«Ноябрьская неделя» в Крыму

Мы расстались с октябрем, который для нас, филологов, всегда ассоциируется с Пушкиным и его Лицеем, в который наш поэт поступил 202 года назад. Вместе с Пушкиным в 1811 году в Лицей поступил его погодок, будущий адмирал Ф. Ф. Матюшкин, который 14 (26 по н. ст.) февраля 1837 года, захлебываясь от негодования и горя, писал лицеисту М. Л. Яковлеву из Севастополя:

«Пушкин убит! Яковлев! Как ты это допустил?.. Яковлев! Яковлев! Как ты мог это допустить?..».

В нарушение Устава друг Пушкина произведет на своем фрегате «Браилов» траурный залп из всех 44-х орудий.

Мы вступили в ноябрь, который по-прежнему у большинства из нас ассоциируется с событиями Революции. Она самым прямым образом затронула Крым, поэтому каждый год мы отмечаем на полуострове «ноябрьскую неделю» – с 7 по 16 ноября. Первая дата напоминает про 1917-й, вторая – про 1920-й и его трагический Исход. Мы опять проведем на горестной земле Таврии весь отстоявшийся за два десятилетия, а потому привычный цикл мероприятий: молебен на Перекопе, возложение цветов к мемориалам красных и белых в степном Крыму, 13-го вспомним уходящих в изгнание в Евпатории, 14-го – в Севастополе, 15-го – в Ялте и Феодосии, 16-го – в Керчи. А потом целый месяц мы будем в испуге ждать начала трагических событий расправы над теми, кто остался, – над офицерами и солдатами, священниками и дворянами, профессорами и мещанами, старыми и молодыми, женщинами и мужчинами. Эта кровавая драма будет длиться несколько месяцев.

Вскоре после того, как закончатся расстрелы белых, начнутся расстрелы красных. Едва ли не первым будет расстреляно печально знаменитое феодосийское ЧК (именно в этом городе будет расстрелян сын Ивана Шмелева – Сергей), в деятельности которого новая власть найдет признаки «превышения полномочий».

Колесо закрутилось и будет крутиться очень и очень долго.

Через много лет в эмиграции поэт с крымскими корнями Юрий Терапиано (родители которого будут расстреляны еще в 1918 году) напишет в стихотворении «Из военного цикла» пророческие слова:

Бесстрастную повесть изгнанья,

Быть может, напишут потом,

А мы, под дождя дребезжанье,

В промокшей земле подождем.

Мы сегодня все вместе пишем эту «повесть изгнанья», вспоминая и тех и других, которые одинаково были жертвами той трагической эпохи. Мы не можем их всех не вспоминать, потому что мы дети и тех и других.

Берегите себя и своих близких, дорогие друзья. Будем помнить о прошлом, для того чтобы оно не повторилось в будущем.