Александр Маринеско: забытый герой подводной войны

25 ноября исполнилось 50 лет со дня смерти Александра Маринеско – самого результативного, по тоннажу потопленных вражеских кораблей, подводника Советского Военно-Морского Флота. 

Родился будущий капитан в Одессе, в 1913 году в семье румынского матроса и крестьянки из Херсонщины. В 13 лет ушел на торговый флот юнгой, в 17 лет поступил в одесскую «мореходку», после окончания которой ходил на торговых судах помощником капитана.
Однако молодой Стране Советов требовались подготовленные кадры военно-морских офицеров, и по комсомольской путевке Александра отправляют служить в ВМФ. Начинается его военная карьера – штурманом, затем командиром подводной лодки «Малютка». На ней Маринеско и встретил Великую Отечественную войну. Участвовал в боевых походах, топил вражеские транспорты, высаживал десант в тыл врага с целью попытки захватить сверхсекретное шифровальное оборудование – машинку «Энигма».
В 1943 году его, после награждения несколькими орденами и присвоения звания капитана третьего ранга назначают командовать подлодкой лодкой С-13 – уже полноценным подводным кораблем, в отличии от маломерных «Малюток» способным к многомесячным дальним рейдам во враждебных водах. Впрочем, 43-й год для советского подводного флота на Балтике не задался – фашисты столь плотно «закупорили» выход из Финского Залива, что за весь год нашим удалось совершить лишь два выхода к вражеским коммуникациям.
По настоящему советским подлодкам удалось развернуться лишь в 44-м, и, особенно в 45 году. Финляндия уже капитулировала, и противолодочный рубеж у ее военно-морских баз приказал долго жить. С другой стороны, немецкий флот на Балтийском море все еще был намного мощнее советского. Да и надводные силы превосходили наши, а потому, скажем, немецкие линкоры и крейсера почти беспрепятственно обстреливали советские войска, осаждавшие гитлеровские крепости на побережье. 
Посему командованием Балтийского флота и была поставлена задача бригаде подводных лодок максимально осложнить сообщение на вражеских морских коммуникациях, ведущих к Данцигу (нынешнему Гданьску), Кенигсбергу (Калининграду), Пиллау (Балтийску). Ведь пока Германия могла снабжать эти «анклавы» оружием, техникой, пополнениями, их взятие угрожало нашим войскам десятками тысяч дополнительных жертв.

***

На этом фоне и произошло событие, позже названное «атакой века» – потопление 30 января 1945 года огромного немецкого транспортного судна «Вильгельм Густлов», пытавшегося уйти из осажденного Красной Армией Данцига. Подлодка Маринеско прокралась к вражескому конвою от самого берега, где ее просто не ожидали, и выпустила 4 торпеды, из которых, правда, одна не вышла из торпедного аппарата. Через час после атаки «Густлов» отправился на морское дно. 
Уникальным случаем в войне на море эту катастрофу делают сразу два фактора: водоизмещение свыше 25 тысяч тонн (всего вдвое меньше, чем у знаменитого «Титаника»), и количество жертв, по разным оценкам, доходящим почти до 10 тысяч человек.
Собственно, именно из-за последнего пункта что западные «заклятые друзья» России, что доморощенные либерал-«гуманисты» доселе злобствуют на тему «невинных жертв», «военного преступника Маринеско» и вообще «кровавой гебни» с «тираном Сталиным», которые только и могли допускать такие «зверства». Ну да, конечно, несколько сотен тысяч мирных немцев, погибших во время варварской бомбардировки англо-американской Дрездена за считанные дни до окончания войны, не говоря уже о сотнях тысяч сгоревших в ядерном пламени Хиросимы и Нагасаки японцев – это, видимо, тоже следствие «сталинской тирании»…
Если серьезно, то вина за гибель около 6 тысяч гражданских беженцев из Данцига лежит в первую очередь на руководстве Третьего Рейха. Хотя, если подумать, и на самих погибших тоже – не надо было так вдохновенно внимать геббельсовской лжи о том, что солдаты Красной Армии будут едва ли не есть «несчастных мирных немцев» живьем. Самое большее, что угрожало жителям немецких анклавов, как показала историческая практика – это депортация в Германию. 
Неприятно, конечно, но не смертельно, в отличии от судьбы жителей Хатыни и других подобных населенных пунктов, расстрелянных в Бабьем Яру евреев, да и просто обычных советских граждан на оккупированной территории, обреченных на голодную смерть из-за потери источников к существованию. В одном только Киеве таких жертв, умерших от голода, насчитывалось до сотни тысяч.
Хотя, с другой стороны, бежать с таким остервенением пытались далеко не самые обычные немцы, а члены семей всевозможных «гауляйтеров», сотрудников «рейхскомиссариатов» и прочих фашистских учреждений, проводивших на оккупированных территориях той же Польши откровенный террор. Бежали эти «мирные немцы» часто со вышеупомянутыми родственниками – нацистскими преступниками. 
Кстати, есть сведения, что когда стало ясно – «Вильгельму Густлову» не спастись – командующий немецким подводным флотом по радио отдал приказ экипажу спасать лишь курсантов-подводников. И находившиеся на корабле эсэсовцы приказ выполнили – вплоть до стрельбы из автоматов в желающих добраться до спасительных шлюпок тех самых «фрау» и «киндеров», по которым антироссийская пропаганда льет крокодиловы слезы до сих пор. Да, впрочем, многое за этих отморозков сделали и почтенные отцы нацистских семейств – в духе того же Геббельса, перед самоубийством отравившего шестерых своих детей, расстреливавших из служебных пистолетов свои семьи.
Как бы там ни было, потопленный Маринеско транспорт не был санитарным судном, на которое распространяются положения международных гуманитарных конвенций. Красного креста на нем не было (да и вообще, таким кораблям для демонстрации этого символа и разрешается передвигаться преимущественно днем, а не ночью, да еще в составе военно-морского конвоя), зато было оружие, зенитные пушки. А также до тысячи курсантов училища подводных сил, не считая нескольких сотен других военнослужащих. В таких случаях под защиту конвенций корабль не подпадает и считается законной добычей военного судна вражеской страны.
И вообще Гитлер во время своего «дранг нах остен» против СССР официально «освободил солдат от химеры, именуемой совестью». Так что говорить о соблюдении каких-то норм цивилизованной войны в отношении тех, кто от них сам изначально отказался не приходится. А «адвокатам» «невинных жертв» с «Вильгельма Густлова» из европейских стран и США хорошо было бы вспомнить, сколько кораблей и человеческих жизней союзников спас капитан Маринеско тем, что не дал добраться до места своей службы членам экипажей гитлеровских подлодок-убийц.
Спустя 10 дней подлодка С-13 потопила около Данцига еще один немецкий транспортник – «Штойбен», водоизмещением в 14 тысяч тонн. Госпитальное судно – тоже имевшее на своем борту и вооружение, и здоровых немецких солдат, и следовавшее в составе каравана военно-морских судов. Вместе с этим кораблем общий тоннаж потопленных за один поход Александром Ивановичем целей составил около 40 тысяч тонн – абсолютный рекорд для подводников всех советских флотов за всю войну. И, скажем, половину от общего тоннажа «утопленников» Балтфлота за 1944 год – и 40% за год 45-й.

***

Увы, «звездный час» капитана третьего ранга Маринеско сменился для него «черной полосой». Причиной, как видится, стал не неудачный шестой и последний по счету поход моряка в апреле 45-го, во время которого его лодка так и не потопила ни один немецкий корабль. Просто сыграло роковую роль то, что на канцелярском языке тогдашних времен называлось «моральной неустойчивостью». 
Проше говоря, смелый подводник был любителем хорошо расслабиться под водочку, а также крутить «амурные дела», в ходе которых нередко доходило до мордобоя, причем, иногда и старших по званию офицеров. Да и с остальной дисциплиной у Александра Ивановича было, скажем так, не очень. 
Достаточно сказать, что накануне Нового, 1945 года его двое суток не было на подлодке, и за это время экипаж успел так «накуролесить» на берегу, что дело запахло трибуналом. И командира, и его подчиненных спал как раз боевой выход и громкая победа с «атакой века». За которую Маринеско представили к Герою Советского Союза, но, ввиду вышеупомянутого «прокола», моряк получил лишь Орден Красной Звезды.
Дальше карьера героя-подводника покатилась под откос. Сначала его разжаловали на два звания, до старшего лейтенента и перевели с подлодки на тральщик, затем вообще уволили с флота. Пришлось работать на сухопутных должностях – вплоть до завхоза научно-исследовательского института. 
В 1949 году против легендарного командира «состряпали» уголовное дело – за «хищение государственного имущества». Ага, он посмел взять себе домой с работы аж целую железную кровать стоимостью в 20 рублей! Тогда даже первый прокурор, фронтовик, отказался возбуждать дело – судье-недоброжелателю пришлось приложить колоссальные усилия, чтобы найти подходящего гособвинителя.
Потом – 3 года колонии, «бои местного значения» уже против зарывавшихся «урок», с помощью сколоченной экс-капитаном «команды» таких же, как он, осужденных моряков. После освобождения – работа топографом, снабженцем. Одинокая жизнь в бедности, лишь изредка оживляемая встречами с фронтовыми друзьями, помощь которых, в том числе и материальная, здорово помогала опальному моряку. Пока 25 ноября 1963 года герой не умер от рака легкого.
Дальше на протяжении добрых 20 лет наблюдалась довольно странная ситуация, в которой Маринеско выступал в роли, схожей с той, что была у «лорда Вольдеморта» из «Гарри Поттера» – будучи «тем, кого нельзя называть». 
С одной стороны, об «атаке века» помнили, и не только флотские друзья героя, но и крупные писатели, режиссеры, культурная элита советского общества. Так что известный классик советской литературы Александр Крон, например, посвятил моряку книгу «Дом и корабль», а молдавские кинематографисты сняли в 1985 году популярный до сих пор патриотический фильм о подводниках «О возращении забыть». 
Вот только при этом имя Маринеско официально не упоминалось. В лучшем случае, о нем говорили вполголоса, как будто о каком-то «диссиденте», с понимающей улыбкой «ну ты же в курсе, кто тут послужил прообразом…» 
«Заговор молчания» прервался лишь с началом «перестройки», когда сразу целый ряд крупных газет рассказали правду об «атаке века», именем подводника стали называть пионерские отряды, создавать музеи его памяти. А в 1990 году его посмертно наконец наградили заслуженным званием Героя Советского Союза.

***

Как относится к вышеизложенной загадке? Ныне все принято сваливать на «подлых политработников», якобы только и «топивших» героического командира, вместо того чтобы способствовать его продвижению вверх по служебной лестнице. 
Но если внимательно посмотреть историю опалы Маринеско, то ведь под приказами о его разжаловании, увольнении стояли подписи не замполитов, а прославленных флотоводцев, руководивших ВМФ и в годы войны, и позже, в годы войны «холодной».
Может быть, причина то как раз и заключалась в «моральной неустойчивости» смелого моряка? Да, его тяга к вину и женщинам вполне объяснима – подводники Балтфлота, несмотря на формально редкие боевые выходы, постоянно смотрели смерти в лицо. Причем смерти жуткой и гарантированной. В случае подрыва лодки на вражеской мине – либо от быстрого утопления, без шансов выплыть, как моряку надводного корабля, или, что еще хуже – от медленного удушья в полузатопленных отсеках. 
Каждый пятый выход советской подводной лодки на Балтийском море в первые 2 года войны заканчивался ее гибелью, всего из 46 таких судов к концу войны выжило лишь меньше двух десятков. С-13, кстати, несмотря на свой «роковой» порядковый номер, оказалась, вообще, единственной выжившей в этой серии на Балтике.
Так что желание моряков «оторваться по полной», чтобы «снять стресс», по-человечески, вполне объяснимо. «Птенцы Деница», подводники гитлеровских ВМС, вообще, после каждого похода отправлялись за госсчет на достаточно фешенебельные курорты со всеми положенными «радостями жизни» на несколько недель минимум. В блокадном Ленинграде советским морякам таких условий предоставить, понятное дело, не могли – так что каждый восстанавливался, как мог.
Но, с другой стороны, ведь и послевоенное время «холодной войны» поставило перед экипажами подводных лодок уже другие задачи. Не столько, рискуя жизнью, прорывать вражеские заграждения на Балтике, пытаясь потопить вражеские суда, сколько терпеливо ждать команды штаба, находясь в засаде на случай наступления «часа Х». 
В этом смысле судьбы героев образца Маринеско отчасти можно сравнить с героями Гражданской Войны – типа Чапаева. Уважают-то их до сих пор, но ведь уже в середине 20-х наркомвоенмор Фрунзе провел военную реформу, в ходе которой «самородков»-командиров отправили либо учиться в Академии, либо в отставку. А к началу Великой Отечественной лихие кавалеристы-рубаки использовались от силы для диверсионных рейдов по тылам врага – основную роль стали играть артиллеристы, танкисты, летчики…
А теперь представим на секундочку командира образца Маринеско на центральном посту управления подводного атомохода с ядерными ракетами на борту, нацеленными на «вероятного противника». С учетом того, что командир вместе со всем экипажем перед походом здорово «побузили» и теперь находятся под угрозой отдачи под военный трибунал. А на борту-то есть спиртное – во время многомесячных походов подводникам полагается красное вино. Как-то не очень уютно становится на душе – пусть даже «коды запуска» ядерного оружия, вроде бы, находятся в Москве. 
Так что, наверное, в случае опалы Александра Ивановича виноваты не только «злобные политработники», но и просто здравый смысл командования советским ВМФ. 
Но, как бы там ни было, подвиг всех тех героев, которые приближали нашу победу в той великой войне заслуживает самого искреннего уважения и благодарности. А потому «атака века» самого знаменитого «аса» подводной войны СССР Александра Маринеско навсегда останется в памяти благодарных потомков.