Возрождение тбилисской оперы

ссылка на фотогалерею церемонии открытия:

http://sputnik-georgia.ru/photo/20160131/229971074.html

Возрождение тбилисской оперы

Столь радостное для любителей высокого искусства событие, как открытие после шестилетней паузы Тбилисского Государственного Академического театра оперы и балета. не могло по определению ограничиться одной лишь, пусть и грандиозной, премьерой жемчужины грузинской оперной культуры – «Абесалома и Этери» Захария Палиашвили. Премьере предшествовала праздничная неделя мероприятий, одно из которых посетил автор этих строк и даже получил в дар бесценный двухтомник – «Тбилисский театр оперы и балета. Материалы для истории». Уникальность этого труда заключается не только в огромном объёме информации о столетней истории Тбилисской оперы (1851-1951), изложенной на его страницах, но и в том, что двухтомник этот ещё месяц-другой назад был подлинной библиографической редкостью. Причиной же послужила  трагедия грузинского искусства: в 1973 году сгорел дотла оперный театр, а с ним уникальные архивы, реквизит и библиотека, в которой хранилась большая часть тиража подвижнического труда музыковеда  Шалвы Кашмадзе, которого заслуженно называли «уникальным попечителем грузинской музыки». Ветхое первое издание этого труда 1954  года я заметил в руках прославленной оперной певицы Лианы Калмахелидзе, приглашённой, как и многие другие замечательные исполнители, композиторы и общественные деятели в Красный зал обновлённой оперы, на презентацию двухтомника. Увы, через год после выхода в свет главного труда жизни, неутомимый и самоотверженный исследователь, отметивший всего лишь 50-летний юбилей, покинул этот мир...

Светский раут-презентацию долгожданного двухтомника сопровождала «Маленькая ночная серенада» Моцарта в исполнении квартета Оперного театра. А на экране параллельно демонстрировались кадры кинохроники – фрагменты знаменательных оперных и балетных постановок последних десятилетий.

Не будем заострять внимание на общих фразах приветственных слов ответственных лиц. За исключением одного – автора идеи и инициатора переиздания труда Шалвы Кашмадзе, старейшины достославного грузинского музыкального сообщества, профессора-музыковеда Гулбата Торадзе.

- Сегодня воистину исторический день, мы с вами находимся в стенах возрождённого храма оперного и хореографического искусства; вновь стали доступны для посещения замечательные музыкальные вечера в нашем любимом театре, вокруг да около которого мы ходили столько лет. И вновь с нами летопись Тбилисской оперы, возрождённая и переизданная – истинный подарок всем, кому дорога история грузинского искусства», - сказал патриарх музыковедения.

По данным, промелькнувшим в прессе, на реабилитацию и возрождение тбилисской оперы, осуществлённые под руководством архитектора Лери Медзмариашвили, фонд «Карту» затратил 40 миллионов долларов.

По словам руководителя фонда «Карту» Николоза Чхетиани, проблемы оперного театра были для возглавляемой им организации вызовом, они долго готовились к осуществлению реабилитационных работ и счастливы, что ремонт оперного театра успешно завершён. Чхетиани сообщил также, что фонд «Карту» намерен в будущем финансировать ряд оперных и балетных постановок.

Торжественное открытие обновленного Тбилисского театра оперы и балета им. З. Палиашвили состоялось 30 января. Премьера также прошла с успехом, хотя о ней могу судить лишь по отзывам прессы - пригласительных ни журналисты, работающие в сфере культуры, ни музыканты-профессионалы (за редким исключением) удостены не были. Немалую часть зала заполнили сотрудники «Карту», что логично, потому что эта организация финансировала ремонтно-преобразовательные работы, но почему, вопреки первоначальному заверению, оставшаяся часть билетов не была пущена в продажу, а ушла на откуп избранным чиновникам да политикам, по сей день остаётся загадкой.

Со слов очевидцев знаю, что уже на входе переодетые в старинные наряды актеры предоставили гостям возможность окунуться в атмосферу прошлого. По случаю открытия театра состоялся праздничный прием и выставка, посвященная истории театра.

Постановкой именно этой оперы традиционно открывается каждый новый сезон. Так было и на этот раз, а самая первая постановка «Абесалома и Этери» вписана в скрижали грузинской музыкальной летописи ещё и предшествовавшей ей трагикомической историей, о которой вспоминали недавно в Доме-музее Захария Палиашвили.

Накануне премьеры дирижёр Самуил Столерман, и без того находившийся в состоянии нервного возбуждения, решился на роковой шаг. Он застрелил супругу, отличавшуюся воистину сатанинским нравом, несколько дней назад влепившую ему, стоявшему за дирижёрским пультом, две оплеухи сзади, а накануне премьеры изорвавшую в клочья партитуру «Абесалома и Этери».

Приговор суда, в свою очередь, вошёл в скрижали истории юриспруденции. С учётом известного всему городу невыносимо-буйного нрава подруги жизни музыканта, стражи закона освободили Столермана прямо из зала суда со следующей формулировкой: «Присудить высшую меру наказания (тогда это было, как помнится, 15 лет, смертная казнь в Грузии не применялась – В.С.), с учетом того, что в этот срок входят те 18 лет, которые подсудимый прожил с убиенной женой".

Но дирижерский пульт премьерного спектакля пришлось занять, срочно переписав под свои вкусы партитуру, самому композитору Захарию Палиашвили. А первыми исполнителями главных партий спектакля 19 февраля 1919 года стали Борис Залепски и Ольга Бахуташвили-Шульгина.

« Для многих любителей оперы, даже со стажем, не вызывает сомнений, что премьеру пел несравненный Вано Сараджишвили, чуть ли не боготворимый Захарием Палиашвили тенор, имя которого носит Тбилисская государственная консерватория. Но судьба в те дни на него взирала хмуро: Сараджишвили заболел, и на первые спектакли ему нашлась достойная во всех отношениях замена.

Первая исполнительница партии Этери – блистательная Ольга Бахуташвили-Шульгина, чья красота внешняя соперничала с красотой и мягкостью её хрустальной чистоты сопрано. “Все, что ей дала природа, было прежде всего красиво: лицо, походка, тембр голоса. Голос её… был мягкий и ласково-приятный… В роли Татьяны Шульгина была вокально хороша, и в сценическом воплощении образа у неё рождалась свобода. На редкость хорошо Шульгина исполняла роль мадам Баттерфляй, трогая слушателей до слез”, — пишет один из главных летописцев истории оперы той эпохи С. Левик». (цитируется фрагмент из нашей статьи «Абесалом и Этери». История с предысторией», опубликованной в издании «Тбилисская неделя» от 31/07/2013).

А 30 января 2016 года в стенах обновленного театра грузинской столицы, ведущие роли в "Абесаломе и Этери" исполнили всемирно известные грузинские оперные исполнители «новой волны» — Ладо Атанели и Тамар Ивери, оба – давно и успешно работающие на лучших оперных сценах по обе стороны Атлантики, а главную партию Абесалома с успехом спел неувядаемый Темур Гугушвили, равного которому в Грузии всё ещё не находится.

"Сегодня  у сцены Тбилисского театра оперы и балета имени Закария Палиашвили есть технические возможности, ничем не хуже лучших опер мирового уровня", — утверждают в театре.

.

В результате ремонтных работ был укреплён фундамент здания, крыша перекрыта медными листами, обновлены роспись интерьера, механизм сцены, материально-техническое оборудование театра, углублена и увеличена оркестровая яма, перестроен репетиционный зал имени выдающегося дирижёра Джансуга Кахидзе. А также – приобретена новейшая звуковая аппаратура, экраны, прожекторы, мощные проекторы и различные сценические аксессуары.

Историю восстановления созданного в 1960 году занавеса для главной сцены театра работы выдающегося театрального художника Серго Кобуладзе, мы уже излагали в материале «Неповторимая Нино» («Камертон»,  №75 (январь 2016).

Для актеров оборудованы новые гримерные и места для отдыха во время антрактов. Зрители теперь смогут выйти на открытые веранды подышать воздухом, решена давняя проблема выставочного пространства.

Кроме того, построена столовая для сотрудников театра оперы и балета.

Приобретена новая мебель и новые инструменты для оркестра.

Увеличена территория театрального сквера, где находятся могилы композитора Захария Палиашвили, дирижера Одиссея Димитриади и прославленных теноров — Вано Сараджишвили и Зураба Анджапаридзе.

Так о чём же повествует восставший из пепла забвения подвижнический, более чем 1000-страничный труд Шалвы Кашмадзе, охватывающий всего лишь (!) период с 1851 по 1951 годы? Прошедшие 65 лет ещё нуждаются в своём кропотливом и вдохновенном исследователе, мы же контурно очертим грани презентованного труда.

В качестве экспозиции читателю предлагается предыстория рождения оперного театра в Тифлисе. Идею распространения оперного искусства в Грузии впервые озвучил и инициировал царский наместник Михаил Воронцов, единственный из наместников, по сей день добрым словом поминаемый даже новыми поколениями тбилисцев. На памятник графу Воронцову в Тифлисе около полутора веков назад был даже успешно организован сбор денежных средств.

«Годы пребывания Михаила Воронцова в Тбилиси оказались знаменательными в деле европеизации Грузии.

При Михаиле Воронцове в Тбилиси открылись первые театры: русский и грузинский, была выписана итальянская оперная труппа. Учреждались школы и гимназии, заработала первая публичная библиотека, стала выходить одна из лучших общероссийских газет «Кавказ», издавались книги, посвященные истории кавказских народов. На пепелищах, оставшихся после персидского нашествия, поднимались первые фабрики, заводы, кварталы жилых домов в Тифлисе, возводились мосты через Куру. Развивались и упорядочивались торговля и промышленность.

-Памятник Михаилу Воронцову был создан в Санкт-Петербурге скульптором Николаем Пименовым, - рассказал Бадри Кутателадзе, писатель и знаток монументальной скульптуры. - Точнее, Пименов успел только сделать макет статуи. После смерти дело учителя завершил его ученик Вячеслав Крейтан. Архитектором монумента выступил шведский академик Отто Симонсон.

Статую высотой 3 метра отливали в Санкт-Петербурге, затем готовый памятник на корабле доставили в грузинский черноморский порт Поти. Средства на сооружение памятника император выделил из своей казны - 50 тысяч рублей,  императорские дети добавили 30 тысяч рублей, пожертвования тбилисцев составили свыше 36 тысяч рублей».

Бронзовый Михаил Воронцов стоял на левом берегу Куры, на площади, которая позже получила его имя. Скульптурное сооружение просуществовало до установления советской власти в Грузии - 1922 года. Большевики разрушили его, а площади дали новое имя - Карла Маркса. В начале 1990-х годов площадь переименовали в Саарбрюкенскую в честь города-побратима Тбилиси.

Однако с исчезновением памятника из людской памяти не исчезло имя «самого порядочного русского из всех, кто когда-либо служил в Тбилиси». Так до сих пор говорят в Грузии о царском наместнике. Сегодня сотни раз ежедневно разносится над Курой имя светлейшего князя, но с грузинским акцентом, «Варанцови». Так именуют поныне бывшую площадь Маркса и нынешнюю Саарбрюкенскую. На указателях маршруток на лобовом стекле вместо «Саарбрюкенская площадь - вокзал» выведены слова «Варанцови - вогзали». Недавно на берегу Куры открылось кафе «У Варанцова», - сообщает коллега Бесик Пипия в материале для РИА Новости.

Оперная музыка стала общественным достоянием в Грузии даже не в 1851, а в 1845 году, когда по поручению Михаила Воронцова была составлена тифлисская труппа, которой наместник выделил для выступлений зал манежа.

Первой оперой, прозвучавшей под сводами этого манежа, была «Фенелла» Даниэля Обера.

Когда же бразды правления театром взял в руки назначенный директором русский поэт Владимир Соллогуб, произошло знаменательное событие: по приглашению преисполненного энергии музыкального руководителя в Тифлис прибыла итальянская труппа во главе с не менее энергичным и востребованным на европейских сценах дирижёром Барбьери которому за три месяца удалось поставить на грузинской сцене 12 оперных спектаклей.

Успех был столь ошеломляющим, а популярность оперы росла столь стремительно, что  Михаил Воронцов ясно видит необходимость возведения капитального каменного здания.

Строительство этого великолепного театра с несчастной судьбой длилось четыре года под руководством и по проекту итальянского архитектора Джованни Скудиери. Интерьер здания на Эриванской площади (ныне площадь Свободы) оформил русский художник Григорий Гагарин.

Первая премьера первого оперного сезона – «Лючия де Ламмермур» Гаэтано Доницетти завершилась под долгие овации. Горожане всю ночь на плотах Куры праздновали рождение новой любви – любви к Оперному искусству.

С оглушительным успехом одна за другой шли премьеры на оперной сцене столицы – «Эрнани» Джузеппе Верди, «Норма" Винченцо Беллини, "Севильский цирюльник" Джоаккино Россини. И, совсем как в Италии венецианские гондольеры или миланские ремесленники, в Грузии богатые купцы и нищие бродяги, аристократы и простолюдины, уже на следующий день после премьеры распевали полюбившиеся мелодии по всему городу – от рынков до дворянских усадеб.

Не заставила себя долго ждать и высокая хореография. Уже к следующему сезону взоры и слух почтеннейшей публики покорила русская балетная труппа, приглашённая из Петербурга. Первой классической балетной постановкой в Грузии стала «Сильфида» на музыку Германа Левенскольда. И тут – аншлаг, и тут – оглушительный успех!

Мы не случайно упомянули о несчастной судьбе шедевра архитектуры – первого тбилисского оперного театра, вмещавшего 800 зрителей. Пожар 1874 года полностью уничтожил его, вместе с костюмами, декорациями, реквизитом и уникальной нотной библиотекой.

Труппа перебралась в деревянный «Летний театр». Оперо и балето-маны долго приходили в себя после этого шока. Они-то не знали, что чуть менее века спустя такая же горестная участь постигнет наследника «погорельца» - оперный театр на проспекте Руставели. И что прославленная далеко за пределами Грузии труппа следующего века, подобно далёким предшественникам, на годы переберётся в скучные стены украшенного мозаикой, прозванной   тбилисцами «Сон придурка», Дворца профсоюзов на окраине города.

Одна из моих университетских преподавателей, Наталья Константиновна Орловская, не так давно ушедшая из жизни в 94-летнем возрасте, писала в «Живом журнале»:

«О самом здании театра сохранились исключительно хвалебные отзывы. Описывая театральный зал, Соллогуб сетует на то, что «мертвым пером нельзя выразить всей щеголеватости, всей прелести, всей ювелирной отделки нового зала» («Кавказ», 1851, № 29).

Александр Дюма, побывавший в нашем городе в 1858 году, в своих воспоминаниях восторгался красотой театрального зала, Открытие нового театра состоялось 9 ноября 1851 года оперой Доницетти «Лючия ди Ламмермур». Труппа была маленькая, но имела хороших солистов, так что сразу привлекла к себе внимание публики. С большой похвалой отзывался рецензент газеты «Кавказ» об ее руководителе Барбьери, который обладал поразительной памятью и дирижировал все оперы наизусть, без партитуры.

(сама Наталья Константиновна, владевшая множеством европейских языков и редкостным литературным грузинским, окончившая Петербургскую консерваторию по классу фортепиано, к концу жизни тоже жаловалась мне на ослабевшую память, «потому что раньше я знала «Евгения Онегина» назубок от первой строчки до последней, а теперь помню не более двух третей» – В.С.).

Итальянский оперный театр – до и после пожара – просуществовал в Тбилиси вплоть до 1878 года. После прекращения его деятельности была создана русская оперная труппа, которую в 80-х годах возглавил композитор М.Ипполитов-Иванов.

Театр привлек зрителей разных национальностей и разных слоев населения. Как сказано в рецензии на постановку оперы Беллини «Норма», помимо лож и кресел, «верхняя галлерея, 30-копеечные места набиты битком». Описывая присутствовавшую публику, одетую в костюмы местные и европейские, автор пишет, что «меж зрителей особенно замечательны были персидский принц Бехмет Мирза и отважный наездник, экс-наиб Шамиля Хаджи-Мурат» («Кавказ», 1852, № 12).

Интересно, что Л.Н.Толстой, впоследствии описавший историю Хаджи-Мурата, сам примерно в это же время побывал в Тифлисе и посещал итальянскую оперу.

Судя по газетам того времени, в городе началось увлечение итальянской музыкой. «В частных домах слышится музыка Беллини, Россини, Верди, поют арии, дуэты» («Кавказ», 1852, № 13). «Тифлис решительно становится музыкальным городом... Куда ни повернешься все слышатся итальянские напевы... На улице все приветствия, все разговоры изменились. Теперь не спрашивают – здоровы ли вы? Спрашивают – есть ли у вас место в Опере» («Кавказ», 1852, № 73). Так писали рецензенты после первого театрального сезона. Но и позднее это увлечение продолжалось, ибо в 1858 году писатель Михаил Туманишвили с юмором и даже с некоторым раздражением писал в «Цискари», что опера стала главной темой разговоров. Со всех сторон слышатся имена Россини, Беллини, Доницетти, Верди. «С ближайшей улицы сбегал рабочий-имеретин и восклицал: «Фигаро здесь, Фигаро там». Все с ума посходили, все заразились оперной горячкой» («Цискари», 1858, № 1).

Позднее, в 70-х годах, итальянская опера в Тифлисе пришла в упадок. Театр находился в руках антрепренеров, которые стремились только к выгоде. Рецензенты возмущались недостатками оркестра, декораций, слабыми исполнителями. Опера Доницетти «Лукреция Борджия», поставленная после одной только репетиции, с треском провалилась.

Все это привело к тому, что в 1878 году итальянская опера прекратила у нас свое существование. Однако, итальянские певцы и дирижеры продолжали работать в Грузии или приезжали на гастроли, а на сцене театра не прекращали ставить произведения итальянских композиторов. М.Ипполитов-Иванов писал в своих воспоминаниях: «Многие итальянцы, женившись на местных уроженках, прочно обосновались в Тифлисе и таким образом там сложились музыкальные династии». Столица Грузии, получившая репутацию театрального города, привлекала видных артистов, в том числе и из Италии. Так, в 1895 году здесь гастролировал знаменитый тенор Анджело Мазини, а в 1901-м выступала известнейшая сопрано Луиза Тетраццини (колоратурное сопрано этой звезды bel canto звучало в доме другого моего учителя, знаменитого профессора ТГУ Георгия Михайловича Гиголова, друга и коллеги Натальи Константиновны, тогда, впрочем, ещё не посетившего «сей мир в его минуты роковые», а слушал неподражаемое сопрано его отец, дед и другие представители этой известной тбилисской семьи врачей и учёных).

Несомненно, что в разнообразном репертуаре театра именно итальянские оперы занимали ведущее место, - пишет далее профессор Орловская. - Вначале преобладали оперы Беллини, Доницетти, Россини, затем началось увлечение Верди. Отметим, что опера Верди «Отелло» была поставлена в Тифлисе в 1888 году, на следующий год после первой постановки в Италии, а костюмы для спектакля были сделаны по рисункам, выписанным из миланского театра Ла Скала. В 90-х годах в репертуаре появляются имена Пуччини, Масканьи, Леонкавалло. Помимо прославленных авторов, на сцене ставились оперы и менее известных композиторов – Ваккаи, Перголези, Меркаданте, Маркетти, Джордано, Пичини, Понкиелли и других».

С 1896 года оперный театр возобновляет свою работу в новом здании, построенном в мавританском стиле. Завершается связанный с пожаром относительно депрессионный период, и новая волна интереса к оперному искусству захлёстывает грузинскую общественность. Вызывают бурный интерес первые попытки создания национальной оперы.

В 1918 году, в Тифлисе состоялся дебют – представление первой грузинской национальной оперы. Это была постановка "Кристинэ" Р. Гогниашвили. За премьерой последовали оперы "Сказание о Шота Руставели" Дмитрия Аракишвили, "Кето и Котэ" Виктора Долидзе и "Абесалом и Этери" Захария Палиашвили.

Огромную роль сыграло прибытие приглашённой в Тбилиси русской оперной труппы: вокалисты (16 мужчин и 12 женщин) и оркестр в составе 30 музыкантов.  В культурной жизни Грузии приезд этого коллектива, как и открытие т.н. "Казенного театра", спроектированного архитектором Шретером, сыграли неоценимую роль. Прототипом этого театра на 1200 зрителей, стал «Дом торжественных представлений» - оперный театр Рихарда Вагнера в Байрёйте.

Новую сцену открыла русская оперная труппа постановкой оперы Михаила Глинки «Жизнь за царя»".

А в  1886-1890 годах, ещё до открытия здания «Казённого театра», тифлисские оперные спектакли посещает Пётр Чайковский, находившийся в гостях в Грузии. Автор «Пиковой дамы» и «Патетической» (№6) симфонии бывал на музыкальных представлениях пять раз – цифра, сама за себя говорящая. Не скрывая своего восхищения отношением грузинской общественности к его произведениям и классической музыке в целом, Чайковский говорил: "Мои оперы здесь ставят чаще и любят их больше, чем где-либо".

В конце XIX столетия на сцене грузинского театра оперы и балета выступали такие всемирно известные музыканты, как чешский скрипач и композитор Ян Кубелик, русский композитор, пианист-виртуоз и дирижер Сергей Рахманинов, а также певец и педагог Дмитрий Усатов...

Свои первые уроки вокала непревзойдённый Фёдор Шаляпин брал именно в грузинской столице, и впоследствии утверждал, что «был рождён  дважды: для  жизни – в Казани, а для пения – в Тифлисе».

В тбилисском оперном звучали голоса воистину великих Вано Сараджишвили, Сергея Лемешева, Веры Давыдовой, Петра Амиранашвили, Давида Гамрекели, Цисаны Татишвили, Давида и Нодара Андгуладзе, Зураба Соткилава, Зураба Анджапаридзе, Пааты Бурчуладзе, Нино Мачаидзе – и это лишь «освещённая сторона вершины».

Прославленные дирижёры – Иван Палиашвили (брат композитора), Александр Мелик-Пашаев, Дидим Мирцхулава, Джемал Гокиели, Одиссей Димитриади, Джансуг Кахидзе – всех перечислить невозможно, как и режиссёров,  и в целом – музыкантов с мировой известностью, сотрудничавших с тбилисским оперным театром.

На их капельмейстерскую долю (и едва ли не больше – на долю режиссёров) выпали перипетии «сражений» советской идеологии с формализмом, модернизмом и встречной борьбы подлинных художников оперного искусства с набившим оскомину соцреализмом.

В двухтомнике Шалвы Кашмадзе содержатся поистине бесценные для исследователя сведения – измеряемое в трёхзначных цифрах количество авторских примечаний и цитируемых источников; статистика всех постановок за означенное столетие, включая не только оперы, но и оперетты, балеты и даже пантомимы, не говоря уже о статистике не имеющей себе равных оперной студии при консерватории, где дебютировали многие будущие звёзды, и среди них – сам Паата Бурчуладзе, лицо которого, взмокшее от волнения,  мама моя аккуратно, чтобы не загубить работу гримёра, отирала огромным полотенцем перед первым его выходом в партии Мефистофеля из «Фауста» Гуно. Своими глазами видел. А недавно годами настаивавшиеся детские ассоциации сложились в такие стихи:

Мы, дети оперных певиц,

Взросли из пыли закулисной,

Со мной здоровались артисты

С улыбкой в темпе вспышки блиц.

Кинжал Алеко мне вручал,

Чтоб сбегать в паузе – прижало.

Моя рука кинжал держала,

Я каменел, дрожал, молчал.

Когда ж, исполненный идей,

Сам главный предложил детей

Занять в «Онегине» хористкам,

Чтоб Ларинский украсить бал,

Запрыгал я и заплясал

И, помнится, затряс монистом.

Вот занавес. И первых нот

Тревожно-вкрадчивая поступь,

А Беллочку мою трясёт,

Ещё чуть-чуть – и упадёт,

Артистом быть не так-то просто.

Но вальса ритм ворвался в зал,

И кровь свободою вскипела,

Вспорхнула Белла, полетела,

И я за ней не поспевал.

Но где ты, Беллочка, теперь,

И кто тебя по жизни кружит?

С кем спишь? Кому готовишь ужин?

И помнишь ли в гримёрку дверь?

Там, не таясь от малышей,

Застёжками скрепляя лифы,

Ликёром баловались фифы

На складчину своих грошей.

Но всё имеет свой конец,

И дружбы стареньких сопрано

Всё тоньше, тоньше было piano,

Как бег и память их сердец.

Старинный разорвался круг,

И больше нет на свете мамы,

И голоса её подруг

Уж не слышны во тьме мембраны.

Но отвлечёмся от грустной тональности.  Скрупулёзно и с любовью собрал и опубликовал грузинский исследователь списки всех директоров, антрепренёров, дирижёров, художественных руководителей и даже заведующих отделами, режиссёров и их помощников, художников-декораторов, балетмейстеров, администраторов.

Отдельно приводится перечень всех солистов – исполнителей первых и вторых партий – персонально – певцов и персонально –певиц. Ещё один раздел специально отведён гастролёрам – вокалистам, танцовщикам и даже инструменталистам, в том числе музыкальным коллективам.

А уж во втором томе ко всем перечисленным служителям музыки добавляются и концертмейстеры, и хормейстеры, и костюмеры, и суфлёры, и работники сцены...

Согласно устному соглашению, мне было обещано место на премьере, но когда пресс-секретарь Нино Ананиашвили, госпожа Тамара, спросила – предпочту я премьеру или генеральную репетицию, я выбрал генеральную. Как зритель «со стажем», я знал, что генеральные часто проходят на более высоком накале, что называется, «на одном дыхании».

Я не ошибся. Но, похоже, знал этот секрет не только я. Потому что, подошедшему к служебному входу за полчаса до начала, мне пришлось пристроиться в длинную вереницу, почти сплошь состоявшую из давнишних знакомых всех поколений – меломанов, композиторов и музыкантов. «В порядке общей очереди» в здание театра просачивались оркестранты, прижимая к груди инструменты, аки детей малых.

На генеральной поразили своей дисциплинированностью обычно непоседливые тбилисские зрители. На просьбу Нино Ананиашвили, прозвучавшую из-за кулис по микрофону «не занимать центральный «пятачок» партера, поскольку это может помешать дорогостоящей архивной телесъёмке, а также не перемещаться по залу и выключить не только звук, но и экраны мобильных, так как они отражаются в объективах камер», гости великой балерины откликнулись (о чудо!)... послушанием!

В антракте Нино рискнула поблагодарить за сознательность любителей балета и особенно – детей, которые совсем не шумели и не капризничали. И риск оправдал себя – зрители не расслабились, а ещё более собрались на второй акт. Аплодисменты не возбранялись по всему ходу балетного действа.

Калейдоскоп впечатлений от спектакля: богатые декорации – классические, в пределах панорамы, и объёмные движущиеся видео-пейзажи на заднике сцены – эффектное и эффективное постановочное решение; гармоничное сочетание классики и модерна, тем более уместное для героического балета, нуждающегося в просторе и динамическом развитии хореографической мысли. Это относится как к «охотничьим» мизансценам, так и к древнегрузинскому дворцовому интерьеру. Добавим к перечисленному красочные и со вкусом подобранные костюмы, помножим на лёгкую для восприятия, но никак не легковесную, мелодичную и образную музыку и – перефразируя Пастернака – «мы получим этот спектакль».

Музыка недооценённого композитора Давида Торадзе (1922-1983) представляет собой сплав национальных мотивов и классического симфонизма. Своего рода слияние Востока и Запада, народных и общеевропейских музыкальных традиций.

В балете «Горда» композитор часто обращается к фольклорным мелодиям. Так, «Танец трех девушек» построен на основе народного танца «Хоруми», в адажио Иремы звучат интонации песнопения «Мзе шина, да мзе гарета» («Солнце в небе и солнце в груди»), в хореографическом дуэте Горды и Мамии слышатся героические мотивы танца «Калау».

Премьера балета Давида Торадзе, по мотивам повести классика грузинской литературы Даниила Чонкадзе «Сурамская крепость», состоялась в 1949 году, и легендарный танцовщик Вахтанг Чабукиани выступил в ней не только исполнителем главной партии, но и хореографом.

Премьера, состоявшаяся на обновлённой оперной сцене 67 лет спустя, была представлена на зрительский суд в новой (коснувшейся как либретто, так и хореографии) редакции, за авторством руководителя балетной труппы Нино Ананиашвили. При этом сценическая концепция Вахтанга Чабукиани осталась неизменной.

Слаженный коллектив в составе солистов-танцовщиков Лали Канделаки, Нино Самадашвили, Нуцы Чекурашвили, Екатерины Сурмава, Давида Ананиашвили и Филиппа Федулова, оркестр театра оперы и балета под руководством опытнейшего дирижёра-постановщика Реваза Такидзе, художника-постановщика Давида Монавардисашвили, художника по костюмам Анны Калатозишвили и художника по свету Каншауга Каспера Гарде не просто справился с поставленной задачей, но и продемонстрировал высокий уровень профессионализма. В переводе с языка театральных рецензий на язык зрительских эмоций можно сказать, что с такой труппой не стыдно гастролировать по странам, славящимся самой взыскательной публикой.

Трогательное впечатление оставила выставка личных вещей великих музыкантов и танцовщиков, открывающаяся бережно хранимыми под стеклом стендов запонками, театральным биноклем, дирижёрской палочкой и фрагментом завещания Захария Палиашвили; следом – крохотные пуанты «Её Воздушества» Веры Цигнадзе и венок Жизели ныне здравствующей лучшей, по признанию самого гения танца, партнёрши Вахтанга Чабукиани, 90-летие которой не стольдавно было торжественно отмечено грузинской общественностью.

На соседнем стенде – часы, кастаньеты и знаменитая чёрная бабочка самого Чабукиани, далее – нотный том камерной музыки Бетховена с автографом погубленного в бериевских застенках дирижёра Евгения Микеладзе, о котором его одноклассник и тёзка из знаменитого выпуска ленинградской консерватории Евгений Мравинский говорил: «Если бы Женя остался жив, ни о ком из нас мир не узнал бы». И завершает экспозицию стенд с терракотовой «Розой пустыни» выдающегося театрального художника Соломона Вирсаладзе.

Итак, феникс восстал из пепла. Тбилисский театр оперы и балета вновь ждёт под своими сводами знатоков и поклоннников высоких музыкальных жанров.

Владимир Саришвили, Тбилиси

ТБИЛИССКИЙ ТЕАТР ОПЕРЫ И БАЛЕТА

Из истории Тбилисской оперы, архивное фото.

Столь радостное для любителей высокого искусства событие, как открытие после шестилетней паузы Тбилисского Государственного Академического театра оперы и балета. не могло по определению ограничиться одной лишь, пусть и грандиозной, премьерой жемчужины грузинской оперной культуры – «Абесалома и Этери» Захария Палиашвили. Премьере предшествовала праздничная неделя мероприятий, одно из которых посетил автор этих строк и даже получил в дар бесценный двухтомник – «Тбилисский театр оперы и балета. Материалы для истории». Уникальность этого труда заключается не только в огромном объёме информации о столетней истории Тбилисской оперы (1851-1951), изложенной на его страницах, но и в том, что двухтомник этот ещё месяц-другой назад был подлинной библиографической редкостью. Причиной же послужила  трагедия грузинского искусства: в 1973 году сгорел дотла оперный театр, а с ним уникальные архивы, реквизит и библиотека, в которой хранилась большая часть тиража подвижнического труда музыковеда  Шалвы Кашмадзе, которого заслуженно называли «уникальным попечителем грузинской музыки». Ветхое первое издание этого труда 1954  года я заметил в руках прославленной оперной певицы Лианы Калмахелидзе, приглашённой, как и многие другие замечательные исполнители, композиторы и общественные деятели в Красный зал обновлённой оперы, на презентацию двухтомника. Увы, через год после выхода в свет главного труда жизни, неутомимый и самоотверженный исследователь, отметивший всего лишь 50-летний юбилей, покинул этот мир...

Светский раут-презентацию долгожданного двухтомника сопровождала «Маленькая ночная серенада» Моцарта в исполнении квартета Оперного театра. А на экране параллельно демонстрировались кадры кинохроники – фрагменты знаменательных оперных и балетных постановок последних десятилетий.

Не будем заострять внимание на общих фразах приветственных слов ответственных лиц. За исключением одного – автора идеи и инициатора переиздания труда Шалвы Кашмадзе, старейшины достославного грузинского музыкального сообщества, профессора-музыковеда Гулбата Торадзе.

- Сегодня воистину исторический день, мы с вами находимся в стенах возрождённого храма оперного и хореографического искусства; вновь стали доступны для посещения замечательные музыкальные вечера в нашем любимом театре, вокруг да около которого мы ходили столько лет. И вновь с нами летопись Тбилисской оперы, возрождённая и переизданная – истинный подарок всем, кому дорога история грузинского искусства», - сказал патриарх музыковедения.

По данным, промелькнувшим в прессе, на реабилитацию и возрождение тбилисской оперы, осуществлённые под руководством архитектора Лери Медзмариашвили, фонд «Карту» затратил 40 миллионов долларов.

По словам руководителя фонда «Карту» Николоза Чхетиани, проблемы оперного театра были для возглавляемой им организации вызовом, они долго готовились к осуществлению реабилитационных работ и счастливы, что ремонт оперного театра успешно завершён. Чхетиани сообщил также, что фонд «Карту» намерен в будущем финансировать ряд оперных и балетных постановок.

Торжественное открытие обновленного Тбилисского театра оперы и балета им. З. Палиашвили состоялось 30 января. Премьера также прошла с успехом, хотя о ней могу судить лишь по отзывам прессы - пригласительных ни журналисты, работающие в сфере культуры, ни музыканты-профессионалы (за редким исключением) удостены не были. Немалую часть зала заполнили сотрудники «Карту», что логично, потому что эта организация финансировала ремонтно-преобразовательные работы, но почему, вопреки первоначальному заверению, оставшаяся часть билетов не была пущена в продажу, а ушла на откуп избранным чиновникам да политикам, по сей день остаётся загадкой.

Со слов очевидцев знаю, что уже на входе переодетые в старинные наряды актеры предоставили гостям возможность окунуться в атмосферу прошлого. По случаю открытия театра состоялся праздничный прием и выставка, посвященная истории театра.

Постановкой именно этой оперы традиционно открывается каждый новый сезон. Так было и на этот раз, а самая первая постановка «Абесалома и Этери» вписана в скрижали грузинской музыкальной летописи ещё и предшествовавшей ей трагикомической историей, о которой вспоминали недавно в Доме-музее Захария Палиашвили.

Накануне премьеры дирижёр Самуил Столерман, и без того находившийся в состоянии нервного возбуждения, решился на роковой шаг. Он застрелил супругу, отличавшуюся воистину сатанинским нравом, несколько дней назад влепившую ему, стоявшему за дирижёрским пультом, две оплеухи сзади, а накануне премьеры изорвавшую в клочья партитуру «Абесалома и Этери».

Приговор суда, в свою очередь, вошёл в скрижали истории юриспруденции. С учётом известного всему городу невыносимо-буйного нрава подруги жизни музыканта, стражи закона освободили Столермана прямо из зала суда со следующей формулировкой: «Присудить высшую меру наказания (тогда это было, как помнится, 15 лет, смертная казнь в Грузии не применялась – В.С.), с учетом того, что в этот срок входят те 18 лет, которые подсудимый прожил с убиенной женой".

Но дирижерский пульт премьерного спектакля пришлось занять, срочно переписав под свои вкусы партитуру, самому композитору Захарию Палиашвили. А первыми исполнителями главных партий спектакля 19 февраля 1919 года стали Борис Залепски и Ольга Бахуташвили-Шульгина.

«Для многих любителей оперы, даже со стажем, не вызывает сомнений, что премьеру пел несравненный Вано Сараджишвили, чуть ли не боготворимый Захарием Палиашвили тенор, имя которого носит Тбилисская государственная консерватория. Но судьба в те дни на него взирала хмуро: Сараджишвили заболел, и на первые спектакли ему нашлась достойная во всех отношениях замена.

Первая исполнительница партии Этери – блистательная Ольга Бахуташвили-Шульгина, чья красота внешняя соперничала с красотой и мягкостью её хрустальной чистоты сопрано. “Все, что ей дала природа, было прежде всего красиво: лицо, походка, тембр голоса. Голос её… был мягкий и ласково-приятный… В роли Татьяны Шульгина была вокально хороша, и в сценическом воплощении образа у неё рождалась свобода. На редкость хорошо Шульгина исполняла роль мадам Баттерфляй, трогая слушателей до слез”, — пишет один из главных летописцев истории оперы той эпохи С. Левик». (цитируется фрагмент из нашей статьи «Абесалом и Этери». История с предысторией», опубликованной в издании «Тбилисская неделя» от 31/07/2013).

А 30 января 2016 года в стенах обновленного театра грузинской столицы, ведущие роли в "Абесаломе и Этери" исполнили всемирно известные грузинские оперные исполнители «новой волны» — Ладо Атанели и Тамар Ивери, оба – давно и успешно работающие на лучших оперных сценах по обе стороны Атлантики, а главную партию Абесалома с успехом спел неувядаемый Темур Гугушвили, равного которому в Грузии всё ещё не находится.

"Сегодня  у сцены Тбилисского театра оперы и балета имени Закария Палиашвили есть технические возможности, ничем не хуже лучших опер мирового уровня", — утверждают в театре.

.

В результате ремонтных работ был укреплён фундамент здания, крыша перекрыта медными листами, обновлены роспись интерьера, механизм сцены, материально-техническое оборудование театра, углублена и увеличена оркестровая яма, перестроен репетиционный зал имени выдающегося дирижёра Джансуга Кахидзе. А также – приобретена новейшая звуковая аппаратура, экраны, прожекторы, мощные проекторы и различные сценические аксессуары.

Историю восстановления созданного в 1960 году занавеса для главной сцены театра работы выдающегося театрального художника Серго Кобуладзе, мы уже излагали в материале «Неповторимая Нино» («Камертон»,  №75).

Для актеров оборудованы новые гримерные и места для отдыха во время антрактов. Зрители теперь смогут выйти на открытые веранды подышать воздухом, решена давняя проблема выставочного пространства.

Кроме того, построена столовая для сотрудников театра оперы и балета.

Приобретена новая мебель и новые инструменты для оркестра.

Увеличена территория театрального сквера, где находятся могилы композитора Захария Палиашвили, дирижера Одиссея Димитриади и прославленных теноров — Вано Сараджишвили и Зураба Анджапаридзе.

Так о чём же повествует восставший из пепла забвения подвижнический, более чем 1000-страничный труд Шалвы Кашмадзе, охватывающий всего лишь (!) период с 1851 по 1951 годы? Прошедшие 65 лет ещё нуждаются в своём кропотливом и вдохновенном исследователе, мы же контурно очертим грани презентованного труда.

В качестве экспозиции читателю предлагается предыстория рождения оперного театра в Тифлисе. Идею распространения оперного искусства в Грузии впервые озвучил и инициировал царский наместник Михаил Воронцов, единственный из наместников, по сей день добрым словом поминаемый даже новыми поколениями тбилисцев. На памятник графу Воронцову в Тифлисе около полутора веков назад был даже успешно организован сбор денежных средств.

«Годы пребывания Михаила Воронцова в Тбилиси оказались знаменательными в деле европеизации Грузии.

При Михаиле Воронцове в Тбилиси открылись первые театры: русский и грузинский, была выписана итальянская оперная труппа. Учреждались школы и гимназии, заработала первая публичная библиотека, стала выходить одна из лучших общероссийских газет «Кавказ», издавались книги, посвященные истории кавказских народов. На пепелищах, оставшихся после персидского нашествия, поднимались первые фабрики, заводы, кварталы жилых домов в Тифлисе, возводились мосты через Куру. Развивались и упорядочивались торговля и промышленность.

- Памятник Михаилу Воронцову был создан в Санкт-Петербурге скульптором Николаем Пименовым, - рассказал Бадри Кутателадзе, писатель и знаток монументальной скульптуры. - Точнее, Пименов успел только сделать макет статуи. После смерти дело учителя завершил его ученик Вячеслав Крейтан. Архитектором монумента выступил шведский академик Отто Симонсон.

Статую высотой 3 метра отливали в Санкт-Петербурге, затем готовый памятник на корабле доставили в грузинский черноморский порт Поти. Средства на сооружение памятника император выделил из своей казны - 50 тысяч рублей,  императорские дети добавили 30 тысяч рублей, пожертвования тбилисцев составили свыше 36 тысяч рублей».

Бронзовый Михаил Воронцов стоял на левом берегу Куры, на площади, которая позже получила его имя. Скульптурное сооружение просуществовало до установления советской власти в Грузии - 1922 года. Большевики разрушили его, а площади дали новое имя - Карла Маркса. В начале 1990-х годов площадь переименовали в Саарбрюкенскую в честь города-побратима Тбилиси.

Однако с исчезновением памятника из людской памяти не исчезло имя «самого порядочного русского из всех, кто когда-либо служил в Тбилиси». Так до сих пор говорят в Грузии о царском наместнике. Сегодня сотни раз ежедневно разносится над Курой имя светлейшего князя, но с грузинским акцентом, «Варанцови». Так именуют поныне бывшую площадь Маркса и нынешнюю Саарбрюкенскую. На указателях маршруток на лобовом стекле вместо «Саарбрюкенская площадь - вокзал» выведены слова «Варанцови - вогзали». Недавно на берегу Куры открылось кафе «У Варанцова», - сообщает коллега Бесик Пипия в материале для РИА Новости.

Оперная музыка стала общественным достоянием в Грузии даже не в 1851, а в 1845 году, когда по поручению Михаила Воронцова была составлена тифлисская труппа, которой наместник выделил для выступлений зал манежа.

Первой оперой, прозвучавшей под сводами этого манежа, была «Фенелла» Даниэля Обера.

Когда же бразды правления театром взял в руки назначенный директором русский поэт Владимир Соллогуб, произошло знаменательное событие: по приглашению преисполненного энергии музыкального руководителя в Тифлис прибыла итальянская труппа во главе с не менее энергичным и востребованным на европейских сценах дирижёром Барбьери которому за три месяца удалось поставить на грузинской сцене 12 оперных спектаклей.

Успех был столь ошеломляющим, а популярность оперы росла столь стремительно, что  Михаил Воронцов ясно видит необходимость возведения капитального каменного здания.

Строительство этого великолепного театра с несчастной судьбой длилось четыре года под руководством и по проекту итальянского архитектора Джованни Скудиери. Интерьер здания на Эриванской площади (ныне площадь Свободы) оформил русский художник Григорий Гагарин.

Первая премьера первого оперного сезона – «Лючия де Ламмермур» Гаэтано Доницетти завершилась под долгие овации. Горожане всю ночь на плотах Куры праздновали рождение новой любви – любви к Оперному искусству.

С оглушительным успехом одна за другой шли премьеры на оперной сцене столицы – «Эрнани» Джузеппе Верди, «Норма" Винченцо Беллини, "Севильский цирюльник" Джоаккино Россини. И, совсем как в Италии венецианские гондольеры или миланские ремесленники, в Грузии богатые купцы и нищие бродяги, аристократы и простолюдины, уже на следующий день после премьеры распевали полюбившиеся мелодии по всему городу – от рынков до дворянских усадеб.

Не заставила себя долго ждать и высокая хореография. Уже к следующему сезону взоры и слух почтеннейшей публики покорила русская балетная труппа, приглашённая из Петербурга. Первой классической балетной постановкой в Грузии стала «Сильфида» на музыку Германа Левенскольда. И тут – аншлаг, и тут – оглушительный успех!

Мы не случайно упомянули о несчастной судьбе шедевра архитектуры – первого тбилисского оперного театра, вмещавшего 800 зрителей. Пожар 1874 года полностью уничтожил его, вместе с костюмами, декорациями, реквизитом и уникальной нотной библиотекой.

Труппа перебралась в деревянный «Летний театр». Оперо и балето-маны долго приходили в себя после этого шока. Они-то не знали, что чуть менее века спустя такая же горестная участь постигнет наследника «погорельца» - оперный театр на проспекте Руставели. И что прославленная далеко за пределами Грузии труппа следующего века, подобно далёким предшественникам, на годы переберётся в скучные стены украшенного мозаикой, прозванной   тбилисцами «Сон придурка», Дворца профсоюзов на окраине города.

Одна из моих университетских преподавателей, Наталья Константиновна Орловская, не так давно ушедшая из жизни в 94-летнем возрасте, писала в «Живом журнале»:

«О самом здании театра сохранились исключительно хвалебные отзывы. Описывая театральный зал, Соллогуб сетует на то, что «мертвым пером нельзя выразить всей щеголеватости, всей прелести, всей ювелирной отделки нового зала» («Кавказ», 1851, № 29).

Александр Дюма, побывавший в нашем городе в 1858 году, в своих воспоминаниях восторгался красотой театрального зала, Открытие нового театра состоялось 9 ноября 1851 года оперой Доницетти «Лючия ди Ламмермур». Труппа была маленькая, но имела хороших солистов, так что сразу привлекла к себе внимание публики. С большой похвалой отзывался рецензент газеты «Кавказ» об ее руководителе Барбьери, который обладал поразительной памятью и дирижировал все оперы наизусть, без партитуры.

Итальянский оперный театр – до и после пожара – просуществовал в Тбилиси вплоть до 1878 года. После прекращения его деятельности была создана русская оперная труппа, которую в 80-х годах возглавил композитор М.Ипполитов-Иванов.

Театр привлек зрителей разных национальностей и разных слоев населения. Как сказано в рецензии на постановку оперы Беллини «Норма», помимо лож и кресел, «верхняя галлерея, 30-копеечные места набиты битком». Описывая присутствовавшую публику, одетую в костюмы местные и европейские, автор пишет, что «меж зрителей особенно замечательны были персидский принц Бехмет Мирза и отважный наездник, экс-наиб Шамиля Хаджи-Мурат» («Кавказ», 1852, № 12).

Интересно, что Л.Н.Толстой, впоследствии описавший историю Хаджи-Мурата, сам примерно в это же время побывал в Тифлисе и посещал итальянскую оперу.

Судя по газетам того времени, в городе началось увлечение итальянской музыкой. «В частных домах слышится музыка Беллини, Россини, Верди, поют арии, дуэты» («Кавказ», 1852, № 13). «Тифлис решительно становится музыкальным городом... Куда ни повернешься все слышатся итальянские напевы... На улице все приветствия, все разговоры изменились. Теперь не спрашивают – здоровы ли вы? Спрашивают – есть ли у вас место в Опере» («Кавказ», 1852, № 73). Так писали рецензенты после первого театрального сезона. Но и позднее это увлечение продолжалось, ибо в 1858 году писатель Михаил Туманишвили с юмором и даже с некоторым раздражением писал в «Цискари», что опера стала главной темой разговоров. Со всех сторон слышатся имена Россини, Беллини, Доницетти, Верди. «С ближайшей улицы сбегал рабочий-имеретин и восклицал: «Фигаро здесь, Фигаро там». Все с ума посходили, все заразились оперной горячкой» («Цискари», 1858, № 1).

Позднее, в 70-х годах, итальянская опера в Тифлисе пришла в упадок. Театр находился в руках антрепренеров, которые стремились только к выгоде. Рецензенты возмущались недостатками оркестра, декораций, слабыми исполнителями. Опера Доницетти «Лукреция Борджия», поставленная после одной только репетиции, с треском провалилась.

.

Все это привело к тому, что в 1878 году итальянская опера прекратила у нас свое существование. Однако, итальянские певцы и дирижеры продолжали работать в Грузии или приезжали на гастроли, а на сцене театра не прекращали ставить произведения итальянских композиторов. М.Ипполитов-Иванов писал в своих воспоминаниях: «Многие итальянцы, женившись на местных уроженках, прочно обосновались в Тифлисе и таким образом там сложились музыкальные династии». Столица Грузии, получившая репутацию театрального города, привлекала видных артистов, в том числе и из Италии. Так, в 1895 году здесь гастролировал знаменитый тенор Анджело Мазини, а в 1901-м выступала известнейшая сопрано Луиза Тетраццини (колоратурное сопрано этой звезды bel canto звучало в доме другого моего учителя, знаменитого профессора ТГУ Георгия Михайловича Гиголова, друга и коллеги Натальи Константиновны, тогда, впрочем, ещё не посетившего «сей мир в его минуты роковые», а слушал неподражаемое сопрано его отец, дед и другие представители этой известной тбилисской семьи врачей и учёных).

Несомненно, что в разнообразном репертуаре театра именно итальянские оперы занимали ведущее место, - пишет далее профессор Орловская. - Вначале преобладали оперы Беллини, Доницетти, Россини, затем началось увлечение Верди. Отметим, что опера Верди «Отелло» была поставлена в Тифлисе в 1888 году, на следующий год после первой постановки в Италии, а костюмы для спектакля были сделаны по рисункам, выписанным из миланского театра Ла Скала. В 90-х годах в репертуаре появляются имена Пуччини, Масканьи, Леонкавалло. Помимо прославленных авторов, на сцене ставились оперы и менее известных композиторов – Ваккаи, Перголези, Меркаданте, Маркетти, Джордано, Пичини, Понкиелли и других».

С 1896 года оперный театр возобновляет свою работу в новом здании, построенном в мавританском стиле. Завершается связанный с пожаром относительно депрессионный период, и новая волна интереса к оперному искусству захлёстывает грузинскую общественность. Вызывают бурный интерес первые попытки создания национальной оперы.

В 1918 году, в Тифлисе состоялся дебют – представление первой грузинской национальной оперы. Это была постановка "Кристинэ" Р. Гогниашвили. За премьерой последовали оперы "Сказание о Шота Руставели" Дмитрия Аракишвили, "Кето и Котэ" Виктора Долидзе и "Абесалом и Этери" Захария Палиашвили.

Огромную роль сыграло прибытие приглашённой в Тбилиси русской оперной труппы: вокалисты (16 мужчин и 12 женщин) и оркестр в составе 30 музыкантов.  В культурной жизни Грузии приезд этого коллектива, как и открытие т.н. "Казенного театра", спроектированного архитектором Шретером, сыграли неоценимую роль. Прототипом этого театра на 1200 зрителей, стал «Дом торжественных представлений» - оперный театр Рихарда Вагнера в Байрёйте.

Новую сцену открыла русская оперная труппа постановкой оперы Михаила Глинки «Жизнь за царя»".

А в  1886-1890 годах, ещё до открытия здания «Казённого театра», тифлисские оперные спектакли посещает Пётр Чайковский, находившийся в гостях в Грузии. Автор «Пиковой дамы» и «Патетической» (№6) симфонии бывал на музыкальных представлениях пять раз – цифра, сама за себя говорящая. Не скрывая своего восхищения отношением грузинской общественности к его произведениям и классической музыке в целом, Чайковский говорил: "Мои оперы здесь ставят чаще и любят их больше, чем где-либо".

В конце XIX столетия на сцене грузинского театра оперы и балета выступали такие всемирно известные музыканты, как чешский скрипач и композитор Ян Кубелик, русский композитор, пианист-виртуоз и дирижер Сергей Рахманинов, а также певец и педагог Дмитрий Усатов...

Свои первые уроки вокала непревзойдённый Фёдор Шаляпин брал именно в грузинской столице, и впоследствии утверждал, что «был рождён  дважды: для  жизни – в Казани, а для пения – в Тифлисе».

В тбилисском оперном звучали голоса воистину великих Вано Сараджишвили, Сергея Лемешева, Веры Давыдовой, Петра Амиранашвили, Давида Гамрекели, Цисаны Татишвили, Давида и Нодара Андгуладзе, Зураба Соткилава, Зураба Анджапаридзе, Пааты Бурчуладзе, Нино Мачаидзе – и это лишь «освещённая сторона вершины».

Прославленные дирижёры – Иван Палиашвили (брат композитора), Александр Мелик-Пашаев, Дидим Мирцхулава, Джемал Гокиели, Одиссей Димитриади, Джансуг Кахидзе – всех перечислить невозможно, как и режиссёров,  и в целом – музыкантов с мировой известностью, сотрудничавших с тбилисским оперным театром.

На их капельмейстерскую долю (и едва ли не больше – на долю режиссёров) выпали перипетии «сражений» советской идеологии с формализмом, модернизмом и встречной борьбы подлинных художников оперного искусства с набившим оскомину соцреализмом.

В двухтомнике Шалвы Кашмадзе содержатся поистине бесценные для исследователя сведения – измеряемое в трёхзначных цифрах количество авторских примечаний и цитируемых источников; статистика всех постановок за означенное столетие, включая не только оперы, но и оперетты, балеты и даже пантомимы, не говоря уже о статистике не имеющей себе равных оперной студии при консерватории, где дебютировали многие будущие звёзды, и среди них – сам Паата Бурчуладзе, лицо которого, взмокшее от волнения,  мама моя аккуратно, чтобы не загубить работу гримёра, отирала огромным полотенцем перед первым его выходом в партии Мефистофеля из «Фауста» Гуно. Своими глазами видел. А недавно годами настаивавшиеся детские ассоциации сложились в такие стихи:

.

.

Но отвлечёмся от грустной тональности.  Скрупулёзно и с любовью собрал и опубликовал грузинский исследователь списки всех директоров, антрепренёров, дирижёров, художественных руководителей и даже заведующих отделами, режиссёров и их помощников, художников-декораторов, балетмейстеров, администраторов.

Отдельно приводится перечень всех солистов – исполнителей первых и вторых партий – персонально – певцов и персонально –певиц. Ещё один раздел специально отведён гастролёрам – вокалистам, танцовщикам и даже инструменталистам, в том числе музыкальным коллективам.

А уж во втором томе ко всем перечисленным служителям музыки добавляются и концертмейстеры, и хормейстеры, и костюмеры, и суфлёры, и работники сцены...

Согласно устному соглашению, мне было обещано место на премьере, но когда пресс-секретарь Нино Ананиашвили, госпожа Тамара, спросила – предпочту я премьеру или генеральную репетицию, я выбрал генеральную. Как зритель «со стажем», я знал, что генеральные часто проходят на более высоком накале, что называется, «на одном дыхании».

Я не ошибся. Но, похоже, знал этот секрет не только я. Потому что, подошедшему к служебному входу за полчаса до начала, мне пришлось пристроиться в длинную вереницу, почти сплошь состоявшую из давнишних знакомых всех поколений – меломанов, композиторов и музыкантов. «В порядке общей очереди» в здание театра просачивались оркестранты, прижимая к груди инструменты, аки детей малых.

На генеральной поразили своей дисциплинированностью обычно непоседливые тбилисские зрители. На просьбу Нино Ананиашвили, прозвучавшую из-за кулис по микрофону «не занимать центральный «пятачок» партера, поскольку это может помешать дорогостоящей архивной телесъёмке, а также не перемещаться по залу и выключить не только звук, но и экраны мобильных, так как они отражаются в объективах камер», гости великой балерины откликнулись (о чудо!)... послушанием!

В антракте Нино рискнула поблагодарить за сознательность любителей балета и особенно – детей, которые совсем не шумели и не капризничали. И риск оправдал себя – зрители не расслабились, а ещё более собрались на второй акт. Аплодисменты не возбранялись по всему ходу балетного действа.

Калейдоскоп впечатлений от спектакля: богатые декорации – классические, в пределах панорамы, и объёмные движущиеся видео-пейзажи на заднике сцены – эффектное и эффективное постановочное решение; гармоничное сочетание классики и модерна, тем более уместное для героического балета, нуждающегося в просторе и динамическом развитии хореографической мысли. Это относится как к «охотничьим» мизансценам, так и к древнегрузинскому дворцовому интерьеру. Добавим к перечисленному красочные и со вкусом подобранные костюмы, помножим на лёгкую для восприятия, но никак не легковесную, мелодичную и образную музыку и – перефразируя Пастернака – «мы получим этот спектакль».

Музыка недооценённого композитора Давида Торадзе (1922-1983) представляет собой сплав национальных мотивов и классического симфонизма. Своего рода слияние Востока и Запада, народных и общеевропейских музыкальных традиций.

В балете «Горда» композитор часто обращается к фольклорным мелодиям. Так, «Танец трех девушек» построен на основе народного танца «Хоруми», в адажио Иремы звучат интонации песнопения «Мзе шина, да мзе гарета» («Солнце в небе и солнце в груди»), в хореографическом дуэте Горды и Мамии слышатся героические мотивы танца «Калау».

Премьера балета Давида Торадзе, по мотивам повести классика грузинской литературы Даниила Чонкадзе «Сурамская крепость», состоялась в 1949 году, и легендарный танцовщик Вахтанг Чабукиани выступил в ней не только исполнителем главной партии, но и хореографом.

Премьера, состоявшаяся на обновлённой оперной сцене 67 лет спустя, была представлена на зрительский суд в новой (коснувшейся как либретто, так и хореографии) редакции, за авторством руководителя балетной труппы Нино Ананиашвили. При этом сценическая концепция Вахтанга Чабукиани осталась неизменной.

Слаженный коллектив в составе солистов-танцовщиков Лали Канделаки, Нино Самадашвили, Нуцы Чекурашвили, Екатерины Сурмава, Давида Ананиашвили и Филиппа Федулова, оркестр театра оперы и балета под руководством опытнейшего дирижёра-постановщика Реваза Такидзе, художника-постановщика Давида Монавардисашвили, художника по костюмам Анны Калатозишвили и художника по свету Каншауга Каспера Гарде не просто справился с поставленной задачей, но и продемонстрировал высокий уровень профессионализма. В переводе с языка театральных рецензий на язык зрительских эмоций можно сказать, что с такой труппой не стыдно гастролировать по странам, славящимся самой взыскательной публикой.

Трогательное впечатление оставила выставка личных вещей великих музыкантов и танцовщиков, открывающаяся бережно хранимыми под стеклом стендов запонками, театральным биноклем, дирижёрской палочкой и фрагментом завещания Захария Палиашвили; следом – крохотные пуанты «Её Воздушества» Веры Цигнадзе и венок Жизели ныне здравствующей лучшей, по признанию самого гения танца, партнёрши Вахтанга Чабукиани, 90-летие которой не стольдавно было торжественно отмечено грузинской общественностью.

На соседнем стенде – часы, кастаньеты и знаменитая чёрная бабочка самого Чабукиани, далее – нотный том камерной музыки Бетховена с автографом погубленного в бериевских застенках дирижёра Евгения Микеладзе, о котором его одноклассник и тёзка из знаменитого выпуска ленинградской консерватории Евгений Мравинский говорил: «Если бы Женя остался жив, ни о ком из нас мир не узнал бы». И завершает экспозицию стенд с терракотовой «Розой пустыни» выдающегося театрального художника Соломона Вирсаладзе.

Итак, феникс восстал из пепла. Тбилисский театр оперы и балета вновь ждёт под своими сводами знатоков и поклонников высоких музыкальных жанров.