Гетман Выговский: от Москвы до Варшавы – и обратно

Смерть Богдана Хмельницкого в 1657 году положила конец относительной стабильности на Украине. Но не стоит обвинять в этом Москву – именно наследники Богдана, первым из которых был Иван Выговский, приложили все силы для превращения прежде цветущего края в «Руину». И украинцы стали убивать украинцев…

Собственно, непосредственным преемником лидера украинской борьбы за независимость Выговский не был – формально великому гетману, по завещанию, наследовал его сын Юрий. Однако в связи с несовершеннолетием последнего (16 лет, однако) и необходимостью закончить образование в Киево-Могилянской академии своего рода «регентом» «казацкого принца» и был назначен Генеральный Писарь Войска Запорожского. 
Впрочем, продержался он в статусе «и.о.» недолго – чуть меньше двух месяцев, когда его окончательно утвердили в качестве уже полноценного гетмана. Правда, не «Черной Радой», полноправным собранием всех казаков – а всего лишь «междусобойчиком» казацкой старшины – что до конца «каденции» омрачало карьеру нового носителя булавы обвинениями в «нелегитимности».
Вообще, Иван Евстафьевич был действительно, фигурой незаурядной. И даже отличался гораздо менее «иудиным» характером, чем, скажем, однозначный кумир незалежных националистов Иван Мазепа, за свою жизнь предавший добрый десяток покровителей. Может, поэтому Выговского и не так часто вспоминает бандеровская пропаганда – ограничиваясь, в основном, воспеванием его «героической победы над русскими войсками под Конотопом».
Своих непосредственных благодетелей герой этой статьи старался не предавать – во всяком случае, по собственной воле. Так, служа в войске польского короля в чине ротмистра, он мужественно сражался в битве под Желтыми Водами против войск Хмельницкого – пока не попал в плен к союзным украинцам татарам. Из плена его и выкупил гетман, приблизив к себе в качестве личного секретаря и советника. В конце концов, в ту эпоху существовало достаточно общепринятое правило – попавшего в плен воина должен был выкупить из неволи его сюзерен. А если этого по каким-то причинам не происходило – пленный мог считать себя свободным от обязательств вассальной верности.
На новом месте Выговский внес значительный вклад в организацию работы службы Генерального Писаря – сделав ее гибридом полноценной канцелярии, министерства иностранных и внутренних дел, и даже разведки и контрразведки. Видимо, поэтому и смог пробиться на самый верх в ходе «аппаратных интриг» с казацкой верхушкой. Но все же – не ранее смерти своего покровителя Хмельницкого от повторного инсульта. 
А что итогом этих интриг стало отстранение сына великого гетмана от власти – так последний ее и сам не очень хотел. И правильно делал – когда «Юрася», как его презрительно называли за бесхарактерность даже вроде лояльные люди, таки сделали «зиц-гетманом» турки – они же, в конце концов, и удавили своего ставленника за патологическую неудачливость. 
Но вот в отношении союзников и подданных Иван Евстафьевич не считал себя обязанным проявлять какое-то благодушие – и верность взятым обязательствам. Вполне на манер циничного выражения одного из британских премьеров: «У правительства его величества нет друзей и врагов – а есть только свои интересы». Эту явно нерыцарскую максиму новый украинский гетман и сделал стержнем своей политики – и она же довела до краха не только его лично, но и Украину в целом.

«Не нужен нам берег московский!»

Началось все с того, что Выговский решил «сменить ориентацию». Отказаться от союза с Московским царством – и вернуться в орбиту польского влияния. Тем более, что в качестве посла Варшавы при его ставке постоянно пребывал незаурядный дипломат Казимир Беневский, суливший падкой к позолоченной мишуре польско-шляхетских привилегий казацкой старшине немыслимые преференции. Почти, как киевские путчисты в 2014 году, инструктировавшие своих эмиссаров: «Обещайте Донбассу все – вешать будем потом». 
Это «все» нашло выражения в так называемых Гадячских соглашениях, согласно которым Украина действительно должна была получить огромные права, фактически, став третьим полноправным членом Речи Посполитой, наряду с Польшей и Литвой. Правда, в соглашениях этих украинцы именовались «русскими», а сама их территория – «Русским княжеством». Вопреки бандеровской историографии, утверждающей, что Украина и украинцы существовали с незапамятных времен, раньше Киевской Руси.
Это самое «Русское княжество» должно было иметь права самостоятельного избрания гетмана (правда, с последующим утверждением польским королем), собирания налогов лишь в свою пользу, чеканки собственной монеты, организации университета и, конечно же, возведения казацкой старшины в ранг полноценных «шляхтичей». 
Пикантный факт - униаты с территории казацкой автономии должны были исчезнуть. Так что наследникам Бандеры и Шухевича, окормляющихся в основном именно униатским духовенством, стоило бы серьезно задуматься о воспевании «давних казацких традиций». Согласно которым казаком мог быть только православный - а перешедших в Унию «сечевики» называли в лучшем случае «собаками». 
Почувствовав себя уже почти полноценным «князем Русским», Выговский без всякого сожаления начал воевать против бывших союзников. Не только против самой России, кстати – хотя битва под Конотопом летом 1658 года со времен президентства Ющенко воспевается в незалежных СМИ в качестве просто «эпической победы». При этом число погибших русских воинов дошло уже до добрых сотни тысяч - почти всех наличных Вооруженных Сил Московского царства в ту эпоху. 
На самом деле, отряд под командованием князя Пожарского, попавший в засаду 40-тысячной сводной армии, львиную долю котором составляли татары, имел всего 7 тысяч человек – из которых, кстати, 2 тысячи были украинскими казаками. А оставшиеся 20 тысяч русских бойцов организованно отступили от стен Конотопа, потеряв всего около сотни человек – при этом нанеся «выговцам» и их союзникам-татарам ущерб под 10 тысяч трупов.

Не так страшны «москали» – как свои гетманы

Но то, как говорится, была война в первую очередь с Москвой. Но ведь на самой Украине против Выговского образовалась и собственная мощная «фронда»! Только на Полтавщине против новоиспеченного «западника» под руководством полковника Мартына Пушкаря осенью 1657 года организовалась 40-тысячная повстанческая армия. Успешно бившая даже таких прославленных полководцев, как бывший соратник Хмельницкого Иван Богун. Не признали власти «камерно» избранного гетмана и на Запорожской Сечи.
Против восставших Выговский начал безжалостные репрессии. Интересно заметить, что все 26 лет независимости, украинские СМИ жалостно стенают по поводу «массовых зверств, учиненных ненавистной Москвой по отношению к несчастным украинцам». И Меньшиков гетманскую столицу Батурин после измены Мазепы сжег, и Петр Сечь разогнал, а Екатерина полностью ее ликвидировала, заодно заточив последнего кошевого атамана Петра Калнышевского в темницу.
Но «герой борьбы за украинскую незалежность» ведь делал практически тоже самое гораздо раньше – причем, в на порядки больших масштабах! Во время подавления восстания Пушкаря был уничтожен не один лишь гарнизон, как в Батурине - а практически полностью вырезана вся вышеупомянутая 40-тысячная армия восставших. Мирное же население Полтавы, Лубен, того же Гадяча в полном составе было отдано в качестве «гонорара» за поддержку крымско-татарской орде – для последующей продажи на невольничьи рынки Османской империи.
А кошевой атаман запорожцев Яков Барабаш, вероломно захваченный «выговцами» в плен не был посажен пусть даже в самую жуткую темницу – его долго таскали для пущего позора, привязанного за шею к пушке, а потом безжалостно казнили. 
Позже пришла неизбежная «ответка». И Украина стала ареной уже не национально-освободительной – а гражданской войны, названной самими же украинскими историками «Руиной».       

У разбитого корыта…

Увы и ах - к сожалению Выговского и тех его соратников, для которых борьба за независимость была борьбой лишь за собственные шляхетские привилегии – большая часть украинцев такие настроения не поддержала. Ну не для того они кровью добывали свободу в борьбе против польских панов – чтобы так просто согласиться отдать ее в качестве платы за престижные «побрякушки» своих вождей. 
Тем более, что и Варшава свои обязательства не выполнила – сейм урезал Гадячские соглашения настолько, что от них остались лишь «рожки да ножки». Недовольным Выговским оказались почти все – и запорожские казаки, и значительная часть казаков остальных, и крестьянство. И даже те вроде бы соратники, которые мечтали сами получить булаву – вроде своего зятя Павла Тетери. 
Попытка защититься от неизбежной отставки с помощью наемных войск идеолога украинского западничества полковника Юрия Немирича окончилась крахом - возмущенные казаки просто «вырубили в капусту» 10-тысячную «гвардию» своего формального лидера. А ему самому пришлось согласиться отдать «гетманские клейноды» тому самому Юрию Хмельницкому, которого решили сделать своим знаменем в качестве «зиц-гетмана» все, недовольные Выговским. Кстати, клейноды (булаву и другие атрибуты власти) пришлось «отправлять по почте» – лично явиться в расположение разъяренных казаков опальный «булавоносец» не решился.

Запоздалое раскаяние Руину не остановило

Но дальше случилось самое интересное. Казалось бы, Выговский после отставки получил от Варшавы не самую плохую «пенсию» за оказанные услуги – звание сенатора и должность Киевского воеводы. Но, похоже, «пенсионеру» все равно хотелось чего-то большего. И он… начал тайные переговоры с Москвой о возможном сотрудничестве! Во всяком случае, это мнение поддерживается рядом серьезных историков – в том числе и известного своей однозначно не пророссийской позицией Михаила Грушевского. 
Тайное, как водится, стало явным – и потенциального перебежчика весной 1664 года «взяли под колпак» два «родственничка» – зять Павел Тетеря, ставший к тому времени гетманом Правобережья и кум Тетери, польский полковник Маховский. Разбирательство длилось 10 часов, Выговский запирался – и требовал королевского суда, на что имел право в качестве сенатора. 
«Родственнички» не решились прямо нарушить привилегии знатного шляхтича – и «шлепнули» обвиняемого по-тихому, позже объясняя гибель экс-гетмана «случайным выстрелом». (Ага, в эпоху кремневого дульнозарядного оружия, заряжавшегося больше минуты – и относительно дисциплинированных польских солдат, не привыкших стрелять направо и налево, да еще в собственном лагере).
Что ж, достаточно знаменательный исход карьеры украинского политика-«многовекторника»: сначала горячее отстаивание необходимости Переяславской Рады 1654 года, затем – разрыв с Москвой и уход под Варшаву в Гадячских соглашениях, и, в конце жизни - вновь поиски союза с Московским царством. 
Чем то это напоминает судьбу Януковича – после разыгрывания «российской карты» ради победы на президентских выборах, собравшегося подписывать антироссийское Соглашение с ЕС – а когда возникла угроза потери власти, вновь бросившегося за помощью к России. На беду Выговского, в 17 веке у российской армии еще не было вертолетов, чтобы буквально в последний момент «выдернуть» его от неминуемой расправы тогдашних заговорщиков…
К сожалению, запоздалое раскаяние преемника Хмельницкого не смогло «захлопнуть ящик Пандоры», гражданскую войну на Украине, начавшуюся из-за его геополитических метаний. Но об этом мы поговорим уже в других статьях…