Русский Дом, или История возвышения и упадка русской литературы в самом сжатом виде

-1-

.

В современной публицистике патриотического толка довольно часто говорят о Русском Доме (Мире), но всегда слишком общо и с излишней горячностью, а надо ясно и просто сказать, какие смыслы в себя вмещает это понятие, поскольку  именно русскому человеку надлежит знать, на каком основании строить свою жизнь и по каким духовным правилам, которые выработаны многовековым жизненным опытом народа.

Во-первых, ему надо знать, что корневой основой Русского дома является Русская земля, на которой, по воле Божией, русский человек обитает с незапамятных времен, рождается и умирает, сохраняет и увеличивает её плодородие, защищает от захватчиков, отстаивает своё право быть Русским, и более никем:

.

Был Запад,

Был Восток –

Враждебные стихии,

Когда промыслил Бог

И сотворил Россию.

.

Он дал ей речь  и меч,

Молитвы и орала,

И заповедь – сберечь

Священные начала.

.

И указал ей Бог,

Единственной и верной,

На Запад и Восток

Как на исчадия скверны.

.

Во-вторых, как мне это видится из моего писательского шалаша, Русский Дом (Мир) – это духовное святилище  или русская Библия, в которой сохраняются вечно живые ценности и смыслы русского народа в форме русской литературной классики. А сам он воздвигнут на неколебимой кладке из народных песен, сказок, былин и пословиц. Нижние его венцы срубили летописцы, автор «Слова о полку Игореве» и церковные писатели, из которых всего заметнее венец, сработанный протопопом Аввакумом из «не ошкуренного» грамматиками природного русского слова.

Явился Пётр Великий, открыв нам Европу, навёз оттуда в Россию груды неведомых слов-кирпичей, поэтому словотворцы 18-го века продолжили строительство Русского Дома вперемешку: одно слово из Библии, другое – из Твери, третье – из немецкого артикула. И тот Русский Дом, который строили писатели от Кантемира до Державина, окнами и дверями выходил на царский дворец, а глухой стеной был обращён к русскому народу и к его языку.

Пушкин  сломал эту стену, вывел русскую литературу в благодатное поле русского языка, обратил её лицом к народу, И чудо свершилось! Не иначе, как по боговдохновению, наш гений за считанные годы возвёл свой Русский (Пушкинский) Дом из бессмертных творений, которыми обозначил все ценности и смыслы русского народа. И в нём нашлось место и Богу, и Царю, и России, и человеку, и народу.

Ни одно из пространств Русского Дома поэт не оставил пустым и тёмным,  каждоё озарил и освятил своим искромётным гением. И вскоре на сияние зажжённых им светильников разума и гармонии явилась плеяда русских классиков, и уже в начале 20-го века свет из его окон освещал не только Русский Мир, но и был виден со всех материков планеты Земля.

.

-2-

.

Революция перевернула в России государственную идеологию, экономику, общественные и личные связи на социалистический и атеистический лад, и прежние смыслы литературы – Бог, Царь были аннулированы, а Россия стала СССР. Казалось, и литературная классика сгинет в междоусобном хаосе, но Советская власть, притушив на время лампады перед её алтарём, зажгла перед писателями нового времени маяки электрофикации, индустрализации и культурной революции, которые создали русскую советскую литературу, где ведущими смыслами стали светлое коммунистическое будущее человечества, человек труда, атеизм, дружба народов. Вокруг Дома русской советской литературы очень скоро возникли хаты, юрты, сакли, яранги, кибитки и подобные им постройки литератур народов СССР, которые плотно заселили талантливые писатели, пишущие в общем для всех русле социалистического реализма.

Приземление духовных смыслов литературы не могло ни сказаться на ее насыщениями шедеврами, перед ней исчезли все горизонты, кроме коммунистического миража-призрака, который для литературы, воссоздающей художественную конкретику, так и не стал идеалом будущего. Советская литература была лишена Бога, но без него не стало в ней и Человека во всей его богочеловеческой полноте, поскольку была отвергнута  истина, что одна его часть – земная, от природы, а другая, духовная – от Бога.

Таким образом, в СССР существовали две литературы: русская классика и русская советская, которая, никоим образом, не была продолжением классики. И вот почему. Русская классика возникла на последней стадии русского феодализма, когда идеалом русской цивилизации был Иисус Христос. В советское время идеалом стал Герой нарождающегося социалистического времени, каким его видел тов. Сталин. Однако прошло совсем немного времени и этот земной идеал начал осыпаться, ветшать и превратился в хорошо оплачиваемый  социальный заказ, и русская советская литература, после двадцатых годов во многом утратила способность не только к самостоятельному творческому взлёту, но и к самодвижению.

Слепое и безропотное подчинение принципу партийности, отвратило писателей  от служения Правде и Красоте, и литература превратилась в многолюдный вшивый рынок. В писательской среде большое влияние приобрели люди, чуждые русской культуре. Общее число насельников Дома советской литературы достигло десяти тысяч, и после хрущевской «оттепели» он к началу восьмидесятых годов превратился в затхлый приют для «инвалидов слова», чьи творческие потуги, в основном, были хилы, блёклы и безжизненны. Однако русская классика ещё не утратила своего влияния на русских литераторов, что привело к появлению достойной деревенской прозы и произведений о Великой Отечественной войне.

Эти писатели сумели пристроить к Дому советской литературы два своих этажа, но  хозяевами  в нём не стали. Они были слишком тесно связаны с партийной идеологией,  и, когда началась перестройка, умами интеллигенции овладели писатели антирусского либерального кроя, которые в считанные дни превратили Дом советской литературы в лагерную зону, народ – в заключенных, язык – в мат и феню. В литературный обиход вошли «базар» и «понятия», литературоведы и критики с дозорных вышек литзоны ловко метили клеймом черносотенца  тех, кто не хотел «жить не по лжи», как этого требовал из вермонтского далека А. Солженицын.

Эта кричалка ослепила и до сих пор ослепляет многих образованцев, которые не догадываются спросить, а по чьей правде надлежит жить человеку, если не по лжи? Нобилевский лауреат об этом не сообщил, хотя всё в этой фразе его: и ложь, и правда, и то как он их понимал во все дни своей жизни – далекие от Божеских  и близкие к власовским. И жёг он сердца людей не глаголом пушкинской правды, а взлелеянным ненавистью и ядом лжи.

.

-3-

.

А что делали, о чём думали бывшие советские писатели, когда задержавшись на девяносто лет, в Россию явился напророченный Дм. Мережковским «Грядущий Хам», и им оказался совсем не русский народ, о чём заходились визгом либералы, а партийно-советский выкормыш Ельцин?.. «Цензура рынка» оказалась тысячекратно безжалостней советской, и почти все произведения советских писателей, не принадлежавших к гулаговской литературной школе стали не нужными на вшивом рынке русофобского постмодерна.

Бывшие советские писатели  до сих пор никак не могут расстаться с миражами благоденствия в Союзе писателей, и это лишает их чувства реальности. Как слепые кутята, они тыкаются во все стороны в поисках титьки, плачутся и недоумевают, что русская литература не нужна новой России, и никак не могут взять в толк, что нынешняя власть стоит не на пушкинской, а на солженицынской правде. Она прекрасно знает, что в русской классике нет ни одного произведения, оправдывающего наживу и угнетение человека человеком, поэтому смотрит на русского писателя, как на докучного обличителя и безнадёжно отставшего от трендов и брендов современности юродивого.

Но почему власти ближе современная культура? Не по причине странного и неодолимого к ней пристрастия, а потому что современная русская действительность абсурдна в своей основополагающей сути, которая уничтожает справедливость. От русской литературы по замыслу культуртрегеров рынка должна остаться только покойницкая для классиков, которых, по мере надобности, будут в препарированном либералами виде являть народу на театральных подмостках, киноэкранах, телесериалах и на ТК «Культура», чтобы жечь сердца людей не глаголом пушкинской правды, а взлелеянным ненавистью к русской культуре ядом лжи.

.

Изображение: В.М. Васнецов, "Баян".