«Перед твоим престолом…»

Не так давно мне довелось побывать на концерте в московском католическом соборе Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии, расположенном на Малой Грузинской улице. Тем вечером представлена была программа «Бах. Избранное», где в исполнении певцов и инструменталистов звучали лучшие арии из «Высокой мессы», скрипичные произведения и, конечно, знаменитейшая Токката и фуга ре минор, ставшая визитной карточкой не только Баха, но и органной музыки в целом. Концерт проходил в рамках IV Международного фестиваля «Музыкальное приношение И.С. Баху». Впечатления, конечно, потрясающие.  

«ЭТОТ лейпцигский кантор  – Божье явление, ясное и всё же необъяснимое», - писал Феликс Мендельсон. И действительно, в своих сочинениях великий Иоганн Себастьян вплотную приблизился к познанию и выражению средствами музыки мировой гармонии. 
Нужно отметить, что баховское творчество всегда ценили и у нас. Ещё в 1741 году российский посланник при Саксонском Дворе барон Герман Карл фон Кайзерлинг заказал композитору цикл клавесинных пьес, получивших впоследствии название «Гольдберг-вариации». Современники сообщают, что, мучаясь бессонницей, дипломат поселил в комнате рядом со своей спальней юного виртуоза Иоганна Готлиба Гольдберга (возможно, бравшего уроки у самого Баха и его старшего сына, Вильгельма Фридемана)  – тот должен был исполнять для него успокоительную  музыку. Гонорар, вручённый Баху Кайзерлингом, был весьма щедрым – сто луидоров в золотом кубке!
Не исключено, что примерно тогда же с Бахом встречался проходивший обучение в Германии Михаил Васильевич Ломоносов. Молодому учёному и поэту в силу обстоятельств пришлось в мае 1740-го покинуть город Фрайберг, и с помощью русского посланника он рассчитывал вернуться на родину. Но в Лейпциге, куда приехал Ломоносов, барона Кайзерлинга не оказалось… 
Одна из серий советского телефильма «Михайло Ломоносов» (режиссёр А.А. Прошкин, 1986) содержит такой эпизод. Проходя мимо церкви Святого Фомы, Михаил слышит звуки органа и поющих детских голосов, а вскоре затем во двор выбегают передохнуть и порезвиться мальчики-хористы. Наш герой же заходит внутрь и видит сидящего на возвышении за пультом кантора в тёмном кафтане и туго завитом парике. Из эмоционального диалога между ним и ректором лейпцигской Томасшуле узнаёт имя музыканта – Иоганн Себастьян Бах. Потом ещё долго стоит в тени у колонны храма, внимая органным импровизациям. 
Что ж, возможно так всё и было.    
Среди знатоков и исполнителей германского классика в России XIX века особо выделяются Александр Сергеевич Грибоедов и князь Владимир Фёдорович Одоевский. Последний вообще стал основоположником русской бахианы. По его заказу петербургский механик Г. Мельцель сконструировал кабинетный орган «Себастианон», на котором играл и импровизировал сам Одоевский, а также его гости, в том числе Михаил Иванович Глинка.  Значительным явлением беллетристики стала пылкая романтическая новелла «Себастиан Бах», сочинённая Владимиром Фёдоровичем в 1835 году и опубликованная в «Московском наблюдателе». 
В Северной столице, на углу Невского проспекта и Екатерининского (Грибоедова) канала прекрасно сохранился особняк середины XVIII столетия. С 1829 года он принадлежал В.В. Энгельгардту, и здесь же находилось Филармоническое общество. Как вспоминала фрейлина императрицы Александры Фёдоровны А.О. Смирнова-Россет, в Филармоническом зале «давали всякую субботу концерты: Requiem Моцарта, Creation Гайдна, симфонии Бетховена, - одним словом – серьёзную немецкую музыку. Пушкин всегда их посещал». Исполнялись и некоторые баховские произведения. Таким образом, наш великий поэт их наверняка слышал. Равно как слышал Лермонтов, как многие другие люди петербургского образованного общества.   
А Пётр Ильич Чайковский говаривал: «Баха я играю охотно, ибо играть хорошую фугу занятно…» Поэтому портрет лейпцигского маэстро занимает в «уголке композиторов» кабинета-гостиной дома в Клину почётное место. 
Известно также, что Бах был одним из любимейших авторов Гавриила Романовича Державина и Льва Николаевича Толстого. 

БАХА абсолютно справедливо причисляют к представителям эпохи барокко, однако его музыка гораздо больше подходит к острым формам и изломам готических соборов. Разумеется, и к тому, что находится в Москве, хотя он совсем и не древний.
Взмывающие в небо шпили этого собора видны уже издали, когда вы шагаете от метро «Краснопресненская» по Малой Грузинской или по улице Климашкина. Ещё пара-тройка десятков шагов, и перед вами вырастают краснокирпичные стены самого большого в России католического храма, расположенного, как ни странно, в Грузинах, в исторически православной Грузинской слободе. Ещё более любопытно, что многие москвичи даже не подозревают о существовании этого архитектурного чуда.  
История его началась в 1894 году, когда Совет Римско-Католической церкви Петра и Павла в Милютинском переулке обратился к московскому генерал-губернатору Великому князю Сергею Александровичу с ходатайством о разрешении строительства нового, третьего по счёту, храма. Разрешение Сергей Александрович дал, но при этом выдвинул условие: собор должен стоять вдали от центра города и особо почитаемых православных святынь, и на нём не должно быть башен и наружных украшений. 
Участок для будущего здания не случайно был приобретён в Грузинах: к концу позапрошлого века здесь, в бывших владениях царя Вахтанга VI, проживало немало поляков, работавших на Московско-Смоленской железной дороге. И именно польская община Белокаменной собрала основную часть средств на возведение  собора, каковое обошлось в 300 тысяч рублей серебром. (Разумеется, пожертвования поступали и от католиков других национальностей со всей России.) Автором проекта также выступил этнический поляк – архитектор Ф.О. Богданович-Дворжецкий. 
Представленное им на конкурс, действительно, впечатляло. Храм в стиле неоготики был рассчитан на пять тысяч человек; главный его фасад напоминал собор Вестминстерского аббатства в Лондоне, а купол - знаменитейший Миланский собор. Заметим, что условия о башнях и украшениях Богдановичем-Дворжецким здесь явно нарушались, тем не менее, проект вышел победителем и был официально утверждён.

СТРОИТЕЛЬНЫЕ  работы развернулись весной 1901 года и закончены были спустя десять лет. Двадцать первого декабря 1911-го, накануне католического Рождества, состоялось освящение храма, получившего название филиальной церкви Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии. Примерно тогда же вокруг собора устроили ограду, рисунок которой выполнил зодчий Л.Ф. Даукша.
Впрочем, скоро понадобились дополнительные денежные сборы на внутреннюю отделку и приобретение храмовой утвари. Всё это продолжалось вплоть до 1917 года, и вскоре затем сюда назначили постоянного настоятеля – отца Михаила Цакуля.
Однако уже с 30-х годов для собора наступили трудные времена: закрытое и разграбленное здание приспособили под склад плодоовощной базы № 1 Мосгорисполкома.  Довольно значительные повреждения храм получил при налётах на столицу германской авиации. А в 1956-м для размещения здесь НИИ «Мосспецпромпроект» интерьер был разделён перегородками на четыре этажа. В 70-е вроде бы намечался определённый просвет - бывший собор, обладавший великолепной акустикой, хотели отремонтировать и сделать Залом органной музыки. Но из этой, в общем, благой идеи тогда ничего не вышло. 

И В ТАКОМ-ТО вот неприглядном виде сооружение дошло практически до конца XX столетия. В 1989 году культурная ассоциация «Дом Польский» впервые подняла вопрос о возвращении храма верующим, а 8 декабря  1990-го, в день праздника Непорочного Зачатия Девы Марии, для членов вновь созданного прихода была проведена (с разрешения властей) месса на ступенях собора. Однако прошло ещё несколько тяжёлых, наполненных борьбой с арендаторами, лет, прежде чем здание полностью передали Католической Церкви. 
Довольно быстро здесь развернулись масштабные реставрационные работы, и, наконец, 12 декабря  1999 года государственный секретарь Ватикана кардинал Анджело Содано торжественно освятил возрождённый храм.              
В левой боковой части фасада, сразу за стрельчатой аркой вновь разместились пять колоколов. Наибольший из них – весом в 900 килограмм – именуется «Фатимская Божия Матерь». 
Прежним блеском засияли витражи, внутренние и наружные мозаики и барельефы, представляющие Страсти Господни. В то же время интерьер претерпел некоторые изменения – скажем, алтарь раньше имел форму высокой трёхшпилевой готической конструкции, как в средневековых европейских соборах.

Ныне здесь помещены частицы мощей нескольких раннехристианских святых: апостола Андрея Первозванного, Зенона Веронского, Григория Нисского, Григория Богослова, Космы и Дамиана, мученицы Анастасии, а также фрагмент покрывала Девы Марии. 
Кроме того, в соборе хранится частица мощей святой Терезы из Лизьё, или Терезы Малой – юной французской монахини-кармелитки  конца XIX века, покровительницы миссионеров, молитвенницы за нашу страну.  
Главный престол дополняет капелла Божьего Милосердия с алтарём Святых Даров, а в крипте (подвале) устроена Большая капелла, где служат тридентскую мессу – по дореформенному обряду. 
Несколько слов нужно, разумеется, уделить соборному духовому органу – одному из крупнейших в России. Изготовлен он был в 1955 году швейцарской фирмой Orgelbau Kuhn AG и спустя почти полвека подарен московским католикам общиной Кафедрального собора города Базеля. Все работы по установке органа в Москве велись бесплатно. 
Инструмент этот весьма чувствителен к перепадам температуры и влажности (в соборе постоянно поддерживается  + 17) и требует едва ли не ежедневной настройки.  Потому играют на нём только утром в воскресенье, по церковным праздникам, ну и само собой, на концертах. Рядовые же богослужения сопровождаются аккомпанементом электрооргана. 

Прихрамовая территория небольшая, но весьма ухоженная, вся выложена брусчаткой. Помимо традиционных цветников мы можем увидеть большую скульптуру «Добрый Пастырь», Грот Лурдской Богоматери и статую знаменитой подвижницы Матери Терезы.  

Днём тут играют дети и зачастую тут же оставляют свои игрушки и мячи. Появляясь на следующий день, они находят их на прежнем месте – никто ничего не трогает. Вечером здесь собирается католическая молодёжь и репетирует различные спектакли. 
Добавим, что вот уже четверть века бессменным настоятелем собора является отец Иосиф Заневский, член монашеской конгрегации Салезианцы Дона Боско. Порою, к слову, его встречаешь во дворе расхаживающим с садовым шлангом и поливающим любимые цветы. 

…РОБЕРТ ШУМАН заметил однажды: «Бах не новый, не старый, он нечто большее – он вечный…» Неудивительно поэтому, что личность и творчество великого немца и в дальнейшем оставались исключительно привлекательными в нашей стране.
Например, когда строился Большой зал Московской Консерватории, её директор В.И. Сафонов хотел, чтобы он был декорирован портретами русских и зарубежных композиторов-классиков. Эту работу в 1901 году выполнил живописец Николай Корнильевич Бодаревский. Изображение Баха помещено с левой стороны, если смотреть от сцены (между М.И. Глинкой и В.А. Моцартом). Подспорьем для художника послужил прижизненный портрет музыканта.
А вот Сергей Тимофеевич Конёнков подошёл к образу этого «бога музыки» по-своему. Монументальная красота баховских хоралов, фуг, концертов виделась скульптору воплощённой в камне. Мраморное изваяние «Бах» (1910) представляет не почтенного бюргера и даже не кантора Томаскирхе. Глаза композитора закрыты. Он весь во власти звуков. «В конечном итоге я изобразил Баха, каким он мне представлялся, когда я слушал его музыку», - говорил потом Конёнков.

Ну и как нам не вспомнить замечательную довоенную советскую кинокомедию «Антон Иванович сердится» (режиссёр А.В. Ивановский, 1941). Главный герой – профессор Ленинградской консерватории, органист Антон Иванович Воронов – непоколебимый приверженец строгой классики и на дух не переносит всякие там «оперетки», «фокстроты». Свою дочь Симу он тоже хочет видеть академической певицей и запрещает  ей встречаться с молодым композитором Мухиным, сочинившим как раз-таки оперетту.   
Пересказывать весь сюжет фильма мы, естественно, не будем. Коснёмся лишь одного эпизода. 
Во сне Воронов видит своего кумира, Иоганна Себастьяна Баха (актёр В.Р. Гардин). Он, между прочим, говорит Антону Ивановичу, что создавать столь обожаемые им хоралы – скука несметная, а мечтой его было написать… оперетту, где один герцог, проезжая мимо реки,  встретил прелестную пастушку, а дальше не помнит, что у них там вышло, «но всё было очень-очень смешно». Людям нужна всякая музыка: и та, от которой они плачут, и та, от которой смеются; только непременно талантливая!  И под конец твёрдо заявляет, что Воронов упрям, как осёл. «Так вот Вы какой, Иоганн Себастьян Бах! – восклицает профессор, проснувшись. – Весёлый толстый человек!»  
Относительно недавно отечественная бахиана пополнилась повестью Юрия Нагибина «Перед Твоим престолом», посвящённая  последним годам жизни гениального музыканта.  

…А НА концерты в собор Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии я обязательно буду ещё ходить. Тем более что концертные программы там одна лучше другой: «Бах – Моцарт. Диалог эпох», «Бах и немецкий романтизм», «Орган как он есть» и многие-многие другие. А ещё у храмового зала во время концертов великолепная подсветка синими и зелёными прожекторами…