Памяти Егора Исаева (1926-2013)

Редакция сетевого литературного журнала КАМЕРТОН скорбит в связи с кончиной лауреата Ленинской премии, Героя Социалистического Труда, известного русского поэта и публициста, нашего автора Егора Александровича ИСАЕВА 

*** 

«С Егором Александровичем я знаком очень давно, с семидесятых годов, – рассказал поэт, член Союза писателей России Александр Голубев. – Это огромный талант, мастер поэтического слова, прекрасный публицист, многое привнесший в поэзию Воронежского края. Его поэмы — золотой фонд отечественной поэзии. Исаев был неравнодушным человеком, во всем. Он был боец, мастер, имевший яркое метафористическое видение и использовавший все возможности поэтического слова. Он заражал нас, товарищей и учеников, своим темпераментом, оптимизмом и энергией. Вот только, когда я позвонил ему пару дней назад (он тогда лежал в больнице), он был удивительно спокоен. На мой вопрос о самочувствии Егор Александрович ответил: “Саня, будем карабкаться!”».

 

*** 

 Егор Александрович Исаев  родился 2 мая 1926 года в селе Коршево (ныне Бобровского района Воронежской области) в крестьянской семье. После начала Великой Отечественной войны вместе со взрослыми и молодёжью школьник Егор Исаев рыл окопы и противотанковые рвы под городом Смоленском.

В Красную Армию призван осенью 1943 года. Накануне своего 19-летия Егор Исаев в составе войск 1-го Украинского фронта участвует в Берлинской наступательной операции, в боях под городом Котбус, а затем в освобождении Праги.

После войны младший сержант Егор Исаев в течение пяти лет служит в составе Центральной группы войск: в Чехословакии, Австрии, Венгрии. В этот период в дивизионной газете «На разгром врага» впервые печатаются его стихи и заметки. После чего его по приказу Политического управления переводят в газету «За честь Родины», где он служит корректором.

В 1950 году младший сержант Исаев демобилизован. В том же году он поступает в Москве в Литературный институт имени М. Горького и заканчивает его с отличием в 1955 году. Ещё в студенческие годы он публикует лирические стихотворения, в 1951 году – первую поэму «Лицом к лицу» (в альманахе «Литературный Воронеж»), а в 1953 году – её окончательный вариант под названием «Над волнами Дуная», посвящённую советским воинам, несущим службу за рубежами Родины.

По окончании института Егор Исаев работает в издательстве «Советский писатель», в 1981 году его избирают секретарём правления СП СССР. Им написаны поэмы, изданы публицистические книги, среди которых «Двадцать пятый час», «Мои осенние поля», «Убил охотник журавля», «Жизнь прожить», «Колокол света», «В начале было слово».

В 1962 году написана философско-антифашистская поэма «Суд памяти», а в 1976—1977 годах — поэма «Даль памяти».

В период 1984—1989 годов Егор Исаев избирался депутатом ВС СССР.

По материалам СМИ

 

***

Сетевой литературный журнал КАМЕРТОН

17 мая 2011 — Егор ИСАЕВ, раздел «Юбилеи»

Материал из журнала № 19 - Май 2011   

«Не забывайте, что была война!..»

Стихи разных лет

 

 

Размах журавлиных крыльев

 

Согласен, друг: клин вышибают клином,

И не простым причем, а журавлиным.

Такое тоже иногда бывает —

Беспамятство тем клином вышибают

В пути от человека к человеку,

Под сводом памяти от века и до века,

От войска Невского у озера Чудского

До сталинградской армии Чуйкова,

У волжских круч, в окопах и руинах…

Такой размах у крыльев журавлиных.

 

 

Баллада о приказе

 

1

Третью ночь, третий день всё вперёд и вперёд

Мы идём неуклонно

По проклятой земле, по немецкой, на фронт, -

Растянулась колонна.

Третью ночь, третий день по полям, по лесам,

Не всегда, чтобы в ногу.

И всё круче, всё ближе к бессонным глазам

Подступает дорога.

И всё дальше и дальше отходит от глаз

Дымный край горизонта.

И всё строже и строже суровый приказ:

Выйти за полночь к фронту.

- Подтянись! – Он железно стоит на своём,

И ворчать бесполезно.

Не железные мы, а всё то, что несём,

С каждым шагом железней

От сапог до штыков. Третью ночь. Третий день…

И тогда наконец-то

Подобрел командир, приказал: – Лошадей

Поищите у немцев.

- Отобрать лошадей! – Уточнил старшина

Тот приказ на привале.

И конечно ж, конечно ж – война есть война -

Что скрывать: отобрали.

 

2

А действительно, что, что нам было скрывать?

Ведь они не скрывали.

К нам пришли их сыны, нас пришли воевать

И у нас пировали.

Пили, ели – они! – их сыны, их зятья,

Записные вояки.

Рукава до локтей, в дом ещё не войдя:

- Млеко, – щерились, – яйки.

 

Дай им то, дай им сё, как указкой, вели,

Где штыком, где кинжалом…

Брали всё, что хотели, и сверху земли,

И что снизу лежало.

Брали всё подчистую скребком и ковшом

В эшелоны и ранцы.

Брали уголь и хлеб, женщин брали силком,

Потому что – германцы.

Потому что превыше всего! За людей

Нас они не считали…

 

Ну а мы лишь забрали у них лошадей,

Потому что устали.

Потому что не вправе мы были устать,

Потому что нам надо -

Кровь из носу! – а Гитлера лично достать

Не штыком, так гранатой.

Лично каждому, да! И добро, что война -

Их война! – на закате.

Потому и шумел, торопил старшина:

- Побыстрей запрягайте!

Дайте грузу побольше тому жеребцу

И поменьше карюхе!..

 

 

3

А пока он шумел, собрались на плацу

Старики и старухи,

Собрались и глядели на нас, как во сне,

На всю нашу погрузку.

Вдруг один осмелел – подошёл к старшине

И на ломаном русском

Объяснил: – Эти люди боятся всех вас… -

И в торжественном тоне:

Их бин есть коммунист! – И партайаусвайс

На широкой ладони

Протянул старшине, как комраду комрад,

Сквозь года, сквозь этапы,

От совместных ещё, тех, испанских бригад.

Через пытки гестапо,

Через боль, через кровь, через расовый бред,

Через пламя пожарищ:

- Дас ист есть, как у вас говорьят, парт-би-лет.

Это дал мне товарищ

Тельман…

- Тельман?! – Лицом просиял старшина. -

А ведь правда, ребята,

Тельман сам подписал!.. Уберёг, старина?!

- Уберёг. – Это ж надо! -

И обнял старика, словно век с ним дружил,

Гимнастёрку расправил

И пошёл – капитану про всё доложил

И при этом добавил

От себя и, конечно, от нас, рядовых

И немного весенних:

Дескать, время приспело работ полевых,

Скоро май, надо сеять.

- Ребятишки у них, капитан. Скоро мир.

Пусть людьми вырастают…

Я вас понял, Петрович. – Сказал командир.

Дал команду: – Отставить!

Разгрузить и обратно вернуть лошадей!

Только быстро, ребята!..

 

4

И опять мы идём третью ночь, третий день

В направленье заката.

Третий день, третью ночь – на рубеж, где враги.

Только так – неуклонно.

Не железные мы… Но не сбились с ноги,

Подтянулась колонна.

Только так. Только так. А в двенадцать уже

Ночью рыли окопы

На последнем своём огневом рубеже,

В самом центре Европы.

1953-1987

 

 

 

Письмо

 

Письмо в три угла, в два крыла, в две страницы,

Как только что с облака белая птица

В ладони к солдату, – и кажется, он

Вот в эту минуту – дома.

 

«Ну, здравствуй, сыночек, прими мой поклон,

Поклон от родни и знакомых.

В колхозе дела к улучшенью идут.

Приедешь – увидишь, Коля,

Какой мы той осенью сделали пруд,

Какие хлеба у нас в поле.

 

А яблонька, Коля, два раза цвела,

Что ты посадил на рассвете,

Когда на войну я тебя собрала:

Она доросла до повети.

Как солнце опустится, станет темно,

За вербами ветер проснётся, -

Трёхлетка твоя постучится в окно, -

Сердечко моё встрепенётся:

Не ты ль возвернулся, сдаётся?»

1955

 

ДОТ

 

Бетонный низкий лоб,

Свинцовых струй накал…

Ох, как он нас тогда,

Безусых, подсекал

И замертво валил

В траву перед собой.

И редко кто из нас

Про тот расскажет бой.

 

Незабвенный

 

Ни тени, ни следа

От звёздочки фанерной…

Он – неизвестный, да,

Но он – и незабвенный:

Ему – и долгий век,

Ему – и год, и миг

От нас от всех, от всех

Оставшихся в живых.

 

***

Те дни ещё во мне не смерклись, не поблёкли.

Там всё ещё грохочет линия огня,

И смерть, как в перевёрнутом бинокле,

Друзей моих относит от меня…

И эту даль обратно не вернуть.

Ну разве что бинокль перевернуть.

 

Разверстка

 

А нас в живых осталось меньше горстки

От всех фронтов. Такая, брат, разверстка.

Да, мы и тут, в кругу родных и близких,

И там, недалеко от обелисков.

Еще чуть-чуть, еще, еще полшага…

Нам вечный сон, а правнукам — присяга.

 

Седой аккордеон

 

За годом год идет, идет за вехой веха…

И вдруг как будто я свернул за угол века

И замер вдруг на переломе света:

Передо мной она, сама Победа,

Сидит на стульчике у каменных ворот.

Вокруг Москва торопится, снует, —

Гудят машины, плещется неон,

А он, мой друг, седой аккордеон,

Кричит на все лады и ордена:

Не забывайте, что была война!

 

http://webkamerton.ru/2011/05/ne-zabyvajte-chto-byla-vojna-stixi-raznyx-let/

 

 

Литературно-исторический журнал ВЕЛИКОРОССЪ, № 1 (3) 2012

 

ЕГОР ИСАЕВ

 

Стихи разных лет

 

• • • • •

Не знаю, сон ли это или бред:
На карте мира с помощью указки
Ищу Россию, а России нет.
Нет Родины, кругом одни Аляски.

Продали всё: и волжскую волну,
И лес, и степь, и все четыре дали.
Продали превеликую страну,
Как без войны внахрап завоевали.

 

• • • • •

Вы думаете, павшие молчат?
Конечно, да - вы скажете.
Неверно!
Они кричат,
Пока ещё стучат
Сердца живых
И осязают нервы.
Они кричат не где-нибудь,
А в нас.
За нас кричат.
Особенно ночами,
Когда стоит бессонница у глаз
И прошлое толпится за плечами.
Они кричат, когда покой,
Когда
Приходят в город ветры полевые,
И со звездою говорит звезда,
И памятники дышат, как живые.
Они кричат
И будят нас, живых,
Невидимыми, чуткими руками.
Они хотят, чтоб памятником их
Была Земля с пятью материками.
Великая!
Она летит во мгле,
Ракетной скоростью до глобуса уменьшена.
Жилая вся.
И ходит по Земле
Босая Память - маленькая женщина.

 

• • • • •

Уезжал в семнадцать –
Провожала мать.
А вернулся, братцы,
В полных двадцать пять.
Уезжал с ребятами –
Выхожу один.
Завершилась ратная
Служба, гражданин.
Никого на станции.
Редкие столбы.
Двадцать вёрст – дистанция
До родной избы.
Не иду – лечу я
На бугор с бугра,
Ног своих не чую.
Поздняя пора.
Далеко до утра,
Далеко, ну что ж, -
По грязи, как будто
По воде Христос.
Вот я на пороге –
Мамины уста.
Двадцать вёрст дороги,
Как одна верста.

Момент атаки

Европа – впереди
И позади – Европа…
Выбрасывай себя
Из глубины окопа
На гребень полосы,
Где два огня секутся,
И боже упаси
Сробеть и оглянуться.
Забудь, что ты живой,
Кидай себя в зигзаги,
Как в омут с головой –
Таков закон атаки,
Таков закон косьбы
Огнём
Перед собою
На линии судьбы,
На перекрёстке боя.

Письмо

Письмо в три угла,
В два крыла,
В две страницы,
Как только что с облака
Белая птица
В ладони к солдату, -
И кажется, он
Вот в эту минуту – дома.
«Ну, здравствуй, сыночек,
Прими мой поклон,
Поклон от родни и знакомых.
В колхозе дела к улучшению идут.
Приедешь – увидишь, Коля,
Какой мы той осенью сделали пруд,
Какие хлеба у нас в поле.
А яблонька, Коля, два раза цвела,
Что ты посадил на рассвете,
Когда на войну я тебя собрала:
Она доросла до повети.
Как солнце опустится, станет темно,
За вербами ветер проснётся, -
Трёхлетка твоя постучится в окно, -
Сердечко моё встрепенется:
Не ты ль возвернулся, сдаётся?»

Солдатская любовь

Осталось несколько минут,
Как должен быть свисток, -
Нас километры u1088 растолкнут
На запад и восток.
И в этот ринутся пролёт
Часы, потом года…
И бездна времени пройдёт
Меж нами навсегда.
- Забу-удь! Забу-удь! –
Из темноты
Голосит паровоз. –
Забу-удь!.. –
И все мои мечты
Под круглый нож колёс.
Фонарь в рубинной крови
Мерцает впереди.
Осколком взорванной любви
Застряла боль в груди.
И ноет, ноет под ребром –
Не вырвешь, не уймёшь…
Беру перо и тем пером
Пишу себе:
Ну что ж…
Ну что ж, солдат, пускай летит
В свой новый, добрый час.
Есть боль, которая болит,
Но не ломает нас.

Журавли Победы

Весна, весна! Лучей поток.
Снега в полях растаяли.
И дует тёплый ветерок
Со стороны Италии.
И журавли из Африки
Плывут по небу синему
Без компаса,
Без графика –
К Саратову
И Киеву,
К себе на родину летят,
В свои края бескрайние, -
Глядят на них из-за Карпат
Войска Советской Армии,
Глядят бойцы – и в рядовом,
И в генеральском чине…
И всё по той же в основном
Одной простой причине:
Весна идёт! Вблизи, вдали,
Перемогая беды…
Летят не просто журавли,
А журавли Победы.

ДОТ

Бетонный низкий лоб,

Свинцовых струй накал…

Ох, как он нас тогда,

Безусых, подсекал

И замертво валил

В траву перед собой.

И редко кто из нас

Про тот расскажет бой.

 

НЕЗАБВЕННЫЙ                                                                                                                

 

Ни тени, ни следа

От звёздочки фанерной…

Он – неизвестный, да,

Но он – и незабвенный:

Ему – и долгий век,

Ему – и год, и миг

От нас от всех, от всех

Оставшихся в живых.

 

***

Те дни ещё во мне не смерклись, не поблёкли.

Там всё ещё грохочет линия огня,

И смерть, как в перевёрнутом бинокле,

Друзей моих относит от меня…

И эту даль обратно не вернуть.

Ну разве что бинокль перевернуть.

 

БОЕЦ

Был шаг его как шаг, теперь он так – шажок

С опорой на корявый посошок,

С надеждой на добро, зато в горячих спорах

За правду-матку он всегда, как порох,

Готов к огню. А что в коленях шаток,

Так это у него лишь частный недостаток.

 

***

Кто это сотворил – ищи теперь виновных.

Такой уж, видно, нам достался век:

Во власть поставлен господин чиновник

И оттеснён от дела человек.

А здравый смысл? Он выставлен за дверь.

Скажи, Создатель, как нам быть теперь?

 

САТАНА

Он днём и ночью, как внештатный ветер,

Инкогнито гуляет по планете:

То спереди зайдёт, то подвернётся сбоку,

Сбивая с толку новую эпоху.

И так по всем верхам, по закоулкам разным…

Бог истиной живёт, а сатана –  соблазном.

 

ОДНОМУ АКАДЕМИКУ

При деньгах не всегда, а иногда без денег,

Он рос как человек, товарищ академик.

Не потому ль его сам занебесный Нобель,

Оглядывая мир, не просто обособил,

А приобщил умом, соответствуя моменту,

К его величеству – товарищу студенту.

 

***

Душой я знаю, что такое честь,

А грешным телом, что такое больно.

Из всех команд, какие только есть,

Мне по душе одна команда – «вольно».

А если где немного согрешу,

То я писать об этом не спешу.

 

***

Нет, я любить тебя уже не перестану,

А загрущу когда – из-под земли достану

И воскрешу в строке своей неброской:

Живи, моя любовь, несломленной берёзкой

И под окном моим ветвями шелести…

А если что не сбудется, – прости.

 

ПРЕДПОЧТЕНЬЕ

Кому в Париж, кому на отдых, в Ялту,

По разным там бетонам, по асфальтам,

От шумных мест до тихого порога, –

Какой ты б ни была, люблю тебя, дорога.

Но больше всё же я тропу люблю.

Тропа, она поближе к соловью.

 

***

Мне снился сон: по ледяному насту

На лыжах от меня уходит внучка Настя.

Ещё бы чуть, ещё бы шаг в полшага –

И я б её догнал у города Чикаго

И возвратил в Москву…

Но разразилась вьюга…

Ну как ты там теперь живёшь,

    моя Настюха?

 

***

А ты и вправду, Уля,

Как самый жгучий улей

В начале майской взятки

И под надзором дядьки…

К чертям мне эта проповедь!

Дай мне медку попробовать.

 

ГОНОРАР ПЕГАСУ

За ним – дела, дела, дела,

Путь от копыта до крыла,

От колеса и до ракеты:

Мешок овса ему за это

В зачёт космического марша…

Ведь далеко ещё до Марса.

 

ВЗГЛЯД НА КАРТУ

Уже не те года,

Но, как это ни странно,

Мне хочется порой

Струну меридиана

Достать со дна морей

И крикнуть троекратно:

УРА! УРА! УРА!

Чтоб отпустить обратно

На перекличку

От страны к стране…

Такой магнит у карты

На стене.

 

О стариках

В нашей иль в какой другой округе
Мало стариков – одни старухи.
В сумерки идут - идут, не жалуются, -
Так их вдовья жизнь и продолжается.
Стариков не видеть им седыми.
Старики погибли молодыми.

Поклонное слово

Там, где с полем рядышком
Роща соловьиная,
Ходит моя матушка,
Свет Фёкла Ефимовна,
Ходит рука об руку,
След во след с работой
Под высоким облаком
Скорого полёта.
Смолоду бывалая,
Ходит, ждёт привета
В ста годах без малого
От того рассвета.
Всё ещё проворная
В деле, как когда-то…
Отодвинься, черное
Зеркало заката.

Перечитывая «Тёркина»

Так скажу вам, судари,
Сердцем с-под руки:
Мы ребята с придурью,
Но… не дураки.
Для добра открытые,
На поклон — поклоном,
Но… спросите Гитлера
И Наполеона.

 

 

***

Не по своей лишь только воле, —

Я к Вам от памяти, от боли,

 

От вдовьих слез и материнских,

От молчаливых обелисков,

 

От куполов у небосклона...

Я к Вам по праву почтальона

 

Из этой бесконечной дали,

Из этой необъятной шири.

 

Они свое мне слово дали

И передать Вам разрешили.

 

 

***

Народ. А кто такой народ?

Волна к волне из рода в род,

Из поколенья в поколенье, —

Живое, вечное волненье

 

Везде: в Москве и на селе...

Он — и мужик навеселе.

Он — и артист в Белоколонном.

В одном-единственном числе

И многолюдно миллионном.

 

Народ — и звезды, и кресты,

Кремень-слеза с крутой версты,

В словах народ и за словами...

Он поимённо я и ты.

И неразрывно между нами.

 

***

Всему свой срок, всему своя молва,

Свой лад и слог в словесном обиходе.

 

 

Да, ты права — я не ищу слова,

Уж если что, они меня находят.

 

Уж если что, они одним рывком

Срывают с нерва заспанную полночь, —

 

И в чем душа сквозь вьюгу босиком

За слогом слог бегут весне на помощь.

 

За слогом слог, как благодатный ток, —

И день рожденья празднует цветок.

 

 

***

Бога молю молитвой,

Сердцем о колокол бьюсь...

Будь ты и впредь монолитной

И нескончаемой, Русь.

 

Неба касаюсь губами,

Плачу и радуюсь вновь.

Журки летят — память,

Утки летят — любовь.

 

 

ГЛАГОЛЫ ПУШКИНА

 

И впредь шуметь его глаголам

По городам по всем, по селам,

 

По всей родной земле шуметь,

Будить к добру булат и медь,

 

Бессмертным эхом кочевать,

И жечь сердца, и врачевать.

 

***

А он и вправду бесподобный гений,

Неповторимый в просверках мгновений

И незабвенный в памяти веков, —

Таков вердикт всемирных языков.

 

И все же, все же, говоря по-русски,

Он сам себе оценщик: "Ай да Пушкин!"

И озорник на поприще амура.

Он весь — душа и ум без перехмура.

 

 

***

Который год скворечники пусты, —

Домой зовут, не закрывают рты.

Их скорбный вид мне сердце рвет на части.

Гляжу на них в предчувствии несчастья,

 

Мучительно о чем-то вспоминаю,

Как будто я со дна реки всплываю,

Поверхность рву! И вот на берегу —

Дома, как в саване, в нетронутом снегу,

 

А в тех домах пустынней, чем в пустыне...

Деревня мертвая! И где? У нас в России!

Ты представляешь?! Понимаешь ты?!

Который год скворечники пусты.

 

 

***

Ф. Абрамову

 

Луна торжествовала... Полночь. Тишь.

Трава спала, спал берег, спал камыш.

Волна спала в ногах у камыша,

И лишь безмолвно плакала душа.

 

О ком она? О чём? А всё о том,

Что где-то там стоит мой старый дом,

Стоит один — ни звука, ни огня.

Там тень моя отдельно от меня.

 

 

ДОРОГАЯ МОЛИТВА

 

И.Зорину

 

На каждом полустанке не сойдешь,

Все не обнимешь,

к сердцу не прижмешь, —

 

Ни ту церквушку милую, ни вон тот

Седой ветряк с крестом у горизонта...

 

Всё, всё бежит и все зовет: сойди,

Подай нам руку, рядом посиди...

 

Но поезд мчит, уходит в небо лайнер, —

И вот уже под звёздными крылами

 

Проходит Волга из конца в конец,

А с ней бок о бок ратник и кузнец,

 

Урал в кольчуге — добрый богатырь,

А там за ним уже сама Сибирь,

 

До окоема — океан таёжный...

Обнять нельзя, а помолиться — можно.

 

 

ЛИСКИ

 

Стык за стыком, сталь по стали,

Красота — у красоты.

Город новый, город старый,

Под крылом одной мечты

 

Распашной. И слава Богу,

Полю брат и Дону друг:

Рельсы к западу с востока,

Рельсы с севера на юг:

 

Эшелон, за эшелоном —

Нескончаемый поток...

Помню кашу по талонам,

Привокзальный кипяток.

 

Помню памятью солдата

Нары те и тот вагон,

Из которого когда-то

Нас, остриженных, — в огонь...

 

Добрый ты и ты суровый

У священного огня,

Хорошо, что вы с Бобровом,

Как два брата у меня.

 

 

РАЗГОВОР С ЛЕНОЙ

 

К небу восходят твои берега,

Воды твои устремляются к верхнему полюсу

Лена великая, матерь-река,

С гордым оленем и звёздным алмазом на поясе.

 

Вся ты в трудах от зари до зари,

Вся ты в легендах лесных и песцовых нарядах.

Слышишь, как Волга тебе говорит

Ветром с Урала: я рядом, подруга, я рядом.

 

С берегом берег давно и не вдруг

Ваши просторы сомкнулись объятья в объятья,

Сводом над вами и север и юг —

Богом крещённые, вечные, кровные братья.

 

 

ТЕЛЕГРАММА

 

Комсомольску-на-Амуре:

 

Прилечу, давай покурим,

Посидим — к плечу плечо,

Почалдоним: чо да чо,

Позовем к себе Курилы,

Чтобы тоже покурили,

Пригласим Владивосток...

Уверяю: будет толк.

А надвинется цунами,

Вся Россия будет с нами.

 

 

***

Всему есть край в податливой природе:

Нефть в глубине и уголь на исходе.

Нерв на пределе, на пределе сердце.

Нет времени присесть и оглядеться.

 

Всё — скорость,

скорость и ещё раз скорость,

Сжигаем Землю, как сжигают хворост

В неутолимых топках эгоизма....

И это всё мы называем жизнью?

Скорей! Скорей! Чтоб — всё с рывка и разом.

Воистину заходит ум за разум.

 

 

ГЛОБАЛЬНЫЙ ПАРАДОКС

 

С трибун трубим, глобально колоколим

О том, что мир, того гляди, расколем

Урановым ядром, а то и водородным,

Мир всех миров с народом всенародным.

 

Мир океанов, мир земли и неба,

Который был и вдруг сорвется в небыль,

В своё ничто: ни вашим и ни нашим.

Как страшно то, что страх уже не страшен.

 

 

БОЛЬ

 

Болит? Да как еще болит!

Стоит в проходе инвалид,

 

Перебинтованный тоской.

Стоит с протянутой рукой.

 

А мы бежим, бежим, бежим,

Слегка пеняем на режим,

 

Полушумим, полувздыхаем,

А если честно — обегаем

 

Самих себя… А он стоит,

Как наша совесть, инвалид.

 

 

СЕСТРА МИЛОСЕРДИЯ

 

Солнечная обликом,

Как с вершины дня,

Ангелом из облака

Смотрит на меня.

 

Кружится над хворостью,

Ласкова. Быстра,

Дочка мне но возрасту,

По любви — сестра.

 

Боль уластит, скромница,

Успокоит пульс...

Пусть ей день поклонится,

Ночь полюбит пусть.

 

 

В ДЕТСКОЙ ОПЕРАЦИОННОЙ

 

Нескладно ходят ходики

Под крестиком, в груди.

А ей всего два годика.

И что там, впереди?

 

Ворона — кыш! — не каркай,

Не догорай свеча.

Восстань отважный скальпель

В святой руке врача.

 

Молись народ окрестный

Спасительным крестом...

Дай Бог ей стать невестой

И матерью потом.

 

***

То блеск витрин, то в заказном уюте

Шампанское… Виват! А между тем

Саднит Чечня, страна в грязи и в смуте,

В крови на перекрестке двух систем.

 

Куда ни глянешь — горе, горе, горе…

В обнимку поножовщина и спирт,

Село — в разоре, детство — в беспризоре,

И мистер СПИД давно уже не спит.

 

А ты всё спишь — не споришь, не глаголешь,

Угрелся на дарованной печи...

Проснись, поэт, и вознеси свой голос!

А голос сел — печенкой промычи.

 

***

Невмоготу полям, невмоготу заводам…

Ведь надо ж так расправиться с народом,

 

 

Ведь надо ж так расправиться с Россией?..

Такое даже чёрту не под силу.

 

Он слева шёл, а бил наотмашь справа.

За что такая пьяная расправа?

 

 

ВЕТЕРАНУ

 

Ю.Бондареву

 

То донимает боль в спине,

То барахлит сердчишко.

Держись! Ты дед — по седине,

А по душе — мальчишка.

 

Давно остыл последний бой

В развалинах рейхстага,

А честь бойца всегда с тобой,

С тобой твоя присяга.

 

Живи, солдат, пока живой,

Не остывай на марше.

Салют тебе, наш рядовой!

Ура тебе, наш маршал!

 

 

ЮРИЮ ПОЛЯК0ВУ

 

Переживала вся страна

ЧП районного звена

И полкового — билась в дверь

Советской власти и генштаба…

Мой друг, а как же быть теперь

С ЧП союзного масштаба.

 

 

***

Не выставляйся: я да я...

Ты в жизнь пошел от соловья,

От любопытной той звезды,

Что углядела с высоты

Девчонку ту и паренька

При соловье у родника…

 

И лишь потом ты молодцом

Пошел от матери с отцом.

 

 

МОЛОДОСТЬ

 

 

Такая вся весенняя

В цветах и облаках

Идет, как потрясение

На звонких каблуках.

 

В награду ей — соловушка,

А все преграды — прочь!

Бедовая головушка,

Сиреневая ночь.

 

Идет сама природа

На озорной волне.

Приветствуйте, народы,

И радуйтесь весне.

 

 

ОТЦЫ — ДЕТЯМ

 

Садясь гурьбой в передовые сани,

Не задавайтесь — сами, мол, с усами.

Ведь молодость — не только ваше знамя,

В оглобли, дети, и вперед с отцами!

 

 

***

"Вначале было слово..." Было, да!

Оно сильней и мимики и жеста,

Насущное, как хлеб и как вода,

И яркое, как тот петух с нашеста.

 

Люблю слова, в которых смысл и вес,

В которых чисто, но отнюдь не голо.

Я сам словесник, но боюсь словес.

Да здравствует пришествие глагола.

 

 

 

 

ЖИЗНЬ МОЯ — ПОЭЗИЯ!

 

Ты как боль по лезвию.

Ты как мост над пропастью —

Литерой и прописью,

Ты как полдень полночью —

Светом скорой помощи…

От любви нетрезвая

Торжествуй, поэзия!

 

ПРОСЬБА

Голова моя, как лунь.

Дай мне ключик свой, июнь,

Дай пройти не по билету

Прямо в ласковое лето,

Пропусти, ради Христа,

К спелой ягодке с куста,

А потом сопроводи

За осенние дожди,

Через зимы – снова в май.

Только шум не поднимай.

 

ЖИЗНЬ

А всему причиной – мама

И всему основой – Русь.

Я родился в поле прямо,

Там возрос и тем горжусь.

Потому за всё радею:

Сеять жизнь – моя идея.

И не надо мне иную –

Продолжаю посевную.

 

ОСЕННИЙ ПОЦЕЛУЙ

Сад опустел, цветы ушли с лугов,

Куда ни глянешь – дождь без берегов:

Не переплыть, не перебраться вброд…

Лишь яблоко висит на ветке – ждёт,

Когда ж ты наконец придёшь напропалую,

И мы его сорвём осенним поцелуем.

 

***

   О.Я.

Ты моя последняя награда.

За тобой ухаживать не надо.

Надо просто быть с тобой всецело,

Как велит душа и позволяет тело.

 

***

От песков и чуть ли не до полюса

Вдоль и поперёк – лесные полосы.

Там тебе и гнёзды и грибы,

Там дубы и клёны на дыбы:

Держат щит и поднимают голос

За российский полновесный колос,

За любовь от леса и до леса

В рамках городского интереса.

 

 

О СЛОВАХ

Всё слова, слова, слова…

Год семьи – не год, не два,

А года, года, года…

Это то, что навсегда.

Это больше, чем награда.

Агитировать не надо.

Был бы смысл и было б дело,

Был бы слог души и тела.

 

МАЯКОВСКИЙ

Для нас он был действительно огромным

В ряду вершин на перекличке с громом,

В простом общеньи почвы и металла

Задолго до цветов у пьедестала.

Таким он был, таким и остаётся

В рабочих буднях лозунга и солнца.

 

 

***

Как человек, я не свалился с полюса:

Имею право собственного голоса,

Имею право собственного шёпота,

Сдаюсь мечте и поклоняюсь опыту,

А если что – иду с копьём на змея.

Я – гражданин. Я с детства честь имею.

 

ГОЛЬФСТРИМ

Нет, это вам не выдумка из книг

И не полёт безудержной фантазии,

Гольфстрим – он добровольный проводник

Тепла во льды полярной Евроазии.

Он днём и ночью согревает нас

И не грозит, как Северный альянс.

 

ОДНОМУ АМЕРИКАНЦУ

Уже на старте ядерный огонь.

Нам не пора ль, землянин дорогой,

С лукавых уст рывком сорвать печать

И с разных полушарий прокричать:

– Остановись, мгновенье, ты ужасно!

Добро, чтоб это было не напрасно.

 

***

«Ура» твоим ракетам

И космосу «ура»…

Тебе, моя планета,

Одуматься пора,

Не рисковать беспечно

Учёной головой, –

Пусть Млечный будет Млечным,

Ну а трава – травой.

 

***

Нескладно в политическом пейзаже:

Раз «Наши» есть, то кто ж тогда не наши,

Скажите мне, пожалуйста. Неужто

Всё на раскрой? Да нам всё это чуждо,

Нам, старикам. А мы ведь ваши деды –

Солдаты нестареющей Победы.

Там был рубеж! Рубеж, а не делёж.

Там все мы были – «Наша молодёжь».

 

СЫНУ

Всё, как и прежде, – эврика!

Всё остаётся в силе.

Далёкая Америка,

Родимая Россия.

И верится – не верится,

И знается – не знается.

И всё ж планета вертится,

И всё ж сердца сближаются.

 

ДОБРО – К ДОБРУ

– Добро к добру. – Мне мама говорила

И добрых всех добром благодарила,

Всех величала словом у огня.

И лишь себя повеличать забыла

За то, что в муках родила меня.

 

***

Костёр пылал в ночи, как пионерский галстук,

И трепетал у ног девчонки голенастой,

Не преступив огнём её границы строгой:

Пусть поцветёт ещё, побудет недотрогой,

А там уж, там уж, как тому и быть, –

На всю любовь любить так уж любить.

 

ПОРТРЕТ

 

Портрет лица по замыслу творца

Не просто облик – документ лица,

Не просто праздник на твоём крыльце,

А жизнь сама, как прошлое, в лице,

Как весь твой путь с начала до конца

В рабочих буднях кисти и резца.

 

 

***

Экран сиял и зрительскому ряду

Преподавал то буйную эстраду,

То кровь с ножа, то с кровью в параллель

Довольно откровенную постель.

А рядом – сейф, а в сейфе – куча денег…

Вот это да, вот это академик!

Воистину наглядный просветитель.

Смотри давай и просветляйся, зритель!

А где же Библия? и где же тут Коран?..

Я подошёл и вырубил экран.

 

ДЬЯВОЛ

 

И день и ночь он, как внештатный ветер,

Инкогнито гуляет по планете.

То спереди зайдёт, то подвернётся сбоку,

Смущая разноликую эпоху:

Не разберёшь, где август, где февраль…

В нём тьма соблазнов. Где бы взять фонарь?

 

***

…женщина купается в реке

Кайсын Кулиев

 

Я не пахал с Кайсыном, не косил.

Он был в Москве, как сродник мой, Кайсын,

Как сам Казбек, как радостная весть, –

Весь нараспашку, беспредельный весь.

Мы с ним душой и словом заодно:

Не хочешь водку, пей давай вино.

Ах, как светло, как чисто в той строке,

Где женщина купается в реке.

 

ОДНОЙ МОСКВИЧКЕ

 

Скажу, как подобает не льстецу:

Вы к городу – лицом, и город вам – к лицу,

И доскажу всерьёз, без куража:

Вам жест к лицу и от лица – душа,

И плюс – екатерининская стать.

За это вам вся лирика в тетрадь.

 

ДРУГУ

 

Не по деньге, по совести хочу

Стоять с тобой всегда плечом к плечу,

А если что – я ведь и так могу –

Рывком-броском наперерез врагу.

 

***

Позади тоска-истома.

Наконец я снова дома,

Наконец – простор и воля:

К чёрту галстук,

Здравствуй, поле!

Здравствуй, полдень,

Ночка, здравствуй, –

Обнимай меня и властвуй!

 

ВЗАИМНОСТЬ

 

Ты – напротив, я – напротив,

Ты не против, я не против,

Ты поёшь, и я пою:

Подражаю соловью,

Всем влюблённым подражаю,

Помогаю урожаю.

 

РАЗРЫВ-ЛЮБОВЬ

 

Вдвоём жилось им здорово,

Всё было ух и ах!

Он жизнь сулил ей в долларах,

А не додал в рублях.

И к чёрту вся стабильность.

А что тут скажешь? Бизнес!

 

НА КРАЙНИЙ СЛУЧАЙ

Даю совет на случай самый крайний

Как рядовой солдат и командир:

Уж если что – воюйте на экране,

А за экраном сотворяйте мир.

Иначе в свете будущих веков –

Ни матерей и ни материков.

 

МУСТАЙ КАРИМ

 

Ведь мы ж с тобой бойцы, Мустай Карим,

Вставай давай, давай поговорим.

Ну поболел, ну хватит. Перестань!

Ведь ты ж у нас большой поэт, Мустай.

Ведь ты ж мой брат.

И он – представьте – встал

И, как солдат, взошёл на пьедестал.

 

ПРОСТОЕ ЖЕЛАНЬЕ

 

А скорость мне зачем?

Мне только б спозаранку

Найти бы где скатёрку-самобранку

 

И, взяв клюку, пройти бы шаг за шагом

По всем полям, по рощам, по оврагам,

И всё родное удержать во взгляде

Не ради слов, а первородства ради.

 

В ПАРАЛЛЕЛЬ АРХЕОЛОГИИ

 

Академику Янину

 

Не утверждаю, нет, лишь только полагаю:

Века в истории пластами залегают.

Там пласт на пласт, эпоха, как минута.

Туда вся наша жизнь и память вся – оттуда.

Туда и чей-то смех и чей-то плач от горя.

И всё потом – наверх, как облака из моря.

 

 

ПОСЛЕДНЯЯ ПРОСЬБА

 

С больничной койки – не со сцены в зал –

Расул Абдулатипову сказал

В ночной Москве, сказал в последний раз:

– Не уходи, побудь со мной, Кавказ.

А сам ушёл к вершинам вечных гор

И там с орлом продолжил разговор.

 

СТЕПЬ

Кругом всё степь да степь…

И снова степь… И снова…

Как пыль из-под сапог, как память из былого,

Как голос издалека – бог ты мой! –

С холма на холм: – Домой, сынок, домой!..

И я иду, не обрываю цепь.

И снова – даль. И снова степь да степь.

 

 

СОГЛЯДАТАЙ НЕБА

 

Особой скорости мне, собственно, не надо.

Мне только бы уйти вдаль своего же взгляда:

За шагом шаг уйти и снова шаг за шагом

В безмолвие холмов и в клинопись к оврагам,

Родной страной пройти, объемля быль и небыль.

Я – человек земли и соглядатай неба.

 

***

Как на духу, открыто признаюсь:

Когда нет слов, я и без слов молюсь.

 

***

В споре рождается истина. Да!

В ссоре – распутица и беда.

 

***

С любого завтрашнего дня,

С любой другой дистанции

Боюсь глобального огня

И злой цивилизации.

Я к ним, наверно, не притрусь,

Хотя характером не трус.

 

 

ОБИДА

 

Я чувств своих сдержать не в силах:

Ты красивее всех красивых.

Да только жаль – не та эстрада:

Ты – на парад, а я с парада,

Ты – на восход, а я к закату.

Обидно старому солдату.

 

МОСКВА ЛИРИЧЕСКАЯ

 

Москва, дождём умытая, смеётся,

Старается быть вечно молодой, –

Цветут цветы, обласканные солнцем,

И женщины, блистая красотой

Во все пределы радужного лета,

Преподают такую силу света,

Такой неукоснительный урок…

Мужской народ, возьми под козырёк!

 

ОЗОРНИЦА

 

Ноги-ножницы, ромашка

На взволнованной груди,

Вся – ладошка наотмашку:

Подивился – проходи,

Не мешай гулять по свету,

Тут тебе калитки нету.

 

ПЕСНЯ ОЛЬГИ ЧИРКОВОЙ

 

Из предрассветной тишины

От сердца в сторону луны

За звуком звук от юных чувств

Пошла она из тёплых уст

На ту озябшую звезду, –

Вся на слуху, как на виду.

И ты, Москва, внемли, внемли,

Какая песня от земли!

Прошу, поаплодируй ей

Всем залом в сторону полей.

 

***

А телефон – он не такой уж Бог:

Скор на слова, но не всегда глубок.

А посему – признаюсь – посему

Я больше склонен доверять письму,

А посему свою Битюг-реку

Родник в родник хочу вписать в строку

И попросить при этом журавля

Взять под крыло просторные поля

И передать собрату-соловью,

Пусть их возьмёт в симфонию свою

И на рассвете петуху вручит…

А телефон пусть малость помолчит.

 

ПОКЛОННАЯ ТРОПА

 

Есть у страны всеобщая эпоха,

И есть одна солдатская судьба.

Замри, мотор, остановись, дорога,

Сойди с колёс, прискорбная тропа,

И поклонись холмам, крестам и обелискам.

Ах, как всё это далеко и как всё это близко.

 

ЗИГЗАГ

 

Было: юная строка

Воспаряла в облака

С рифмой звончатой и без.

Стало: кубарем – с небес

Под углом уклонных лет.

Воспарять охоты нет.

 

ШТРИХ

 

Мой телевизор – бестия.

Порой он хуже бедствия.

От раннего до позднего

Он мне всучает Познера.

И так с утра до вечера,

Как будто делать нечего.

 

НЕПРИГЛЯДНАЯ КАРТИНА

 

В некошеных лугах, при невысоком солнце

Корова одинокая пасётся.

Картина невесёлая для взгляда:

Последний хвост общественного стада.

Неужто травоядная душа

Спаслась от реформатора-ножа?

 

***

Прав ли я или не прав,

Но в стране великих трав

В эти солнечные дни

Стали редкостью слепни:

Все они сбежали в Польшу,

Там для них коров побольше.

 

СКОРОПАЛИТЕЛЬНЫЙ ОРАТОР

 

Он слово взял, разинул рот,

А мысль никак не соберёт.

Воспламенился и потух

Несостоятельный петух.

 

***

Год за годом, раз за разом

Всё привольней стало фразам,

Всё свободней стало жестам.

Шаг вперёд, как шаг на месте,

Даже где-то шаг обратный

В свете площади парадной.

 

РАЗДРАЙ В РИФМУ

 

Ну зачем же тем же ломом

Да по тем же переломам,

С тем же самым перекосом

Да по тем же по колхозам

Ради рыночного рая

В русле общего раздрая?

Ну доколе, ну доколе ж

Нам менять рабфак на колледж?

 

 

НА СМЕРТЬ МАТЕРИ

И ветер холодным веником

Листья метёт по полям.

И писем писать некому,

Разве что тополям.

 

НАДЕЖДА

Быть нелегко собой:

Куда ни повернусь,

Больнее – боль на боль,

Острее грусть – на грусть.

Туман пасёт беду,

Не размыкает круг.

А я всё что-то жду:

А вдруг?.. А вдруг?.. А вдруг.

 

АМПЛИТУДА

Выйду в поле, небу поклонюсь,

Маленьким Егоркой обернусь,

Босиком отправлюсь к муравью,

Жизнь зарегистрирую свою.

А потом, поближе к седине,

С пулей разминуюсь на войне.

А потом от любящей жены

Выйдут в поле рослые сыны,

А за ними – внуки на подбор…

Так  и завершится дед Егор.

 

ЗЕРКАЛО-РЕКА

Сквозь все года, сквозь все века

В себя глядится зеркало-река:

Родник в родник – один глубокий след.

Необозрим родительский портрет.

 

ШУТКА ВСЕРЬЁЗ

Женщины такой народ,

Всё у них наоборот.

Но без этого народа

Нет в природе оборота

Ни на час и ни на миг –

Мужикам хана без них.

 

***

Суть женщины –

хочу я вам напомнить –

В том, чтобы раздать себя

и всё собой наполнить.

О том прописано

      в Божественной тетради

Не ради торжества,

а первородства ради.

 

ИЗДЁРГАННЫМ ЭСТРАДНИКАМ

Скажу вам, визави,

Скажу и в глаз и в бровь:

Беснуясь без любви,

Не пойте про любовь.

 

ВОЗРАСТ

Видать, пошли уклонные года:

Желанье есть – восстанье не всегда.

 

ЛЕС

Нет смысла подходить издалека

И поподробней говорить про это.

Лес – это дом, а в доме том века

Живут, как сказки в бороде у деда.

И юным всем нисколько не помеха

Его благожелательное эхо.

 

***                                                                                                                                           

Во мгле туманных сфер,

в кругу житейских дум

Работает душа отнюдь не наобум,

Работает на смысл, на молодой рассвет,

На запоздавший отзыв из былого...

Спасибо ей за дружеский совет

И за урок взыскующего слова.

 

ЗЕМЛЯ

Всё от неё пошло – живое от живого –

И корень злака от неё и корень слова.

Земля для нас и воздух и вода.

Не каменейте сердцем, города.

 

***

Мы в городе живём, а в нас живёт деревня.

Так уж сложилось, так пошло издревле.

Там запах мёда и ржаного хлеба...

А что есть жизнь? – поди спроси у неба.

А кто есть мать? – поди спроси у сына.

Сначала корни, а потом вершина.

 

ФОРМУЛА ЧЕТЫРЁХ

Мать и отец – одна стезя

К любому дню и веку.

Без них, друзья, никак нельзя

Родиться человеку.

И без врача нельзя никак, –

Он не какой-то там Чумак,

А сердобольный дед Мазай:

Сам помирай – других спасай.

И тут же, тут, невдалеке –

Учитель с азбукой в руке.

Вот почему я пью за них.

За наших самых основных.

 

ПЕРВАЯ МОЛИТВА                                                                                                             Фёдор ЕВГЕНЬЕВ

Нам космосом самим бесценный дар завещан:

Жизнь на земле любить,

как лучшую из женщин.

Так сказано давно в божественной тетради

Не ради праздных слов, а первородства ради.

Таков её удел на всём на белом свете.

Я женщине молюсь, когда играют дети.

 

***

Раз уж бой, так, значит, бой:

Быть нам или не быть.

Мало жертвовать собой

И молиться небу.

Потому, идя в зарю,

По дороге с вами:

– Не держите, – говорю –

Сердце в целлофане.

 

ХОРОШЕМУ ЧЕЛОВЕКУ

Ты перед зеркалом в свой невесёлый век,

В момент бритья скажи в свои же оба

О том, что ты хороший человек,

А для жены особенно особый.

Так и скажи. А выйдешь на крыльцо –

Отдай всей улице открытое лицо

И пожелай добра. А раз уж ты такой,

Позволь и мне обнять тебя строкой.

 

МЕДИЦИНА

Заступница моя,

Подруга дорогая,

Божественность твоя

Всех нас оберегает.

Ты не слуга рублю

И не мундир к параду...

О том кричу Кремлю,

Предшествуя набату.

 

СКОРАЯ ПОМОЩЬ

Золотые лучи

Августовского утра...

А сирена кричит:

Значит, больно кому-то,

Значит, где-то – зима,

Чья-то жизнь под откосом...

Расступитесь, дома,

Дайте скорость колёсам,

Чтоб не смолк, не померк

Лучик слабого пульса...

Вот и встал человек.

Человек улыбнулся.

 

***

Нескладно ходят ходики

Под крестиком в груди.

А ей всего два годика,

И что там, впереди?

Ворона – кыш! – не каркай,

Не догорай, свеча,

Восстань, отважный скальпель,

В святой руке врача,

Молись, народ окрестный,

Спасительным крестом…

Дай Бог ей стать невестой

И матерью потом.

 

***

Подачек в медицине не бывает.

Подачка медицину убивает.

Ужат квадратный метр, урезана зарплата,

Она же ни на шаг от клятвы Гиппократа.

Она – целебный труд и строгий взгляд врача:

Воспламенится ль вновь или сгорит свеча?

 

НОЧЬ

То ли поле, то ли роща,

То ль в обнимку вечера,

Дали дальние на ощупь,

Память – в завтра из вчера.

Где-то плач, а где-то песня,

Тёмный ветер – шу да ша.

Ночь – сияющая бездна

На оси карандаша.

 

***

Чуть левей и чуть правей –

Васильки из-под бровей,

На груди – с лазурью брошь...

Вот бы – в поле, вот бы – в рожь.

Так, как у Некрасова:

Песенно и сказово.

 

***

Ты и вправду Золушка –

Светлая головушка.

Вот тебе моя рука.

Из любого далека

Позови – и я примчусь,

Сердцем в сердце постучусь.

 

ВСТУПЛЕНИЕ В НАРОД

Не год, не два – века прошли с тех пор.

Князь слез с коня, снял княжеский убор

И на глазах бесчисленной орды

Ушёл спокойно рядовым в ряды,

И все при этом неразрывней стали:

Сплотилась глубина, перекрестились дали,

Определился главный поворот...

Да здравствует вступление в народ!

 

***

Вообще-то мы не склонны к одиночеству.

Мы все давно – по имени, по отчеству.

Мы – об руку, мы и к плечу плечом,

Без этих пришлых имиджей причём.

У нас своя загрузка в языке

И тут и в чужедальнем далеке.

 

ОДНОФАМИЛЬЦЫ

У них особая в потомстве перевязь

И с тыльной стороны и на фасаде:

Один – Донской – наш досточтимый князь,

Другой – Донской – любимый наш писатель.

Один – с мечом, другой – с простым пером...

Эге-ге-гей, казаки за бугром!

 

АГРЕССОРЫ-ГЕРБЫ

О, сколько ж бед проглядывает в них

Сквозь дебри зла и гроз пороховых,

Сквозь кровь и прах, сквозь зверские напасти:

Свирепствуют клыки, огнём пылают пасти...

И всё – на вывеску, под лак и там и тут,

Под золото, а надо б их – под суд.

 

НА ОПУШКЕ

Соловейко щёлк-пощёлк,

Так, как сердцу надобно.

Вдохновенный женишок –

Молодой, досвадебный.

А потом ещё, ещё

Благостно и лихо.

Потому что хорошо:

Рядом – соловьиха.

Серый шарфик за плечо.

Раз ещё и сто ещё.

 

СЕМЬЯ

Нам пока не до Аляски.

Благо то, что жизнь в коляске,

Послесвадебная справа:

Мама – слева, папа – справа,

А за ними след во след

Дед – большой авторитет,

А за дедом сразу – баба,

Ширь сибирского масштаба

От Урала до Чукотки,

Полстраны, считай, в зачётке

Среди праздников и буден.

Так что, Господи, побудем.

 

МЫ

Мы и в оглядке и в рывке вперёд,

Многонародный океан-народ.

Мы всей страной – и к северу и к югу

В пределах давней верности друг другу...

Мы – воины и мы же миротворцы.

Негоже нам проситься в оклахомцы.

 

***

Не держусь сужденья узкого:

Кто есть мы и кто не мы.

В белорусах столько русского,

Хоть бери у них взаймы.

Можно и наоборот.

Мы всю жизнь – народ в народ.

Мы – и запад и восток

Вперевязь и впереток.

 

РУССКИЙ ЯЗЫК

От неба над страной

И до тетрадки школьной

Он весь берестяной

И великоглагольный.

Смысл без него немой

И безымянны вещи...

Он с детства твой и мой

И песенный, и вещий.

 

ХОЗЯЙКА ЯЗЫКА

Уж так пошло, так устоялось в жизни:

Весь наш восторг во здравие афоризм.

Ему и золото в строку на нерушимый мрамор,

И бронзовый венок, и бархат телеграммы.

А поговорки что, скажите?

А поговорки – весёлый луч от солнышка

в ведёрке

Из глубины живого родника.

Она ж у нас хозяйка языка.

 

***

«Лазорево» нам ближе, чем «гламурно».

В таких словах не сходятся мосты.

Лазоревый цветок – не проходная урна,

А встречный взгляд добра и красоты...

Ах, как я вас люблю, берёзовые ситцы!

Вы – облака в руках у кружевницы.

 

ПЕРЕДОВИТЫЙ

Он – авангард под сенью всех знамён,

А на трибунах и того тем паче.

И справа – он, и слева – тоже он.

И со спины он вам не хвост собачий.

Извивчивый при смене разных вех,

Он – там и тут, и в той и в этой свите.

Со всех сторон он всесторонней всех

И всех передовых передовитей.

 

 

***

Он весь какой-то верченый-кручёный.

И вроде бы министр, и вроде бы учёный,

И вроде бы родной и неродной:

К себе – лицом, а к остальным – спиной.

Ему чужие тексты – на подносе.

Он их не говорит, а важно произносит.

 

***

Реформ навалом и кругом – умы,

Сплошная оттепель и нет уж той зимы,

Но почему ж тогда, скажи мне,

друг-доцент,

В статистике у нас главенствует процент?

А где простые тонны, где пуды?

Я за процент, но только без булды.

 

 

ВЛАСТЬ ВО ХМЕЛЮ

Невмоготу полям, невмоготу

заводам...

Ведь надо ж так расправиться

с народом.

Он слева шёл, а бил наотмашь

справа...

За что такая пьяная расправа?

 

 

ОЛИГАРХ

Ему бы власть для полного

успеха,

А в остальном он человек

без эха.

Ему народ и тот как не народ.

Он только сейфу руку подаёт.

 

 

***

Смущены душа и тело:

То ли это иль не то?

Хватит спрашивать,

что делать,

Дайте в руки делать что,

Дайте план и компас дайте,

А потом уж заседайте.

 

 

ГАДЮКА

Не слышно ни пилы,

ни молотка,

Ни звонких струн парного

молока...

Но – чу! Неужто разыгралась

вьюга?

Прислушался: да это же гадюка

Ползёт, шипя, внутри змеевика

И тихо убивает мужика.

 

***

Не лезь ко мне, раздвоенность, не лезь.

Где б я ни колесил, живу с рожденья здесь,

В родной стране, живу свой век и миг,

В кругу своих родных и неродных,

Весь – нараспашку, презирая спесь.

Не лезь ко мне, раздвоенность, не лезь.

 

***

Родина. Сторонушка. Сторонка...

Синим небом полная страна,

Проливная песня жаворонка,

Самой чистой музыки струна.

Все мы, все – и взрослые и дети –

С детства дышим именем твоим.

За тебя на этом белом свете

Мы ещё, родная, постоим.

 

ЖУКОВ

А ему как маршалу-бойцу

Все награды-почести к лицу.

Только вот, по правде говоря,

Ног его не красят прахаря.

Красит их немеркнущая дата –

День Победы в сапогах солдата.

 

ПАМЯТНИК

Ни вдоха нет, ни выдоха, ни пульса,

Шинель внакидку – человек-скала.

Я подошёл к нему, рукой руки коснулся

И вдруг услышал: бьют колокола –

Удар в удар! Стократ больнее пульса...

И памятник мне грустно улыбнулся.

 

ГЕННАДИЮ МАКИНУ

Догорает костёр, догорает... Не жди

Чьей-то воли чужой и совета.

Сам пойми, человек, ночь стоит впереди,

Осень с неба гладит, а не лето.

Потому подойди и спасибо скажи,

Поклонись, как ведётся от века.

Догорает костёр. Не оставь, поддержи,

С человеком беда – поддержи человека.

 

***

На душе опять тревожно.

Ну скажите, сколько ж можно

Жить на бойне – войны, войны…

До могил дотронься – больно!

Нет больнее этой темы

В свете Солнечной системы.

 

***

А в лапотной Руси, когда и суд не в суд,

Был общий уговор: лежачего не бьют.

И вот вам – новоявленный итог:

Седого старика шпана сшибает с ног

И, зубоскаля, бьёт расчётливо под дых...

И никаких лаптей у этих молодых.

 

***

Опять-опять сомноженные силы

Всем Западом придвинулись к России,

Грозятся с огневого рубежа...

Опомнись, ум, осторожись, душа.

 

***

А я вам, судари, с утра спешу напомнить:

Любовь нам всем дана,

чтоб жизнью жизнь наполнить.

Она, встречая смерть, ей шепчет

прямо в ухо:

Когда же ты помрёшь, зловредная старуха?

А смерти хоть бы что: у ней свои апломбы –

Щербатая коса и ядерные бомбы.

 

***

Предупреждаю вас на случай самый крайний,

Как рядовой солдат и командир:

Когда уж невтерпёж – воюйте на экране,

А за экраном сотворяйте мир.

Иначе на Земле – ни памяти веков,

Ни наших матерей и ни материков.

 

У МОГИЛЫ ПОЭТА ВИКТОРА БОКОВА

Ведь был же, был! И где же он теперь?

В стене холма уже закрыта дверь,

И крест стоит, как будто из овражка

Он вышел вдруг – и руки нараспашку,

И свет с небес!

Не просто свет, а светы!

А не его ль гармонь поёт за речкой Сетунь?

 

ХЛЕБ

Браво – поле! Солнце – браво!

Хлеб – налево, хлеб – направо!

И на ощупь и на вес

Вместе с лирикой и без.

В нём – закат и в нём – рассвет...

Хлеб на завтрак, хлеб в обед.

Ну а я, встречая ночь,

С ним поужинать не прочь.

 

***

Наконец-то, наконец-то

Снегу радуется сердце!

Разлеглась зима, расселась,

С глаз долой смахнула серость.

Сколько силы, сколько света

В закрома донского лета!

 

РАЙСКИЕ ПЛОДЫ

Ну, конечно, ну, конечно,

Все цветы от нас – для женщин.

Тут любовь всему причиной.

Ну а что от них – мужчинам?

Как что! Райские сады

В ходе жизненной страды.

Вон, смотри, среди двора

В мяч играет детвора.

 

http://www.velykoross.ru/journals_pdfs/0/2.pdf

5
1
Средняя оценка: 2.73852
Проголосовало: 283