«Окна» Ларенкова - прививка от беспамятства

Тени прошлого, боль и ужас блокады Ленинграда, героическая его защита, все, что хранится в генах потомков - тех, кто пережил Великую Отечественную войну, выплеснулись с новой силой в эти майские дни на улицы Санкт-Петербурга. Людской рекой тек Бессмертный полк, звенели оркестры, песни военных лет пел народный хор. А на площади перед Казанским собором открылись окна-порталы в мир войны, которым жил город более 70 лет назад. Это, проходящая уже третий год в течение всего мая,  выставка «Связь времен» потомственного горожанина Сергея Ларенкова, ставшего родоначальником нового сравнительного описания истории. На старую архивную фотографию времен Великой Отечественной он   накладывает современный снимок, снятый им с той же точки, а потом кропотливо обрабатывает изображение. Эффект присутствия зрителей в той, далекой, жизни получается потрясающий. 
За творчеством Сергея Ларенкова я слежу давно, поэтому не преминула возможностью побеседовать с ним. 

- Вы стали родоначальником жанра исторической фотореконструкции. Появились ли у вас последователи? 
- Это будет нескромно, если я буду называть себя основателем этого жанра, но, справедливости ради, надо сказать, что  до этого я не встречал никого, кто бы занимался фотореконструкцией. Теперь последователи появились. В России было создано приложения   Timera (я консультировал его создателей), которое позволяет с помощью встроенной в телефон фотокамеры накладывать изображение на существующую фотографию. 

- Вы как-то признались, что стали работать в технике фотореконструкции для того, чтоб рассказать своим детям   об истории города, народа, своей семьи. Получилось?
- Получилось.  В школе особенно не рассказывают, вот я и попытался передать. 
Правда, мои дети уже подросли, впитали, надеюсь, они теперь своим смогут что-то передать. 

- Наиболее пронзительны ваши фотореконструкции о блокаде Ленинграда. Глядя на них, просто кожей чувствуешь, как, защищая город и Дорогу Жизни,  «В тьму зенитки бьют,\И в прожекторах"Юнкерсы" ревут», видишь воочию, как «По стене на снег\Падает народ -\Голод.\И то там, то тут\В саночках везут\Голых». В вашем роду были блокадники?
- Все мои бабушки и дедушки, которых уже нет, пережили блокаду. Мой младший брат Александр Ларенков описал военную историю нашей семьи.
Одна моя бабушка, Ларенкова Наталия Алексеевна, в течение всей блокады работала на Кировском заводе, всего в четырёх километрах от линии фронта, выпуская танки для обороны осаждённого города. Зимой 1941 года дом, в котором она жила, рядом с Кировским заводом, был разобран на дрова, бабушку переселили в комнатку в коммуналке на Гражданской улице, в доме №7, около Сенной площади, где она прожила всю оставшуюся жизнь. Дом напротив был до основания разрушен фугасной бомбой, но больше всего её потрясла нелепая гибель подруги, попавшей на улице под танк. А ещё она всегда помнила трамвай, в который она не успела сесть, в него попал немецкий снаряд, и она, ехавшая на следующем, выносила из него тела убитых. За 1942-1943 гг. она потеряла почти всех родных и близких людей. 
Потом бабушка познакомилась с моим дедом, Александром Томасовичем Эсбергом, который за время войны успел и повоевать, защищая Ленинград, и покомандовать партизанским отрядом под Нарвой. Вся его семья погибла в блокадном Ленинграде.
Другой мой дед, Сухорученко Иван Михайлович, (вследствие ошибки паспортистки, фамилия деда лишилась русского «-ов» и стала  звучать на украинский манер «-ко») служил на очень «крутом» орудии, снятом с корабля и установленном на железнодорожную платформу - железнодорожном артиллерийском транспортёре ТМ-1-180. На момент начала войны он служил на флоте в эстонском городе Палдиски (Балтийский порт - рус.), под натиском немецких танков, они со своим орудием отошли сперва в Таллинн, а потом в Ленинград. В блокадном городе орудие деда вело ежедневный обстрел нацистов, с позиций около ст. Сортировочная.
Так получилось, что неподалёку от этого места на улице Фарфоровской в семье железнодорожного инженера жила моя другая бабушка, на тот момент Красильникова Вера Гавриловна, где-то там они и познакомились. Днями и ночами бабушка, вместе с другими ленинградками дежурила на крышах домов и тушила зажигательные бомбы. Я думаю, что бабушке помогал своим пайком мой дед. И ужасаюсь от мысли, что было бы, если бы у неё хотя бы раз украли продуктовые карточки. 

Помню рассказы бабушки о блокаде. Я не мог осознать, как её тётя от голода решила напиться машинного масла и напоить им двух своих маленьких дочерей, от чего они все умерли. Я многого не мог понять. Я не знаю, каков на вкус суп из столярного клея, и я представить себе не могу, как человек, изнурённый голодом, получая по 125 граммов хлеба, наполовину состоящего из целлюлозы, может работать на заводе, выпускающем танки Т-34 или прыгать по крышам и, рискуя жизнью, тушить «зажигалки». 
Кстати, мой дед со своим орудием гнал нацистов до самого вражеского логова. Он закончил войну 9 мая 1945 года в германской Восточной Пруссии, в городе Пиллау, сейчас это город Балтийск, Калининградской области.
Спасибо им за всё! Сейчас никого из них уже нет рядом, но я всех их помню и безмерно горжусь ими. Если бы не они…

- Насколько я понимаю, раньше вы ходили в плаванье. Где были? Неужели яркие впечатления от новых мест, особенно свойственные молодости, не стали  преобладающими в вашей памяти над ужасами  той же блокады, которой вы посвятили очень много своих работ? 
- Проще спросить, где я не был. Всю Европу обошел, был в Африке и Азии.
По молодости эти впечатления от путешествий были очень яркие. Но со временем погружение в общую нашу историю для меня оказалось гораздо интереснее. Ведь практически все мои родственники прошли блокаду. Это, наверное, в генах. Я и  сегодня после некоторого перерыва снова вернулся к теме блокады…

- Мешают ли  работа и хобби друг другу?
- Сейчас я работаю в Санкт-Петербургском порту морским лоцманом. Вывожу в море грузовые, пассажирские и другие суда и завожу. Для того, чтоб стать лоцманом, нужно не менее пяти лет отработать на флоте старпомом или капитаном. А до этого - еще несколько лет, начиная с матроса. 
Моя работа мне очень нравится. Историческими фотореконструкциями я посвящаю  свободное от работы время. Надо сказать, что работа не мешает, а даже помогает. Например, чтоб найти точку съемки,  я применяю некоторые навигационные и лоцманские приемы.

- Как ваша семья относится к вашему увлечению?
- Хорошо. Дочки даже помогали. Но, наверное, моим близким иногда бывает нелегко, потому что, когда я увлекаюсь - меня не остановить.

- Какие трудности вы испытываете в работе над проектом? Тяжело ли искать ракурс съемки, идентичный исторической фотографии? Мешает ли наличие наследников и правообладателей на исторические снимки?
 - В любой работе самое сложное – это оторваться от дивана и начать что-то делать, а потом уже само идет. Интересно, что находятся люди, которые бескорыстно помогают. Помогают найти фотографии, найти места, изображенные на старом снимке. В Киеве, например, мне помогали местные жители, хорошо знающие город. Это было во время проведения футбольного чемпионата «Евро 2012». 
А касательно сложностей во время самой съемки, могу сказать, что мешает обилие автомобилей, парковок. Из-за них бывает просто невозможно сделать фотографию. Если точка съемки по расчетам лежит на проезжей части дороги, то просто приходится выбегать туда, нарушая все мыслимые и немыслимые правила. Рискую, но стараюсь это делать аккуратно.   
Мешает и реклама. Хорошо, что стало поменьше растяжек. Иногда возникают вопросы у правоохранительных органов. Например, снимал  на площади в Минске, где стоит правительственное здание. Со второго кадра ко мне подошли охранники и поинтересовались, что это я делаю. Я показал.  Понятно, что ни редакционного удостоверения,  ни разрешения на съемку, не было. Захватил на всякий случай с собой несколько печатных работ и фильм.  К тому же у меня с собой всегда есть старые фотографии с того места, с которого я веду съемку. Пробовал обходиться без них, загоняя изображение в планшет, но техника тут не помогает – детали получаются очень мелкие, особенно плохо видно, когда солнце светит. Да и удобнее просто с листом бумаги ходить. Так что все обошлось благополучно.

- Сколько на сегодняшний день вы создали коллажей на основе исторических фотографий? 
- Только по одному  Ленинграду их более 400. А вместе с другими городами их точно больше тысячи. Я объехал все Города-Герои. И не только. Снимал в Париже, Праге, Вене, Берлине. Это очень интересно. Потому как соприкасаешься с живой историей. Очень уважаю поисковиков (со многими знаком и сотрудничаю), которые находят непогребенных наших солдат, устанавливают их имена. У нас с ними родственная работа. Только они находят материальные свидетельства, а я привязываю старые фото к сегодняшнему дню.

- В 2014 году Вы выпустили первую книгу, но материала, по Вашим словам, уже на тот момент было еще на несколько. Удалось ли издать еще что-то? Сколько выставок прошло на сегодняшний день?
- На сегодняшний день вышли три книги с моими работами. Две в России, одна в Финляндии. 
В развитие темы исторической фотореконструкции по всем городам, где я бывал (Ленинград, Сталинград, Москва, Минск, Мурманск, Париж, Вена и др.), я создал фильмы, в которых старые фотографии проявляются из современных при полном соответствии наложения двух снимков. Наиболее удачный, с моей точки зрения, получился фильм о Вене. 
Что до выставок, то их было уже несколько десятков: в Санкт-Петербурге и других городах России, на Украине, в Белоруссии, во Франции, Германии, Китае.

- Кто-то расценивает Вашу деятельность как новый вид исторической летописи. Сравнительной. Кто-то может сказать, что ваши коллажи интересны только сегодня, а на потомков не произведут должного впечатления. Как считаете Вы?
- Я думаю, потомкам будет не менее интересно, чем современникам. Со временем можно повторить реконструкцию и сравнить. Ведь  те снимки, которые я делал 10 лет назад уже стали историей. 

***

Сергей Ларенков стал заниматься фотореконструкциями в 2005 году. И, по его собственному признанию, он не ожидал, что его первые опыты, посвященные блокаде, вызовут такой интерес у людей и разлетятся в мгновенье ока по интернету. Я далека от мистики, но вижу некую символическую связь его деятельности с событиями на Украине, где в 2004 году проявились первые признаки «оранжевой болезни» - первый майдан. Кажется, некие высшие силы вели его на Украину, чтоб своими фотореконструкциями он напомнил  о том, что мы - один народ, имеющий общую историю, народ, который в страшной борьбе с врагом, ценой 28 млн. своих жизней защитил мир от коричневой чумы фашизма. Но по истечении полувека бациллы  ее стали прорастать вновь – вылезли из подполья недобитые нацисты, по улицам  городов поползли факельные шествия, а прорвавшиеся к власти алчные уроды стали под указку врагов резво переписывать историю. 
Ларенков трижды был в Киеве. В последний раз 27 января 2014 года  на презентации фотоальбома «Война: эффект присутствия» и открытии выставки «Блокадный альбом», посвященных  70-летию снятия блокады  Ленинграда. Выставка, равно как и общение с живущими в Киеве ленинградскими блокадниками, должна была проходить в Музее истории Киева. Но в городе тогда уже вовсю бушевал майдан, и,  опасаясь провокаций со стороны национал-радикалов, организаторы выставки из Россотрудничества решили перенести мероприятие на свою территорию. Это было в последние дни еще не кровавой новейшей истории Украины. Потом было избиение «Беркута», бегство трусливого президента, сожжение одесского Дома профсоюзов, блокада и расстрел Донбасса, которые продолжаются и сегодня. По времени они уже превысили не только блокаду Ленинграда, которая длилась 871 день и  унесла более 2 миллионов человеческих жизней, но и ход Великой Отечественной войны.   
- Мне очень тяжело от того, что происходит на Украине, где остались мои друзья, которым кто-то  вбросил ложные идеалы и  столкнул их лбами - сказал в завершение нашей беседы Сергей Ларенков. 
И добавил, что все происходящее там, особенно в Донбассе,  напоминает ему гражданскую войну, которая шла у нас 100 лет назад. Это можно проследить по созданной им серии реконструкций по Первой мировой войне, которая, как мы знаем, плавно переросла в гражданскую войну. Фотографии расскажут, как все начиналось с торжественных лозунгов, потом было «Война до полной победы!», потом - красные банты на груди у гимназистов и даже великих князей, потом - «Долой самодержавие!» и т.д.  Он уверен, что, как и та гражданская война, война на Украине рано или поздно завершится, но люди должны делать все, чтоб  не лилась кровь между братьями.
Добавлю от себя, что это особенно актуально для сегодняшней России, которую пытаются раскачать майданами и Болотной, а военные действия ведутся непосредственно у ее границ.  Сегодня в неокрепшие умы враги вбрасывают преступные мысли о том, что не надо было оборонять Ленинград – жертв было бы меньше, а сейчас бы пили «баварское». Не пили бы! Вас бы, «унтерменшей» и «недочеловеков», просто не было б! 

…Золотятся купола Исаакиевского собора, блестит стеклом витрина, снуют иномарки… А посреди этого благополучия тенями из прошлого вдруг выступает  колонна красноармейцев с примкнутыми штыками, идущими защищать Ленинград … Из классического триединства времени, места и действия, в коллажах Сергея Ларенкова сохраняется только единство места.  Но с виртуальными мостиками, которые он перебрасывает из сегодняшнего дня в трагические и героические годы, это единство обретает для нас поистине сокровенный смысл.
Вряд ли из изображенных там солдат кто-то дожил до наших дней. Но мы, идущие сегодня по той же мостовой, которой шли они под пули и снаряды, должны помнить, что своим существованием  обязаны им, погибавшим на фронте, умиравшим от ран, шаг за шагом освобождавшим землю от коричневой чумы фашизма и сломавшим хребет гадине в ее собственном логове. Помнить и не допустить повторения