«У поэта грусть весенняя…»

Минное поле

Почему так тянет уехать
После разрыва?
Вся земля превратилась вокруг
В минное поле.
Я, как заяц, по кочкам скачу
на грани нервного срыва.
И предчувствий сердце полно,
И какой-то неясной боли.
Поневоле верить начнёшь
В плохие приметы:
Чёрных кошек за месяц 
Перебежало дорогу штук двадцать.
И теряют свои очертанья
Знакомые прежде предметы.
Понимаешь и сам, наконец,
Что уж лучше  было расстаться.
Это время по-разному длится -
От месяца до полугода,
Будто бродишь по коридору
В старой  больничной пижаме,
Ненавидя людей, голубей
И просто любую погоду.
Понимая: в том, что случилось,
Мы виноваты сами.

***

У поэта грусть осенняя
И неровное дыхание -
Ему нужно восхищение,
Ему важно понимание.
У поэта тело белое,
Руки мягкие и нежные,
Волосы - пшеница спелая, 
А душа, как степь, безбрежная!
Любит он платки шелковые
Повязать на шею хрупкую
И  позировать раскованно
С сигаретой или трубкою.
Чтобы волосы волнистые
На чело ему спускалися 
Или шапкою пушистою
Над бровями возвышалися.
Он  душевным состоянием
К цвету, к запахам чувствителен, 
Держит всех на расстоянии:
К людям очень подозрителен.
В темной комнате скрывается
Целый день от света яркого,
Только к ночи появляется,
Как ребёнок, за подарками.
Интернетовскими тропками 
Ходит-бродит заповедными –
Не пугайте душу робкую
Вы жестокими комментами! 
Если кто ему покажется 
Добрым или с пониманием,
Он за ними вслед увяжется 
С тихим ласковым урчанием.
Будет сам ластится кисою – 
И трубою хвост приподнятый,
Он не хочет быть освистанным,
Он не может быть не понятым.
За окном - дорога ранняя,
Если хочешь, то получится,
Он не скажет «до свидания»
Грусть-тоске, его попутчице.
У поэта грусть весенняя
И неровное дыхание -
Ему нужно восхищение,
Ему важно понимание…

***

Напрасно я поймать пытаюсь
Твой равнодушный взгляд. Пока
И лишь с тоской я наблюдаю
Как ты идешь в руке рука
С другим. Теперь осталось
Писать, грустить, забыть, страдать.
Больного сердца выпить жалость
И ждать. Всего лишь молча ждать.
Чего мне ждать? Когда однажды
Он вдруг вспылит, толкнет, уйдет?
И ты почувствуешь ту жажду,
Что по ночам мне сердце жжет?
Когда все то, что будет с вами
Ты по его прочтешь глазам?
Мы поменяемся местами
И все расставим по местам.
Что было мелким станет главным –
И время повернет назад.
А ты пытаться будешь жадно
Поймать его ленивый взгляд…

Элегия

Я родился в степной, азиатской столице.
Здесь вокруг раскосые, смуглые лица.
В этот город (как дед мой) я пришел налегке.
Даже птицы поют здесь на чужом языке,
Заплутавши в предгорьях вершины усталой,
Все хорошее взяв от Бога, а это немало!
Но еще кое-что прихватив и от черта.
Имя прибывших - Легион, 
а убывших отсюда – Когорта.
Как оставшийся с детства привкус Апорта.
Что вбивается в поры и под язык.
Прощаемся молча, в приветствии крик.
Казака здесь не примешь ты за казаха.
Летом много жары, зимой холода, ночью страха
– Что земля вдруг качнется не вбок, а вверх.
И разрушит дом, не спросив у тех.
Кто в нем вроде бы жил и даже растил детей.
Или просто ждал хороших или плохих вестей.
В этом городе прожил ни много, ни мало – 
Лет тридцать.
Теперь обитаю в чужой, 
но тоже большой столице.
Успел завести семью: по-новой родиться.
Кого-то забыл, 
а с кем-то ещё предстоит проститься.
На новом месте природа тоже 
не промах: С одной стороны –
течет река Анакостия, с другой – 
Потомак.
Жарко будто в шубе сидишь в хоромах.
Мог бы и снять (шубу), 
если б решил остаться.
Учил бы не английский сейчас, а казахский,
Жену бы с работы встречал и дочку катал в коляске.
А ночью в темный подъезд заглядывал бы 
с опаской.
Ну а здесь все совсем другое хотя и чужое.
Хорошее или нет – пока не решил какое.
Впрочем, 
мне еще предстоит уравнение непростое:
Почему родившись в месте одном – 
Мы идем умирать в другое?

***

Вы ждали слова от меня
И я вам его дал,
А ну, страна, добавь огня –
Так Старший приказал!
Я на вершину поднимусь
На ваши плечи встав: 
Друзья, прекрасен наш союз 
На долгие года!
Слова простые я сказал 
Про счастье и прогресс,
И нас навечно повязал
Взаимный интерес.
Меня разжалобить нельзя:
Попался - так не плачь,
Я буду всем теперь судья
И буду всем палач.
Любовь народа посильней
Реки без берегов.
Я помню лица всех друзей,
Но помню и врагов!
Пускай над башней гимн звучит,
И гордо реет флаг.
Мы будем всех врагов мочить
И другом станет враг.
И по-отцовски им – ремня 
За весь базар-вокзал,
А ну, страна, добавь огня –
Так Старший приказал!

Здесь был Эдичка! 

Он прошел по стране солдатом
От Нью-Йорка до Монтеррея.
Умер Бродский, «сгорел» Довлатов,
Ну а он до сих пор всех живее.

Проносив свои белые брюки
Не сошел с ума и не спился.
Сколько женщин прошло через руки!
(Хотя дважды почти женился).

Спал в ночлежках, жался у стенки
Был бомжом и прислугой бедной,
А потом водку пил с Евтушенко
И шампанское пил с богемой.

Так, кочуя по разным странам
Попадал в переделки, спасался.
Замечательным хулиганом
Он для многих, как был, остался…