Только вновь – на гнездовья Отечества по весне прилетают грачи…

Новая походная песня Слободских полков

Ю. Г. Милославскому Ветерок развевает знамёна, За рекой полыхнула заря, И на Запад уходит колонна От Покровского монастыря. По Полтавскому Шляху – на Киев – Командиры пехоту ведут. Это наши полки Слободские За победой на Запад идут. Наши жизни, солдат, не напрасны, Потому что написан у нас На хоругви родимой, на красной Образ Истинный – Харьковский Спас! Преисполнена воли и стати, Осенённая с Горних высот, Озерянскую Божию Матерь Мерефянская рота несет. А за ней – с чудотворной Песчанской – Выступает Изюмский отряд, Чтобы нечисти американской Прекратить непотребный парад. Эй, раздайся, мерзотина злая! Это явная явь, а не сон: Вместе с нами идут – Николаев, Севастополь, Донецк и Херсон! Поднимайтесь – и Ворскла, и Уды, Встань, народ, – от Сулы до Донца – Против ведьмы и против иуды, У которого нету лица! Мы не предали отчую славу И над Лаврою свет золотой! Постоим за Луганск и Полтаву, За поруганный Киев святой! Погляди-ка: над хатой саманной – В белом небушке, с синим крестом, Наш апостол, Андрей Первозванный, На врага указует перстом! Для солдата нет смерти напрасной – Потому что написан у нас На хоругви родимой, на красной Образ Истинный – Харьковский Спас! Алексей Саврасов. «Грачи прилетели» Кто толкует про крах человечества, кто куёт себе «счастья ключи»… Только вновь – на гнездовья Отечества по весне прилетают грачи. Всё возможно для русского – Палехи и Федоскино, и Хохлома, и молоховы всполохи памяти, где кровавой слюны бахрома. Можно дыбить судьбину хитровую, стыдный сор выносить из избы… Только всё ж колокольню шатровую – средь берёз, в облаках – не избыть. Вспомни церковку ту, Воскресенскую, меж грачиных пронзительных гнёзд, синеву Богородцеву женскую, что сочится на землю из звёзд. Вспомни тёмные маковки медные, тени веток на талом снегу. И крестьянские хижины бедные не затри в замутнённом мозгу. Отдыхай, прозревай или ратничай – поднимай над горбушкой ржаной за помин Алексея Кондратьича русской водки стакан крыжаной! Помрачившийся классово, расово, мой народ, заплутавший, как тать, не забудь живописца Саврасова, что учил Левитана писать. Тополь Если тополь за окном, Ничего не надо боле. С ним – без муки и без боли За оконный окоём Можно кануть. Голубой – Бессловесный, беспечальный – Глубиною изначальной – Он врачует нас с тобой. Трепет, ропот. Лист и ветвь. Ничего в нём больше нету – О покое два завета: Тихий звук и слабый свет. Плат – заплата на заплате – У него, но ты не плачь. Мы за счастье не заплатим: Тополь – царь, а не палач. Тополь – плот, и тополь – поле. Пальцы слепятся в щепоть. Гул целебный, дар тополий Единяет дух и плоть. Это – я ль? А это – ты ли? Явь? Или её испод? Волны света золотые. Тополь. Воля. Путь. Господь. Камушек Песенка калики Стоит наш батюшка на камушке, Под кровом бора – как во храмушке. Как столп, как крест, как Спас-на-кровушке. И «Богородицу» поёт. Стоит наш батюшка, наш дедушка, Приходит к дедушке медведушка Сухарика отведать, хлебушка, В ладошку влажный нос суёт. Ай, свиристят, щебечут, цвенькают Пичуги! И пеньки с опеньками Обсели, а бельчата спинками У старцевых мелькают ног. Пусть распрострилось семя змеево, Крепчает дело лиходеево, – Да диво дивное, Дивеево, Намолено среди дорог. А с дедушкою – Божья Матинка! И, даром что спина горбатенька, За грешников молися, батенька, Господень умаляя гнев. Когда б у старца Серафимушки За всю за Русь достало силушки Молиться, не смыкая крылушки – Два века, словно тыщу днев! Где веют промыслы бесовския, Там плачут ангелы Саровския. Но живы серафимы русския, Покров – их до поры таит. Повырастала снитка-травушка, Где стынет борушка-дубравушка. Хоть нет того на свете камушка, Да батюшка на нём – стоит. Восьмистрочные стансы 1. Я постным становлюсь и пресным, простым, безхитростным и ясным. Отдавший дань мослам и чреслам, я возвращён к воловьим яслям — тем самым, с тишиной Младенца сладчайшей, истинной, безстрастной. Есть счастие для отщепенца – свет мягкий, образ неконтрастный. 2. Ты дал мне дар: живое сердце, вмещающее всё живое – мерцающая веры дверца, в любви участье долевое. На свадьбу в Галилейской Кане я вышел, словно на свободу, нетерпеливыми глотками я пью вина живую воду. 3. Но, озираясь спозаранку, я вижу страшные картины: уходят люди в несознанку – в глухую оторопь, в кретины. К себе изживши отвращенье, никто не шепчет: «Боже, дрянь я!» И если есть кому прощенье, то только после воздаянья. 4. Скажи ж, почто дрожат колени с утра у грешников скорбящих – от страха или же от лени играющих в бесовский ящик: горит, горит перед очами и дразнит ложью обречённой, и превращает, враг, ночами им красный угол – в чорный, чорный. 5. Сорви с них лень, пугни сильнее, чем чорт, появший их, пугает, перечеркни их ахинеи, ничтожный лепет попугайный! «Любовь!» – им сказано; в любови ж пусть и живут, отринув дрёму. …Ловец, почто Ты их не ловишь, клонясь к пришествию второму! *** В неделю первую Поста была еда моя проста, да – тяжек ум. Хотя в капели, слетавшей с синего холста, я слыхом слышал Те уста, что говорили или пели. В неделю первую Поста была душа моя чиста и по отцу сороковины справляла. И, неся свой крест, сквозь слёзы видела окрест свои ж безчисленные вины. Не досчитавши до полста, я список лет прочёл с листа, и, ужаснувшись, благодарен: у Гефсиманского куста мне тоже Чаша – непуста, напиток огненный – нектарен. Ночлег в Оптиной пустыни Юрию и Инне Зайцевым 1 тот кто спал обнимая святые гроба кто по капле в себе прозревает раба — не отринул Господней свободы и какая б на сердце ни пала журба не изгнал не спугнул осененья со лба что навеяли Оптины своды тот кто спал – как живое обнявши гранит кто охранную память гранита хранит преисполнится славного Слова да вмещает сознание меру вещей: мощь победы исходит от этих мощей… не ветшает вовеки обнова 2 простую постели рогожку на полу в Казанском храме тут у белых плит в углу в приделе у Креста где слышно свят свят свят устал? приляг усни где старцы трезво спят и с ними ж выйдешь в сон неизмеримый сей и снимешь злобу дней… Антоний Моисей лежат в гробах гляди учись как надо спать сады по берегам реки уходят вспять по синим куполам теки река теки реки пророк пока нет края у реки хотя б во сне… не зря ж ты меж мощей залёг эй здравствуй Жиздра-жизнь – предвечного залог проснёшься в двух шагах от злата алтаря есть правда и в ногах: знать, дадены не зря надежда не пуста как твой поклон Кресту во дни и вне Поста стоящий на посту Алёнушка. Васнецов и жаль её сильнее прочих поскольку звонче всех поёт поскольку значит и пророчит и ноженьки об камни бьёт поскольку серыми своимя глядит как ласковая рысь и полымя волос и имя льняное заплетая в высь поскольку и в лоскутьях нищих льнёт к тайне омутов земных поскольку плачет тише инших и молча молится за них

Станислав Александрович Минаков - поэт, переводчик, эссеист, прозаик, публицист. Автор книг «Имярек» (Москва, Современник, 1992), «Вервь» (Харьков, Издатель, 1993), «Листобой» (Харьков, Крок, 1997, стихи и проза, послесловия А Кушнера и Б. Чичибабина), «Хожение» (Москва, Поэзия.ру, 2004; стихи 1983—2004, переводы, пьеса, две поэмы; предисловие Ю. Г. Милославского), «Где живет ветер» (переводы стихотворений А. А. Милна; ХЦ СП Интербук, 1991). Автор-составитель энциклопедии «Храмы России» (Москва, ЭКСМО, 2008), альбома «Храмы великой России» (Москва, ЭКСМО, 2009), а также и «Всеобщей истории музыки» (М.; ЭКСМО, 2009), совместно с Анной Минаковой. Член Национального союза писателей Украины, Союза писателей Росси, Международного фонда памяти Б. Чичибабина, Всемирной ассоциации писателей International PEN Club (Московский центр). Публиковался в Харькове, Киеве, Вильнюсе, Воронеже, Москве, Ровно, Запорожье, Белгороде, Санкт-Петербурге, Казани, Владивостоке, Хабаровске, Красноярске, Нью-Йорке, Мюнхене, Штутгарте, Париже, Праге, Оттаве. За книгу “Листобой” удостоен литературной премии им. Б. Слуцкого (1998). Лауреат конкурса-фестиваля «Культурный герой ХХІ века» (Киев, 2002). Победитель Всеукраинского конкурса “Русское слово Украины” (Киев, 2003) в номинации “Публицистика”. Победитель турнира поэтов Коктебель-2004 (в рамках Международного Волошинского литературного фестиваля). Лауреат премии "Народное признание" (Харьков, 2005) и Международной премии шимени Арсения и Андрея Тарковских (Киев—Москва, 2008) — за книгу стихотворений и переводов "Хожение" (Москва, Поэзия.ру, 2004). За публицистику удостоен Всероссийской премии им. Киреевских «Отчий дом» (Москва—Калуга, 2009). Был соредактором журнала «Бурсацкий спуск», редактором многих поэтических книг. Составитель и издатель (вместе с А. Дмитриевым и И. Евсой) сборника «Дикое Поле. Стихи русских поэтов Украины конца ХХ века» (Х.: «Крок», 2000), «Ветка былой Эллады. Греческие мотивы в современной русской поэзии» (Харьков, Крок, 2004), а также альманаха «ДвуРечье. Харьков — Санкт-Петербург» (Харьков, Крок, 2004). Живет в Харькове.