

Сергей. Н-да… Когда уж тепло настанет. Тоже мне, Крым называется…

 

Жако. Маэстро! Не надо слёз. Музычку! И Жако любому за рубчик предскажет судьбу…

 

Сергей (бормочет). Да какая уж музычка, не сезон.

 

Жако. Маэстро! Музычку!

 

Сергей. Изволь. (Щёлкает пальцами, возникает музыка. Сергей, имитируя вой сирены, уходит.)

 

Занавес.

 

 

стр. 1.* Максим, при сложности подобрать актёра, мальчик без труда становится виртуальным персонажем.

 

стр. 8. ** Перевод Л. Щепкиной-Куперник.

 

К сведению господ постановщиков: в переводе Б. Пастернака (мастеровитее, но холоднее), монолог звучит так:

 

«Чтоб замуж за Париса не идти,

Я лучше брошусь с башни, присосежусь

К разбойникам, я к змеям заберусь

И дам себя сковать вдвоём с медведем.

Я вместо свадьбы лучше соглашусь

Заночевать в мертвецкой или лягу

В разрытую могилу. Всё, о чём

Я прежде слышать не могла без дрожи,

Теперь я, не колеблясь, совершу,

Чтоб не нарушить верности Ромео».

 

Олег Семёнович СЛЕПЫНИН родился в 1955 году в посёлке Усть-Омчуг Магаданской области, окончил школу в г. Сусуман, институт в Москве, проживает на Украине.

Член Союза писателей России, лауреат Международных литературных премий им. вел. кн. Юрия Долгорукого (2005), "Русская премия" (2007), Международной журналистской премии "Русский мир" (2005).

Автор поэтического сборника "Закон сообщающихся трещин" (2005); прозаические произведения помещались в журналах: "Москва", "Образ", "Воин России", "Новая книга России", "Роман-журнале XXI век", "Октябрь" (Москва); "Тёмные аллеи" (Харьков); "Новый Журнал" (Нью-Йорк); "Дальний Восток" (Хабаровск); "На Севере Дальнем" (Магадан), в ряде других изданий; роман "Во все глаза, или Кающиеся и плачущие" опубликован в "Роман-журнале XXI век" (2006), повесть "Русть-Колыма" – в журналах "Новые страницы", "Новый Журнал", "Дальний Восток"; "На Севере Дальнем"; автор многочисленных публицистических материалов и культурологических исследований размещённых и в Интернете.

Организатор литературно-художественного фестиваля "Пушкинское кольцо" (проводится в старинных парках); редактор альманаха "Пушкинское кольцо".

5
1
Средняя оценка: 2.77419
Проголосовало: 341