Прощальные слова

Прощальные слова

Памяти литературного критика Валентины Локун

К сожалению, а может к счастью, моя творческая биография не несет на себе советских официальных отметин: не состояла, не была, не замечена… в общественных писательских объединениях прошлого формата. Наверное, поэтому мне трудно сравнивать литературную среду тогда и сегодня, но кое-какой опыт имеется, прежде всего, это личные отношения между писателями.

Свой отсчет пребывания в литературной среде веду с начала нулевых годов нового столетия. Для писателя-новичка  много значит поиск единомышленников, контакты с опытными критиками, писателями, взаимоотношения с редакциями, издательствами, литературная учеба, которой увы нет, самообразование, диалогичность статей, выступления., общение не только с писательской средой, но и с окружающим миром, с читательской аудиторий, встречи в библиотеках, т.е. все то, что составляет писательский быт и бытие, что определяет писателя как личность и наполняет творчество смыслом.

Со своими рукописями, первыми книгами была полна сомнений и тревог, металась, преодолевала комплексы, знакомилась со столичными литераторами, была внимательна к их словам, искала поддержки и не находила, рассчитывала на понимание и отклики критиков, какое-то время переключилась на чтение толстых журналов, особенно московских наверстывая упущенное. Одним словом, мои поиски ответов, на мучившие меня вопросы о переменах в современной отечественной литературе,  напоминали тщетные блуждания странника, забредшего  в чужой и темный  лес, полный тайных знаний и неожиданностей.

Мое ученичество продолжается и сегодня, чего нисколько не стесняюсь. Результатом тех блужданий стали публикации моих критических эссе, публицистических набросков, рецензий, статьи в СМИ, рассуждения на интернет-порталах о проблемах нашей литературы. Сейчас уже и не вспомню как судьба свела меня с литературоведом из Пинска Валентиной Ивановной Локун. Мне понравились ее обстоятельные, вдумчивые критические статьи о писателях-современниках, воспоминания о наставниках, подробные рецензии. Мы начали переписываться по интернету, созваниваться, обмениваться впечатлениями о той или иной книге. Для себя в лице Валентины Ивановны я нашла мудрого наставника и доброго друга, советчицу. Думаю, обмен наш был неравнозначный, я больше нуждалась в Валентине Ивановне, чем она во мне, но она всегда оставалась деликатной, отвечала на мои письма, извинялась, если возникала задержка в несколько дней.

Для меня ее толковые, рассудительные, неоднозначные письма в молчаливом вакууме литературного социума были спасительными ориентирами, с ее помощью можно было двигаться более уверенно. Нас объединяла единственная тема – современная белорусская литература, ее  пути развития, прогнозы и оценки – спорили, не без того, но и прислушивались друг к другу. Общение с Валентиной Ивановной, ее сдержанность, разумные советы, предостережения меня от ошибок и опрометчивых шагов в литературе, очень помогли. Она находилась в курсе всех книжных новинок, новостей,  а также скрытой закулисной литературной жизни, не была комлиментарным критиком, скорее жестким и справедливым. Мы любили общих писателей, в частности И.Бунина. Когда наши отношения потеплели, я осмелилась посылать ей свои книги. Она их читала, делала мне замечания,  но чаще хвалила.

Тогда я еще не знала, что Валентина Ивановна с детства тяжело болеет, твердый характер помогал держать недуг в узде. Болезнь не помешало ей окончить школу с золотой медалью, потом филфак Брестского университета, она успешно защитила кандидатскую диссертацию по теме: «Проблемы стиля белорусской военной прозы». (На материале творчества В.Быкова, Б.Саченко, И.Чигринова). Последняя ее монография уровня докторской диссертации «Васіль Быкаў у кантэксце сусветнай літаратуры”  по многим причинам осталась не защищенной.

Есть у меня одна скверная привычка, от которой почти избавилась: спешно делюсь с другими черновыми набросками будущих статей. Меня так переполняют в тот момент эмоции, что хочется непременно и в сей момент рассказать о своих чувствах и переживаниях, для меня критические заметки о чужом творчестве – такое же творчество, вольная интерпретация, мое видение и толкование мира художника, его героев. За мою торопливость и небрежность Валентина Ивановна меня часто выговаривала.

«…Хотя, если позволите, я хочу сказать еще следующее. В вашем тексте уж слишком много описок. Обычных технических описок. Они отвлекают от содержания и даже раздражают. Хотелось бы, чтобы вы на заключительном этапе все-таки обращали и на это внимание. Мы, конечно, все не без греха в этом отношении, но надо все-таки в себе находить силы для последнего, корректорского прочтения своего труда. Мой когдатошний учитель профессор Д.Бугаёв (и я очень благодарна ему за это) был очень требовательным в этом плане. Он просто не читал тексты, которые были плохо оформлены. Он внушал мне, что над текстом нужно работать бесконечно много. От этого текст только выигрывает. Извините меня.  Успехов вам.     Валентина Локун 15.01.2014».

Конечно, моей радости не было предела – обретение в литературной среде дружественного участника, товарища, единомышленника большого стоит.

Нам всем, пишущим и публикуемым авторам, так не хватает сегодня оценки не только читателей, но и внимания современных критиков. Многие писатели, к сожалению,  достойно не оценены, а это считай – забвение при жизни. Как узнать, сравнить, где ты, что ты, на каком небе, куда двигаться и есть ли у тебя вообще творческое движение, что было вчера, и что сегодня, кто сравнит, отметит?  Цех немногочисленных критиков отмалчивается.

На презентациях новых книг еще можно услышать традиционные критические замечания, но часто слова, сказанные в библиотеке, так и остаются тихим эхом в читательских залах. Мне посчастливилось, о  моей книге В.Локун прислала короткий отзыв, за что признательна ей и благодарна.

«К сожалению, я не читала  все книги, изданные писателем И.Шатыренок. Сейчас на моем рабочем столе ее сборник прозы «Бедная-богатая Валентина». Прежде всего, хочу отметить стиль ее произведений. Писательница владеет удивительным даром письма. Ее слово легко и изящно, в чем-то даже музыкально, сродни Тургеневскому. Оно диалогично и многоголосо. Писательница пишет о времени, в котором живет сама. Она обладает удивительным талантом отображать атмосферу этого времени, отображать как-то по-своему, изнутри. Но вместе с тем, объемно и многомерно. Характерно и то, что ее тексты не дидактичны, а герои не заидеологизированы. Это, как правило, живые реальные люди, которые хотят любить, страдать, мечтать, трудиться, приносить пользу людям. Но в этой кажущейся простоте и сокрыта главная философия жизни. Истинной жизни человека.

Хочу отметить Ирину Шатыренок и как критика. Хотя она такой себя категорически не считает. В этом плане я знаю ее немножко больше, чем прозаика. Ее суждения о литературе, об отдельном произведении писателя всегда очень аналитичны. Она умеет «расчленить» произведение по частям с тем, чтобы потом прийти к некой обязательной тезе, очень важной для себя и читателя. В отличие от художественной прозы, в критике И.Шатыренок очень эмоциональна, непримирима, публицистична. Все это говорит о том, что Ирина Шатыренок человек в литературе не случайный. Ей за все болит, и за литературу в целом, и за каждого писателя отдельно.

Ирина Сергеевна, природа наделила Вас огромным писательским талантом, талантом публициста – успехов Вам во всех Ваших начинаниях.  Валентина Локун,   кандидат филологических наук,12.03.2014».

Мое вечное занудство и придирки к организации конкурсов она терпеливо выслушивала.

«И еще одно мое наблюдение. В конкурсе Золотой купидон (не удачное название, этот эрос и вечное желание меньше всего связаны с литературой) есть номинации "Критика и литературоведение" и "Публицистика". (Речь идет о новой монографии Н.Микулича, посвященной творчеству Максима Танка). В этом году два замечательных ученых И.Саверченко и Н.Микулич разыграли эти номинации. Считаю, что за спинами уважаемых ученых, издающих монографии, критикам и публицистам ничего не светит. Должна быть номинация "Литературоведение" в чистом виде, и пусть ученые между собой выбирают. Все-таки публицистика и настоящая критика связаны с днем сегодняшним, и авторы-критики должны быть  представлены не только положительными  рецензиями, но и проблемными статьями. Мне кажется любой средней руки филолог разберется, что монография ученого меньше всего относится к критике или к публицистике. Но это сугубо мое личное мнение, которое никому не нужно. Здоровья вам и всех благ, Ирина,5.9.2013».

Получила такой ответ.

«Ирина Сергеевна! Совершенно с вами согласна в отношении «Золотого купидона». Публицистику нельзя смешивать с литературоведением и критикой, хотя у нас, как правило, критикой занимаются литературоведы по профессии. Серьезных «чистых» критиков я не знаю, за исключением разве что нескольких молодых имен. Это должны быть разные номинации. Но это в принципе. Что касается конкретно работы Н.Микулича, то его книга заслуживает награды, хотя может быть она не столько публицистическая, сколько литературоведческая. Я лично знакома с Николаем Владимировичем, знаю его творчество, более того, рецензировала эту книгу в «Немане». Это книга новаторская по форме и очень богатая по содержанию. Поверьте, это без преувеличения. Я не знаю других книг номинированных в этом году, но книга Микулича заслуженно получила премию. Я рада за этого ученого и человека (который, кстати, на данный момент оказался в очень сложной жизненной ситуации).

Ирина Сергеевна, что я хочу вам пожелать? Прежде всего побольше людей, близких вам по духу. Они у вас есть и радуйтесь этому. И слава Богу, что такие люди еще встречаются. Вам повезло. Творческих вам успехов и здоровья. Пишите, если надумаетесь. 7.09.2013. Валентина Локун».

Мои попытки разобраться в литературной ситуации наших дней шли иногда  вразрез  с устоявшимся мнением некоторых твердолобых товарищей, наделенных, как они считали литературной властью – карать или миловать. Но разве истинное творчество – не есть свобода, свободно говорить, писать, не соглашаться с чужим мнением, пусть и авторитетным (читай авторитарным), как и нести личную ответственность за свое слов? В отчаянии бросилась искать поддержку у Валентины Ивановны.

«…Вы и другие ученые хотя бы защищены своими степенями и званиями, я ничем не защищена от ударов,  несправедливости, зависти. Зависть отдельная сторона окололитературной  жизни. А может мне так и надо, не знала оборотной стороны, воспринимала и знала ее светлую сторону, а теперь приходиться познавать не только мед. Извините, что нагружаю вас своими проблемами, но занятие критикой очень опасное для здоровья... С уважением, Ирина 31.08.2013».

Ответ пришел с небольшим опозданием в несколько дней, наверное, Валентина Ивановна обдумывала мои слова.

«Добрый день, дорогая Ирина Сергеевна! Отвечаю вам с опозданием. Но это потому, что в Интернет я захожу только по необходимости и не каждый день. Он засасывает, отнимает время и нервы. Случилось то, что должно было случиться. Вы слишком смело выступили против руководства СП. Хотя, с другой стороны: что они могут сделать? Гуманитарная сфера финансируется у нас по остаточному принципу и никакие генералы, даже при всем их желании, вряд ли что-то могут изменить. Вы правы, вам нужно переключиться сугубо на творчество, и заниматься тем, к чему у вас есть призвание и талант. Сколько существует литература, столько существует и полемика вокруг ее. Литературный процесс – это процесс объективно-субъективный, он зависит не только от традиции, но и от индивидуальности автора, его мировоззрения, его понимания мира и человека. Они не всегда могут совпадать с пониманием критики. Но так было и так будет, с этим ничего не поделаешь. Да, критика, опять вы правы, – неблагодарное дело, особенно ее публицистическое направление. Поэтому я даже в критических работах всегда стараюсь оставаться литературоведом. Это моя профессия, мне здесь интересно. Вы же – писатель, человек творческий, пишите художественные тексты и получайте удовлетворение.  Хотя вы – человек с большим опытом журналиста и публициста, вы вправе поступать так, как считаете нужным. Пишите. 5.09.2013».

Критик Валентина Ивановна была не только большим профессионалом в литературоведении, но и человеком опытным, искушенным, тонко разбиралась в людях и литературной среде, по доброму предупреждала меня: где не стоит ходить кривыми и запутанными дорожками нашей литературы, в чем воздержаться, сделать паузу. (речь идет о рецензии на книгу гродненской поэтессы  Светланы Куль «Вершы. Байки. Паэмы»)

“Здравствуйте, Ирина Сергеевна! Ваше письмо прочитала, услышала Ваш крик души. Читала Вашу рецензию в ЛіМе. Ирина Сергеевна, простите мне, но Вы очень наивный человек. Как могли Вы надеяться на то, что республиканская газета, единственная в своем роде, отдаст свою целую страницу под рецензию на книгу никому не известного (или мало известного) автора? Даже, если этот автор и доктор наук, и профессор и т.д. Сивец сделала все, что смогла, в данной ситуации. Она отдала Вам половину страницы, а это уже немало»

Мое видение некоторых  вопросов в произведениях современных белорусских авторов, вызвало споры, и даже неприятие моей позиции, в частности, по повести А.Федоренко «Дикий луг». Кто только о ней не писал, хор большинства положительных  отзывов не совпадал с моим разбором и эстетическим опытом, ну и что, нормальное явление. Мои письма были подробными, аргументированными, я искала в Валентине Ивановне единомышленника.

«…Вся народная масса в повести настолько обезличена, что как раз ей А.Федоренко нашел очень много множественных имен. Не поленилась посчитать.

“Мужчына, жанкі, малыя, людзі, дзеці, бабы, старыя, падлеткі, між людзей, ў мясцовога люду, народ, касцы, усе, яны, бацькі, хлорцы”.

Такой получился коллективный, огромный и не выразительный  народный портрет. Но автору и этого мало, он несколько раз подчеркивает единство алгоритма поведения этой невыразительной, необразованной рабочей массы… Одинаковость движений, массовая похожесть, единообразие, наверно, хороша у пчел, муравьев, этих запрограммированных насекомых колоний. Может и наш автор увидел в этой слаженности людской массы какие-то свои законы, например, выживания.

Хотя, нет. По автору его деревня движется запрограмированно, все рассчитанно на вымирание, деградацию и уничтожение. Тому подтверждение повествование – пьянство, ранние смерти, несчастья (их очень много в одном месте, для одной деревни, слишком повышенная концентрация?!) и закономерное движение вниз, вниз, вниз. Но всегда ли желание автора закономерно для творчества, совпадает ли его логика с логикой произведения? В отдельно придуманной реальности писателя, наверное, да, но как же тогда быть с нашей действительностью, или автору позволительно все? Где мера и должна ли она быть.

Там, где правда творчества продолжает правду жизни, все закономерно, там жив дух народа,  его традиции, чаяния, ожидания, надежды, пусть даже самые трагические и запредельные. Но если правда писателя вырастает только из его искаженного отражения, оставим за рамками причины, порой болезненного, воспаленного,  необъективного, которое он навязывает читателю, как быть? Не искажение ли это правды жизни? Для меня, например, важна красота, подъем духа над обыденностью, идеалы, я ищу в книгах красоту слова, которой владеют не многие, и там, где ее  мало или совсем нет, автор прячется за диалоги, начинается много-много разговоров, часто пустых…».

Валентина Ивановна не принимала моей стороны правдоруба, держалась традиционной линии, и по-своему была права. Наши споры накалялись, но все оставалось в рамках литературной дискуссии. Она выслушивала меня, я платила тем же, шло взаимное обогащение.

«… Далее. Я не думаю, чтобы редакция специально подбирала под Вас статью о Федоренко. Хотя, может, и так. Допустим. Но в этом я тоже не вижу ничего плохого. Все мы имеем право высказать свое мнение о том, или ином авторе, об отдельном произведении какого-то автора. Я очень уважительно отношусь к творчеству А.Федоренко, и до сих пор считаю его повесть «Вёска» одной из лучших в его творчестве. Я до двадцати пяти лет жила в деревне. Там родилась и выросла. Концептуально А.Федоренко правильно решает проблему деревни. Поддерживаю его концепцию в «Диком луге». Старая деревня исчезает физически или деградирует духовно. Ей на смену приходят агрогородки. Но это уже абсолютно другая деревня, да и не деревня это уже. Другие люди живут и работают там. Это прискорбно, но, к сожалению, это так! Конечно, А.Федоренко утрирует некоторые положения, но по сути он прав, моя родная деревня тоже вымирает, уходит как Атлантида, и спасти ее уже нельзя. Вы очень личностно воспринимаете литературу, отсюда и эмоции, которые не дают Вам спокойно жить. Кстати, вернемся к литературе. Вы вспомните, как писал И.Шамякин о деревне 50-х годов. Перечитайте его роман "Крыніцы" (1957). Разве это соответствовало действительности? Понимаете, правда жизни и правда литературы, они не всегда соответствовали друг другу. Но, вместе с тем, есть какая-то черта, через которую литература, настоящая литература, переступать не должна. Так вот ни тогда И.Шамякин, ни теперь А.Федоренко эту черту не переступили. Они имеют право на свое видение предмета. Мы можем соглашаться или не соглашаться, но отвергать такие произведения и лишать право голоса их авторов, я считаю нельзя. Время, когда литература писалась под диктовку «идеологии», кануло в Лету.

Знаете, Ирина Сергеевна, я главным образом литературовед и меньше всего критик. Меня больше интересуют общие тенденции развития литературы, ее особенности, а уже индивидуально-конкретные ее проявления – это, конечно, важно, но я их воспринимаю абсолютно спокойно. Только, чтобы не было непристойностей и гадостей, т.е. не-литературы. (Вы поняли о ком идет речь. Да, это Глобус.)

Вот и все. Успехов Вам в Вашем творчестве. Валентина Локун 24.07.2013»

Запоздало, простите меня, дорогая Валентина Ивановна, но у меня все превращается в предмет литературы, такой желанный соблазн! Даже наша многолетняя переписка. Как в той волшебной сказке «Золотая антилопа», где герои прикасаются ко всему и все превращается в золото. У меня – в литературу.

«Валентина Ивановна, тут какая-то мистическая история получилась. Свою статью "Критика без страха и упрека" послала в «Нёман». 9.10.2012, меня уверили, что в первом полугодии состоится разговор о критике и т.д. Тема назрела. В апреле получила анкету, понимаю, в редакционном портфеле лежит моя статья, аж 17 т.з., чего наглеть. Поэтому так сжато ответила. Открыла журнал, бац, а статьи-то моей и нет, у нас в Гродно 28 июня журнала еще не было, я звонила Бадаку А., послала ему один материальчик, он обещал почитать, но уже после отпуска. Хорошо, буду ждать. С уважением, Ирина, 10.7.2013»

«Ирина Сергеевна, читала Неман № 6. Хороший разговор получился о критике. И главное – разный: по глубине мыслей и взглядах. Хорошо сказал А.Андреев, ну и, естественно, Ирина Шевлякова. Последняя, как всегда, сверх сложно, но правильно. Читала и Вас. Вы были, на удивление, немногословны. Не понимаю, почему Вы в перечень критиков вписали М.Южика, И.Жука и А.Тявловского? По-моему в их профессии критика не является главным направлением. Спасибо большое, что Вы отметили и мое имя. Это, конечно, приятно. Пишите. Правда, я в Интернете не каждый день, поэтому с ответами могут быть задержки.  В.Локун. 10 июля 2013»

Ничего удивительного, критик из Минска Михась Южик сразил меня своей беспощадностью, резкостью суждений, поиском правды. Литературовед И.В.Жук из Гродно в своих серьезных, аналитических  статьях допускает насмешку и юмор, от чего работы его только выигрывают, приобретают легкость и образность.

«Ирина Сергеевна, с Новым годом вас!... Занимайтесь тем, к чему у вас лежит душа и сопутствует талант. Успехов вам в творчестве и здоровья! Ваш отчет читала. Поражает объем сотворенного!!! Мне бы хоть часть вашей невероятной работоспособности. Я – Лев, люблю понежиться перед телевизором, отдохнуть в кругу приятных для меня людей. Всех дел не переделаешь, да и кому нужна наша работа? Всего доброго. Валентина Локун 2.01.2014».

В последнее время мне приходилось чаще звонить Валентине Ивановне, нежели писать, хотела услышать ее голос, поговорить о чем-то срочном и важном. После объявления осенью 2015 года Нобелевским комитетом о присуждении премии С.Алексеевич, литературовед попросила меня узнать, есть ли в продаже в книжных магазинах Гродно последняя книга писательницы «Время  секонд-хенд», ей не терпелось познакомиться с книгой новоиспеченного нобелиата, издание буквально исчезло  из продажи. В Гродно, как и в Пинске, и других городах Беларуси.

В апреле Press Club Belarus планировал в Пинске мастер-класс с участием С.Алексиевич, по этому поводу мы снова пообщались по телефону, поговорили о творчестве знаменитой писательницы, но Светлана Алексиевич по каким-то причинам не смогла приехать в Пинск.

Бывает так, люди многие годы работают в одном офисе, а по существу не знают друг друга. Я лично не была знакома с Валентиной Ивановной, хотя собиралась в Пинск, но наша переписка сделала свое доброе дело – в литературе я обрела старшую подругу, с ней можно было советоваться, доверять свои мысли, тревоги, искать поддержки. Слово умеет объединять,

Валентина Ивановна никогда не жаловалась на здоровье, была приветлива, бодра, терпелива, до последнего много читала, оставалась верна своим старым литературным привязанностям. Если бы знать… Если бы знала, как Валентине Ивановне тяжело переносить невзгоды жизни, ежечасно бороться со старым недугом, что приковал ее к постели, наверное, по-другому бы к ней относилась,  щадяще что ли, писала бы не то и не о том, и даже попросила прощения, что отвлекала ее дорогое внимание к своей персоне.

В последнем письме-поздравлении она суеверно осторожничала, не договаривала.

«Ирина Сергеевна, спасибо вам за поздравления и память обо мне. Сейчас я, к сожалению, не занимаюсь творчеством, так сложились обстоятельства. А как будет дальше – загадывать не хочу. С наступающим вас Новым годом!  Здоровья вам и творческих успехов!      Валентина Локун 31.12.2015».

…Мы все остались здесь со своими нерешенными проблемами, тревогами и радостями, а вы, дорогая наша Валентина Ивановна – уже там, в другом измерении, в недосягаемых небесных пределах, освободились от земных тягот и мук.

Все тлен и прах. Все раствориться, исчезнет в небытии. Может одно Слово, искреннее и живое, в состоянии одолеть запредельность вечности, оставаясь чистым и честным в надмирных высотах. В последней надежде посылаю вам свое прощальное слово благодарности, кто знает, может дойдет  – как хорошо, что вы были  и останетесь в моем сердце.

PS. 24 июня текущего года  прочитала в газете «ЛіМ» соболезнование председателя Брестского отделения ОО СПБ Анатолия Крейдича "Ад яе сыходзіла толькі светлыня. Не стала літаратурнага крытыка Валянціны Локун".

Ирина Шатырёнок.

Памяти литературного критика Валентины Локун.

.

К сожалению, а может к счастью, моя творческая биография не несет на себе советских официальных отметин: не состояла, не была, не замечена… в общественных писательских объединениях прошлого формата. Наверное, поэтому мне трудно сравнивать литературную среду тогда и сегодня, но кое-какой опыт имеется, прежде всего, это личные отношения между писателями.

Свой отсчет пребывания в литературной среде веду с начала нулевых годов нового столетия. Для писателя-новичка  много значит поиск единомышленников, контакты с опытными критиками, писателями, взаимоотношения с редакциями, издательствами, литературная учеба, которой увы нет, самообразование, диалогичность статей, выступления., общение не только с писательской средой, но и с окружающим миром, с читательской аудиторий, встречи в библиотеках, т.е. все то, что составляет писательский быт и бытие, что определяет писателя как личность и наполняет творчество смыслом.

Со своими рукописями, первыми книгами была полна сомнений и тревог, металась, преодолевала комплексы, знакомилась со столичными литераторами, была внимательна к их словам, искала поддержки и не находила, рассчитывала на понимание и отклики критиков, какое-то время переключилась на чтение толстых журналов, особенно московских наверстывая упущенное. Одним словом, мои поиски ответов, на мучившие меня вопросы о переменах в современной отечественной литературе,  напоминали тщетные блуждания странника, забредшего  в чужой и темный  лес, полный тайных знаний и неожиданностей.

Мое ученичество продолжается и сегодня, чего нисколько не стесняюсь. Результатом тех блужданий стали публикации моих критических эссе, публицистических набросков, рецензий, статьи в СМИ, рассуждения на интернет-порталах о проблемах нашей литературы. Сейчас уже и не вспомню как судьба свела меня с литературоведом из Пинска Валентиной Ивановной Локун. Мне понравились ее обстоятельные, вдумчивые критические статьи о писателях-современниках, воспоминания о наставниках, подробные рецензии. Мы начали переписываться по интернету, созваниваться, обмениваться впечатлениями о той или иной книге. Для себя в лице Валентины Ивановны я нашла мудрого наставника и доброго друга, советчицу. Думаю, обмен наш был неравнозначный, я больше нуждалась в Валентине Ивановне, чем она во мне, но она всегда оставалась деликатной, отвечала на мои письма, извинялась, если возникала задержка в несколько дней.

Для меня ее толковые, рассудительные, неоднозначные письма в молчаливом вакууме литературного социума были спасительными ориентирами, с ее помощью можно было двигаться более уверенно. Нас объединяла единственная тема – современная белорусская литература, ее  пути развития, прогнозы и оценки – спорили, не без того, но и прислушивались друг к другу. Общение с Валентиной Ивановной, ее сдержанность, разумные советы, предостережения меня от ошибок и опрометчивых шагов в литературе, очень помогли. Она находилась в курсе всех книжных новинок, новостей,  а также скрытой закулисной литературной жизни, не была комлиментарным критиком, скорее жестким и справедливым. Мы любили общих писателей, в частности И.Бунина. Когда наши отношения потеплели, я осмелилась посылать ей свои книги. Она их читала, делала мне замечания,  но чаще хвалила.

Тогда я еще не знала, что Валентина Ивановна с детства тяжело болеет, твердый характер помогал держать недуг в узде. Болезнь не помешало ей окончить школу с золотой медалью, потом филфак Брестского университета, она успешно защитила кандидатскую диссертацию по теме: «Проблемы стиля белорусской военной прозы». (На материале творчества В.Быкова, Б.Саченко, И.Чигринова). Последняя ее монография уровня докторской диссертации «Васіль Быкаў у кантэксце сусветнай літаратуры”  по многим причинам осталась не защищенной.

Есть у меня одна скверная привычка, от которой почти избавилась: спешно делюсь с другими черновыми набросками будущих статей. Меня так переполняют в тот момент эмоции, что хочется непременно и в сей момент рассказать о своих чувствах и переживаниях, для меня критические заметки о чужом творчестве – такое же творчество, вольная интерпретация, мое видение и толкование мира художника, его героев. За мою торопливость и небрежность Валентина Ивановна меня часто выговаривала.

«…Хотя, если позволите, я хочу сказать еще следующее. В вашем тексте уж слишком много описок. Обычных технических описок. Они отвлекают от содержания и даже раздражают. Хотелось бы, чтобы вы на заключительном этапе все-таки обращали и на это внимание. Мы, конечно, все не без греха в этом отношении, но надо все-таки в себе находить силы для последнего, корректорского прочтения своего труда. Мой когдатошний учитель профессор Д.Бугаёв (и я очень благодарна ему за это) был очень требовательным в этом плане. Он просто не читал тексты, которые были плохо оформлены. Он внушал мне, что над текстом нужно работать бесконечно много. От этого текст только выигрывает. Извините меня.  Успехов вам.     Валентина Локун 15.01.2014».

Конечно, моей радости не было предела – обретение в литературной среде дружественного участника, товарища, единомышленника большого стоит.

Нам всем, пишущим и публикуемым авторам, так не хватает сегодня оценки не только читателей, но и внимания современных критиков. Многие писатели, к сожалению,  достойно не оценены, а это считай – забвение при жизни. Как узнать, сравнить, где ты, что ты, на каком небе, куда двигаться и есть ли у тебя вообще творческое движение, что было вчера, и что сегодня, кто сравнит, отметит?  Цех немногочисленных критиков отмалчивается.

На презентациях новых книг еще можно услышать традиционные критические замечания, но часто слова, сказанные в библиотеке, так и остаются тихим эхом в читательских залах. Мне посчастливилось, о  моей книге В.Локун прислала короткий отзыв, за что признательна ей и благодарна.

.

«К сожалению, я не читала  все книги, изданные писателем И.Шатыренок. Сейчас на моем рабочем столе ее сборник прозы «Бедная-богатая Валентина». Прежде всего, хочу отметить стиль ее произведений. Писательница владеет удивительным даром письма. Ее слово легко и изящно, в чем-то даже музыкально, сродни Тургеневскому. Оно диалогично и многоголосо. Писательница пишет о времени, в котором живет сама. Она обладает удивительным талантом отображать атмосферу этого времени, отображать как-то по-своему, изнутри. Но вместе с тем, объемно и многомерно. Характерно и то, что ее тексты не дидактичны, а герои не заидеологизированы. Это, как правило, живые реальные люди, которые хотят любить, страдать, мечтать, трудиться, приносить пользу людям. Но в этой кажущейся простоте и сокрыта главная философия жизни. Истинной жизни человека.

Хочу отметить Ирину Шатыренок и как критика. Хотя она такой себя категорически не считает. В этом плане я знаю ее немножко больше, чем прозаика. Ее суждения о литературе, об отдельном произведении писателя всегда очень аналитичны. Она умеет «расчленить» произведение по частям с тем, чтобы потом прийти к некой обязательной тезе, очень важной для себя и читателя. В отличие от художественной прозы, в критике И.Шатыренок очень эмоциональна, непримирима, публицистична. Все это говорит о том, что Ирина Шатыренок человек в литературе не случайный. Ей за все болит, и за литературу в целом, и за каждого писателя отдельно.

Ирина Сергеевна, природа наделила Вас огромным писательским талантом, талантом публициста – успехов Вам во всех Ваших начинаниях.  Валентина Локун,   кандидат филологических наук,12.03.2014».

.

Мое вечное занудство и придирки к организации конкурсов она терпеливо выслушивала.

«И еще одно мое наблюдение. В конкурсе Золотой купидон (не удачное название, этот эрос и вечное желание меньше всего связаны с литературой) есть номинации "Критика и литературоведение" и "Публицистика". (Речь идет о новой монографии Н.Микулича, посвященной творчеству Максима Танка). В этом году два замечательных ученых И.Саверченко и Н.Микулич разыграли эти номинации. Считаю, что за спинами уважаемых ученых, издающих монографии, критикам и публицистам ничего не светит. Должна быть номинация "Литературоведение" в чистом виде, и пусть ученые между собой выбирают. Все-таки публицистика и настоящая критика связаны с днем сегодняшним, и авторы-критики должны быть  представлены не только положительными  рецензиями, но и проблемными статьями. Мне кажется любой средней руки филолог разберется, что монография ученого меньше всего относится к критике или к публицистике. Но это сугубо мое личное мнение, которое никому не нужно. Здоровья вам и всех благ, Ирина,5.9.2013».

Получила такой ответ.

«Ирина Сергеевна! Совершенно с вами согласна в отношении «Золотого купидона». Публицистику нельзя смешивать с литературоведением и критикой, хотя у нас, как правило, критикой занимаются литературоведы по профессии. Серьезных «чистых» критиков я не знаю, за исключением разве что нескольких молодых имен. Это должны быть разные номинации. Но это в принципе. Что касается конкретно работы Н.Микулича, то его книга заслуживает награды, хотя может быть она не столько публицистическая, сколько литературоведческая. Я лично знакома с Николаем Владимировичем, знаю его творчество, более того, рецензировала эту книгу в «Немане». Это книга новаторская по форме и очень богатая по содержанию. Поверьте, это без преувеличения. Я не знаю других книг номинированных в этом году, но книга Микулича заслуженно получила премию. Я рада за этого ученого и человека (который, кстати, на данный момент оказался в очень сложной жизненной ситуации).

Ирина Сергеевна, что я хочу вам пожелать? Прежде всего побольше людей, близких вам по духу. Они у вас есть и радуйтесь этому. И слава Богу, что такие люди еще встречаются. Вам повезло. Творческих вам успехов и здоровья. Пишите, если надумаетесь. 7.09.2013. Валентина Локун».

.

Мои попытки разобраться в литературной ситуации наших дней шли иногда  вразрез  с устоявшимся мнением некоторых твердолобых товарищей, наделенных, как они считали литературной властью – карать или миловать. Но разве истинное творчество – не есть свобода, свободно говорить, писать, не соглашаться с чужим мнением, пусть и авторитетным (читай авторитарным), как и нести личную ответственность за свое слов? В отчаянии бросилась искать поддержку у Валентины Ивановны.

«…Вы и другие ученые хотя бы защищены своими степенями и званиями, я ничем не защищена от ударов,  несправедливости, зависти. Зависть отдельная сторона окололитературной  жизни. А может мне так и надо, не знала оборотной стороны, воспринимала и знала ее светлую сторону, а теперь приходиться познавать не только мед. Извините, что нагружаю вас своими проблемами, но занятие критикой очень опасное для здоровья... С уважением, Ирина 31.08.2013».

Ответ пришел с небольшим опозданием в несколько дней, наверное, Валентина Ивановна обдумывала мои слова.

«Добрый день, дорогая Ирина Сергеевна! Отвечаю вам с опозданием. Но это потому, что в Интернет я захожу только по необходимости и не каждый день. Он засасывает, отнимает время и нервы. Случилось то, что должно было случиться. Вы слишком смело выступили против руководства СП. Хотя, с другой стороны: что они могут сделать? Гуманитарная сфера финансируется у нас по остаточному принципу и никакие генералы, даже при всем их желании, вряд ли что-то могут изменить. Вы правы, вам нужно переключиться сугубо на творчество, и заниматься тем, к чему у вас есть призвание и талант. Сколько существует литература, столько существует и полемика вокруг ее. Литературный процесс – это процесс объективно-субъективный, он зависит не только от традиции, но и от индивидуальности автора, его мировоззрения, его понимания мира и человека. Они не всегда могут совпадать с пониманием критики. Но так было и так будет, с этим ничего не поделаешь. Да, критика, опять вы правы, – неблагодарное дело, особенно ее публицистическое направление. Поэтому я даже в критических работах всегда стараюсь оставаться литературоведом. Это моя профессия, мне здесь интересно. Вы же – писатель, человек творческий, пишите художественные тексты и получайте удовлетворение.  Хотя вы – человек с большим опытом журналиста и публициста, вы вправе поступать так, как считаете нужным. Пишите. 5.09.2013».

.

Критик Валентина Ивановна была не только большим профессионалом в литературоведении, но и человеком опытным, искушенным, тонко разбиралась в людях и литературной среде, по доброму предупреждала меня: где не стоит ходить кривыми и запутанными дорожками нашей литературы, в чем воздержаться, сделать паузу. (речь идет о рецензии на книгу гродненской поэтессы  Светланы Куль «Вершы. Байки. Паэмы»)

“Здравствуйте, Ирина Сергеевна! Ваше письмо прочитала, услышала Ваш крик души. Читала Вашу рецензию в ЛіМе. Ирина Сергеевна, простите мне, но Вы очень наивный человек. Как могли Вы надеяться на то, что республиканская газета, единственная в своем роде, отдаст свою целую страницу под рецензию на книгу никому не известного (или мало известного) автора? Даже, если этот автор и доктор наук, и профессор и т.д. Сивец сделала все, что смогла, в данной ситуации. Она отдала Вам половину страницы, а это уже немало»

Мое видение некоторых  вопросов в произведениях современных белорусских авторов, вызвало споры, и даже неприятие моей позиции, в частности, по повести А.Федоренко «Дикий луг». Кто только о ней не писал, хор большинства положительных  отзывов не совпадал с моим разбором и эстетическим опытом, ну и что, нормальное явление. Мои письма были подробными, аргументированными, я искала в Валентине Ивановне единомышленника.

«…Вся народная масса в повести настолько обезличена, что как раз ей А.Федоренко нашел очень много множественных имен. Не поленилась посчитать.

“Мужчына, жанкі, малыя, людзі, дзеці, бабы, старыя, падлеткі, між людзей, ў мясцовога люду, народ, касцы, усе, яны, бацькі, хлорцы”.

Такой получился коллективный, огромный и не выразительный  народный портрет. Но автору и этого мало, он несколько раз подчеркивает единство алгоритма поведения этой невыразительной, необразованной рабочей массы… Одинаковость движений, массовая похожесть, единообразие, наверно, хороша у пчел, муравьев, этих запрограммированных насекомых колоний. Может и наш автор увидел в этой слаженности людской массы какие-то свои законы, например, выживания.

Хотя, нет. По автору его деревня движется запрограмированно, все рассчитанно на вымирание, деградацию и уничтожение. Тому подтверждение повествование – пьянство, ранние смерти, несчастья (их очень много в одном месте, для одной деревни, слишком повышенная концентрация?!) и закономерное движение вниз, вниз, вниз. Но всегда ли желание автора закономерно для творчества, совпадает ли его логика с логикой произведения? В отдельно придуманной реальности писателя, наверное, да, но как же тогда быть с нашей действительностью, или автору позволительно все? Где мера и должна ли она быть.

Там, где правда творчества продолжает правду жизни, все закономерно, там жив дух народа,  его традиции, чаяния, ожидания, надежды, пусть даже самые трагические и запредельные. Но если правда писателя вырастает только из его искаженного отражения, оставим за рамками причины, порой болезненного, воспаленного,  необъективного, которое он навязывает читателю, как быть? Не искажение ли это правды жизни? Для меня, например, важна красота, подъем духа над обыденностью, идеалы, я ищу в книгах красоту слова, которой владеют не многие, и там, где ее  мало или совсем нет, автор прячется за диалоги, начинается много-много разговоров, часто пустых…».

.

Валентина Ивановна не принимала моей стороны правдоруба, держалась традиционной линии, и по-своему была права. Наши споры накалялись, но все оставалось в рамках литературной дискуссии. Она выслушивала меня, я платила тем же, шло взаимное обогащение.

«… Далее. Я не думаю, чтобы редакция специально подбирала под Вас статью о Федоренко. Хотя, может, и так. Допустим. Но в этом я тоже не вижу ничего плохого. Все мы имеем право высказать свое мнение о том, или ином авторе, об отдельном произведении какого-то автора. Я очень уважительно отношусь к творчеству А.Федоренко, и до сих пор считаю его повесть «Вёска» одной из лучших в его творчестве. Я до двадцати пяти лет жила в деревне. Там родилась и выросла. Концептуально А.Федоренко правильно решает проблему деревни. Поддерживаю его концепцию в «Диком луге». Старая деревня исчезает физически или деградирует духовно. Ей на смену приходят агрогородки. Но это уже абсолютно другая деревня, да и не деревня это уже. Другие люди живут и работают там. Это прискорбно, но, к сожалению, это так! Конечно, А.Федоренко утрирует некоторые положения, но по сути он прав, моя родная деревня тоже вымирает, уходит как Атлантида, и спасти ее уже нельзя. Вы очень личностно воспринимаете литературу, отсюда и эмоции, которые не дают Вам спокойно жить. Кстати, вернемся к литературе. Вы вспомните, как писал И.Шамякин о деревне 50-х годов. Перечитайте его роман "Крыніцы" (1957). Разве это соответствовало действительности? Понимаете, правда жизни и правда литературы, они не всегда соответствовали друг другу. Но, вместе с тем, есть какая-то черта, через которую литература, настоящая литература, переступать не должна. Так вот ни тогда И.Шамякин, ни теперь А.Федоренко эту черту не переступили. Они имеют право на свое видение предмета. Мы можем соглашаться или не соглашаться, но отвергать такие произведения и лишать право голоса их авторов, я считаю нельзя. Время, когда литература писалась под диктовку «идеологии», кануло в Лету.

Знаете, Ирина Сергеевна, я главным образом литературовед и меньше всего критик. Меня больше интересуют общие тенденции развития литературы, ее особенности, а уже индивидуально-конкретные ее проявления – это, конечно, важно, но я их воспринимаю абсолютно спокойно. Только, чтобы не было непристойностей и гадостей, т.е. не-литературы. (Вы поняли о ком идет речь. Да, это Глобус.)

Вот и все. Успехов Вам в Вашем творчестве. Валентина Локун 24.07.2013»

.

Запоздало, простите меня, дорогая Валентина Ивановна, но у меня все превращается в предмет литературы, такой желанный соблазн! Даже наша многолетняя переписка. Как в той волшебной сказке «Золотая антилопа», где герои прикасаются ко всему и все превращается в золото. У меня – в литературу.

«Валентина Ивановна, тут какая-то мистическая история получилась. Свою статью "Критика без страха и упрека" послала в «Нёман». 9.10.2012, меня уверили, что в первом полугодии состоится разговор о критике и т.д. Тема назрела. В апреле получила анкету, понимаю, в редакционном портфеле лежит моя статья, аж 17 т.з., чего наглеть. Поэтому так сжато ответила. Открыла журнал, бац, а статьи-то моей и нет, у нас в Гродно 28 июня журнала еще не было, я звонила Бадаку А., послала ему один материальчик, он обещал почитать, но уже после отпуска. Хорошо, буду ждать. С уважением, Ирина, 10.7.2013»

«Ирина Сергеевна, читала Неман № 6. Хороший разговор получился о критике. И главное – разный: по глубине мыслей и взглядах. Хорошо сказал А.Андреев, ну и, естественно, Ирина Шевлякова. Последняя, как всегда, сверх сложно, но правильно. Читала и Вас. Вы были, на удивление, немногословны. Не понимаю, почему Вы в перечень критиков вписали М.Южика, И.Жука и А.Тявловского? По-моему в их профессии критика не является главным направлением. Спасибо большое, что Вы отметили и мое имя. Это, конечно, приятно. Пишите. Правда, я в Интернете не каждый день, поэтому с ответами могут быть задержки.  В.Локун. 10 июля 2013»

Ничего удивительного, критик из Минска Михась Южик сразил меня своей беспощадностью, резкостью суждений, поиском правды. Литературовед И.В.Жук из Гродно в своих серьезных, аналитических  статьях допускает насмешку и юмор, от чего работы его только выигрывают, приобретают легкость и образность.

«Ирина Сергеевна, с Новым годом вас!... Занимайтесь тем, к чему у вас лежит душа и сопутствует талант. Успехов вам в творчестве и здоровья! Ваш отчет читала. Поражает объем сотворенного!!! Мне бы хоть часть вашей невероятной работоспособности. Я – Лев, люблю понежиться перед телевизором, отдохнуть в кругу приятных для меня людей. Всех дел не переделаешь, да и кому нужна наша работа? Всего доброго. Валентина Локун 2.01.2014».

.

В последнее время мне приходилось чаще звонить Валентине Ивановне, нежели писать, хотела услышать ее голос, поговорить о чем-то срочном и важном. После объявления осенью 2015 года Нобелевским комитетом о присуждении премии С.Алексеевич, литературовед попросила меня узнать, есть ли в продаже в книжных магазинах Гродно последняя книга писательницы «Время  секонд-хенд», ей не терпелось познакомиться с книгой новоиспеченного нобелиата, издание буквально исчезло  из продажи. В Гродно, как и в Пинске, и других городах Беларуси.

В апреле Press Club Belarus планировал в Пинске мастер-класс с участием С.Алексиевич, по этому поводу мы снова пообщались по телефону, поговорили о творчестве знаменитой писательницы, но Светлана Алексиевич по каким-то причинам не смогла приехать в Пинск.

Бывает так, люди многие годы работают в одном офисе, а по существу не знают друг друга. Я лично не была знакома с Валентиной Ивановной, хотя собиралась в Пинск, но наша переписка сделала свое доброе дело – в литературе я обрела старшую подругу, с ней можно было советоваться, доверять свои мысли, тревоги, искать поддержки. Слово умеет объединять,

Валентина Ивановна никогда не жаловалась на здоровье, была приветлива, бодра, терпелива, до последнего много читала, оставалась верна своим старым литературным привязанностям. Если бы знать… Если бы знала, как Валентине Ивановне тяжело переносить невзгоды жизни, ежечасно бороться со старым недугом, что приковал ее к постели, наверное, по-другому бы к ней относилась,  щадяще что ли, писала бы не то и не о том, и даже попросила прощения, что отвлекала ее дорогое внимание к своей персоне.

.

В последнем письме-поздравлении она суеверно осторожничала, не договаривала.

«Ирина Сергеевна, спасибо вам за поздравления и память обо мне. Сейчас я, к сожалению, не занимаюсь творчеством, так сложились обстоятельства. А как будет дальше – загадывать не хочу. С наступающим вас Новым годом!  Здоровья вам и творческих успехов!      Валентина Локун 31.12.2015».

…Мы все остались здесь со своими нерешенными проблемами, тревогами и радостями, а вы, дорогая наша Валентина Ивановна – уже там, в другом измерении, в недосягаемых небесных пределах, освободились от земных тягот и мук.

Все тлен и прах. Все раствориться, исчезнет в небытии. Может одно Слово, искреннее и живое, в состоянии одолеть запредельность вечности, оставаясь чистым и честным в надмирных высотах. В последней надежде посылаю вам свое прощальное слово благодарности, кто знает, может дойдет  – как хорошо, что вы были  и останетесь в моем сердце.

.

PS. 24 июня текущего года  прочитала в газете «ЛіМ» соболезнование председателя Брестского отделения ОО СПБ Анатолия Крейдича "Ад яе сыходзіла толькі светлыня. Не стала літаратурнага крытыка Валянціны Локун".