Смерть Аттилы

Историческая   миниатюра

.

Логика может привести нас от А к В.

Воображение доставит куда угодно.

Альберт Эйнштейн

.

Историю русского народа можно уподобить полноводной реке. Она берёт начало в необозримом далеке и плавно струится в столь же обширное будущее. Каждый, кто интересуется историей русских, и кому дорого их существование в этом подлунном мире, может сколько угодно черпать из реки их истории, не боясь обмелить её, настолько она величава и обильна.

История русского народа полна загадок, и многие из них открывают свои завесы, стоит только погрузиться вглубь веков и дать волю своему воображению, по крупицам собирая драгоценные сведения. Так поступают добытчики золота, промывая горы пустой породы и бережно извлекая из неё блистающие песчинки.

Вот одна из таких загадок, открывающая ещё одну страницу в долгой истории древних славян.

.

Кому не известно имя грозного повелителя гуннов Аттилы, сумевшего за два десятилетия завоевательских походов создать громадную империю из разноплемённых народов? Он возглавил опустошительные походы в Восточную Римскую империю, в Галлию и Северную Италию. Ему покорились Балканские страны. Одно его имя навевало ужас на жителей десятков городов и лишало их способности сопротивляться, как только разносилась весть о приближении гуннских орд. Его называли Бичом Божиим, которому нет преград. Даже прославленные римские легионы были не в состоянии сдержать натиск свирепых гуннов.

Но прежде чем перейти к сути нашего повествования, стоит сказать несколько слов о происхождении самих гуннов, о том, кто был Аттила, и как начиналось его восхождение к вершинам власти.

О гуннах написано немало исследовательских трудов, и всё-таки в биографии этого народа остались ещё непрояснённые «белые пятна». Одни историки утверждают, что гунны произошли от монголов хионг-ну из Манчжурии и Северного Китая, от которых Поднебесная империя отгородилась Великой стеной. В другой версии гунны спустились с Алтайских гор, были сибиряками или оказывались маньчжурами. Есть и другая гипотеза, сообщавшая, что родиной гуннов была Корея. Перенаселение в ней в древности привело к массовому исходу к северу от Тибета, вплоть до Памира. И все исследователи сходятся в одном: основным свойством гуннов были жестокость и полное неумение трудиться. Их профессией с самого начала была война. Они жили за счёт грабежей и порабощения других народов. Поначалу главным объектом их нападок был Китай. Гунны стремительно налетали на его провинции, забирали всё, что им могло пригодиться. Жгли селения, угоняли жителей в рабство. После их набегов оставались безлюдные земли, по которым ветер разносил пепел и запах гари. Жестокость кочевников была беспримерной, жалость и сострадание им были неведомы. Отягощённые добычей, они скрывались в пустыне Гоби, где, казалось, не могло существовать ничто живое. Их низкорослые, мохнатые кони отличались неприхотливостью и выносливостью, и гунны за день могли совершать пробеги в сотню вёрст и сразу же вступать в бой. К слову сказать, Великая Китайская стена не представляла для кочевников существенной преграды. Им пригодилось огибать её, а потом вторгаться в пределы Поднебесной империи.

Росло количество гуннских племён, расширялась территория их набегов. Китай их уже не устраивал, взоры кочевников устремились на западные страны, богатые и слабые в военном отношении, и гунны растекались по ним, как весеннее половодье.

.

Каждому народу определено в истории своё предназначение. Гунны не были в этом отношении исключением. Они стремительно появились на земле, озарили пожарищами небосводы многих стран и столь же стремительно исчезли, растворившись при всей своей многочисленности в других народах без следа. Своими предками считают их мадьяры и туркмены, есть предположение, что гунны, продвигаясь на север, образовали якутов. Их предназначением была война. Походы гуннов на Запад привели к Великому переселению народов. Одни покидали свои земли, смешивались с жителями других стран, образовывались иные национальности и иные государства. И выполнив своё предназначение в этнографии и географии, гунны исчезли из истории мира.

До появления Аттилы гунны не имели своего государства. Они были кочевниками, и не было у них нужды в своей территории и своей столице. Они налетали, захватывали города, разрушали их и двигались дальше. Они останавливались там, где было всего в достатке, после чего, исчерпав ресурсы, покидали покорённые земли. Нужен был вождь, который объединил бы кочевые племена, который обладал бы талантом полководца и прозорливостью стратега. Таким стал Аттила.

Он был сыном одного из гуннских вождей Мундзука. Этот вождь уже осуществлял дальние походы, сталкивался с греками и римлянами, но не имел сильной армии, чтобы громить их наголову. После боёв Мундзук заключал с греками или римлянами перемирие, а чтобы оно было длительным и надёжным, посылал к ним в качестве заложника своего сына Аттилу, сообразительного и любознательного. Находясь у греков и римлян, молодой Аттила освоил греческий и латинский языки, изучил структуру их армий, и, что немаловажно, понял необходимость государства в жизни каждого народа, как важной опоры, фундамента его могущества. Аттила образовал гуннский союз племён, приведя их всех под свою руку, где силой, а где и убеждениями. Он создал громадную империю, в которой были все атрибуты – знамёна, знаки отличия у военачальников, но так и не было постоянной столицы. Были лишь временные ставки императора, состоявшие уже не из юрт и шатров, а из жилищ из досок и глиняных кирпичей.

.

Римский военачальник Марцелин писал: «Гунны превосходят в дикости и варварстве всё, что только можно представить себе о варварстве и дикости. Они наносят глубокие порезы на щёки своих детей с самого их рождения, так, чтобы волосы потом торчали из шрамов. Их кряжистые тела с огромными руками и чрезмерно большой головой придавали им чудовищный вид. Эти существа  в человеческом обличии пребывали в животном состоянии».

Отсюда несложно представить, сколько упорства, хитрости и терпения понадобились Аттиле, чтобы из этих диких орд создать мощную армию. И он достиг своей цели, находя для этого самые неожиданные решения. Так, например, у гуннов отсутствовала религия. Они не понимали ни христианства, ни язычества, для этого нужен был определённый интеллектуальный уровень. Но нужно было какое-то духовное начало, которое бы сплачивало гуннские племена в единый народ. И Аттила взамен религии насаждал суеверие. Его шаманы толковали в нужном вождю смысле различные природные явления, приносили человеческие жертвы, чтобы умилостивить духов, и боязнь неведомых сил, которые требовали от кочевников единения и беспрекословного подчинения вождю, действовала не хуже фанатичной веры.

Гунны не боялись смерти. Аттила внушал им, что погибнуть в бою – дело чести, и такая доблесть служит примером для их сыновей и молодых воинов. И такие слова действовали вдохновляюще и вытравляли страх в душах кочевников.

Аттила вышел на мировую арену в двадцать шесть лет. Уже в молодости он проявил себя выдающимся дипломатом. У него был врождённый талант подчинять себе людей.

Он создал мощную армию, состоящую по римскому образцу из спаянных легионов. Им не могла противостоять ни одна армия того времени.

Гунны не могли сражаться пешими. Аттила обучил их этому, взяв опять-таки за образец греческую фалангу. Его пехота и кавалерия действовали, как единый организм, и потому были непобедимы. Добавим к тому же, что гуннам не была ведома жалость, и их жестокость буквально парализовывала  противника.

Аттила позаимствовал у греков и римлян баллисты, катапульты и стенобитные орудия. Но будучи талантливым военным инженером, он так усовершенствовал их, что они намного превосходили первоначальные образцы.

.

Аттила понимал, что достоинство полководца не только в умении правильно организовывать битвы. Нужно ещё учитывать психологию своих воинов и не отдавать приказаний, которые бы не исполнялись. Захватывая города, гунны уничтожали их полностью, а население убивали, кроме тех, кто годился в рабы. Из чего же тогда создавать империю? И Аттила распорядился прекратить разрушения, убийства и грабежи. Собирать захваченную добычу в одно целое, а потом распределять между всеми.

Но его приказ гунны попросту проигнорировали. Захватывая города, они рассыпались по их окрестностям, и, как армия, переставали существовать. Нужно было двигаться дальше, а орды собрать было невозможно. Стремление к наживе было сильнее воинской дисциплины.

И тогда Аттила отменил свой приказ. Пусть грабят и уничтожают, страх и ужас покорённых народов он сделал своими союзниками. Установил только срок, когда воины должны были прибыть в ставку императора. Опоздавшие подлежали казни.

Аттила уяснил для себя: нельзя сражаться во имя высокой цели и будущего. Гунны, которые руководствовались лишь примитивными понятиями, не понимали – зачем им нужно государство с его централизацией? Им нужны богатства и удовлетворение своих страстей сейчас, понятие завтрашнего дня для них просто не имело смысла.

Итальянские города превращались в руины. Падуя, Винченца, Арколь, Феррара перестали существовать. Опустошительное шествие гуннов пролегло через Ломбардию, Пьемонт и Лигурию.

Дальней целью Аттилы был захват Константинополя и Рима, считавшимися столицами христианского мира. Аттила даже мечтал быть похороненным в Риме. Он, император гуннов, будет покоиться в городе, где обрели вечную славу знаменитые императоры и полководцы. Это был венец его тщеславия.

Римлян следовало устрашить. Захватив Аквилею, гунны обошлись с этим городом с неслыханной жестокостью. Участь Аквилеи должна стать показательной, чтобы другие города сдавались на милость победителя из одного только страха пережить подобное. И этот расчёт оправдался. Рим готов был открыть свои ворота Аттиле и с трепетом ждал его приближения.

Но странное дело. В то время как армия кочевников рвалась покорить Вечный город, её повелитель медлил. Более того, Аттила заявил, что не пойдёт ни на Рим, ни на Константинополь. Эта загадка волнует исследователей и по сей день. Что это – Божье соизволение или нежелание уничтожать мировые святыни и стать объектом проклятий на все последующие времена? Вряд ли император кочевников боялся этого. Так что же тогда? Что послужило причиной нежелания поставить победную точку в своей блистательной военной карьере? Тут каждый волен избирать для себя ту точку зрения, которая устраивает его в полной мере.

.

Легенды и предания слагались об Аттиле ещё при его жизни, а после кончины, из века в век, личность его всё более героизировалась. Его представляли рослым и мощным, способным в одиночку справиться с десятком воинов. Одним взмахом тяжёлого двуручного меча он, якобы, мог перерубить шею коню, в битве скакал в первых рядах своих кочевников и не ведал, что такое усталость. Таково свойство людей – возвеличивать положительных или отрицательных героев.

На самом деле, Аттила был далёк от всех этих описаний. Он был невысокого роста, всего один метр шестьдесят сантиметров, узкоплечий, имел кривые ноги из-за того, что уже с раннего детства ездил на лошадях. Правда, шрамов на его лице не было, необычайно большая голова держалась на тонкой шее, и потому, как маятник, раскачивалась из стороны в сторону. Заметны были заострённый подбородок, глубоко посаженные глаза и узкая, клинообразная борода. Его лицо было худым, черты правильные, но характерные для гуннов. Он был умён и дальновиден, умел держать себя в руках, отличался решительностью и неизменно достигал поставленной цели. Во всех случаях сохранял спокойствие и оставался здравомыслящим даже при сильных потрясениях.

Вполне понятно, что с такой внешностью не бросишься первым в сражение и не нанесёшь мечом сокрушительный удар противнику. Да ему, как выдающемуся полководцу, этого и не нужно было. Тут требовались иные качества, и он ими обладал в полной мере.

Аттила был любвеобилен, имел множество жён и наложниц, и это тоже понятно. Это была своеобразная компенсация тех физических недостатков, которыми наделила его природа. Такого мужчину трудно полюбить, а, значит, он добивался видимости чувств силой, что, в конечном итоге, и стало причиной его гибели.

Превыше всего Аттила ценил золото. Покорённые народы платили ему дань только золотом, и этим же металлом откупались от него города, сдававшиеся на его милость. Драгоценные камни не интересовали вождя кочевников. Это были сверкающие стекляшки, отличавшиеся от обыкновенных камней только тем, что их было немного, и их было трудно находить. Золото имело благородный блеск, оно было весомо, оно плотно ложилось в ладонь и оттягивало её книзу. Золото было вещественным символом богатства и власти, и добывалось людьми по крупицам, как подлинное благо.

Теперь, когда в достаточной мере сообщено о гуннах и их выдающемся императоре, можно перейти к главной теме нашего повествования.

Шёл 493 год нашей эры. Аттиле исполнилось пятьдесят восемь лет. Здоровье его оставляло желать лучшего. С ним часто случались припадки, после которых он подолгу лежал в изнеможении, ощущая сильную слабость. Мучили кровотечения из носа, которые с трудом удавалось остановить. Лекари не понимали причину его болезни, и потому ничем не могли помочь своему повелителю.

.

Громадная империя гуннов походила на лоскутное одеяло. Стоило Аттиле уйти в поход, как то тут, то там, в отдалённых провинциях, вспыхивали восстания. Выбивали его гарнизоны и заявляли о своём неподчинении власти гуннов. Подобные случаи были частыми, такие недовольства жестоко подавлялись, но Аттила понимал, что после его ухода из жизни империя гуннов развалится, как глинобитное строение под напором селевого потока. Он был в известной мере сведущим человеком и предполагал, что  его государство переживёт то же самое, что и государство его предшественника Александра Македонского. Пока же Аттила прилагал немало сил, чтобы сохранить это аморфное  образование.

Особое беспокойство ему доставляла Бактрия. Она занимала тогда  северную часть Афганистана и земли по обеим сторонам реки Амударьи, бывшего Окса. Столицей был город Бактры.

В первой половине У века Бактрия была завоёвана Сасанидами, а потом её захватили гунны.

У Аттилы были свои счёты с бактрийцами. Они подчинялись ему лишь номинально. На самом же деле совершали дерзкие опустошительные набеги на принадлежавшие гуннам прикаспийские земли и при случае присоединялись к восстававшим аланам. Сыновья Аттилы Эллак и Эсла  не раз пытались усмирить бактрийцев, но это им не удавалось. Решить задачу взялся сам император.

Армия гуннов вступила в пределы Бактрии. Аттила наметил поход на лето, чтобы не мешали затяжные дожди и холода, столь нелюбимые гуннами. Но теперь он понял, что время выбрал неудачное. Нещадно палило солнце, кругом простирались солончаковые пустоши, сухие и безводные, а за ними начиналась пылевая пустыня, в которой некогда едва не погибла армия Александра Македонского. Дальше, к востоку, чернели высокие горы, вздыбившиеся вершинами к выцветшему от зноя небу.

Гуннам никто не оказывал сопротивления, при всём желании биться было не с кем. Мятежные бактрийцы ушли в горы и укрылись там, в труднодоступных ущельях. В столице Бактрии находился её правитель Талаган с небольшим гарнизоном. Он встретил императора гуннов со всевозможными почестями, посетовал на своих подданных, которые не повинуются своему правителю и усмирить которых у него нет возможности.

Аттила слушал его недоверчиво, с усмешкой. Ведь если бы Талаган не был заодно со своими подданными, долго бы он просидел в своём дворце? Про себя же император гуннов решил, что пробудет в Бактрии столько, сколько надо, но недовольство в стране погасит. Нужно будет, устелит всю степь трупами, чтобы в дальнейшем бактрийцам неповадно было поднимать головы против власти кочевников.

Город Бактры и подступы к нему превратились в огромное становище гуннской армии. Поднялись шатры, из кибиток на скрипучих колёсах выпрягли лошадей и пустили их пастись. Повсюду пылали костры, высветляя небо так, что звёзды поблёкли. Пахло едким дымом, жареным мясом, запахом варева, булькавшего в огромных котлах.

.

Но уже через несколько дней Аттила засомневался в своём решении. Лето – не лучшая пора года для пребывания в Бактрии. Безжалостно палило солнце, выжигая и без того обесцвеченные окрестности. Стеклистая дымка заволокла просторы, и горы в её потоках колыхались из стороны в сторону, как живые. От зноя не было спасения даже во дворце, стены которого были сложены из толстых глиняных блоков. Для прохлады мочили войлочные настилы на полах. Испаряясь, влага понижала температуру в покоях, но Аттиле это не приносило облегчения. Ночами он долго не мог уснуть, ворочался на влажной постели и думал, что даже его бессчётное богатство и великая власть бессильны перед жестоким климатом Бактрии.

Часто налетали пыльные бури. Солнце исчезало из вида, небо приобретало свинцовый оттенок. Становилось трудно дышать. Тонкая серая пыль проникала всюду, колыхалась плёнкой на воде в кувшинах и источниках. Ветер выл и стонал на разные голоса. Казалось, наступил конец света. Лошади бесились, обрывали привязи и уносились в степь, потерявшую свои очертания.

И Аттила принял решение – покинуть эту страну, попытавшись сделать хоть что-то для того, чтобы в ней воцарилось спокойствие. Уйти поспешно, просто так, значило – подорвать свой авторитет. Аттила решил протерпеть ещё два-три месяца, а потом возвратиться со своей армией на Балканы, мягкий климат которых больше всего подходил его ухудшавшемуся здоровью. Но тут произошло нечто такое, что сократило пребывание гуннского полчища в Бактрии до десяти дней.

Сыновья Аттилы Эллак и Эсла сопровождали его в походах. Они были хорошими военачальниками, сражались смело, но были лишь исполнителями воли отца. Не было у них масштабности его мышления и действий, не было и его прозорливости.

Сейчас с Аттилой был Эсла. Старшего сына, Эллака ,с большим войском он послал на разведку в земли славян. О богатстве этих земель он слышал много удивительного, о самих же народах знал меньше, и теперь Эллак должен был доставить нужные сведения о славянах. И тогда императору гуннов предстояло: отправляться ли завоёвывать славянские земли, а потом довести до конца войну с Восточной Римской империей, или поступить наоборот. Всё зависело от того, что расскажет Эллак, которого Аттила ожидал в Бактрии со дня на день.

Ожидание не было долгим. Вскоре степь загудела, как гигантский бубен, от ударов тысяч конских копыт, а сама зачернела от множества всадников.

Эллак сразу же предстал перед отцом. Он был покрыт пылью от долгих переходов. Лицо его осунулось и почернело от неистового солнца Азии.

Отец и сын расположились в затемнённых покоях. На скатерти из узорчатой ткани были расставлены блюда с едой и кувшины с водой и напитками. Проголодавшийся Эллак насыщался, Аттила молча разглядывал его. Сын выглядел настоящим гунном, но ростом был выше отца, правильного телосложения, менее раскосый и скуластый, и казался бы привлекательным даже с европейской точки зрения. Аттила любовался сыном и думал, что когда тот наберётся жизненного опыта и закалится в воинских походах, то станет хорошей заменой ему, повелителю громадных гуннских орд.

И пока в покоях дворца царило молчание, обратимся к сочинению Н. М. Карамзина «Об истории государства российского», чтобы понять: с кем же пришлось столкнуться гуннам в их разведывательном походе в славянские земли?

.

«Нестор пишет, читаем в книге, что славяне издревле обитали в странах Дунайских и, вытесненные из Мизии болгарами, а из Паннонии волохами, перешли в Россию, в Польшу и другие земли.

Может быть, ещё за несколько веков до Рождества Христова под именем венедов известные на восточных берегах моря Балтийского, славяне в то же время обитали и внутри России».

Н. М. Карамзин перечисляет племена, называя их полянами, древлянами, кривичами, полочанами, отмечая при этом, что все они были славянами, которые после Рождества Христова основали Новгород.

«Сии люди, на войне жестокие, оставляя в греческих владениях долговременную память ужасов её, возвращались домой с одним своим природным добродушием. Они не знали ни лукавства, ни злости, хранили древнюю простоту нравов, неизвестную тогдашним грекам; обходились с пленными  дружелюбно и назначали всегда срок для их рабства, отдавая им на волю, или выкупить себя и возвратиться в отечество, или жить с ними в свободе и братстве.

Столь же единогласно хвалят летописи общее гостеприимство славян, редкое в других землях и доныне весьма обыкновенное во всех славянских.

Древних славян историки изображали бодрыми, сильными, неутомимыми. Главная красота мужа, по их мнению, заключалась в крепости тела, силе в руках и лёгкости в движениях».

Эллак утолил голод, вытер замаслившиеся руки о край скатерти и вопросительно поглядел на отца, давая понять, что готов к разговору.

- Говори, - коротко приказал Аттила.

Эллак согласно склонил голову.

- Как ты и приказал, мой отец, мы прошли по части славянских земель. Почему, по части? Эти земли настолько обширны, что даже наша огромная армия затеряется в них, как ручеёк среди барханов пустыни. Что же говорить о моём десятитысячном отряде...

Аттила нетерпеливо пошевелился на месте.

- Богаты ли эти земли?

- Очень, - последовал ответ Эллака. – Там множество лесов, таких густых, что человеку трудно протиснуться среди деревьев, обширные пастбища с высокой, сочной травой, поля, засеянные хлебом и овощами. Полноводные реки способны вмиг утолить жажду нашей конницы...

Вождь кочевников слушал и размышлял. Да, такие просторные земли нужны гуннам. Там можно подолгу отдыхать после успешных походов, там можно получать всё необходимое для его возрастающей армии.

- Сильные ли воины, эти славяне? – поинтересовался Аттила.

Эллак отрицательно покачал головой.

- Поодиночке они крепки, но не знают ни греческой фаланги, ни построения римских легионов. У них нет главного или общего полководца, они имеют только племенных вождей, и потому сражаются не стеною, не сомкнутыми рядами, но рассеянными толпами, и всегда пешие.  Они следуют не общему велению, а внушению личной смелости, бросаются прямо в середину врагов. Отсюда много потерь и поражения в битвах. Нашей коннице они не могут противостоять.

- Можем ли мы покорить славян? – задал Аттила очередной вопрос, не сомневаясь, что Эллак ответит утвердительно. Но услышал неожиданное.

- Нет.

Аттила удивлённо посмотрел на сына.

- Я уже говорил, - пояснил тот, - что у славян нет общего вождя. Мы будем биться с отдельными племенами на больших просторах. Одолев одно, будем искать другое. Они будут укрываться в лесах, нападать на нас неожиданно, ударять в спину. Такая война будет длиться долгое время и успеха нам не принесёт. Мы привыкли к победам в крупных сражениях, после которых противник покоряется нам. Славяне таких битв избегают, в этом их слабость, и в этом их сила.

Аттила размышлял, поглаживая узкую бороду.

- Так, значит, мы не сможем захватить славянские земли и присоединить их к нашей империи?

И опять ответ сына был неожиданным.

- Сможем. Но нужно действовать по-другому. Славяне всё время воюют между собой. Их племена разрозненны. Нам нужно найти такого вождя, который был бы честолюбив и хотел бы стать единоличным правителем в славянских землях, подчинив себе остальных вождей. У него самого нет такой силы, а если мы поддержим его своей армией, то он добьётся успеха. Он будет обязан нам властью, а, значит, будет делать то, что ему прикажем. Таким образом, славянские земли вольются в нашу империю.

- Разумно, - согласился Аттила. – Но как найти такого вождя, среди множества ему подобных правителей?

И опять Эллак не затруднился с ответом.

- Мы захватили в плен одного из племенных вождей. Славяне называют их «князьями». Я привёз его сюда вместе с дочерью. Думаю, с ней он будет сговорчивее.

Император гуннов одобрительно взглянул на сына. Эллак взрослеет на глазах. Он рассуждает, как зрелый военачальник.

- Пусть приведут сюда этого князя.

Эллак вышел из внутренних покоев и вскоре вернулся с пленным князем и его дочерью.

.

Аттила осознавал свой неприглядный вид, и потому люди, отличавшиеся от него телосложением, всегда вызывали чувство скрытой зависти.

Славянский вождь был высок и широкоплеч. Его густые светлые волосы обрамляли удлиненное лицо. Выступающий подбородок и резкие черты говорили о сильном характере. Он стоял, широко расставив ноги, и стискивал зубы, преодолевая приступы боли. В бою ему разбили голову, и запекшаяся кровь виднелась в волосах и на щеке. Короткие борода и усы тоже слиплись от крови.

Князь был крепок не только телом. Он смотрел безбоязненно на повелителя гуннов и был готов к любому повороту в своей судьбе.

Аттила окинул его беглым взглядом, а когда перевёл глаза на дочь князя, то даже приоткрыл рот от изумления. Он знал много женщин, но такой совершенной красоты ему ещё не приходилось видеть. Его словно обдало жаром, и он тут же решил, что эта юная славянка станет его женой. Не наложницей, а именно женой, первой из всех, которые у него есть. Она станет украшением его жизни, именно о такой он мечтал подсознательно все годы, и теперь, наконец, она встретилась ему. Это будет драгоценное добавление к славянским землям.

Просвещённый грек Приск, сопровождавший Аттилу в его походах и бывший его летописцем, так описал юную славянскую княжну. «Она была необычайной красоты. Ростом не очень высокая до идеала, но казалась воплощением Венеры. Соразмерные черты лица, правильной лепки нос, изящная линия губ. Это был тот тип женщины, о котором мечтали великие греческие ваятели, и который высоко ценился во все времена. Её роскошные золотистые волосы волнами ниспадали до поясницы, большие зелёные глаза блестели, как изумруды».

.

Император гуннов был сражён наповал совершенством юной славянки.

Он с трудом отвёл взгляд от пленной княжны.

- Знаешь ли ты греческий язык? – спросил Аттила у князя.

- Знаю, - отозвался тот. – Греческие торговцы у нас постоянные гости, кроме того есть немало их селений на наших землях. Как иначе общаться с ними?

Добавим к этому, что в те времена греческий и латинский языки были, как выражаемся ныне, языками межнационального общения.

- Это хорошо, - удовлетворённо произнёс повелитель гуннов. – Значит, мы сможем понять друг друга. Как мне стало известно, ваши славянские земли просторны и богаты, но вы не умеете распорядиться ни тем и ни другим. Воюете племя с племенем, не можете противостоять чужеземцам, и те грабят и притесняют вас. Вам нужна крепкая рука, которая бы защищала вас. Я хочу предложить славянам своё покровительство. Но сам я, конечно, не могу всё время находиться в ваших землях. Нужен мой ставленник, который сумел бы примирить враждующие племена и подчинить их себе. Он должен создать единое государство, которое станет составной частью моей империи.

Аттила говорил негромко, но ясно и логически обоснованно, как излагают давно и хорошо продуманное, хотя всё это только что вызрело в его сознании. В этом и заключался талант большого стратега и политика.

- Мне кажется, ты можешь быть таким человеком, - продолжал повелитель кочевников. – У самого тебя мало сил, чтобы покорить своих соплеменников. Я дам тебе большое войско, с его помощью ты утвердишься на всех славянских землях и сможешь достойно представлять мою власть.

Аттила видел, что пленный князь с трудом удерживается на ногах. Сильный удар по голове, который он получил во время столкновения с гуннами, обессилил его, но сесть князю не предлагал. Такой вот, ослабленный, лишившийся возможности быстро соображать, он будет покладистее.

Князь слушал внимательно, его золотоволосая дочь с тревогой переводила взгляд то на одного, то на другого,  разговаривающих отца и вождя свирепых гуннов.

Пленник сглотнул. Во рту у него пересохло, хотелось пить, но он не унижался до просьбы.

- Иными словами, ты, достойный правитель, хочешь, чтобы я своими руками подчинил тебе своих соотечественников и сделал их твоими данниками? Да, у нас мало согласия между собой, но мы стали понимать это и, рано или поздно, придём к пониманию необходимости единства, и тогда у нас появится сильный вождь. Это неизбежно. Гунны ведь тоже не сразу стали слитным народом. Ты предлагаешь своё покровительство, но взамен хочешь лишить нас самого главного достояния – свободы. Это та же форма рабства, которого мы, славяне, не приемлем. Я не соглашусь проливать кровь своих соплеменников, ни за какие блага, и ни под какими угрозами.

.

Теперь вождь кочевников внимательно слушал своего именитого пленника. Аттила не привык встречать возражения, человек, который осмеливался противоречить ему, тут же превращался в его врага, а врагов  гуннский император никогда не оставлял в живых.

Губы Аттилы скривились.

- Итак, ты осмеливаешься, отказывать мне. Знаешь ли ты, какой будет твоя участь?

Князь вскинул голову и в упор посмотрел на повелителя кочевников.

- Знаю, но пойти наперекор себе  не могу.

Аттила молчал. Он смотрел на юную славянку, и она всё сильнее покоряла его своей необычной красотой. А князь, что князь, мало ли пленников было убито по его приказаниям? И всё же Аттила сделал последнюю попытку сломить упрямство славянского князя.

- Как зовут твою дочь?

Князь произнёс её имя, но оно было сложным для слуха гунна.

- Ильдико? – переспросил Аттила.

Усмешка скользнула по губам пленника.

- Пусть будет Ильдико. Для рабыни имя не имеет значения.

- Сколько вёсен она прожила?

- Шестнадцать.

- За своё упрямство заплатите не только ты, но и твоя дочь. Ты – жизнью, а она – свободой. Я женюсь на ней.

Тень скользнула по лицу князя.

- Этого не может быть. Господь не допустит такого кощунства.

Аттила не понял.

- Кто не допустит? Какой господин?

- Наш Бог, - пояснил пленник. – Он защитит нас от поругания.

Этого вождь гуннов не мог понять. Для него не существовало высших сил, он считал себя вершителем судеб народов и государств.

- Я – бог в этом мире, - произнёс он с расстановкой. – И выше меня нет никого на свете.

- Это ты так считаешь, - устало отозвался князь. Его утомил бесцельный разговор с диким кочевником, кем бы тот ни был, и князю хотелось поскорее положить конец ему.

- Пусть я заплачу жизнью, - твёрдо произнёс он. – Пусть моя дочь лишится свободы, но мой народ не будет у тебя в услужении. Я сказал и ещё раз повторю: Господь не допустит нашего порабощения.

Гнев разгорался в груди повелителя гуннов. Будь бы пленник разумнее, он со своей твёрдостью и волей мог бы привести славян с землями под руку гуннского императора. И тут пришедшая ему в голову мысль побудила его усмехнуться. Этот упрямый князь ему вовсе не нужен. Ведь, если он, Аттила, женится на его дочери, он породнится со славянами. И тогда союз с ними, а потом и их покорение, станут делом недолгого времени. Вопрос овладения богатыми землями славян решится сам собой.

- Ты умрёшь, - с расстановкой произнёс Аттила, - а мог бы жить долго, стать богатым и властным правителем. Последний раз спрашиваю...

- Нет! – оборвал его князь. – Я не хочу быть проклятым своим народом! – И в голосе его послышались повелителю кочевников не только непреклонность, но и явная угроза.

- Уведите его, - приказал Аттила страже, - и отрубите ему голову. Я вижу, она мешает ему.

И хотя это было сказано на языке гуннов, пленник понял смысл приказания. Лицо его затвердело. Он повернулся и пошёл к выходу из покоев. И странное дело, он ступал уверенно, видно сумел превозмочь слабость.

Аттила провожал его взглядом и думал, что оставлять в живых таких упрямцев опасно. У него, повелителя кочевников, сильная охрана, воины преданы ему, и, тем не менее, сколько на него было совершено неудавшихся покушений. А если бы он вместо того, чтобы казнить врагов, миловал их, то вряд ли прожил бы на свете свои пятьдесят восемь лет.

Ильдико осознала, что отца повели на казнь. Она бросилась в ноги Аттиле, умоляла пощадить отца, соглашалась стать женой повелителя гуннов, только пусть он сохранит жизнь её родителю. Но в лице Аттилы читалось равнодушие, а во взгляде сквозила непреклонность. И тогда силы оставили юную славянку, она застонала и лишилась чувств.

.

Князя увели за становище гуннов и там отрубили ему голову. Он принял смерть мужественно и не делал никаких попыток хоть как-то отдалить её. Его тело и голову бросили в сухую промоину и засыпали пыльной землёй.

Ильдико отнесли в комнату, отведённую для неё, и приставили к ней трёх рабынь для услужения, но ей ничего не было нужно. Она впала в оцепенение и целыми днями сидела без движения. Впрочем, самого императора гуннов это мало беспокоило. В его жизни случалось и такое. Будущие жёны не сразу покорялись ему, зато потом были довольны своей участью. Уж лучше быть супругой повелителя, чем рабыней его воина.

Аттила по своей натуре был  деятельным человеком. И если он принимал какое-то решение, то стремился как можно скорее воплотить его в жизнь. Вот и теперь, намерение жениться на славянской княжне, через неё породниться с её соплеменниками и потом завладеть их землями, целиком захватило им.

Но Бактрия не подходила для его женитьбы, которая теперь преследовала далеко идущие цели. Её следовало провести в постоянной ставке гуннов, на берегу Тисы. На свадьбу следовало пригласить германцев, азиатов, тех же славян, она должна была стать всеобщим торжеством. Показателем того, что император гуннов достиг триумфа и, как полководец, и, как мужчина. Что же касается того, что он женится на пленнице, то это не имело значения. Во-первых, она была знатного происхождения, дочь славянского князя, а, во-вторых, брать в жёны дочерей побеждённых военачальников было в обычаях того времени.

Здоровье Аттилы ухудшалось. Не давали покоя сильные головные боли, часто шла кровь из носа, волнами накатывала слабость, и он подолгу лежал, не в силах подняться.

Он назначил день выступления из Бактрии. Усмирение этой страны откладывалось на будущее. Он отправил посольство с приветствием персидскому шаху, в котором заверял того в своём миролюбии, оставил в Бактрах сильный гарнизон, и войско устремилось к дунайским землям, подобное громадному удаву.

Аттила сделал ещё одну попытку вывести Ильдико из оцепенения. Нехорошо, если невеста будет сидеть на свадебном пире печальной и заплаканной. Он говорил ей, что сделает её королевой,  она будет самой значимой правительницей в славянским землях. Он осыплет её золотом и драгоценностями, превратит её жизнь в сказку. Ильдико оставалась безучастной к его словам, а её прислужницы дважды предотвращали попытки самоубийства.

До свадьбы оставалось считанное время.

Армия Аттилы дошла до Тисы и расположилась на равнине вдоль её берегов. Тут было всё то, к чему стремился вождь гуннов. Приветливо светило солнце, ласково касаясь лица тёплыми ладонями.  Ярко синело небо, зелёные травы растекались к горизонту, а речка плавно струила свои чистые воды.

Ильдико поместили в одном  из деревянных домов, в резиденции её будущего супруга.

Свадьба должна была пройти с невиданной пышностью. Количество приглашённых на торжество гостей исчислялось тысячами.  Были среди них и славяне. Германцы и римляне поглядывали на них с удивлением, зная их неприязнь ко всем собравшимся, но те держались невозмутимо, хотя и особняком.

Всё пространство вокруг дворцовых строений было заставлено шатрами. Поодаль шла перегруппировка войск, император чуть погодя собирался выступить в поход против галлов, которые опять подняли головы и перебили его гарнизоны.

Свадьба, как и было задумано, проходила с размахом. Вожди племён дарили повелителю кочевников редких скакунов, украшения из золота и драгоценных камней, яркие ткани, шелка, сёдла, бронзовые вазы, изделия из слоновой кости. Подарков было так много, что помещения дворца были тесны для них, и подношения складывали на площади под присмотром воинов.

Казалось, болезни оставили Аттилу. Он много пил и ел, был весел и громко смеялся. День прошёл в увеселениях. Молодая невеста сидела рядом с ним. Но лицо её было закрыто кружевной завесой, а то, что она была молчаливой и сдержанной, так невесте и положено быть такой.

Вечером Аттила, при свете пылающих костров и под приветственные крики собравшихся, увлёк новую супругу в свадебные покои. Она сопротивлялась, а он тащил её, как хищник беззащитную жертву.

Подходил к концу день 15 мая 493 года.

Веселье продолжалось всю ночь. Вооружённые воины охраняли покой повелителя у входа в спальню.

Ожидали выхода императора к гостям утром. Но его не было. Не вышел он из спальни и к полудню. Все отпускали шутки по поводу мужской силы вождя. Наконец, его военачальник  Онагез обеспокоился, приказал выбить двери спальни топором, и охрана вошла в помещение.

Увиденная картина потрясла их. Аттила лежал на постели навзничь, вокруг разлилась кровь. В дальнем углу сидела Ильдико, прижавшаяся к стене и закутанная в покрывало. Она находилась в прострации, не могла говорить и дрожала.

Онагез и сыновья Аттилы осмотрели его тело. Но не обнаружили никаких признаков ударов, ран или удушения.

Послали за врачами, те тоже обследовали умершего и в свою очередь заявили, что он не был убит или отравлен.

Врачи пришли к заключению: апоплексия и остановка дыхания из-за обилия крови, шедшей из носа и рта. Избыток пищи и вина оказался губительным для императора гуннов.

Ворвавшиеся вслед за врачами воины хотели расправиться с девушкой, но врачи остановили их, сказав, что она невиновна в скоропостижной кончине повелителя.

.

Ильдико пришла в себя через два дня и заговорила. Она рассказала, что Аттила не тронул её. Он был сильно пьян, упал на постель и сразу заснул. Ночью пробудился, и его стало сильно тошнить. Она хотела позвать охрану, но Аттила остановил её, сказав: «Не надо, так бывало». Но затем ему стало хуже. Он стонал, корчился от болей в груди и животе. Изо рта хлынула кровь, он хватался за горло, хрипел, покрылся обильным потом. Затем перевернулся на живот и затих.

Девушку отвели в покои и на время забыли о ней.

О погребении Аттилы в истории остались противоречивые сведения. Одно из них таково: якобы перегородили плотиной реку, осушили часть её русла и на этом месте вырыли могилу. В гроб положили дорогое оружие, украшения, и тело Аттилы засыпали золотом, которое он ценил больше всего на свете. Затем плотину разрушили, и вода потекла по прежнему руслу. Все землекопы были убиты воинами, чтобы никто не узнал, где похоронен император кочевников.

Другое сведение гласит, что могила на дне реки была ложной. Ночью тело Аттилы извлекли из неё и похоронили на вершине древнего кургана, тщательно скрыв следы погребения.

.

Конец Аттилы стал концом огромной разноплеменной империи гуннов, которая просуществовала ровно столько, сколько прожил на свете её создатель.

По ходу веков об Аттиле было сложено много легенд и преданий, но все они не имели ничего общего с исторической личностью вождя кочевников. Остаётся добавить, что он послужил примером для последующих завоевателей. Чингисхан, и позднее Тамерлан, словно состязались с ним в числе завоевательских походов, захвате городов и государств, жестокости и создании тех же империй. И все их деяния рассыпались после их смерти, как детские строения из песка, а память народов воздала им должное, как кровожадным убийцам и безжалостным угнетателям.

Теперь пришло время полнее поговорить о славянской княжне Ильдико. Как уже говорилось, её настоящее имя так и осталось неизвестным, ибо Аттила не смог правильно произнести его.

Некоторые из историков утверждали, что она  была бактрийкой, и её, якобы, вместе с отцом захватили в Бактрии, при этом, называют отца девушки князем.

Факты свидетельствуют об ином. У бактрийцев не было князей, так именовались только высокородные славяне. Внешности Ильдико и её отца тоже характерны для славян, бактрийцы, в основном, были смуглыми и темноволосыми. И потом славянского князя и его дочь привёз Эллак, сын Аттилы, из разведывательного похода в славянские земли.

О дальнейшей судьбе Ильдико тоже сообщалось разное. По одной из версий – её убили и, как последнюю любимую жену Аттилы похоронили вместе с ним. По другой – её взял в наложницы сын императора Эллак, но она внушала ему отвращение, будучи косвенной виновницей смерти отца, и он подарил её кому-то из племенных вождей гуннов.

Известный востоковед Иакинф Бичурин  в своих трудах называл Ильдико славянкой. Далее он писал, что после погребения Аттилы Ильдико во дворце не обнаружили. Не было и славян, приехавших на свадьбу гуннского императора. Возникло подозрение, что они помогли девушке бежать, и, скорее всего, за тем и приехали, чтобы помешать браку своей княжны с диким кочевником, до каких бы высот тот ни поднялся. Расследование показало, что славяне прихватили помимо своих и лучших гуннских лошадей и, пересаживаясь с одной на другую, за неделю могли ускакать далеко и скрыться. Так что преследовать беглецов было бесполезно.

Впрочем, наследникам умершего императора было не до золотоволосой юной красавицы-славянки. Началась борьба за власть, а в таких случаях расчёты идут по-крупному, и некогда было заниматься той, которая стала последней страстью любвеобильного вождя гуннов.

Это утверждение известного востоковеда И. Бичурина согласуется и с последующими событиями. Через несколько лет стало известно, как же всё-таки умер император гуннов. Всё было по-иному. Он притащил девушку в спальню, но тут его стало тошнить. Он склонился над золочёным сосудом, а когда ему стало легче, поднялся, подошёл к девушке и попытался разорвать на ней одежды. От него мерзко пахло, блевотиной и вином, и отвращение захлестнуло Ильдико. Как говорилось, Аттила был невысокого роста, с большой головой на тонкой шее. Ильдико была выше его. Она оттолкнула от себя насильника, толчок пришёлся в лоб Аттиле. Его голова мотнулась назад и шейные позвонки не выдержали. Кровь хлынула изо рта и носа, он упал спиной на меховые шкуры, устилавшие постель. Захрипел, последним усилием перевернулся на живот и затих.

Понятно, что рассказ о невольном убийстве Аттилы мог исходить только от самой Ильдико. Значит, ей удалось спастись, и впоследствии она поделилась воспоминаниями со своими соотечественниками.

Об Ильдико известно немногое, только то, что изложено в этой исторической миниатюре.

Мы не знаем, из какого она славянского племени, как была захвачена гуннами в плен вместе с отцом, как не знаем и того, как сложилась её судьба после пережитого, трагического приключения. Да, наверное, это и не так важно по истечении минувших полутора с лишним тысячелетий. Главное, что она осталась в памяти русских людей как стойкая дочь своего народа. Вольно или невольно, но она положила конец жизни одного из самых страшных завоевателей в истории человечества, предотвратила нашествие на славянские земли свирепых кочевников, и за одно это заслуживает, чтобы память о ней переходила из поколения в поколение, из века в век, из тысячелетия в тысячелетие.