Из сибирских стихов

Ну, а дальше - Сибирь…
(Казачий этюд)

Суровые горы
Казахской степи
Морщинами горбят
Покатые лбы…
Лисицу от жара
Спасает нора…
Пожары… Пожары…
Сухая трава…
Погоня!
- По коням!
Кочевье горит…
Вёл только покойник
Оседлую жизнь…
И чёрным дурманом
В излуке долин
Стоит за дувалом
Подшлемник могил…
В ружье от нагара
Под шомполом ржа,
В арканах джунгара
Казашки дрожат…
Могила… Орлица…
Как белый алтын
Череп пылится…
Пред юртой… Акын…
Домрою плачет
Тугая струна…
И к северу скачет
В испуге страна -
Где гонит хунхуза
От обжитых мест
Лихой и кургузый
Казачий разъезд…
Дозорный окликнет…
В арыках вода…
И жмутся кибитки
К станичным садам,
К России…
…Орлы…
Зачарованный мир…
Медведицы рык…
Ну, а дальше - Сибирь…
-Чу!.. В белых одеждах
Взвывает мулла…
Чудь!.. В дымке безбрежной
Плывёт Акмола…

Побеги вечного посева…

Сибирь Восточная…
Средь скал
Ледник дымился и блистал…
Ручьи сплетались в речек ленты…
Старик гортанно пел легенду…
Я засыпал…

Оркестры медью
Азарт поддерживали войск,
Бои за станцию, за мост…
С холмов до отмелей реки
Барона белого полки
И Красной Армии клинки
В будёновках по верху синих
Рубились...
Лошади носили
Тела безглавые…
Косили
Казачью лаву пулемёты…

Но… в этот день…
Всесильный кто-то…
Пустил с горы на сечу сель…

Он,
Кто-то,
В этот день посев
Вершил провидческой рукой…
Всё содрогнулось…
И покой
Здесь воцарил…

На много вёрст
Мужицкая под дёрном кость
На глубину воздетых рук…

Сны павших не тревожил плуг,
И чернозём истлевших тел
Под сотню лет был не у дел…
И земли этих страшных мест
Покрыл большой сосновый лес…

Но минул срок…
Кровинки ран
По белым косточкам фаланг,
Дремавших век в корнях деревьев,
Пробились за столетье в первые
Побеги вечного посева…

Земля проснулась,
Дождик сеял
Благую весть,
Что вышли сроки
Проклятья…

Волею пророка
Лес встал!
Под солнечною сетью
Кровинки прорастали в семя,
Рубиновой цвели огранкой
Лилейно-красные саранки…

Оркестров медь,
Стада у брода,
Село…
А в глубь долины…
Город…

Над Ангарой… царил…Байкал…
(Новелла о Царевне-Лебедь)

Жарки, берёза, сон-трава…
- Пора! – кричит сова,
- Пора!
- Вставай! – кричит сова,
- Вставай!
Твой месяц наступает, май…
И силу возвращая в мышцы
Сок жизни из корней струится,
Надрежь берёзу.… А потом
К ней припади тревожным ртом…
И пей, пей сладкий сок Земли,
От вечера и до зари…
Другие люди здесь давно…

…С разбегу – в реку!
Темень…
Но…
- Чу!.. Омут!.. Глубь речного дна,
Вода студёная…
…Одна,
Как в чудном зеркале, видна
В мерцанье рыбка золотая…
Луч лунный
Под водою восставит
Град Китеж...
В тонком свете белом
Не рыбка, а Царевна-Лебедь!..
Ну, а вдали, в короне скал,
Над Ангарой…
Царил…
Байкал…

- Спеши!..
Брось сеть!..
Поймай девицу!..
И сразу предложи жениться…
Уговори!
Поладьте миром!
Так, чтоб когда взойдёт Ярило,
Она, любима и нежна
Уже была твоя…
Жена…

Построй с ней дом,
Купи бурёнку,
Чтоб чаша полная ребёнку
Уже стояла утром ранним…
Овечек заведи, баранов…
И научись из шерсти прясть…
Поставь у дома коновязь,
Табун что б пасся лошадей…
Когда из леса Берендей
Придёт к тебе с колодой мёда,
Колодец вырой, чтобы вёдра
Стояли полные воды…
И карпа запусти в пруды…
И сына вырасти, и дочь…

…Ну, а когда наступит ночь,
И ты поймёшь, что прожил жизнь,
Прощайся с близкими, ложись
На спину…
Или на бочок…
Прислушайся…
Поёт сверчок
За печкой…
Ходики стучат…
И полон дом твоих внучат…
- Пора! – Опять кричит сова,
- Пора!..
Берёза… ландыш… сон-трава…

Обь, Барнаул… трава росой…
(Война гражданская, этюд)

На вкус черёмуха сладка,
Но вяжет рот и красит зубы…
Как схожи, милый, наши судьбы…
Как сбруя конская легка…
Любовь,
Поверь мне, так сладка!..

Тебя текинец иноходью
Догнал у дальнего леска…
В прицельной рамке так близка
Твоя улыбка, губы, брови…
И пуля…
То же…
Иноходью…

Обь, Барнаул… трава росой…
Ты верил, что успеешь к броду…
Верхом…
Но множество народу
Заметило, что ты босой…
И след отмечен твой…
Росой…

Все на заимке ждали крови…
Ты был чужой…
И стук сердец
Прицелив, слышал мой отец…
Но… ты…
Любил меня!..
По роли…

…ЧК, засада…
Море крови…

…На вкус черёмуха сладка,
Но вяжет рот и красит зубы…
И свяжет пуля наши судьбы…
Ведь сбруя конская легка…
Месть, как любовь,
Поверь,
Сладка!..

Фронт грозовой над Иртышем…
(Баллада о майоре и цыганском бароне)

Шумел кедрач…
В зарницах шёл
Фронт грозовой над Иртышем…

…Кусты зовут «Медвежьи ушки»…
Вечнозелёные верхушки,
Кувшиновидные цветы…

…Вздохнула.
Спать до зевоты
Медведицу
В берлогу
Тянет…
Что там плоды – мука… костянки…

…Пещеру нам помог открыть
Медведицы… спросонья… рык…
Тулуп на выверт, на изнанку.
Была берлога –
Стал притон…
Горит фитиль,
Фонарь – патрон…
Мерцает изморозь по стенам,
По потолку гуляют тени…

…Мы обустроили пещеру.
Медведица,
Всю пасть ощерив,
Ушла…
Теперь мы здесь…
Навечно?..
Но жаль:
Костёр,
Увы!
Не печка…

…Мы день за днём сидим в засаде…
Мы ждём, когда вертушка сядет,
И груз доставит – героин -
Барон цыганский…

Мы за ним
Чётвёртый год ведём охоту…
Он нам ответит…
Мы – пехота…
Зато мы не берём бакшиш…

… Барона взяли!..
- Ну, шалишь!
В тайгу не вызвать адвоката!..

- Что будем делать с ним, ребята?
Ведь он откупится…
Везде!..

…Я переводчицу раздел…
Ей легче говорить о деле,
В меня нагим уткнувшись телом...

Ведь для неё барон был Витей,
Она жила с ним под прикрытием…

Теперь со мной…
Над кружкой тужит…

- Скажи, майор, тебе он нужен? -

И загоняя в ствол патрон,
Мне говорит:
- Цыган? Барон?
Ты веришь?
Был в меня влюблён…

- Вставь ствол ему в медвежье ушко…
Он не был другом…
Не был мужем…

…Осечка…
Выстрел!..
Над кустами
Ворон и галок кружит стая…
Вздыхает бор, сомкнувшись кроной,
И хвоей колкой…
Землю…
Кроет…

Что ж,
Знаком памяти…
Послужат…
Весной цветы…
«Медвежьи ушки»…

…Затих кедрач…
В тайгу ушёл
Фронт грозовой за Иртышем…

Катунь… твою открыла… наготу…
(Этюд о яблонях в цвету)

Разрушенной усадьбы стены...
И свежескошенное сено…
И женщина в крестьянском платье…
И травы в связках на полатях…
Она скрывает наготу...

…Я помню:
Яблони в цвету
И свежестиранный передник…
И в школу запертые двери…
Я подсадил тебя в окно…
В тот день нам было всё одно:
Меня армейский звал призыв…
Мы, чтоб любви познать азы,
Стелили на полу газеты...
Я на судьбу тогда не сетовал…
А ты воткнулась мне в плечо,
И зашептала горячо,
Что будешь ждать меня всегда…

…Прошёл не год…
Ушли года…
Разрушились усадьбы стены...
И свежескошенное сено
Везде по брошенному саду…
…Я на пенёк с тобой присяду…
Семейства мать в крестьянском платье…
Мы на могилку сходим к бате…
Ты рядом хоронила мужа…
Дождь…
На дороге к дому лужи
В большой сливались океан…
На руки взял…
- Ты разве пьян? -
Меня спросила с удивлением…
Я поборол в себе волнение…

…Мы пили чай с душицей, мятой…
Я понимал, что это - свято,
Дорога к школе…
И под вечер
Казалось,
В окнах класса – свечи
Горят…
Мы влезли в то окошко…
Орала удивлённо кошка…
Из школы - в реку…
И…
Катунь…
Твою открыла…
Наготу…
…Я новые поставил стены
И выкосил в усадьбе сено...

Пока Хрущёв… закрыл… Сиблаг…
(Из японских новелл)

Гнала солдат издалека
К Харбину ссохшая рука.
Там умереть иным наградой,
Презрев барачный мир Сиблага,
Давал японский камикадзе…

…В подземный город мы без рации
Спустились с берега реки…
Японцы вроде нам враги,
Но на простынках их мальчишки,
Кадеты, кровь на марлях рыжая,
Призыв последний на Квантун,
Уже увидев, что мы тут,
Вставали молча на колени,
Чтоб избежать позора плена,
Спешили, но без маяты,
Себе… разрезать… животы...

Душ двадцать пацанов в подвале…
Отнять ножи не успевали,
Но, по-отцовски, мы на совесть
Кишки назад в брюшную полость,
Рукою, вымытою спиртом,
Вложили каждому…

И с миром
Расстрига поп, наш санитар
Им души возвратил…
Алтарь
Ему мерещился в ночи…

Звенели связкою ключи,
Врач слушал, как мальчишки стонут,
Дыханьем грел босые стопы,
Вздыхая, доставал из сейфа,
Блок ампул…
И от страха серый
Колол, предательски один,
Мальчишкам… тот пенициллин,
Что из Москвы Нарком…в подарок
На фронт отправил…
Генералу…

…В окне Амур, по ветру парус,
В дымах купеческий Хабаровск,
Полгода, как уж нет войны,
Становятся спокойней сны
Ещё полгода, может, год,
Последний… заживёт… живот…

…Прошло лет семь…
Наш жил барак,
Пока Хрущёв… закрыл… Сиблаг…

Вагон последний…
Душа в душу
Японцы пели нам
Катюшу…

А на крылечке… плачет Клавка…
(Новелла о дождях под Красноярском)

…Сентябрь.
Опять идут дожди,
Мы здесь отрезаны от мира,
Над печкой подсыхает лира,
Хозяйка крылышком лебяжьим
Пирог топлёным маслом мажет.
«Дожди» рифмуются с «не жди!»,
И расплывается бумага,
Но под кроватью зреет брага,
Хозяин наточил ножи…
Ну, что ж.
Так надо.
Месим грязь…
А где-то полк…
И Красноярск…

…Плащ, сапоги, завмаг, прилавок…
Мальчишка с парочкой корзин
Босым влетает в магазин,
Кричит, что видел, как по тракту
К нам три машины тащит трактор,
Где третья – с хлебом автолавка…
Мы помогаем на разгрузке
Двум продавщицам в юбках узких…
Одна уходит с нами, Клавка…

…Спешим…
В ручье течением крутит…
Рюкзак повыше. В нём селёдка,
Портвейн, кагор для женщин, водка…
Друг c Клавкой в стайку…
Что ещё?
Тепло обоим под плащом,
Но что-то разлетелись куры!..
На стол тушенку, банку леча…
Нет света.
Зажигаем свечи.
И вот – пирог!
С начинкой, курник!..

…День к дню, неделя.
Льёт и льёт!..
На печке сушим мокасины…
Но чаще хлюпаем резиной
На босу ногу в сапогах…
Простуда зреет на губах…
Зелёнка кончилась и йод…
Пришла подружка Клавки, Зина.
С ней то смеялись, то бузили -
У Зинки губы словно мёд!..

…Октябрь...
Конец сельхозработам…
В конторе полный дан расчёт…
Но, как вчера, вода течёт -
Дождь.
Друг взгрустнул, кусает губы,
И в дальний угол смотрит.
В клубе
Сидим, притихшие, по лавкам,
И ждём прибытия вездехода
Из части.
Мы опять пехота…
А на крылечке плачет Клавка…

…Дорогу развезло, мы вязнем
В проселках… вплоть до Красноярска…