«Полночь звёздною фатой окна занавесила…»

В день Победы

И снова мир раскрасила весна,
Смывая напрочь зимние печали.
Солдат с утра начистил ордена –
Аж зайчики по стенам заскакали.

Чуть-чуть пилотку сдвинул набекрень,
Рукой расправил гимнастёрку сзади…
Уж сколько лет он этот майский день
Встречает так: при полном, при параде.

Любовь сияла ярче во сто крат,
В одно соединив три поколенья.
Не зря сегодня празднует Солдат
Победы день. И внука день рожденья.

Шагнул Солдат, взволнованный слегка,
Туда, где город затопляя светом,
Текла река бессмертного полка.
И гордый внук шагал с его портретом.

И вновь Солдат увидел – жаркий бой…
Хранящуюся в памяти гравюру:
Где, без раздумий, он закрыл собой
Плюющуюся смертью амбразуру.

Как впился в грудь расплавленный металл...
Как в травы утекло живое что-то,
Когда Солдат впервые осознал
Всю хрупкость жизни, с высоты полёта.

И с тихой грустью вспомнилось опять,
Какой ценою куплена победа.
Сегодня внуку ровно сорок пять.
В два раза ровно стал он старше деда.

*** 

Мы думали: два года – ерунда,
А у судьбы другие были планы.
И наши обещанья: «навсегда» –
Закрыли тенью «чёрные тюльпаны».

Зачем?! Домой вернулся, в цинк одет...
Меня на жизнь пустую сделав старше.
Познавши вечность в девятнадцать лет.
Любви земной и ласки не познавши.

Ружейный залп, взлетевший к небесам...
Хранящая молчание икона... 
Кто подарил войну чужую нам, 
И марш Шопена вместо Мендельсона?

*** 

Февраль. Достать чернил и плакать! 
Писать о феврале навзрыд 
Борис Пастернак

«Февраль. Достать чернил и плакать!»
Увидев вдруг, как сотни лет
Луны серебряную мякоть
Кровавой лапой рвёт рассвет.

И осознать предельно ёмко:
Как норов у мороза крут.
Как тонким языком позёмка
Слизнёт намеченный маршрут.

Как путь до точки невозврата
Благими помыслами взрыт.
С раздраем Понтия Пилата 
«Писать о феврале навзрыд»

Но… Захлебнувшись знаньем этим
Душой почувствовать вдруг как –
На расстоянии столетий
Февраль рисует Пастернак.

*** 

Эта весна смогла небо грозой расшить,
В сумраке, нам глупцам – дать Ариадны нить...
Мы же на трон – ложь. Счастье – на край земли.
Горьких разлук дрожь в души пластом легли.

Учим себя опять прятать в ресницах взгляд.
Осень – пора считать, сколько кому цыплят.
Больше законов нет. Реки вернулись вспять.
Снова на красный свет... Что тут ещё сказать...

*** 

Вновь мерзлотою дышит тишина,
Переполняя горечью мой кофе.
Вновь я гвоздём судьбы пригвождена
К кресту раздумий на моей Голгофе.

Бегу туда, где в сумраке вины,
Заря стыдливо приспустила стяги.
Туда где ты, укравши у жены,
Швырнул мне ласку, словно кость дворняге. 

Туда где я, собой не дорожа,
Шальную жизнь о шип вспорола острый.
Любовь вкушала с кончика ножа,
Не обретя обетованный остров.

И где в забвенье окунувшись, вспять – 
Обручена с болезною тоскою,
Когда любовь ты пробуешь опять 
Сравнять с землёй не дрогнувшей рукою...

*** 

В альбомах пожелтевших – лица...
Да сполохи нечастых снов...
Простить – синонимом проститься. 
Сюжет не нов.

Икон безмолвных лики строги.
Ах, время... Повернуть бы вспять.
К истоку пройденной дороги
Прильнуть опять.

В ладошках мамы отогреться,
Не помня горький вкус беды.
С колодца, розового детства, 
Испить воды.

Забыть, что слёзы бесполезны,
Когда любви тончает нить,
И мир летит куда-то в бездну...
Но, надо жить...

*** 

Когда январь капелями в ночи
Снежинок след смывает без остатка,
А верный мой «барометр» урчит
И зябкий нос не прикрывает лапкой,
Когда суливший холода, прогноз
вдруг почками берёзовыми вспухнет –
шальными снами ухожу вразнос,
сбивая ритмы на небесной кухне.

*** 

Беззвучно, лишь искры... ломаются копья стрельцов.
Костры догорели... Ни дров, ни надежды в помине.
Я с детства училась – всегда сохранять лицо.
Но кто-то придумал закон параллельных линий.

Я сбилась со счёта. А осень плодит цыплят
и жёлтых и рыжих... И гонит их ветром в кучи...
Большое – лишь издали... Время, суровый взгляд,
на плечи – крестом. В подарок – венец колючий.

Желанья, как прежде – ладошки мои согрей,
сквозь годы – губами, к губам моим, тёплым вдохом...
Но ты вечный пленник суровый, седых декабрей.
Мне плохо... 

*** 

Повозкой бренной катит жизнь земная,
пока небес мы жаждем благодать.
И всё-таки приходится признать –
создатели и ада мы и рая...

Поверить надо в мудрость бытия,
и жизнью насладиться в полной мере,
и быть счастливым в этой твёрдой вере.
Раздутое поглубже спрятав – «Я».

*** 

Мне за тебя молиться надо...
Но я в бессилии – пока
Встают незримою преградой
Слова слетевши с языка.

Пока безверья давит бремя,
Пока соблазнов крепок лёд,
Я жду, когда наступит время –
Душа заблудшая взовёт

И, нивелиром угол зренья
С гордыни спустит в простоту.
Тогда, познавши суть прощенья,
Я до молитвы дорасту...

*** 

Полночь звёздною фатой
Окна занавесила…
В клетке, даже в золотой,
Жить, поверь, не весело.

Под ударами кнута
Истончает кожица…
Мыслей скорбных маета –
Песнею не сложится…

*** 

С каким азартом мы играли драму...
Напрасно ночь шептала о любви.
«Шерше ля фам» – я думала упрямо,
А ты мне эхом вторил – «Се ля ви».

Из глаз огонь – остервенело белый,
На лицах маски – холод и металл.
Зашкаливают грома децибелы.
(Илья-Пророк потише грохотал.)

Пугливый месяц ждал прихода утра,
На острый рог мотая млечный путь...
Да знали мы, что в общем-то не мудро
Надеяться на «вдруг» и «как-нибудь».

Рассвет уже приник к оконной раме
Но нет согласья, будто бы назло...
У всех своё, кому – коса на камень...
У нас с любимым – крышу сорвало... 

*** 

Оскал декабря крут.
Ты в тон ему. Мой странник.
Хватай свой скорей кнут.
Возьми от меня – пряник.

Растрепанных чувств – блик.
И горечь вины – прессом.
Я ль буду твоей Брик?
Ты ль станешь моим Дантесом...