Революционный зуд

Западные эксперты продолжают поиск того идеологического основания, которое объяснило бы возникшее принципиальное противостояние с Россией и придало бы ему определенную легитимность. Очередная попытка предпринята влиятельными американским и болгарским политологами Стивеном Холмсом и Иваном Крастевым в «Financial Times». По их мнению, Кремль помешан на противостоянии разноцветным революциям во всем мире, обвиняет в них Запад, и потому неадекватен.

.

«Именно глобальная война Кремля против революций, а вовсе не московская Realpolitik (прагматическая политика) — главное препятствие нормализации отношений между Россией и Западом» - утверждают Холмс и Крастев. Достаточно Кремлю признать, что «революции» в Ливии, Египте, Сирии, на Украине случились сами собой, что тамошние режимы «сами упали на нож в припадке падучей болезни» и тучи в отношениях России и Запада прояснятся.

.

Аргументы политологов выглядят так: «Когда начались протесты против коррупции и злоупотребления властью в Македонии, маленьком и стратегически ничтожном балканском государстве…».

.

Уж болгарскому специалисту должно бы быть известно, что от ситуации в Македонии зависел ключевой российский газотранспортный проект – «Турецкий поток». И поскольку именно после запуска этого проекта граждане Македонии внезапно начали протестовать «против коррупции», а правительство в ответ на протесты… озвучило фактический отказ от строительства газопровода, то есть все основания видеть в этих событиях иностранное вмешательство.

.

Очень любопытный документ этой популярной на Западе «политологии революции» представляет собой работа известного американского ученого Джека Голдстоуна «Революции. Краткое введение», выпущенная у нас в 2015 году «Издательством Института Гайдара».

.

Небольшая книжка состоит, во-первых, из общих мест формата «масло маслянное». Во-вторых, – из  фактических ошибок и пристрастных суждений – вроде реплики, что в ХIХ веке Россия была «самой отсталой страной Европы» (более отсталой чем Португалия, Румыния и Черногория?) или циничного утверждения, что «в 1944 году, когда немецкие войска отступили к Берлину, советские войска оккупировали Восточную Европу».

.

Но главная ценность книги Голдстоуна состоит в массе весьма интересных проговорок и полупризнаний автора, которые сводят миф о «самостоятельно случившихся революциях» на нет. Мы узнаем, что революция на Кубе, которая вошла в легенды как пример самостоятельной отважной борьбы левых партизан, смогла победить потому, что администрация президента Эйзенхауэра сочла, что сумеет договориться с «умеренным националистом Кастро» и оставила репрессивный режим Батисты без поставок оружия, после чего армия диктатора просто разбежалась.

.

В 1979 году демократическая администрация президента Картера, можно сказать собственными руками устроила революции в Никарагуа и Иране. Режимы Сомосы и шаха Мохаммеда Реза Пехлеви оказались без внешнеполитической поддержки США, им фактически запретили сопротивляться революции, и они пали. Недавние события в Египте повторили эту схему – полагавшийся на поддержку Вашингтона Мубарак лишился власти именно потому, что энергичное давление на него было оказано Белым Домом. Если вспомнить, что не зависевший от американцев Башар Асад сумел удержаться, трудно не прийти к выводу, что самая надежная дорога к революции – это быть другом и союзником США.

.

Впрочем, в случае с Египтом Голдстоун еще более откровенен. Долго рассуждая о внутренних проблемах режима Мубарака, он внезапно вворачивает такой пассаж: «эксперты по ненасильственному сопротивлению из сербского молодежного движения «Отпор!» - ветераны революции, отстранившей от власти Слободана Милошевича, подготовили членов молодежного движения «6 апреля».

.

Пытаюсь представить себя на месте ветерана сербского госпереворота 2000-го года. Вот сижу я в Белграде, попиваю ракию, закусываю сливовицей, и вдруг приходит мне в голову мысль: «А не подготовить ли мне египетских исламистов к ненасильственной борьбе со считающимся союзником США режимом Мубарака?».

.

Сквозь потоки политкорректного политологического вранья Голдстоун ясно дает понять, что вся цепочка «демократических революций» от Сербии и Украины-2004 до Египта, Сирии и Украины-2014 представляла собой единый процесс, делалась одними и теми же людьми, дирижировалась из одной страны.

.

При этом важным условием глобальной революционной волны Голдстоун считает внешнеполитическую поддержку революций со стороны США и отсутствие противодействия России и Китая. Если США революции не хотят, народ, почему-то, сразу забывает о своих правах, а если незападные державы мешают, то «народного гнева», привезенного импортными активистами, оказывается недостаточно для обеспечения торжества «свободы». Фактически идеальной схемой Голдстоун считает революцию в Ливии, где восстание привело к натовской интервенции при тогдашнем попустительстве России.

.

Все режимы, свергнутые в ходе новейшей волны революций, Голдстоун характеризует как «коррумпированные персоналистские режимы», которые правят, распределяя богатства в узком кругу приближенных, игнорируя амбиции военных и интересы широких слоев бизнеса. Именно особой природой этих режимов объясняет Голдстоун тот парадоксальный факт, что США не добиваются освобождения жителей гораздо более варварских нефтяных монархий Аравии. Мол, там – традиционная политическая система, к которой все привыкли, а тут дискомфортная и неустойчивая коррупция.

.

Нетрудно заметить, что в описаниях даваемых сегодня на Западе политической системе в России она так же тщательно рихтуется именно под такую «персоналистскую диктатуру». Речь идет о сознательном конструировании определенного политического образа. Мифологемы «кооператив «Озеро», «коррумпированный ближний круг», «жулики и воры» начали целенаправленно использоваться в описании нашего политического пространства с 2009-2010 годов усилиями Алексея Навального. При этом они вытеснили прежний критический дискурс, описывавший официальную политику как антисоциальную и антинациональную. Место обсуждения масштабных общественных проблем занимают струйки компромата.

.

Если смотреть на эту расстановку политических маркировок технологически, то всё становится на свои места. «Революция» в России должна увенчать цепочку из цветных революций, а, значит, должна быть оформлена точно так же как и они. В России должен быть тот же тип режима, как и везде. И обязаны закончиться удачей революционные действия того же типа, которые привели «революционеров» к победе ранее. А потому реальность старательно подгоняется под главы учебного пособия.

.

Во всём этом американском революционизировании окружающего пространства есть, впрочем, забавный парадокс. Непонятно что делать, если в результате революции или в качестве реакции на неё, как средство её недопущения, политическая система изменит свою ценностную природу и из «персоналистского режима» превратится в какую-нибудь национальную идеократию.

Большинство революций, развитие которых подтолкнул Вашингтон, в конечном счете привели к установлению резко враждебных к США режимов – Куба, Никарагуа, Иран, или к возникновению мощной встречной реакции – Египет, Сирия, конфликт Украина-Донбасс, или, наконец, к появлению пространств инфернального хаоса, как это вышло с ИГИЛ. То есть американский революционный зуд ведет скорее к ухудшению, чем к улучшению геополитических позиций США и создает всё новые вызовы американской гегемонии.

И, в этом смысле, все попытки США революционизировать Россию вполне могут привести лишь к одному – становлению режима антизападной реакции такой мощи, такой идеологической заряженности, такой непримиримости, что мало не покажется никому.  Раздувая пожар мировой революции и закидывая головешки на порог России, США, в конечном счете, играют против самих себя.

.

Другое дело, что мы, имея опыт революций в ХХ веке, и в самом деле одержимы вполне рациональной боязнью революций, которые обходятся нашему народу слишком дорого. Если США непременно хотят получить в России радикальный антиамериканский режим, мы можем организовать это им и минуя мучительную стадию революции.

5
1
Средняя оценка: 2.77604
Проголосовало: 192