О мати городов русских. Гибель в огне и восстание из огня

Летом 1811 года, 22 июля (9 июля по церковному календарю) на Киевском Подоле случился чудовищный пожар. В пожаре исчезли 1176 домов; Киев выгорел на треть. Для сведения, всего в ту пору в Киеве, двести лет назад, насчитывалось 3672 жилых дома, в том числе на Подоле (самая населённая часть) – 2068.

Сквозь иной пожар – далеко видать…

1.

Подол – нижний город – одна из древнейших местностей Киева, распростёртая то тесно, то привольно от линии изменчивого Днепра до волнистой подошвы круч. Подол – как ладонь, на которой лежат все эпохи. Здесь была в древности речка Почайна, образующая при впадении в Днепр, удобную для кораблей гавань, в которой св. Владимир и крестил Русь. Здесь, на Подоле, был духовно-интеллектуальный центр – Киево-Могилянская коллегия (Академия). Здесь был и экономический центр – Контрактовая площадь, название – памятник Петровской эпохе. Архитектурная доминанта над Подолом – Андреевская церковь, возведённая в царствование Елизаветы Петровны там, где Андрей Первозванный установил крест и сказал о здешних пространствах пророческие слова. Подол и поныне хранит в названиях своих улиц имена урочищ, слободок, церквей Киевской Руси: Хоревая, Почайнинская, Щекавицкая, Кожумяцкая, Дегтярная, Борисоглебская, Спасская…

2.

В книге «Киевский женский Флоровский монастырь» протоиерея Николая Малиженовского (первое издание 1895, второе – 2010) читаем о Большом пожаре 1811-го: «В 9-10 часов утра на Спасской улице, на Подоле, вспыхнуло пламя в доме столяра. Лето тогда стояло жаркое и сухое; деревянные кровли домов легко воспламенялись от падающих на них искр. Усилившийся пламень нарушил равновесие атмосферы и произвёл бурю, которая разносила искры и головни на далёкое пространство. Сильный огонь разлился с такой быстротой и на такое пространство, что по прошествии 3 часов Подол казался сплошным огненным морем. Сильно пострадал во время этого пожара и Флоровский монастырь… совершенно сгорела деревянная Воскресенская церковь, полуразрушена Трапезная церковь, значительно пострадала снаружи и отчасти внутри Вознесенская церковь, а также и колокольня; висевшие на ней колокола расплавились и образовали собой несколько слитков. Не обошлось это страшное несчастье и без человеческих жертв: искавшие убежища в Вознесенской церкви 23 монахини удушились от дыма…»

О Флоровском монастыре упоминает и протоиерей Иоанн Леванда, которому было 77 лет (его искусство проповедника находит отражение и в современных учебниках), он нарисовал для своего адресата такую картину: «Вы очень помните прекрасный наш Киево-Подол, но теперь его нет. Он уже не существует. 9 июля истребил его страшный пожар, не щадя в нем ничего при засухе, ветре и пламенном вихре. Церкви, монастыри, дома пали в огне и пепле. Повсюду виды ужаса, но зрелище во Флоровском монастыре, после сгоревших до основания келий, представившее 30 с лишком тел монахинь и послушниц, задохшихся и обгоревших, превосходило другие ужасы».

Воспоминаний о пожаре, как ни странно, известно не так много. Объяснить это можно тем, что, с одной стороны, это событие не выглядело как нечто совершенно необыкновенное и в народном сознании не заслоняло, скажем, театра русско-турецкой войны в Молдавии и на Балканах (в день пожара, кстати сказать, войска генерала М.И. Кутузова нанесли поражение туркам на Дунае под Рущуком, в теперешней Болгарии). Ну а скорая Отечественная война явилась событием уже столь грандиозным и потрясающим, что её пожары и, главным образом, Большой Московский пожар 1812 года, заслонили собой в сознании современников многие и многое.

О Киевском пожаре наиболее известны эмоционально художественные поздние воспоминания историографа Николая Васильевича Закревского, которому в ту пору только-только исполнилось шесть лет. В его «Описании Киева» читаем: «Пламенные волны, переходящие от одной части нижнего города к другой, сильный ветер, разносящий во все стороны горящие доски, густой дым, падение домов на пространстве трех квадратных верст и отдаленный крик спасающихся – все это представляло зрелище необыкновенное и ужасное… С трудом могли мы пробираться в кривых и узких улицах, загроможденных мебелью, людьми, экипажами. Со всех сторон огонь и дым, шум и крик приводили меня в ужас. Наконец мы достигли Днепровского берега и на Оболони остановились. Тут необъятное множество вещей было в величайшем беспорядке разбросано на песке; люди суетились, некоторые были даже полуодеты; общая горесть царствовала в этом стане разорения; иные горько плакали, смотря на гибель города и буйство пламени, которого вид во время ночи казался еще ужаснее… 10 июля Киево-Подол представлял уже смрадные, горящие или дымящиеся развалины. Улиц нельзя было распознать; а тлеющие бревна и вещи в ямах и погребах, засыпанных землей и золой, делали опасной всякую попытку ходить по пожарищу».

В числе причин предполагался умышленный поджог. Это тем более похоже на правду, что в тот же день в верхнем городе, на Печерске в разных местах были потушены четыре пожара. В городе говорили о польских и французских поджигателях.

По официальной версии, известной ныне, причиной гибели Киево-Подола явилась шалость некоего пятнадцатилетнего Василия Авдеева (Авдеевского). К этому выводу пришёл столичный следователь – надворный советник Аничков. Он заключил, что этот Василий Авдеев «в то время, когда отец и мать его спали, начинив перо порохом, зажег оное, которое бросил в бывшую у нужного места солому, и в то время, когда оная начала уже гореть, он, испугавшись, ушел со двора»...

Некоторые статистические данные о пожаре известны из письма директора 1-й Киевской гимназии Якова Семёновича Мышковского, который сообщал своему иногороднему руководству следующее: «В течение 16 часов поглощена необычайным пламенем важная часть Киева, известная под названием Подола. 1176 домов, Духовная Академия с Братским монастырем, Греческий монастырь, Флоровский женский монастырь, 11 церквей каменных и 4 деревянных приходских, обе почты, Магистрат, Контрактовый дом и запасы разного дерева и других товаров на берегу сделались добычей огня».

Тушением пожара руководил военный губернатор Киева Михаил Андреевич Милорадович, будущий герой Отечественной войны 1812 года, который невредимым пройдёт через 50 сражений и будет убит революционерами-заговорщиками на Сенатской площади в декабре 1825 года. Домой с тушения киевского пожара он приходил домой «в шляпе с обгоревшим плюмажем».

На следующий день, 10 июля (23 июля н.ст.) Киево-Печерская лавра праздновала день памяти преподобного Антония, основателя Пещер и 760-летие монастыря. Наверняка, в пламени Киево-Подольского пожара кто-то увидел и грозное предостережение и зловещий отблеск грядущих пожаров.

3.

В Москве в сентябре 1812 года, во время французской оккупации, сгорели 122 церкви, 6.5 тысяч жилых домов (всего было 9 тыс.), в огне погибли около 2 тысяч раненых солдат, участников Бородина и других сражений, которых не смогли эвакуировать… Когда императору Александру Павловичу рассказали о масштабах несчастья в Москве, он разрыдался.

Киев повторит подвиг Москвы в сентябре 1941 года, когда в центре столицы Советской Украины начались ужасающе таинственные взрывов. Здания учреждений, домов, гостиниц, кинотеатров, в которые только что триумфально вселились оккупанты, «вдруг» начали взрываться, ввергая в панику и немцев и население. Взрывы по радиосигналам продолжались с ужасающей периодичностью пять дней, после чего две недели в Киеве бушевали чудовищные пожары, создавая смерчи над городом, сворачивающие в воронку в небе облака. Очередные покорители Европы к своему ужасу вновь угодили в огненный котёл древнего православного города…

К беде Киева Александр I, конечно, не остался равнодушен.

Протоиерей Николай Малиженовский пишет: «в начале 1812 года высочайше была ассигнована на возобновление Флоровского монастыря сумма в 133 тыс. 86 рублей. Правда, вследствие финансовых затруднений, в которое поставлено было русское правительство во время войны с французами, Флоровский монастырь получил в начале 1812 года лишь часть ассигнованной суммы – двадцать пять тысяч рублей, остальные же деньги выданы ему были гораздо позже (1817-1818. – О.С.). Но важно было уже то, что полное возобновление Флоровского монастыря в недалёком будущем было обеспечено…»

Власти провели детальную опись сгоревшего имущества. Михаил Андреевич Милорадович решил проблему с выплатой компенсаций.

Губернатор Владимира, поэт и мемуарист князь Иван Михайлович Долгоруков в 1817 году осматривал Киев с площадки Андреевской церкви и описал свои впечатления: «Какая очаровательная точка на поверхности! Бесподобный холм, под которым вдруг является взору Днепр во всех своих красивых излучинах, и Подол, особый город, выходящий, так сказать, из самых волн Днепра. Вся эта часть Киева погорела в 1811 г.; ныне она опять устроена, и пожар способствовал ее украшению. Улицы разбиты гораздо правильнее, дома построены в порядке и по хорошим рисункам; везде промежутки соблюдены в пристойной мере. Нет прежней тесноты, опасность которой доказана была столь пагубным опытом. Глядя на Подол с Андреевской высоты, смотришь точно на план, который раскинут на равнине и кажет вам в рисунке все улицы, закоулки города».

4.

Строительный план восстановления Киевского Подола разработал Главный архитектор Российской Империи Василий Иванович (Вильям) Гесте – выдающийся русский инженер, мостостроитель и архитектор, выходец из Шотландии (1763–1832).

Его трудам принадлежат первые чугунные мосты Петербурга, архитектурный облик Царского Села, Саратова, Уфы, Красноярска, Омска, Томска, Черкасс, Вильно, Смоленска, Вятки, Пензы, Екатеринослава, он работал над созданием облика 500 городов. В 1813 году Гесте составил первый генеральный план восстановления Москвы после пожара 1812 года. План восстановления Киевского Подола им разработан в 1815 году… Всего через несколько лет древний город восстал из пепла.

Но бывают пожары иного рода.