Новый год в заполярной тундре

Из репортерского блокнота

Командировка

В середине декабря 1973 года, будучи спецкором газеты «Магаданская правда», я был командирован на Полярнинский горно-обогатительный комбинат. Предстояло написать серию статей о подготовке золотых полигонов под операции будущего года, о передовиках производства и вообще – о том, чем живет и дышет заполярный поселок горняков. Лететь предстояло через Певек и Мыс Шмидта. На Полярный (это 170 км от Мыса) летали «Аннушки» – бипланы АН-2 на лыжных полозьях. Взлетная площадка, обслуживавшая прииск, располагалась в тундре, на месте выровненных отвалов отработанного золотого полигона, в двух километрах севернее поселка. 

Полярный, ныне покинут людьми. А в 70-е и 80-е годы прошлого столетия он представлял собою настоящий оазис цивилизации в царстве вечной мерзлоты, на бесконечных выстуженных ледяными ветрами просторах чукотской тундры. Полярная ночь длится здесь 45 суток, лето короткое и дождливое. Зато в бассейне реки Пильхинкууль, у подножья горы Купол (чукотское название после 100 грамм не выговоришь - Эмнункэнингтун) разрабатывалось уникальное по своему содержанию месторождение золота. Гораздо позже описываемых событий, в начале 90-х здесь, на ручье Фортуна (приток р. Пильхинкууль) был добыт золотой самородок с одноименным названием весом 20 кг 336 граммов, который хранится в Алмазном фонде России.

Так вот, в поселке в те годы располагались больница, клуб, школы - дневная и вечерняя, ДЮСШ, магазин и другие объекты поистине городской инфраструктуры. В том немалая заслуга и тогдашнего директора Полярнинского горно-обогатительного комбината Александра Васильевича Погребного. Успешное руководство самым перспективным в стране золотодобывающим предприятием позволило ему в короткий срок сделать поистине головокружительную карьеру. Вскоре после нашей встречи он был избран первым секретарем Иультинского райкома, а затем Чукотского окружного комитета партии, а затем занял кресло генерального директора Союзного объединения "Северовостокзолото". 

Времена и нравы

Впрочем, быстрый карьерный рост Погребного был обусловлен не только его неоспоримой деловой хваткой. Как и было заведено в те времена в партийном, советском и хозяйственном аппаратах, к намеченной цели он шел напролом, иногда буквально по трупам.        

- Ты не представляешь, - жаловался он мне в тот приезд, - что себе позволяют зажравшиеся партийные бонзы! Первый секретарь райкома позволил себя склонять к интиму заведующую моей гостиницы на Мысе Шмидта. Чуть не изнасиловал бедную девчонку!

Не знаю, на что он надеялся, сливая корреспонденту областной партийной газеты компромат на соперника во властной иерархии. Конечно, не на то, что все это будет опубликовано. А вот то, что журналюга распространит пикантные подробности сексуальных похождений секретаря райкома в партийных кругах области, считал вполне возможным. И хотя этого не произошло, собственных связей в этих кругах Погребному хватило, чтобы проштрафившегося секретаря райкома без лишнего шума отправили на пенсию и он занял его кресло.

Кстати, нам с Володей Курбатовым в завершение командировки вскоре довелось дожидаться борта на Певек в той же гостинице на Мысе Шмидта, и ее заведующая, смазливая девица лет тридцати после нескольких рюмок дала нам понять, что именно "шеф" распорядился сооблазнить секретаря райкома и разыграть спектакль с мнимым изнасилованием... Такие нравы царили в те времена в среде властной элиты. Александр Васильевич был достойным ее представителем. 

В последующие годы мне не раз доводилось общаться с Погребным, и - надо отдать ему должное - успешно решать некоторые щекотливые проблемы. Так, однажды один талантливый анадырский литератор загремел в милицию в результате семейного скандала. Зная о моей "дружбе" с первым секретарем окружкома, его приятели попросили меня вмешаться, и я позвонил из Магадана тогдашнему предшественнику г-на Абрамовича. Пришлось выслушать бурный поток ненормативных эпитетов в адрес дебошира и его заступников в моем лице, но в итоге проштрафившийся литератор был прощен.

А вот другая аналогичная попытка успехом не увенчалась.     

В августе 1979 года на ивасевой путине в Японском море при пересадке с сейнера на плавбазу я попал в аварию и в итоге с раздробленной стопой очутился в отделении травматологии Магаданской областной больницы. Операция за операцией - лечение затянулось на несколько месяцев. Однажды туда был доставлен водитель вездехода Рыркайпийской автобазы, столкнувшийся на Иультинской трассе в снежный буран со встречным большегрузным автомобилем. Множественный перелом позвоночника, паралич нижних конечностей. Парню было всего-то 25 лет. Круглый сирота, из родных людей только жена - бойкая кубанская казачка. Она примчалась из Шмидта в Магадан и первое время добросовестно исполняла обязанности сантарки и сиделки при искалеченном муже. Все мы - и медперсонал отделения, и его пациенты не уставали ею восхищаться. Впрочем, недолго. Убедившись в том, что вылечить мужа медицина не сможет, она завела интрижку с кем-то из местных жителей, в больнице появляться перестала и вскоре с новым женихом укатила к себе на Кубань.

- Мы бессильны, - говорил мне заведующий травматологией профессор Ярилов. - Под Москвой есть пансионат санаторного типа для таких инвалидов, как наш вездеходчик. Но чтобы его туда поместили, необходимы ходатайство местного начальства и довольно солидная сумма денег на содержание и лечение. Где их взять? Все накопления нашего пациента хранились на сберкнижке его беглой супруги, а ее и след простыл. Да и много ли он успел накопить? Ума не приложу, что делать..        

Иультинская трасса соединяет Мыс Шмидта с Эгвекинотом. Это те края, где в недалеком прошлом добывал золото Погребной, в то время уже возглавлявший объединение "Северовостокзолото" - солидную и богатую организацию. И я позвонил ему из ординаторской, обрисовал ситуацию и попросил помочь в решении проблемы.

- Я знаю эту историю, - ответил мне гендиректор. - А знаешь ли ты, что в крови этого водилы обнаружен алкоголь? О какой помощи может идти речь?

- Но ведь и вам известно, что ни один из водил на Колыме или Чукотке, наматывая тонно-километры, чтобы не заснуть за баранкой, не выезжает в рейс без пузыря с чефиром, разбавленным спиртягой. Войдите в положение - парень круглый сирота, жена его бросила, ни гроша за душой...

- Разговор закончен! - прервал меня Погребной и положил трубку.

В снежном плену

По пути, в Певеке ко мне присоединился собственный корреспондент "Магаданской правды" по Чаунскому району Чукотки Володя Курбатов. Опытный полярник, он должен был помочь мне в выполнении командировочного задания. Ясным морозным утром, вылетев с Мыса Шмидта, мы благополучно приземлились в "аэропорту" заполярного прииска. Сам "аэропорт" представлял собою крошечную постройку барачного типа - насыпной балок, дощатый домик на санных полозьях. Кто мог предполагать, что здесь, в этом балке, посреди голой, неогороженной чукотской тундры нам уготовано встретить новый, 1974 год?

Но об этом чуть позже. Следует заметить, что та командировка не задалась с самого начала. Казалось бы, все идет по плану: нас встретил и устроил в приисковую гостиницу (весьма, кстати комфортабельную для глухого Заполярья) сам директор Полярнинского горно-обогатительного комбината Александр Васильевич Погребной. Вместе, за "рюмкой чая" мы наметили программу на завтрашний день. Увы, планам этим не дано было осуществиться. Ночью на поселок обрушилась пурга и одноэтажные его строения, в том числе и нашу гостиницу, замело снегом по самые крыши.

Позже настигнувшее нас стихийное бедствие я попытался отобразить в стихах:

Пурга притихла. Стелется поземка
по крышам заполярного поселка,
над головой послышались шаги.
Давно пора! Прошла уже неделя,
и гости приискового отеля
немного одичали от пурги.

Гостей, кроме нас с Володей, в "отеле" было трое: пожилой лектор-международник, торгинспектор - оба из Анадыря и начальник Управления рабочего снабжения комбината, по чью душу и прибыл из окружного центра торгинспектор. Начальник УРСА пришел накануне вечером с бутылкой коньяка приветить грозного проверяющего и попал как кур в ощип. 

Снятый со вскрышных работ допотопный бульдозер Т-100 избавлял от снежного плена наиболее важные объекты прииска и поселка, "отель", увы, к таковым не относился. Бульдозер пробил в снегу узкий тоннель к окошку нашего номера, через форточку, по распоряжению Погребного, нам передавали корм и, в ограниченных количествах, "огненую воду".

В итоге мы все-таки выбрались на свет белый, с грехом пополам редакционное задание выполнили и даже передали по телефону пару статей нашей стенографистке, но драгоценное время было потеряно. Декабрь подходил к концу, и каждому из нас хотелось встретить новый год дома, в кругу родных и друзей. Но для этого нужно было преодолеть сотни километров по воздуху. Курбатову до родного дома было ближе, чем мне, - до Певека с посадкой на Мысе Шмидта всего-то часа два полета, а мне еще столько же от Певека до Магадана. Но, учитывая непредсказуемые сюрпризы стихии, эти часы вполне могли превратится в бесконечные дни и ночи. Впрочем, "дни" - это не про нас, Арктику в то время накрыла глухая, беспросветная полярная ночь, доисторическую мглу которой сгущали частые и вероломные снежные бураны.             

Чукотское Шереметьево

Как уже говорилось, "Аэропорт" поселка Полярный представлял собою тесный насыпной балок, в котором могли разместиться от силы человек десять. К счастью, в тот раз пассажиров, ожидавших борт на Мыс Шмидта, было немного - мы с Володей, двое наших соседей по гостинице и молоденькая чукчанка с больным ребенком, следовавшая по направлению местных врачей в детскую больницу областного центра. Их доставили сюда на нартах двое чукчей-оленеводов, видимо, отец и муж. Вот и все пассажиры. Но можно себе представить, какое столпотворение происходит здесь в сезон отпусков.

45-градусный мороз с ветерком в тундре пробирал до костей, но в балке было тепло, обогревал его огромный "козел" - раскаленная до красна вольфрамовая спираль, намотанная на асбестовую трубу. Однако и его мощности не хватало для обогрева всего помещения - в противоположном углу белели кристаллы инея.

После нескольких часов ожидания в небе послышался гул самолета, и пассажиры высыпали из балка встречать запоздавший борт. Сделав над нами круг, "Аннушка" пошла на посадку, помчалась, вздымая белый прах, по полосе и вдруг... скапотировала, обломок левого полозья отлетел в сторону и самолет застыл на месте, накренясь на бок и уткнувшись пропеллером в снег.

Пассажиров в "Аннушке", к счастью, не было, пристегнутый к креслу пилот отделался легким испугом. Выбравшись из кабины, он обошел самолет и, улыбнувшись, попытался утешить приунывших пассажиров несостоявшегося рейса:

- Придется еще малость подождать. Свяжусь с Мысом, придет другой борт - он сейчас на "Ленинградском". Вернется на базу, заправится и часа через три-четыре будет здесь как штык...

Но нам было не до улыбок. На исходе 30-е декабря, всего ничего до Нового года. Надежда встретить его в кругу родных и близких таяла на глазах.

Спасительный борт не прибыл за нами ни через четыре, ни через 24 часа. Вскоре задул южак, поднялась метель, ни о каких полетах не могло быть и речи. Оленеводы посадили на нарты женщину и ребенка, умчались в тундру. Потянулись долгие часы ожидания ясной погоды. Слава богу, Погребной проявил о нас заботу - вездеход из поселка доставил в Полярнинский аэропорт "гуманитарную помошь" - хлеб, консервы, пару бутылок водки и даже бутылку шампанского. И передал с водителем записку, в которой приглашал вернуться в поселок и встретить Новый год там. Но это было рискованно. Погода могла измениться в любую минуту, пропустить рейс в разгар веселья не входило в наши планы. Оставалось лишь набраться терпения и ждать. Кстати, терпение - одна из непременных черт характера любого настоящего северянина.

К полуночи 31 декабря пурга утихла, небо расцвело яркими звездами. Вдали мерцали земные звездочки - манящие огни горняцкого поселка. А ровно в полночь, когда четверо странников, застигнутых непогодой в тундре, подняли походные кружки во славу Нового, 1974 года, огни поселка вдруг разом погасли, он погрузился во мрак. Но лишь на миг, через несколько секунд огни загорелись вновь.

- Что это было? - спросил Володя.

- Это местная традиция, - пояснил лектор, уже не раз бывавший в Полярном. - Таким вот образом энергетики прииска поздравляют жителей с Новым годом.

- Ну так давайте и мы на правах временных обитателей чукотского "Шереметьева" поздравим друг друга. Впереди у нас еще долгий и непредсказуемый путь домой. Но уж старый Новый год все мы точно отметим, как положено...

И оказался прав.