Нищета дипломатии

В субботу (31 марта 2018) состоялась новая «Агора» на канале «Культура». Тема самая, что ни на есть животрепещущая: высылка российских дипломатов из 28 стран мира в знак поддержки происков Великобритании. Шавки ли, моськи ли, шакалы ли (как угодно их назови) эти страны, слепо (зримо?) следующие по фарватеру, проложенному США, но многополярность мира, о наступлении которой мы часто говорим, явно оставляет желать прихода лучших времён. Сейчас в мире один гегемон – США и верные ему союзники. России же никак не удаётся сколотить коалицию, подобную странам Варшавского договора, существовавшую при СССР. Мы даже с провозглашённым членом Союза – Белоруссией, не можем наладить добрых, откровенных, не говоря уж о родственных (братских), отношений. То славянское молоко запретим ввозить, то реэкспорт находим там, где не надо, хотя закрываем глаза на канцерогены в пищевых продуктах, поступающих с североатлантического Запада. Между тем, русский подстрочник в названиях магазинов и прочих торговых и государственных учреждениях Беларуси постепенно заменяется на английский. Если дело пойдёт таким же образом, то мы потеряем и Белоруссию, как некогда обронили Украину.       

Сугубые факты этой проблемы остались на «Агоре» в стороне – выслали, ну выслали и получили зеркальный ответ – зачем воду в ступе толочь по уже свершившемуся событию. Речь шла о будущем мировой дипломатии, явно зашедшей в тупик, а по словам Ф. Лукьянова, главного редактора журнала «Россия в глобальной политике», и вовсе находящейся в кризисе. Почему так случилось? На этот вопрос и пытались ответить известные люди, приглашенные в студию. Все согласились с ректором МГИМО А. Торкуновым, что дипломатия – есть инструмент внешней политики. Почему же он (инструмент) оказался в руках, мягко сказать, непорядочных людей? Кто-то бросил фразу об общей демократизации мира, но дальнейшая расшифровка этой мысли осталась за скобками. 

Однако в ней видится основной ответ. Александр Герцен, первый русский диссидент (так порой его называют), раскусив после долгих лет жизни в Лондоне суть буржуазных «свобод, равенства и братства», заметил, что нельзя освобождать человека внешне до тех пор, пока он не станет свободен внутренне. Демократия отменила сословность; аристократизм и здоровая преемственность в дипломатии исчезли (разумеется, не сразу) с приходом в неё разночинцев. К власти пришли люди, внутренне не свободные от зависти, человеконенавистничества, жадности, жестокости и других неблаговидных черт. И как правильно заметила Мария Захарова, директор департамента информации МИДа РФ, культура общения между дипломатами стремится к нулю. Отстаивать интересы страны в вежливой форме становится всё труднее и труднее. Демократизация открыла доступ в управление государствами и внешней политикой «третьему элементу» (термин столетней давности), то есть купцам или предпринимателям, как нынешние Трамп и Тиллерсон. В сфере же бизнеса обман и надувательство – это привычные приёмы, и их перенос в политику (хоть она и грязное дело) делает её совсем невыносимой.

Упования же на культурный обмен, на авторитетных людей с чистой совестью (Марина Лошак), кажутся мне слишком идеалистическими. И, видимо, такого же мнения и ведущий М. Швыдкой, сказавший следующее: «Бывая в разных странах, я спрашивал, кто в ней является совестью народа, выразителем его чаяний и надежд. И не получал ответа. Почему?» Не получил он ответа и на «Агоре». Трудно признать, что ответ лежит в плоскости не просто нравственной, но и социальной. Трудно признать, что уважение к уму и совести (Черчилль признавался, что он невольно вставал при появлении в комнате И. Сталина) сменилось поклонением деньгам. 

Завершая передачу, Швыдкой задал присутствующим ещё один вопрос, заключительный: «Спасёт ли красота мир?»
Ответы, в основном, прозвучали положительные с некоторыми дополнениями и с надеждами на «новую эстетику» и на любовь. Спору нет рычаги эти сильные, только вот в руках торгашей, что у власти, они странным образом превращаются в циничную плётку. Такой мир трудно спасти.