Прощайте, Ваше Воздушество!

Прощайте, Ваше Воздушество!

Накануне похорон ярчайшей звезды хореографического искусства, неповторимой Веры Цигнадзе, мне звонили коллеги с просьбами опубликовать в своих изданиях найденное ими в интернете моё интервью с Верой Варламовной, оказавшееся, как они заверяли, её последней развёрнутой беседой для печати, поскольку «других не обнаружили». «У меня секретов нет», как говорил классик, но коллегам я всё же не выдал, что сохранил в архиве некоторые заметки и наблюдения, не вошедшие в то памятное интервью в кафе под домом, где жила покинувшая сцену и отошедшая от преподавательской деятельности Вера Варламовна. Сюда ежедневно спускалась обедать престарелая балерина, тепло встречаемая официантками, «как будто мою бабушку», как обмолвилась одна из них.

Поначалу Вера Варламовна была несколько напряжена – мало ли какую ахинею понесёт этот журналист; резко одёрнула меня в желании пододвинуть ей скамью; в глазах читалось: «О личной жизни и не заикайся». Не заикнулся – диалог набрал обороты сам собой.

А потом она исчезла на несколько лет – для масс-медиа, для светских пересудов, для общественных мероприятий... Говорили, живёт воспоминаниями, стала нелюдимой, общается только с помощницей – не знаю, сам не видел. Но судя по переживаниям близких на похоронах, вряд ли Вера Варламовна была оставлена наедине со своим прошлым.

Красивые проводы красивой жизни...

В Розовом зале Тбилисского государственного театра оперы и балета имени Захария Палиашвили усопшая на 92 году жизни Вера Цигнадзе лежала на возвышении, под стеклом, в усыпальнице из древесины ценных пород; стоявшее у выхода из театра навершие венчал православный крест. Путь по мраморным ступеням к Розовому залу уставлен пюпитрами с портретами Веры Варламовны, сценами из ставших историей спектаклей с её участием; у самого входа – телеэкран, на котором беспрерывно демонстрируются сохранившиеся видеозаписи фрагментов лучших спектаклей с участием Веры Варламовны. В почётном карауле – юноши в национальных одеждах (чохах) - танцовщики из хореографической труппы родного театра народной артистки Грузии, одной из основательниц современного грузинского балета, верной сподвижницы и партнёрши великого мастера и реформатора Вахтанга Чабукиани, придавшего полную самоценность мужскому танцу.

"Лепта Веры Цигнадзе в развитие грузинского балета бесценна. Вместе с Вахтангом Чабукиани она создала целую эпоху, которая по сей день имеет особое значение как для грузинской культуры, так и в мировом масштабе", — говорится в сообщении на странице Тбилисского государственного театра оперы и балета им. Захария Палиашвили в соцсети Facebook.

.

Проститься с выдающейся балериной, лауреатом государственных премий, множества самых престижных международных конкурсов и фестивалей, идут с букетами цветов её друзья, коллеги, ученики и многочисленные поклонники.

Из официальных лиц, пришедших проститься с Верой Цигнадзе, мною замечены мэр Тбилиси Давид Нармания, министр культуры и охраны памятников Михаил Гиоргадзе... Из театрального бомонда – многие и многие за два дня панихид и день похорон, поэтому имён не называю – негоже кого-то обойти вниманием.

.

Министр культуры даёт короткое интервью столичным телекомпаниям: «Она была легендой балета, говорю об этом без преувеличений. Она ещё при жизни стала историей, создав незабываемые образы, именно на этой сцене. В прошлом году я имел честь передать Вере Цигнадзе в этих стенах, на торжественном вечере-концерте, посвящённом её 90-летию, высшую награду Министерства культуры Грузии, именуемую «Жрица» - за особый вклад в грузинскую культуру и балетное искусство.

© FB/ТБИЛИССКИЙ ТЕАТР ОПЕРЫ И БАЛЕТА

Вера Цигнадзе и Вахтанг Чабукиани

.

А вот и то самое востребованное коллегами интервью:

.

Премьерная балетная постановка "Лауренсии" Александра Крейна, либретто которой было создано по мотивам знаменитой пьесы Лопе де Вега "Фуенте овехуна", ознаменовалась открытием  юбилейных звёзд великого Вахтанга Чабукиани и его бессменной на протяжении многих лет партнёрши Веры Цигнадзе. За два дня до премьеры "Лауренсии" в Тбилисском государственном театре оперы и балета им. Захария Палиашвили, мы встретились с Верой Варламовной в кафе прямо под её домом, где и побеседовали о памятных для неё самой и зрителей старшего поколения "днях минувших".

- Этот спектакль - возобновлённая версия хореографии самого Вахтанга Чабукиани в редакции Нукри Магалашвили,- рассказывает Вера Варламовна, - Вахтанг Чабукиани поставил его в тот период, когда классический драматический балет был едва ли не единственной приемлемой формой танцевального искусства для советских театральных чиновников.

- Вера Варламовна, премьера "Лауренсии" состоялась в 1939 году, в Ленинграде, в Кировском (ныне Мариинском) театре. Тогда партнёршами легендарного Вахтанга Михайловича были Наталья Дудинская, Татьяна Вечеслова и Елена Чикваидзе. А уже в 1948 году состоялась тбилисская премьера, где в главной женской партии блистали вы. И я не вижу причин сомневаться в восторженных рассказах зрителей старшего поколения о необыкновенной лёгкости, потрясающем прыжке и неповторимой технике исполнения, отличавшими Ваше искусство. А как состоялась Ваша встреча с Вахтангом Михайловичем?

- О, это - целая история. Это потом, много позже, уже уйдя из балета, мы были почти неразлучны - будучи соседями, ходили друг к другу по праздникам и будням, коротали вечера за картами. А в пору ещё активной балетной карьеры Вахтанг вызывал меня на спектакли... залихватским свистом из-за угла.

А в молодые годы я и представить себе не могла такой чести - быть партнёршей самого Чабукиани. Он ведь 1910 года рождения, старше меня на 14 лет, и когда я только начинала танцевать, был уже мэтром, звездой первой величины.

Поистине неисповедимы пути Господни. Случайности судьбы сыграли очень важную роль в моей биографии. Начнём с того, что родилась я в Баку, куда приехала из России моя русская мама, и устроилась работать в одну из больниц. Случилось так, что служебные дела привели в Баку и моего отца, коренного кутаисца. Там он заболел и попал в больницу, где работала мама. Так и завязался их роман.

- А танцевальное искусство, музыка были в вашей семье в почёте?

- Отец замечательно пел грузинский и русский репертуар под гитару. А я, сколько себя помню, всегда любила танцевать. В отличие от брата, который тяги к искусству не испытывал, но разбирался в нём. И в дальнейшем поддерживал меня в трудные минуты.

Видя мою неподдельную любовь к танцу, мама, Татьяна Васильевна, отвела меня, семилетнюю, в Бакинскую школу балета. Перейдя в пятый класс, я приняла участие во всесоюзном смотре школьников. Тогда в Баку приехала одна из ведущих балерин Мариинского театра Дина Николаевна Гацина, которая стала меня опекать. И тут мне удивительно повезло - ведь Гацина олицетворяла собой ленинградскую балетную школу, лучшую школу мира. Это - необыкновенное благородство манер, совершенная чистота танца как такового, чисто классический рисунок, никакого модерна. Этой школе, её заветам, я оставалась верна всю свою жизнь в искусстве.

По окончании школы я поступила в Бакинский театр оперы и балета. Начинала с кордебалета, а уже в 16 лет мне доверили первую заглавную партию - Раймонды, которую со мной готовила опять-таки Дина Николаевна Гацина. После Раймонды пришёл первый серьёзный успех - доброжелательные отзывы критики, внимание прессы...

Тогда же отец впервые привёз меня в Грузию, которая потрясла меня необычайной красотой природы, людской добротой и отзывчивостью. Здесь же я впервые увидела Вахтанга Чабукиани, который уже тогда был моим кумиром. Это было в военные годы. Он танцевал Дон Кихота в партнёрстве с Марией Семёновой. Но в тот раз я так и не решилась подойти к нему - было как-то неловко.

А начало нашему творческому союзу положил опять-таки случай. Мой бакинский партнёр Михаил Самвелов, с которым у нас было полное взаимопонимание и гармония, почему-то поссорился с руководством театра, уволился и уехал поступать в тбилисскую труппу. И вот Чабукиани, который тогда искал постоянную партнёршу, спросил его - не имеет ли он кого-нибудь на примете. Самвелов сказал - да, знаю, есть в Баку одна грузинка. Чабукиани очень обрадовался и тут же выслал мне телеграмму-приглашение. И вот представьте себе, я должна была танцевать в хореографических сценах Вальпургиевой ночи из оперы "Фауст" Гуно. Слушаю первый акт просто как зрительница, и вдруг ко мне подходит администратор, передаёт телеграмму, я читаю, и он с испугом смотрит в мои расширившиеся глаза. Текст был примерно таким: "Предлагаю гастрольные спектакли - "Дон Кихот", "Лебединое озеро", "Бахчисарайский фонтан". Вахтанг Чабукиани."

Я тогда ответила, что этих спектаклей в нашем репертуаре нет, и я могу станцевать "Раймонду". В ответ - "Приезжайте для заключения контракта".

Когда Чабукиани увидел меня, он чуть позже сказал: "Какой подъём, какой прыжок! Ты всех нас с ума свела".

- К Вам скоро стали обращаться не иначе как Ваше Воздушество...

А потом были годы сплошной эйфории - Дон Кихот, моя любимая Жизель, Лауренсия (Вера Варламовна скромно оставляет без комментариев мою реплику)... Гастроли по всему бывшему СССР, Париж, США, Испания, Бразилия, Чили... И, конечно же, многократно - мой родной Баку, где жил мой брат.

- И всюду - головокружительный успех.

- Да, без преувеличения. Вахтанг был идеальным партнёром. Вот уже пятнадцать лет как его нет с нами... Мы провели на сцене пятнадцать незабываемых лет.

.

Вера Цигнадзе была первой исполнительницей заглавных партий новой эры национального грузинского балета – Доброй Феи («Свет» Г. Киладзе), Иремы («Горда» Д.Торадзе), Тамары («Демон» С. Цинцадзе), Дездемоны («Отелло» А.Мачавариани). Неповторимый дуэт, запечатлённый даже в истории филателии, спустя столько лет... Непогасшая память...

.

- Вера Варламовна, по окончании карьеры Вы занялись преподавательской деятельностью.

- Да, ещё пятнадцать лет я преподавала, после ухода Вахтанга со сцены.

- Вы работали даже с балетной труппой миланского Ла Скала. Что из Вашего богатого опыта в искусстве вы стремились передать своим воспитанникам в первую очередь?

- Я не терплю пустоты на сцене. Артист должен обладать ощущением образа, умением передать его аудитории, вкладывать душу в своего героя, а не просто "выезжать" на голой технике, хотя, конечно, и без неё не существует искусства танца. И я не только словами, но и собственным примером показывала ученикам - как надо вчитываться, вникать в образ. К примеру, нельзя танцевать "Бахчисарайский фонтан", не прочувствовав суть пушкинского текста. И я требовала этого от своих учеников. Одной из моих любимых воспитанниц была, кстати, Мака Махарадзе, уже закончившая карьеру дочь нашего прославленного артиста и спортивного комментатора Котэ Махарадзе.

- А кто был для Вас образцом среди звёзд-женщин?

- Я обожаю Майю Плисецкую. У неё идеальные природные данные - шаг, прыжок, вращение. Плюс громадный талант и безупречный вкус. В 1956 году молодая Майя Плисецкая была, кстати, партнёршей Вахтанга Чабукиани в той же "Лауренсии" в Москве, в постановке Большого театра.

Когда мы вышли из кафе, я не удержался от искреннего комплимента в адрес неповторимой балерины: "Вера Варламовна, годы как будто не властны над лёгкостью Ваших движений, они по-прежнему столь плавны и грациозны... Долго вам здравствовать и пусть о вас почаще вспоминают и сильные мира сего, и просто любители искусства."

.

Не могу с уверенностью сказать, часто ли вспоминали о Вере Варламовне не в юбилейные, а в обычные дни, когда внимание не только звёздам, но и простым смертным нужнее, чем в праздники. Но она удостоилась великой чести – быть похороненной во дворе оперного театра, рядом с бесподобным тенором Зурабом Анджапаридзе и ещё несколькими корифеями из корифеев грузинской музыки, среди которых танцовщица – она, единственная.

Вынос цветов из театра стал импровизиованным хореографическим действом. Потому что выходили с венками и букетами грациозные юные балерины в национальных одеждах, так же, как и юноши, из театралной труппы. В Розовом зале звучали классические произведения в живом исполнении струнного ансамбля оркестра Тбилисской оперы, а перед самым выносом -  церковные песнопения, написанные Патриархом Грузинским Илией II.

Гроб опускали в землю могильщики в униформах, под пение вокального ансамбля Тбилисской оперы «Сулико». Скорбь на лице великой Нино Ананиашвили, руководителя хореографической труппы Театра оперы и балета. Именно по её инициативе в 2007 году две безымянные звезды в Созвездии Лебедь получили имена Вахтанга Чабукиани и Веры Цигнадзе. Эти две неразлучные звезды внесены в Международный звездный каталог.

.

А в заключение – ещё два фрагмента. Перво-наперво – из обещанных нереализованных блокнотно-диктофонных записей.

.

- Вера Варламовна, а вы слышали такую байку о рекламе «Аэрофлота» – у Довлатова мой знакомый вычитал: Михаил Барышников вылетел на гатроли в США самолётом «Аэрофлота». Не вернулся. Александр Годунов прибыл в Париж рейсом «Аэрофлота». Тоже остался. Ирек Мухамедов улетал из Москвы самолетом... Вы догадались, какого перевозчика. Не вернулся. «Летайте самолетами «Аэрофлота» - и под этой надписью три портрета: Барышников, Годунов, Мухамедов.

.

- Я политически неактивирована, хотя и дважды лауреат Сталинских премий.

.

- А вы встречались с такими – им говорят – завтра пойдём на «Лебединое озеро»? А они спрашивают – на живца ловить будем или на хлеб?

.

- Не всем и не во всём разбираться положено. А юмор у меня вообще-то колючий, хотя и не злой.

.

А в материалах старых архивов (конца1940-х – начала 1950-х годов я нашёл такие отзывы о Вере Цигнадзе:

.

«Высокая культура танца...» (почти утраченное в мире современного балета свойство, где на замену культуре пришли темп, техника и пластика – авт.).

.

«Она умела быть средоточием, она создавала хореографическое зрелище».

.

«Высокохудожественый, глубоко продуманный образ Жизели».

.

«В лице Веры Цигнадзе мы обрели прекрасную танцовщицу, отличающуюся необычайной нежностью и непосредственностью».

.

Ей было 25 лет, когда в тбилисском Театре оперы и балета устроили юбилейный вечер-бенефис Веры Цигнадзе. Не знаю, был ли подобный аналог в те суровые и недоверчивые времена господства настоянной на подозрении и склонной к «проверке временем» советской идеологии.

.

И – под самый занавес – цитата из статьи самого известного грузинского балетного критика XX века Нелли Шургая:

art.Sovfarfor.com

Цигнадзе-балерина обладала чудесным качеством превращать будни в праздник. Урок — радость, репетиция — удовольствие, спектакль — счастье. Грузинский темперамент и грузинская жизнерадостность, присущие ей, в сочетании с чарующей женственностью и обаянием, породили новый тип танцовщицы, которого ранее национальная балетная сцена не знала. Индивидуальности не повторяются. Могучий талант Вахтанга Чабукиани — это целая эпоха в хореографическом театре... Ярко самобытное искусство Веры Цигнадзе — счастливое достояние, незабываемые страницы советского многонационального балета.

.

Веру Цигнадзе природа щедро одарила: у балерины — красивая стопа с крутым подъемом, большой шаг, легкий и свободный прыжок. Эти качества плюс огромная работоспособность помогали ей успешно выступать в самом разнообразном репертуаре. Разматывая кажущуюся бесконечной ленту дней ее сценической жизни, можно увидеть здесь Одетту и Одиллию, Жизель и Аврору, Лауренсию и Дездемону, Сильфиду и Никию, Маниже — героиню «Сердца гор» и Добрую фею из «Синатле», лермонтовскую Тамару ( «Демон»)...

.

Лукава и своенравна ее Китри. Она всерьез сердилась на своего Базиля — Чабукиани: еще бы, как такого не ревновать. Исполнение Чабукиани и Цигнадзе финального па де де балета стало легендарным. Накал чувств был таков, что, казалось, своды зала не выдержат этого эмоционального подъема. Когда смолкала овация, вызванная вариацией Чабукиани, Китри — Цигнадзе, появившись на сцене, звонко чеканила россыпь мелких релеве. Стремительные огненные всплески йене словно готовили стихийный пламень финала...

.

В хрустальной чистоте музыки Чайковского ее Аврора была подобна утренней заре. Сияя улыбкой юности, она преподносила (именно — преподносила) свой ажурный танец как самый щедрый дар сердца.

.

Казалось, трудно представить себе более полное совпадение внешнего облика и психологического состояния артистки с музыкальным и хореографическим материалом партии Дездемоны в спектакле «Отелло».

.

Ее нежность была здесь всеобъемлюща. Балерина наполняла ею все свои движения, окрашивала прыжок, столь легкий, что казалось, она взлетала вопреки канону, без всякого трамплина, делала ее вращения похожими на тихое кружение первого снегопада. Рядом с такой Дездемоной мужественность и трагизм Отелло — Чабукиани достигал исполинского масштаба.

.

Иную грань дарования артистки высветила Лауренсия. Своенравная, гордая, жизнелюбивая героиня Цигнадзе, пережив трагические потрясения, пройдя сквозь оскорбления и поругания, вырастала в бунтарку и воительницу, становилась поистине предводительницей народного восстания, его духовным импульсом.

Фантазия и темперамент украшали все эпизоды  спектаклей Чабукиани. Особенно — вариацию Лауренсии в сцене свадьбы героев. Она была насыщена прыжками, вращениями, а в финале, когда, казалось, уже ни на что не должно хватать сил, — артистка выполняла по кругу высокие па де ша. Но в удивительном искусстве балета хрупкость сочетается с силой, нежность — со стойкостью, а легкость и естественность определяются мастерством.

.

Всеми этими свойствами обладала Цигнадзе-балерина, что и позволяло ей жить на сцене свободно и органично.

.

Белая песнь «Шопенианы» ей особенно дорога. Вслушиваясь в музыку, обрела в ней гармонию духа ее прекрасная Сильфида.

.

Элегию танца Одетты сменяла завораживающая, колдовская сила Одиллии. И трудно было отдать предпочтение какой-либо одной из них — обе убеждали, увлекали, восхищали... Горестный «крик» Жизели, казалось, летел в зал, заставляя сжиматься наши сердца...

Струилось золото волос по траурному плащу грузинской царевны Иремы, хрупкие руки метались в смертельной скорби. И на каждом представлении балета Горда» мы искренне сопереживали героине Цигнадзе.

.

Летели годы. Постепенно, одна за другой, покидали балерину ее партии, ее детища... И тем не менее она вновь нашла свою любимую роль, и в новом амплуа педагога так же счастлива, как и в годы сценической молодости. Ее ученицы — артистки грузинского балета.

Там, в классе, остается ее строгость, придирчивость, своеобразный «подхлестывающий» юмор. После уроков и занятий она готова без устали рассказывать о них с любовью и верой. И когда ее подопечные оправдывают надежды, для нее вновь наступает большой праздник: словно зрители аплодируют ей, гордости грузинского балета, народной артистке Грузинской ССР Вере Цигнадзе.

Накануне похорон ярчайшей звезды хореографического искусства, неповторимой Веры Цигнадзе, мне звонили коллеги с просьбами опубликовать в своих изданиях найденное ими в интернете моё интервью с Верой Варламовной, оказавшееся, как они заверяли, её последней развёрнутой беседой для печати, поскольку «других не обнаружили». «У меня секретов нет», как говорил классик, но коллегам я всё же не выдал, что сохранил в архиве некоторые заметки и наблюдения, не вошедшие в то памятное интервью в кафе под домом, где жила покинувшая сцену и отошедшая от преподавательской деятельности Вера Варламовна. Сюда ежедневно спускалась обедать престарелая балерина, тепло встречаемая официантками, «как будто мою бабушку», как обмолвилась одна из них.

Поначалу Вера Варламовна была несколько напряжена – мало ли какую ахинею понесёт этот журналист; резко одёрнула меня в желании пододвинуть ей скамью; в глазах читалось: «О личной жизни и не заикайся». Не заикнулся – диалог набрал обороты сам собой.

А потом она исчезла на несколько лет – для масс-медиа, для светских пересудов, для общественных мероприятий... Говорили, живёт воспоминаниями, стала нелюдимой, общается только с помощницей – не знаю, сам не видел. Но судя по переживаниям близких на похоронах, вряд ли Вера Варламовна была оставлена наедине со своим прошлым.

Красивые проводы красивой жизни...

В Розовом зале Тбилисского государственного театра оперы и балета имени Захария Палиашвили усопшая на 92 году жизни Вера Цигнадзе лежала на возвышении, под стеклом, в усыпальнице из древесины ценных пород; стоявшее у выхода из театра навершие венчал православный крест. Путь по мраморным ступеням к Розовому залу уставлен пюпитрами с портретами Веры Варламовны, сценами из ставших историей спектаклей с её участием; у самого входа – телеэкран, на котором беспрерывно демонстрируются сохранившиеся видеозаписи фрагментов лучших спектаклей с участием Веры Варламовны. В почётном карауле – юноши в национальных одеждах (чохах) - танцовщики из хореографической труппы родного театра народной артистки Грузии, одной из основательниц современного грузинского балета, верной сподвижницы и партнёрши великого мастера и реформатора Вахтанга Чабукиани, придавшего полную самоценность мужскому танцу.

"Лепта Веры Цигнадзе в развитие грузинского балета бесценна. Вместе с Вахтангом Чабукиани она создала целую эпоху, которая по сей день имеет особое значение как для грузинской культуры, так и в мировом масштабе", — говорится в сообщении на странице Тбилисского государственного театра оперы и балета им. Захария Палиашвили в соцсети Facebook.

.

Проститься с выдающейся балериной, лауреатом государственных премий, множества самых престижных международных конкурсов и фестивалей, идут с букетами цветов её друзья, коллеги, ученики и многочисленные поклонники.

.

Из официальных лиц, пришедших проститься с Верой Цигнадзе, мною замечены мэр Тбилиси Давид Нармания, министр культуры и охраны памятников Михаил Гиоргадзе... Из театрального бомонда – многие и многие за два дня панихид и день похорон, поэтому имён не называю – негоже кого-то обойти вниманием.

Министр культуры даёт короткое интервью столичным телекомпаниям: «Она была легендой балета, говорю об этом без преувеличений. Она ещё при жизни стала историей, создав незабываемые образы, именно на этой сцене. В прошлом году я имел честь передать Вере Цигнадзе в этих стенах, на торжественном вечере-концерте, посвящённом её 90-летию, высшую награду Министерства культуры Грузии, именуемую «Жрица» - за особый вклад в грузинскую культуру и балетное искусство.

.

.

Премьерная балетная постановка "Лауренсии" Александра Крейна, либретто которой было создано по мотивам знаменитой пьесы Лопе де Вега "Фуенте овехуна", ознаменовалась открытием  юбилейных звёзд великого Вахтанга Чабукиани и его бессменной на протяжении многих лет партнёрши Веры Цигнадзе. За два дня до премьеры "Лауренсии" в Тбилисском государственном театре оперы и балета им. Захария Палиашвили, мы встретились с Верой Варламовной в кафе прямо под её домом, где и побеседовали о памятных для неё самой и зрителей старшего поколения "днях минувших".

- Этот спектакль - возобновлённая версия хореографии самого Вахтанга Чабукиани в редакции Нукри Магалашвили,- рассказывает Вера Варламовна, - Вахтанг Чабукиани поставил его в тот период, когда классический драматический балет был едва ли не единственной приемлемой формой танцевального искусства для советских театральных чиновников.

- Вера Варламовна, премьера "Лауренсии" состоялась в 1939 году, в Ленинграде, в Кировском (ныне Мариинском) театре. Тогда партнёршами легендарного Вахтанга Михайловича были Наталья Дудинская, Татьяна Вечеслова и Елена Чикваидзе. А уже в 1948 году состоялась тбилисская премьера, где в главной женской партии блистали вы. И я не вижу причин сомневаться в восторженных рассказах зрителей старшего поколения о необыкновенной лёгкости, потрясающем прыжке и неповторимой технике исполнения, отличавшими Ваше искусство. А как состоялась Ваша встреча с Вахтангом Михайловичем?

- О, это - целая история. Это потом, много позже, уже уйдя из балета, мы были почти неразлучны - будучи соседями, ходили друг к другу по праздникам и будням, коротали вечера за картами. А в пору ещё активной балетной карьеры Вахтанг вызывал меня на спектакли... залихватским свистом из-за угла.

А в молодые годы я и представить себе не могла такой чести - быть партнёршей самого Чабукиани. Он ведь 1910 года рождения, старше меня на 14 лет, и когда я только начинала танцевать, был уже мэтром, звездой первой величины.

Поистине неисповедимы пути Господни. Случайности судьбы сыграли очень важную роль в моей биографии. Начнём с того, что родилась я в Баку, куда приехала из России моя русская мама, и устроилась работать в одну из больниц. Случилось так, что служебные дела привели в Баку и моего отца, коренного кутаисца. Там он заболел и попал в больницу, где работала мама. Так и завязался их роман.

- А танцевальное искусство, музыка были в вашей семье в почёте?

- Отец замечательно пел грузинский и русский репертуар под гитару. А я, сколько себя помню, всегда любила танцевать. В отличие от брата, который тяги к искусству не испытывал, но разбирался в нём. И в дальнейшем поддерживал меня в трудные минуты.

Видя мою неподдельную любовь к танцу, мама, Татьяна Васильевна, отвела меня, семилетнюю, в Бакинскую школу балета. Перейдя в пятый класс, я приняла участие во всесоюзном смотре школьников. Тогда в Баку приехала одна из ведущих балерин Мариинского театра Дина Николаевна Гацина, которая стала меня опекать. И тут мне удивительно повезло - ведь Гацина олицетворяла собой ленинградскую балетную школу, лучшую школу мира. Это - необыкновенное благородство манер, совершенная чистота танца как такового, чисто классический рисунок, никакого модерна. Этой школе, её заветам, я оставалась верна всю свою жизнь в искусстве.

По окончании школы я поступила в Бакинский театр оперы и балета. Начинала с кордебалета, а уже в 16 лет мне доверили первую заглавную партию - Раймонды, которую со мной готовила опять-таки Дина Николаевна Гацина. После Раймонды пришёл первый серьёзный успех - доброжелательные отзывы критики, внимание прессы...

Тогда же отец впервые привёз меня в Грузию, которая потрясла меня необычайной красотой природы, людской добротой и отзывчивостью. Здесь же я впервые увидела Вахтанга Чабукиани, который уже тогда был моим кумиром. Это было в военные годы. Он танцевал Дон Кихота в партнёрстве с Марией Семёновой. Но в тот раз я так и не решилась подойти к нему - было как-то неловко.

А начало нашему творческому союзу положил опять-таки случай. Мой бакинский партнёр Михаил Самвелов, с которым у нас было полное взаимопонимание и гармония, почему-то поссорился с руководством театра, уволился и уехал поступать в тбилисскую труппу. И вот Чабукиани, который тогда искал постоянную партнёршу, спросил его - не имеет ли он кого-нибудь на примете. Самвелов сказал - да, знаю, есть в Баку одна грузинка. Чабукиани очень обрадовался и тут же выслал мне телеграмму-приглашение. И вот представьте себе, я должна была танцевать в хореографических сценах Вальпургиевой ночи из оперы "Фауст" Гуно. Слушаю первый акт просто как зрительница, и вдруг ко мне подходит администратор, передаёт телеграмму, я читаю, и он с испугом смотрит в мои расширившиеся глаза. Текст был примерно таким: "Предлагаю гастрольные спектакли - "Дон Кихот", "Лебединое озеро", "Бахчисарайский фонтан". Вахтанг Чабукиани."

Я тогда ответила, что этих спектаклей в нашем репертуаре нет, и я могу станцевать "Раймонду". В ответ - "Приезжайте для заключения контракта".

Когда Чабукиани увидел меня, он чуть позже сказал: "Какой подъём, какой прыжок! Ты всех нас с ума свела".

- К Вам скоро стали обращаться не иначе как Ваше Воздушество...

А потом были годы сплошной эйфории - Дон Кихот, моя любимая Жизель, Лауренсия (Вера Варламовна скромно оставляет без комментариев мою реплику)... Гастроли по всему бывшему СССР, Париж, США, Испания, Бразилия, Чили... И, конечно же, многократно - мой родной Баку, где жил мой брат.

- И всюду - головокружительный успех.

- Да, без преувеличения. Вахтанг был идеальным партнёром. Вот уже пятнадцать лет как его нет с нами... Мы провели на сцене пятнадцать незабываемых лет.

.

Вера Цигнадзе была первой исполнительницей заглавных партий новой эры национального грузинского балета – Доброй Феи («Свет» Г. Киладзе), Иремы («Горда» Д.Торадзе), Тамары («Демон» С. Цинцадзе), Дездемоны («Отелло» А.Мачавариани). Неповторимый дуэт, запечатлённый даже в истории филателии, спустя столько лет... Непогасшая память...

.

- Вера Варламовна, по окончании карьеры Вы занялись преподавательской деятельностью.

- Да, ещё пятнадцать лет я преподавала, после ухода Вахтанга со сцены.

- Вы работали даже с балетной труппой миланского Ла Скала. Что из Вашего богатого опыта в искусстве вы стремились передать своим воспитанникам в первую очередь?

- Я не терплю пустоты на сцене. Артист должен обладать ощущением образа, умением передать его аудитории, вкладывать душу в своего героя, а не просто "выезжать" на голой технике, хотя, конечно, и без неё не существует искусства танца. И я не только словами, но и собственным примером показывала ученикам - как надо вчитываться, вникать в образ. К примеру, нельзя танцевать "Бахчисарайский фонтан", не прочувствовав суть пушкинского текста. И я требовала этого от своих учеников. Одной из моих любимых воспитанниц была, кстати, Мака Махарадзе, уже закончившая карьеру дочь нашего прославленного артиста и спортивного комментатора Котэ Махарадзе.

- А кто был для Вас образцом среди звёзд-женщин?

- Я обожаю Майю Плисецкую. У неё идеальные природные данные - шаг, прыжок, вращение. Плюс громадный талант и безупречный вкус. В 1956 году молодая Майя Плисецкая была, кстати, партнёршей Вахтанга Чабукиани в той же "Лауренсии" в Москве, в постановке Большого театра.

Когда мы вышли из кафе, я не удержался от искреннего комплимента в адрес неповторимой балерины: "Вера Варламовна, годы как будто не властны над лёгкостью Ваших движений, они по-прежнему столь плавны и грациозны... Долго вам здравствовать и пусть о вас почаще вспоминают и сильные мира сего, и просто любители искусства."

.

Не могу с уверенностью сказать, часто ли вспоминали о Вере Варламовне не в юбилейные, а в обычные дни, когда внимание не только звёздам, но и простым смертным нужнее, чем в праздники. Но она удостоилась великой чести – быть похороненной во дворе оперного театра, рядом с бесподобным тенором Зурабом Анджапаридзе и ещё несколькими корифеями из корифеев грузинской музыки, среди которых танцовщица – она, единственная.

Вынос цветов из театра стал импровизиованным хореографическим действом. Потому что выходили с венками и букетами грациозные юные балерины в национальных одеждах, так же, как и юноши, из театралной труппы. В Розовом зале звучали классические произведения в живом исполнении струнного ансамбля оркестра Тбилисской оперы, а перед самым выносом -  церковные песнопения, написанные Патриархом Грузинским Илией II.

Гроб опускали в землю могильщики в униформах, под пение вокального ансамбля Тбилисской оперы «Сулико». Скорбь на лице великой Нино Ананиашвили, руководителя хореографической труппы Театра оперы и балета. Именно по её инициативе в 2007 году две безымянные звезды в Созвездии Лебедь получили имена Вахтанга Чабукиани и Веры Цигнадзе. Эти две неразлучные звезды внесены в Международный звездный каталог.

.

А в заключение – ещё два фрагмента. Перво-наперво – из обещанных нереализованных блокнотно-диктофонных записей.

.

- Вера Варламовна, а вы слышали такую байку о рекламе «Аэрофлота» – у Довлатова мой знакомый вычитал: Михаил Барышников вылетел на гастроли в США самолётом «Аэрофлота». Не вернулся. Александр Годунов прибыл в Париж рейсом «Аэрофлота». Тоже остался. Ирек Мухамедов улетал из Москвы самолетом... Вы догадались, какого перевозчика. Не вернулся. «Летайте самолетами «Аэрофлота» - и под этой надписью три портрета: Барышников, Годунов, Мухамедов.

.

- Я политически неактивирована, хотя и дважды лауреат Сталинских премий.

.

- А вы встречались с такими – им говорят – завтра пойдём на «Лебединое озеро»? А они спрашивают – на живца ловить будем или на хлеб?

.

- Не всем и не во всём разбираться положено. А юмор у меня вообще-то колючий, хотя и не злой.

.

А в материалах старых архивов (конца1940-х – начала 1950-х годов я нашёл такие отзывы о Вере Цигнадзе:

.

«Высокая культура танца...» (почти утраченное в мире современного балета свойство, где на замену культуре пришли темп, техника и пластика – авт.).

.

«Она умела быть средоточием, она создавала хореографическое зрелище».

.

«Высокохудожественый, глубоко продуманный образ Жизели».

.

«В лице Веры Цигнадзе мы обрели прекрасную танцовщицу, отличающуюся необычайной нежностью и непосредственностью».

.

Ей было 25 лет, когда в тбилисском Театре оперы и балета устроили юбилейный вечер-бенефис Веры Цигнадзе. Не знаю, был ли подобный аналог в те суровые и недоверчивые времена господства настоянной на подозрении и склонной к «проверке временем» советской идеологии.

.

И – под самый занавес – цитата из статьи самого известного грузинского балетного критика XX века Нелли Шургая:

.

Цигнадзе-балерина обладала чудесным качеством превращать будни в праздник. Урок — радость, репетиция — удовольствие, спектакль — счастье. Грузинский темперамент и грузинская жизнерадостность, присущие ей, в сочетании с чарующей женственностью и обаянием, породили новый тип танцовщицы, которого ранее национальная балетная сцена не знала. Индивидуальности не повторяются. Могучий талант Вахтанга Чабукиани — это целая эпоха в хореографическом театре... Ярко самобытное искусство Веры Цигнадзе — счастливое достояние, незабываемые страницы советского многонационального балета.

.

Веру Цигнадзе природа щедро одарила: у балерины — красивая стопа с крутым подъемом, большой шаг, легкий и свободный прыжок. Эти качества плюс огромная работоспособность помогали ей успешно выступать в самом разнообразном репертуаре. Разматывая кажущуюся бесконечной ленту дней ее сценической жизни, можно увидеть здесь Одетту и Одиллию, Жизель и Аврору, Лауренсию и Дездемону, Сильфиду и Никию, Маниже — героиню «Сердца гор» и Добрую фею из «Синатле», лермонтовскую Тамару ( «Демон»)...

.

Лукава и своенравна ее Китри. Она всерьез сердилась на своего Базиля — Чабукиани: еще бы, как такого не ревновать. Исполнение Чабукиани и Цигнадзе финального па де де балета стало легендарным. Накал чувств был таков, что, казалось, своды зала не выдержат этого эмоционального подъема. Когда смолкала овация, вызванная вариацией Чабукиани, Китри — Цигнадзе, появившись на сцене, звонко чеканила россыпь мелких релеве. Стремительные огненные всплески йене словно готовили стихийный пламень финала...

.

В хрустальной чистоте музыки Чайковского ее Аврора была подобна утренней заре. Сияя улыбкой юности, она преподносила (именно — преподносила) свой ажурный танец как самый щедрый дар сердца.

.

Казалось, трудно представить себе более полное совпадение внешнего облика и психологического состояния артистки с музыкальным и хореографическим материалом партии Дездемоны в спектакле «Отелло».

.

Ее нежность была здесь всеобъемлюща. Балерина наполняла ею все свои движения, окрашивала прыжок, столь легкий, что казалось, она взлетала вопреки канону, без всякого трамплина, делала ее вращения похожими на тихое кружение первого снегопада. Рядом с такой Дездемоной мужественность и трагизм Отелло — Чабукиани достигал исполинского масштаба.

.

Иную грань дарования артистки высветила Лауренсия. Своенравная, гордая, жизнелюбивая героиня Цигнадзе, пережив трагические потрясения, пройдя сквозь оскорбления и поругания, вырастала в бунтарку и воительницу, становилась поистине предводительницей народного восстания, его духовным импульсом.

Фантазия и темперамент украшали все эпизоды  спектаклей Чабукиани. Особенно — вариацию Лауренсии в сцене свадьбы героев. Она была насыщена прыжками, вращениями, а в финале, когда, казалось, уже ни на что не должно хватать сил, — артистка выполняла по кругу высокие па де ша. Но в удивительном искусстве балета хрупкость сочетается с силой, нежность — со стойкостью, а легкость и естественность определяются мастерством.

.

Всеми этими свойствами обладала Цигнадзе-балерина, что и позволяло ей жить на сцене свободно и органично.

.

Белая песнь «Шопенианы» ей особенно дорога. Вслушиваясь в музыку, обрела в ней гармонию духа ее прекрасная Сильфида.

.

Элегию танца Одетты сменяла завораживающая, колдовская сила Одиллии. И трудно было отдать предпочтение какой-либо одной из них — обе убеждали, увлекали, восхищали... Горестный «крик» Жизели, казалось, летел в зал, заставляя сжиматься наши сердца...

Струилось золото волос по траурному плащу грузинской царевны Иремы, хрупкие руки метались в смертельной скорби. И на каждом представлении балета Горда» мы искренне сопереживали героине Цигнадзе.

.

Летели годы. Постепенно, одна за другой, покидали балерину ее партии, ее детища... И тем не менее она вновь нашла свою любимую роль, и в новом амплуа педагога так же счастлива, как и в годы сценической молодости. Ее ученицы — артистки грузинского балета.

Там, в классе, остается ее строгость, придирчивость, своеобразный «подхлестывающий» юмор. После уроков и занятий она готова без устали рассказывать о них с любовью и верой. И когда ее подопечные оправдывают надежды, для нее вновь наступает большой праздник: словно зрители аплодируют ей, гордости грузинского балета, народной артистке Грузинской ССР Вере Цигнадзе.

.