«я крашу травы в лунный цвет…»

Гурд йом

ко мне пришел любимый друг
гремит в динамиках – усиливаю звук 
электро/Электра/пианино с жестким проводом 
друг залетает в форточку бодливым оводом
болезненно течет в коробке отопления 
вторгаясь в солипсизм по моему хотению 
субботний шопинг/маскарад зовет меня 
воскресный ужин сварен из семейного вранья 
для ежедневной лжи на дверь наклею постер 
«не донимайте, мимо проходите просто» 
друг по касательной беззвучно задевает 
мы – невидимки в клавише, что западает  
задерживаем быстроходные торпеды 
со стен счищаем мел, пуляем рикошеты 
подносим резонатор к уху, как будильник 
на крыше металлической зудит напильник 
бездушный google-map занозой поддеваем  
трухой от шоколада подсознание латаем 
звук пестицидами вливаем ядовито 
под стены одиночных камер Айболита 
мы за мостами крепим разноцветный скотч 
мы падаем, когда держаться и ползти невмочь 
мы формочками вложены в тела друг друга 
стоим спиной вплотную и вращаемся по кругу 
мы гасим сигареты крыльев амплитудой
светящиеся бедра отражаются повсюду
лопатками сдираем затвердевший панцирь/кожу
в моих замерзших пальцах сжат швейцарский ножик  
растрепанные волосы ползут в горящей дымке 
на скулы, челюсти/ключицы, балеринкой 
мы вырезаем расширяющийся кверху бревис 
в порезе постепенно зацветает нежный вереск 
мы вылетаем пробкой под напором из бутылки 
мы разбиваем потолочные преграды и развилки 
пространство звездное без изоляции электро/термо 
мы заполняем тишиной любви безмерной

Корсет

чтобы шнуровку корсета ослабить
нужно прожить 
пять болезненных стадий:
первая – при луне исписать все тетради,
вторая – убрать их подальше, 
где свадебный саван желтеет, 
как старая скатерть,
третья – достать из кладовки 
сотню тетрадей,
в легочных жерновах 
перетереть, перелопатить,
четвертая – личную жизнь наладить,
пятая – понять, чего ради
длилось все это,
и расстегнуть застежки корсета

В бананово-лимонном Сингапуре

беспечный Концерт Телемана, 
смутил Вас открытый мой лиф,
у Пярта Ваш облик зеркальный 
кларнета - паллиатив,
оборками арт-кружевными 
кастрюли мету со стола,
салфетки призывно-льняные, 
где кухонный смерч - кабала,
Вы руку сдвигаете ниже 
и мнёте наглаженный фартук,
убрав лаконично всё лишнее,
как гоплит отважный из Спарты,
расстёгнуты нижние юбки, 
и сакура грезит на кухне,
прижались к Вам стройные ноги,
в экстазе сознанье потухнет, 
обивка дивана линяет 
бульонной стыдливой агонией,
два нежных сосковых бутона 
запрятались в Ваших ладонях,
одежда затоптана шваброй, 
мы вместе на плитках паркета,
я губы чувствую Ваши, 
дрожу в камышах, как Одетта,
пульсирует женское лоно,
к земле крыша плавно съезжает,
колени расслабленно вязнут, 
кумыс киснет, плов подгорает,
сожму лепестковые губы, 
дыхание Ваше - зовуще, 
мужчине дарю безотказно 
карельские райские кущи,
розарий бледнеет на стенах, 
Вы смотрите долго, влюблённо,
под солнечным маслом я - с Вами,
смеюсь в золотом фаэтоне,
свой лиф я плету, как Дриада,
а юбки - из листьев крапивы,
взлетим на корнях баобаба, 
свивая гнездо нарратива,
теплом пляшет печка-венгерка, 
вздох флейт Телемана забыв,
захлопнется кухня тарелкой
летающей, 
порван мой лиф

Comme monde plus beau

дробишь обледенелый камень парапета
Невы// на шпиле Петропавловки вращаешь серпантин кассеты// 
подпрыгиваешь на деревьях// грибницей ластишься по Заячьему острову// 
через навес полиэтиленовый в нутро песочной анимации летишь апострофом// 

два времени сместились в плоскость: бирюзовый звучный каламбур 
Никольской церкви// в памяти, где раковые стигмы шахматных фигур// 
через канал, Матвеев мост гирлянду узелками протянул// девчонкой 
меня записываешь на  зенитовскую ретро-фотопленку//

я сохранила негативы// проявила солью слез у Приоратской будки 
по краю высушенной гати, Клуба Молодежи, там, где селезни и утки// 
плашмя придавливают электрички враз на пристани Балтийского вокзала// 
ногами двигаешь бруски вагонов с тарой кисловодского нарзана//

руками держишь мое платье-клеш летучей мыши «Бурда моден»// 
губами поправляешь поясок с доставленным по блату загранкодом// 
проводишь языком по нервным строчкам// по извилистой изнанке   
машинки швейной ток в челночном беге механической тарзанки//

по темным улицам меня ведешь в один из множественных дней в году// 
приклеенные отлетают каблуки// от холода мой перманентный колотун// 
огромных линз тяжелые очки// за стенками реальности проломы бифокальные 
под лупой слом, разрыв – далекий и расплывчатый, как живопись наскальная//

ты выглядишь иначе// в бледных классах стройной ДМШ тебя не нахожу//
очков коричневые дужки тянутся к оправе, сводам зала добавляют куражу// 
истоптан в кашу измельченный в ступке подгоревший кофе-слэм твоей  
чугунной кофеварки// терпеливо жду тебя в заваленном людьми фойе//

предчувствую тебя у арки входа в Новую Голландию// цвета гречихи 
смягчают войлоком пальто// мой школьный ранец нотами напихан// 
оборванных, объемных, телепатических твоих шумов и мыслей 
полно в моей реальности// еще есть обертоны, буквы, числа// 

Секвенции

в ногах блестящей сетью струн стремлюсь на волновой порожек
в руках я застреваю блестками чешуек с плавников рыбешек
в коленях крошечным песком из ракушек ссыпаюсь в чашечки
в локтях я задеваю некасанием торчащих нервов язычки
в запястье забираюсь стебельком под ремешок твоих часов
в плечах царапаюсь смешными коготками взбалмошных птенцов
в лице я отражаюсь обгоревшей в линзе океана кожей
рессоры пяток щекочу монетами дождя, стучащими по бездорожью
фломастерами по спине рисую симметричные узоры Эшера
по шее и щекам зачатки волосков сгребаю в руку, словно кешью
по стану в партитуре пробегаю ненасытной змеевидной судорогой
вокруг пупка размазываюсь тянущейся сладостной, как мед, нугой
в ступнях побеги виноградные свиваю жаром светлой ванны
я крашу травы в лунный цвет на линии височной, плавной
в туннель ноздрей я пробиваюсь влажной соблазняющей прохладой
в затылке солнечной спиралью продолжаю поцелуев акколаду

потрогай пальцами, прикрой глаза
скользи губами, обволакивай слюной
достань до донца
заводись сильнее мной
вращайся и ритмично окунайся
в горящую дымящуюся магму
расправь, как крылья, диафрагму
пролейся семенем, еще ласкайся
удвоишь яркость и огонь
моей звенящей ауры, усилишь
пульсацию телесного тепла
женщины красивейшей