Дети подземелья

Эти события происходили в Одессе 75 лет назад, осенью 1941 года, когда фронт приближался к городу

.

Издавна поэты и философы на всех языках называли знания светочем. Когда думаешь о той прифронтовой школе в катакомбах, эта метафора обретает плоть и символичность.

.

Фотографии и немногие кинокадры сохранили облик одесских улиц тех дней. На крышах старинных зданий стоят зенитные орудия и пулеметы. С подвод, машин, платформ трамваев жители сгружают мешки с песком, металлические «ежи», воздвигают баррикады. Ломами из мостовых выламывают булыжники. Окна домов оборудуют как огневые точки. По улице с грохотом идут машины, которые одесситы с фронтовым юмором назвали «На испуг». На заводе к тракторам приварили броневые металлические листы, поставили пулеметы. Такие самодельные танки, которые в документах называли «НИ-1», тоже вышли на защиту города. Всего было изготовлено более 50 таких машин. На одном из участков фронта эти машины ночью, с зажженными фарами, издавая страшный грохот, прорвали укрепления противника…

.

В эти самые дни на окраине Одессы в поселке Кривая Балка из небольшого здания школы учителя и школьники выносили стопки учебников, тетрадей. Их путь был близкий, но нелегкий. Помогая друг другу, они цепочкой спускались по крутому склону степной балки, а потом уходили во тьму подземного лабиринта. В Кривой Балке был один из входов в одесские катакомбы, которые протянулись под городом на тысячи километров.

.

Издавна в этих подземельях добывали камень-ракушечник. Удобный строительный материал, который обрабатывали пилой и топором. Из этого камня построены многие здания Одессы. После проходки горных выработок под землей оставались пустоты-катакомбы, образовавшие причудливые коридоры, ямы, горки, тупики. Здесь можно было найти зигзаги, похожие на помещения с отвесными стенами. С первых дней бомбежек жители поселка Кривая Балка стали укрываться в катакомбах.

.

«Перед началом учебного года мы стали искать в катакомбах помещения, пригодные для занятий, – рассказывала бывший директор Кривобалковской школы № 125 Анна Авксентьевна Галько. – Старшие ребята обошли все дома поселка, сообщили детям и родителям, что учебный год начнется в катакомбах. Чтобы дети не заблудились, мы попросили каждого принести с собой моток веревок и стеклянные пузырьки с кусочками толстой ткани. У входа в катакомбы прибили толстые крюки, к каждому из которых привязывали веревки ребят. Держась за них, дети в сопровождении учителей добирались до своего класса. И также с помощью веревок возвращались обратно».

.

Катакомбы – опасное место. Сделать всего несколько шагов из коридора в сторону и сразу заблудился среди пустот и зигзагов.

.

Каждый в поселке знал: в катакомбах не раз пропадали и дети, и взрослые, не находя выхода из лабиринтов.

.

Из стеклянных пузырьков, которые принесли с собой дети, сделали самодельные светильники. В горлышко пузырька просовывали кусок ткани. На дно наливали немного керосина и зажигали фитиль. С такими светлячками в руках дети цепочкой шли друг за другом по катакомбам по своим классам.

.

«Учебный год начался для наших семи классов в срок, – говорила А.А. Галько. – Детей пришло много. Мы приняли учащихся из соседних школ. Несмотря на фронтовую обстановку, мы видели – дети хотят учиться».

.

Чтобы представить всю необычность этих «школьных» помещений, приведу воспоминания бывшей партизанской связной Г.П. Марцишек, которая участвовала в закладке партизанских баз в катакомбах.

.

«Невольно оглянулась на выход, прощаясь со свежим воздухом и солнечным светом. С каждым шагом тьма все больше окутывала нас, становилась жуткой, непроницаемой. Я осторожно переступала и беспомощно шаря руками, надеялась найти опору. То опускаясь, то поднимаясь петляли шахтные дороги. Впереди шел наш командир с фонарем, и я боялась потерять его из вида. Я пыталась запомнить направление нашего пути, но после нескольких поворотов поняла, что это мне будет не по силам».

.

Чтобы избежать несчастья, учителя сначала провели занятия с каждым школьником – как, держась за свою веревку, и со светильником в руках, добираться от входа к своему классу. Парты, скамьи, стол соорудили из камней. В катакомбах было холодно и сыро. На поверхности еще стояли теплые дни, а в катакомбах температура плюс 14. Учителя просили детей одеваться потеплее и приносить подстилки или дощечки, чтобы не сидеть на голых камнях. На стенах педагоги начертили большие стрелки, чтобы детям легче было находить свои помещения.

.

Учебный год начался, как положено, со школьного звонка. «Техничка» Мария Степановна Белявская принесла его из Кривобалковской школы. Переходя от отсека к отсеку, она громко в него звонила. Этот звонок с улыбкой слушали и те, кто поблизости укрывался от бомбежек, занимаясь домашними делами – латали одежду, сучили пряжу, обтесывали камни для бытовых нужд. Слушая звонок, жители радовались «Дети продолжают учебу, значит, жизнь продолжается…»

.

Проходя мимо отсеков, жители слышали, как из каменной глубины доносятся голоса учителей, читающих диктанты, задающих математические задачи, и первоклассники хором читали свои первые буквы и слоги.

.

Война была тяжела не только близкой опасностью. Вражеская осада отнимала у жителей самое необходимое. Трудно было найти еду, развести огонь. Людям приходилось вспоминать древние, пещерные навыки. Старшие дети часами чиркали кремниевыми камнями, пытаясь высечь искру и зажечь костер. Спичек не было. С полей, сожженных гитлеровцами, по ночам ползком приносили полуобгорелые зерна кукурузы и пшеницы. В катакомбах молотками обтесывали камни, чтобы соорудить жернова.

.

«Мы садились в кружок и крутили жернова, сделанные из камней в катакомбах. Сначала работали неумело, а потом научились. Перемалывали принесенные с полей зерна. Нашли родник. Каша, приготовленная из этой крупы, пахла дымом. Но нам, голодным, она казалась вкусной», – вспоминал бывший учащийся подземной школы Александр Павлович Чесницкий.

.

Следопыты, уже в послевоенные годы ходившие в катакомбы, чтобы найти места партизанских стоянок, рассказывали мне: «Когда мы спускались в катакомбы, то уже через три-четыре дня одежда, спальные мешки наши становились влажными. Нам говорили, что от долгого пребывания под землей, в катакомбах одежда истлевала на плечах. У людей начинались звуковые и зрительные галлюцинации. Многих мучили ревматические боли. А что касается новичков в катакомбах, то почти каждого охватывало чувство, страха и беззащитности перед каменными лабиринтами».

.

Но спустя годы думаешь не только об этих крайне тяжелых условиях, но и о том, как в подземных убежищах, вопреки всем невзгодам, теплилась в детях потребность в знаниях. И потому они шли по штрекам, спотыкаясь и падая, держась за веревки, помогая друг другу.

.

Школа стала тоже одним из одесских бастионов. Здесь шел свой поединок с врагом, подступившим к городу.

.

Чего стоили человеконенавистнические лозунги, которые фашистские главари вбивали в головы своих солдат: «Для русских в обучении хватит только простого счета и умения расписаться». «Когда я слышу слово культура, мне хочется схватить пистолет». Школа в катакомбах стала баррикадой, защищающей гуманистические истины. В полутемных классах учителя заботились о воспитании высоких духовных ценностей. На страницы книг сыпался песок от бомбежек, а в школе, как и положено по программе, звучали стихи и отрывки из книг великих немецких писателей, произведения которых были брошены в нацистские костры в самой Германии.

.

Опасность подстерегала повсюду. По дороге в школу была убита учительница математики В.С. Каплун. Однажды по штрекам разнеслось: «Убили!» Прямым попаданием бомбы завалило многодетную семью.

.

Пример учителей учил детей мужеству. Благодаря чему школьники не только выжили, но и сумели сохранить духовное здоровье.

.

«Я помню, как наша учительница М.К. Козловская, несмотря на обстрелы, каждый день шла пешком несколько километров, чтобы проводить с нами уроки литературы, – вспоминал тот же А.П. Чесницкий. – Когда она читала стихи, стоя за каменным столом, мне казалось, что ее лицо светилось. И тут же она спрашивала: «Не голодны ли мы?» И вместе с ней мы выходили в балки и разводили костер. Ели нашу кашу с дымком».

.

Школа жила и сражалась до последнего дня перед гитлеровской оккупацией. Старшие дети Кривобалковской школы стали впоследствии партизанскими бойцами, разведчиками и связными. В историю одесского подполья вошло имя Трофима Прушинского. Он стал партизанским связным, носил в катакомбы продукты. Местные полицаи выследили подростка и схватили его. Фашистские прихвостни требовали от него показать дорогу к партизанскому лагерю. Жители видели, как его, окровавленного, водили от одного входа в катакомбы к другому. Таких входов здесь было немало. Трофима били прикладами, кололи штыками, но он, еле держась на ногах, отрицательно качал головой. Его убили около одного из входов в катакомбы. Трофим Прушинский был воспитанником подземной Кривобалковкой школы.

.

В Нерубайских катакомбах под Одессой был создан Музей партизанской славы. Здесь с помощью одесских следопытов, которые производили раскопки, были воссозданы красный уголок, каменные нары, кухня, узел связи, госпиталь медицинский пункт. Вместе с останками оружия следопыты находили здесь полуистлевшие школьные учебники, чернильницы, ручки.

.

Освещенная керосиновой лампой школьная доска на камнях была издали видна в темных подземных штреках. На нее выходили, как на маяк. И дети, и родители в этом свете видели надежду.