Стихотворение «Июньским днём на прогретой кухне…»

Страшной и скорбной дате 22 июня 1941 года,
а так же моему деду Молоткову Ивану Сергеевичу, пережившему оккупацию немецко-фашистских войск на Смоленщине, бедствия детдома и тяжелые послевоенные годы, посвящается...
.
***
.
Июньским днем на прогретой кухне
Пузатый чайник пыхтеть устал.
Мы за обедом, я рядом с дедом,
Сижу над чашкой. Его – пуста.
Вздыхает бабушка: «Свиристелка!
Как есть посадишь, тот час каприз!
Ты деду, вон, погляди в тарелку,
Всегда блестящая, хоть смотрись!..»
Дед со стола собирает крошки,
Несет в ладони, как горсть овса.
И кормит голубя за окошком,
А солнце щурит ему глаза.
Сквозь семь десятков житского терна
Пронес он слепки Добра и Зла –
Война! –
Немецкой овчаркой черной
На части детство разорвала.
Влетела в двери смоленской хаты,
Как распыляющий горе смерч.
И в грудь уставились автоматы.
И в уши – роем – чужая речь.
И на земле от сапожьих ссадин
Спеклась кровавым пятном беда.
И в море желтой пшеничной глади
Зарылись минные города.
Застыло небо в стократном стоне.
Воззвать бы к Богу!.. да Бога ж нет...
Дед в старом кресле и, как в детдоме,
Марает ручкой поля газет.
– Дед, фрицы злые?
– Они ж солдаты.
А в человеке – душа жива...
Я не припомню, чтоб он когда-то
Окрасил ненавистью слова.
Ни разу в жизни – чтоб он напрасно
Ругал Германию или Русь...
У деда школы четыре класса.
Я до сих пор у него учусь!

Страшной и скорбной дате 22 июня 1941 года, а так же моему деду Молоткову Ивану Сергеевичу, пережившему оккупацию немецко-фашистских войск на Смоленщине, бедствия детдома и тяжелые послевоенные годы, посвящается...

.

***
.

Июньским днем на прогретой кухне
Пузатый чайник пыхтеть устал.
Мы за обедом, я рядом с дедом,
Сижу над чашкой. Его – пуста.
Вздыхает бабушка: «Свиристелка!
Как есть посадишь, тот час каприз!
Ты деду, вон, погляди в тарелку,
Всегда блестящая, хоть смотрись!..»
Дед со стола собирает крошки,
Несет в ладони, как горсть овса.
И кормит голубя за окошком,
А солнце щурит ему глаза.
Сквозь семь десятков житского терна
Пронес он слепки Добра и Зла –
Война! –
Немецкой овчаркой черной
На части детство разорвала.
Влетела в двери смоленской хаты,
Как распыляющий горе смерч.
И в грудь уставились автоматы.
И в уши – роем – чужая речь.
И на земле от сапожьих ссадин
Спеклась кровавым пятном беда.
И в море желтой пшеничной глади
Зарылись минные города.
Застыло небо в стократном стоне.
Воззвать бы к Богу!.. да Бога ж нет...
Дед в старом кресле и, как в детдоме,
Марает ручкой поля газет.
– Дед, фрицы злые?
– Они ж солдаты.
А в человеке – душа жива...
Я не припомню, чтоб он когда-то
Окрасил ненавистью слова.
Ни разу в жизни – чтоб он напрасно
Ругал Германию или Русь...
У деда школы четыре класса.
Я до сих пор у него учусь!

5
1
Средняя оценка: 2.77358
Проголосовало: 212