Участники Третьей Мировой Донецкой

Продолжение. Начало в №85. 

Время действия - апрель 2015 год.
Южный рубеж Донецка – поселок Трудовские.

Часть 2

Наконец-то настало время «икс». Я знала, что рано или поздно, это произойдет. Мои родные пришли в себя от моих рассказов о взрывах в парке. Время выветрило у них впечатление о живописном рассказе, о том, как пережало позвоночные диски от резких звуков бомбежки.
Ранней весной 2015 года мне дали команду «приезжай»:

- Только ты выходи не на конечной, а на предпоследней остановке – «на школе».

А вот это уже было лукавство. Да, обыкновенное хохляцкое лукавство. 
Но именно дорога, ведущая от предпоследней остановки 42-го автобуса, мне была нужна, я приняла правила игры. 

Вадим был уже на Трудовских (микрорайон Донецка, южный рубеж линии разграничения), мобильник выдавал то «абонент вне связи», то раздавливал слова до неузнаваемости, то обрывал разговор в середине фразы. В этих местах плохая мобильная связь никого не удивляла. Главное услышать голос родного человека – ответил, значит, живой.

Теплое весеннее солнышко радовалось вне зависимости от пейзажа за окном маршрутки. Чем дальше от центра Донецка тем, чаще за окном автобуса, словно кадры немого кино проплывали прострелянные заборы, выбитые окна, проваленные крыши и неприкаянные заброшенные дома.

Людей в автобусе было не много. Но даже, если люди не были знакомы между собой, они охотно вступали в разговор.
Я растворилась в этой небольшой толпе и сидела молча.

Жителей из центра города здесь всегда считали чужаками и их определяли на раз по приметам, ведомым только местным. А если и начинали разговор с приезжими то, с большими паузами, тщательно подбирая слова, будто бы боясь выдать какую-то необыкновенную тайну. Никто перед чужаком раскрываться не будет.

Через два сидения от меня тараторили две пожилые тетки обыденными голосами, словно о вчерашней погоде:

- Первый раз, когда окна выбило взрывом, сын перестеклил. А когда второй раз повылетали стекла, то зашили ДВП. Так и пережили зиму, а що делать?

- Ополченцы девку на поселке расстреляли. Слыхала? Лет двадцать ей не больше. Маячки (радиомаяки для прицельного обстрела ВСУ – авт.) ставила, ага, прямо за руку поймали. За каждый маячок укры 200 гривен дают, говорят так. По законам военного времени и расстреляли. Она наша местная, поселковая.

 - А про дочку почтальонши слышала? Поймали ее, тащила телевизор по улице. Пришли к ней домой ополченцы, а у нее дома еще восемь штук. Ну, и всякого барахла в сарае полно. Закрыли (арестовали – авт.) ее. 

- Та да, матери помогала. Знает, кто выехал, а кто нет.

Тетка, сидевшая напротив меня, после долгого разглядывая начала разговор. В автобусе уже стоял оживленный гул, все нашли себе собеседника, а она осталась без пары. 

- Я в Марьинку (2 км от Донецка, в зоне ответственности ВСУ) ходила пешком, скупилась. А що, по тропинке прошла спокойно так, без блок-постов, - сказала она хитровато прищуриваясь.

- Я из города, - ответила я, при этом смиренно, аки монашка, потупив взор в пол автобуса. 

- Ааа, - протянула тетка, понимающе посмотрев на меня, продолжая внимательно меня изучать.

Кажется, я успешно прошла испытание, и собеседница продолжила разговор…

- Вот девку на поселке поймали, радиомаячки ставила, молодая такая, - с трагической ноткой в голосе, произнесла она, - у меня пенсия маленькая, я же не ставлю.

- Так 200 гривен же дают, - подначила я ее, - не деньги, чи що? – Я с легкостью перешла на местный сленг.

Тетка замахала руками, потом заулыбалась, поняв мою шутку.

- Много людей выехало, наверное, улицы пустые?

- Я не выехала, - с победным видом сообщила тетка, - я осталась. Она сообщила это с несколько вызывающим тоном, откинувшись слегка назад, и гордо держа голову.
Ее лицо без нарочитого пафоса выражало полную уверенность в своем решении, тетка замолчала, сделав многозначительную паузу. 

Да, есть такая история. Скромная гордость маленького человека, имеющего свою точку зрения на происходящее и не побоявшегося сделать свой выбор.
Одни удрали с первыми звуками обстрелов, бросив своих больных стариков, котов, собак, порой подкинув малолетних детей старикам, нимало не задумываясь об их дальнейшем существовании. 
Другие взвешено приняли решение уехать – ну, так месяца на два-три пока все утихомирится (ну да, ну да – четвертый год живем под обстрелами). Третьи сказали: «Это мой дом, моя Родина, я в этой хате родилась и отсюда никуда не уеду, разве что вынесите меня вперед ногами». Эвакуировать их не удалось, не смотря ни на какие уговоры и посулы ополченского командования.

Чаще всего это были пожилые люди, которые приняли свое решение отчасти из консерватизма, но в гораздо большей мере от понимания, что поселок будет жить до тех пор, пока в нем живут люди. Это была глухая гражданская оборона населения, которое в силу своего возраста не может воевать с автоматом в руках.

- У вас паспорт есть? На блокпосту ополченцы проверяют, - заботливо предупредила меня попутчица.

- Всегда с собой, в городе тоже могут остановить.

Автобус тем временем уже доехал до предпоследней остановки.