Переяславская Рада: формальность или исторический выбор?

18 января исполняется 365 лет со дня проведения Переяславской Рады, по решению которой жители Украины «перешли в подданство русского царя на вечные времена». Ныне это решение на Украине подвергается уничижительной критике, объявляется «ничтожным», даже якобы «официально отменяется» на псевдо-казацких «радах». Но нельзя отменить того, что имеет характер фундаментальных законов исторического бытия… 

Собственно, даже самые ярые русофобы в современном незалежном политикуме, а заодно и в медиасфере не пытаются утверждать, что «переяславские соглашения» января 1654 года были неким «ультиматумом» со стороны «ненавистной Москвы» с целью «порабощения свободолюбивого украинского народа». 
Последний, кстати, в то время именовался «русским». Даже в тексте Гадячских соглашений авторства одного из нынешних укро-героев, преемника Богдана Хмельницкого, гетмана Выговского, подвергшего радикальной «ревизии» курс «Переяслава» и попытавшегося вернуть украинские воеводства в орбиту Речи Посполитой под названием «княжества Русского».
Но как бы там ни было, не Москва была инициатором принятия мятежных украинских областей в свое подданство. Инициатива исходила, как раз, от казаков, о чем прямо пишется в «преамбуле» Переяславских соглашений. И была выражена еще в 1648 году – с самого начала восстания против Речи Посполитой.

***

Российское же правительство как раз все эти годы сомневалось – стоит ли выполнять такую просьбу. Особенно от ТАКИХ подданных. Ведь казаки в то время, в общем-то, не только украинские – любые – являлись всего лишь чуть более организованными, чем обычные воровские шайки, бандитами. Сами выбиравшие себе командиров – «куренных», «атаманов», «гетманов» и пр. Которых, в случае плохого командования могли запросто отстранить от должности и даже утопить в мешке в ближайшем водоеме. 
Жили казаки за счет не менее банального грабежа сопредельных территорий. Чаще, конечно, близлежащего Крыма и чуть более далеко расположенной Оттоманской Порты, но не чуравшиеся «походов за зипунами» и глубинные районы Речи Посполитой, к которой тогда принадлежала и собственно Украина. 
Да, часть казаков, именовавшихся «реестровыми» (от слова «реестр» – список) числились на службе у польского короля, даже получая от него небольшое жалованье и боеприпасы, а при необходимости выступавшее вместе с основной польской армией. 
На манер походов принца Владислава с целью завоевать московский престол в Смутное Время и сразу после него. Тогда казаки типа православного гетмана Сагайдачного во время оголтелых грабежей и откровенных зверств «попили русской кровушки», пожалуй, едва ли не больше, чем спесивые польские паны. 
Хотя, впрочем, тогдашние донские, азовские и прочие «русские» казаки своим украинским коллегам в разбое по отношению к своим единоверцам особо не уступали. Правда, часть их успело «сменить ориентацию» и поддержать победителей поляков, ополченцев Минина и Пожарского.
Но тем не менее, у Москвы под боком было и без украинцев более, чем достаточно казаков чисто русского происхождения. Однако правительство предпочитало даже в стабильные времена после окончания Смуты держать их в качестве населения «буферной зоны», помогая там оружием, порохом, пулями, но не влезая в их внутренние дела. Даже отношения с казачьими станицами поддерживались через Посольский приказ – предтечу Министерства иностранных дел, как с иноземными государствами.
Но казаки украинские воевали со своим, каким-никаким, но, все же, королем, которому они (реестровые) присягали на верность, практически постоянно. В духе событий, описанных в гоголевском «Тарасе Бульбе», например. И как же тогда верить присяге этой полубандитской вольницы на верность новому «сюзерену», московскому царю?

***

В конце концов среди российской элиты победила положительная для Украины точка зрения. Последней повезло: в Москве тогда доминировала идеология «Третьего Рима», согласно которой Русь, как единственное по-настоящему независимое православное царство, как бы «принимала бразды правления» православным миром вместо павшей Византии. 
Собственно, «великий раскол» 1654 году, связанный с запретом «старых обрядов» (и введением новых) имел под собой в первую очередь стремление максимально унифицировать церковные обряды между Русской православной церковью и остальными Поместными церквами. А то как-то необычно, что в центре потенциальной Православной империи служить в храмах будут по-иному, чем в других православных (по вере, а не политической принадлежности) землях.
В эту «струю», в общем-то, вполне попал и тезис о «приращении» Московского царства, «Третьего Рима» и новыми, населенными православным людом, землями – территорией нынешней Украины. А что тамошняя элита была классическими «бунтовщиками» против законной власти – на это было решено закрыть глаза. Дескать, польский король нарушил собственную присягу православным уважать их веру – стало быть, они тоже теперь свободны от уже своей присяги на верность венценосцу.

***

Возвращаясь к Переяславской Раде – там были, как минимум, формально соблюдены условия свободного выбора «геополитической ориентации». Чем-то это напоминало хрестоматийный рассказ прп. Нестора Летописца насчет «выбора веры» св. равноапостольным князем Владимиром, крестившим Русь. 
Князь Владимир, согласно «Повести временных лет», несколько лет выбирал между христианством (причем, и восточным и западным), исламом, иудаизмом. Но в конце концов, после отчета своих послов, побывавших на богослужении в храме Св. Софии в Константинополе, остановился именно на Православии.
Так и в преамбуле Переяславских соглашений говорится о том, что перед украинцами, измученными кровопролитной войной, стоял выбор – под какого государя пойти? В качестве кандидатов назывались крымский хан, османский султан, польский король (тоже упоминался, как вариант, в случае гипотетического примирения) и, наконец, московский царь. 
Понятно, что принципиальное решение уйти под покровительство Москвы было принято казачьей верхушкой сначала «на закрытом заседании». А позднейшее «голосование» на площади, с единодушным криком «хотим под царя восточного, православного!» было результатом уже хорошо проведенной «подготовительной работы». 
Хотя, кстати, «принудиловки под дулом пистолета» тоже не наблюдалось – о «диссидентах» в документе говорилось: «будет кто с нами не согласует теперь, куды хочет, вольная дорога». 

***

Также не оставляет простора для двусмысленных толкований и политическая форма сосуществования украинцев и россиян. А то в укро-прессе все годы незалежности постоянно слышатся стенания насчет того, как «Петр Первый, Екатерина Вторая» и прочие «нехорошие» русские цари только и занимались тем, что «попирали украинскую государственность и независимость».
Да не было никакой «независимости» и «государственности» у украинских воеводств, и не могло быть! Собственно, даже куда более автономное в составе Речи Посполитой Великое Княжество Литовское и то поступалось значительной частью своих полномочий в пользу Варшавы. 
А на Переяславской Раде речь шла не об «унии», межгосударственном союзе, а о «переходе в подданство». То есть обретение украинцами гражданства другого государства, в данном случае – Московского царства.
Спору нет, «гетманщине» оставлялась определенная автономия с сохранением местной администрации, судов, некоторых других полномочий. Ну так и Великое Княжество Финляндское в Российской империи тоже обладало автономным статусом, парламентом, судами. Но его жители все равно были российско-подданными, со всеми правами и обязанностями. И государственности – настоящей, полноценной, во всяком случае, а не автономного статуса – не имели. 
Также не имели ее украинцы и в Речи Посполитой. Или чуть позже, когда при гетмане Дорошенко Правобережье стало вассалом турецкого султана. Ну а раз государственности не было, как можно «ликвидировать» то, чего нет?
Тут, скорее, наоборот – можно лишь удивиться великодушию без кавычек со стороны московского правительства. Ведь Переяславская Рада, по сути, дала ему полный «карт-бланш», переведя жителей Малороссии в российское подданство без дополнительных письменно зафиксированных условий. Соответственно, Москва могла, грубо говоря, на следующий день царским Указом перевести всех малороссиян, скажем, в «царевы крепостные». 
Но вместо этого, в марте 1654 года царем и посланцами казацкой старшины были подписаны «Мартовские статьи» из 23 пунктов, предоставившие новой провинции Московского царства широчайшую автономию. За исключением, разве что, ограничения внешнеполитической активности с требованием не вести переговоров и не вступать в союзы с врагами Москвы. 

***
 
Нет, понятно, что казацкая элита о собственной полной «незалежности» мечтала уже тогда. А подписанные Переяславские Соглашения считала всего лишь бумажкой, которую стоит выполнять лишь до тех пор, пока это выгодно, и то, постольку-поскольку. 
Собственно, так поступал еще Богдан Хмельницкий, ничтоже сумняшеся вступив в переговоры с шведским королем, начавшим тогда войну с Варшавой. Вроде бы, да – ситуационные союзники, ничего страшного? Только ведь Москва со Швецией тоже тогда воевала и даже заключила перемирие с поляками, чтобы шведы, воюя на два фронта, не слишком усилились после возможного польского поражения.
Но такое поведение «отца» украинской национально-освободительной войны выглядит сущими «цветочками» в сравнении с деяниями его преемников. Гетман Выговский, например, прямо выступил против Москвы, в союзе с польскими войсками. Дорошенко точно также воевал против тех, кому в Переяславе присягали на «вечное подданство» в союзе с турками-османами. 
А Мазепа так, вообще, изменил Петру в надежде даже не на безраздельную власть над Украиной. Та как раз, по его соглашению со шведами, переходила под власть Варшавы, гетману-иуде предназначалось в качестве «отступного» лишь два воеводства на территории нынешней Белоруссии.  
Хотя, с другой стороны, всему этому как-то особо и не удивляешься. Патологическое вероломство, постоянное нарушение данных обещаний, подписанных договоров – это, похоже, просто «генетическое» отличие незалежной элиты, да и многих рядовых украинцев тоже. Причем, в отношении не только «ненавистной имперской Москвы».
Так, например, современные апологеты небезызвестной дивизии СС «Галичина» оправдывают выбор ее «вояков» тем, что те, дескать, «хотели получить «вышкил» (тренировку) и оружие от немцев, а затем повернуть оружие против них, в борьбе за независимую Украину». 
Даже если поверить этой байке, а не тому, что галичане-коллаборационисты просто хотели помочь фашистам в их борьбе против СССР, получается, что эти «патриоты неньки» приносили присягу на верность «великому фюреру», врагу этой самой «неньки», заранее рассчитывая ее нарушить? 
Но ведь нарушителей присяги – по нормам всех без исключения цивилизованных и нецивилизованных государств – ожидает, в лучшем случае, многолетняя тюрьма. А в военное время – «высшая мера», как изменников.
Так что «опереточные» «отмены Переяславской Рады», время от времени проводимые в «незалежной» после 1991 года, на самом деле лишь доказывают предательскую сущность тех, кто их проводил и проводит. 
От присяги нельзя отказаться, ей можно лишь изменить. Даже ландскнехты-наемники в Средневековье очень дорожили данной «работодателю» присяге – во всяком случае, пока тот выполнял свои договоренности, в плане выплаты жалованья, например. Иначе вероломных вояк впредь просто никто не стал бы нанимать.
Впрочем, персонажи этого рода с Украины ныне очень даже востребованы. Правда, не в качестве союзников или даже ценимых наемников. А так – в роли «пушечного мяса», своего рода «антироссийского штрафбата», который дядюшка Сэм с прочим «благословенным Западом» гонит на убой в самоубийственную атаку против России. Даже пословица соответствующая несколько лет назад появилась: «Американский президент заявил, что готов воевать с РФ до последнего … украинца!».

***

Так, в общем, было и в 17 веке. Есть такой афоризм – «история не знает сослагательного наклонения». В смысле, «что было бы – если…»
Для Украины данное выражение справедливо вдвойне. Незалежным историкам и политикам не приходится мечтать на тему: «Ах, какие бы «молочные реки с кисельными берегами» появились бы в «неньке», если бы на Переяславской Раде собравшиеся выбрали бы вместо Москвы другого покровителя».
Потому что такой выбор реально имел место в истории, а не только в воспаленных вероломством и жадностью мозгах укро-«элитки».
И гетман Выговский «отдался» обратно полякам, и Ханенко имел в «суверенах» крымского хана, и Дорошенко добрых 12 лет являлся вассалом турецкого султана. Итог всех этих «экспериментов с сослагательным наклонением» один – многолетняя Руина, уменьшившая население Правобережной Украины в 10 (десять!) раз. 
К счастью, немалой части убывших оттуда украинцев повезло не умереть под пулями и саблями враждующих банд многочисленных гетманов и гетманчиков, быть уведенными крымскими татарами для продажи в рабство в Турцию, умереть от голода и эпидемий, а спастись и начать новую и сносную жизнь на Левобережье. Находившимся под контролем Московского правительства, и дружественных России казаков.
Таким же «чистым экспериментом» стали и последующие века пребывания Украины в составе сначала Российской империи, затем – СССР. Ни одного восстания, за исключением стычек времен Гражданской войны, носивших в первую очередь «классовый», а не национальный характер. Даже в трудные месяцы наполеоновского нашествия или в годы Великой Отечественной.
Зато тоже Правобережье в 18 веке постоянно сотрясали восстания гайдамаков – двухвековой юбилей самого известного из которых, Колиивщины, отмечался в прошлом году. А на «гетманщине» практически в это же самое время даже анархическая вольница запорожцев, в целом, абсолютно не горела желанием бороться с «клятыми москалями» после роспуска Запорожской Сечи, не говоря уже и простых крестьянах-«гречкосеях». Хотя во времена Богдана именно они стали существенной частью войск повстанцев.
Все дело в том, что тогда, в январе 1654 года в Переяславе состоялось заключение не какой-то рядовой «писульки», которой суждено быть нарушенной почти сразу после подписания. Это был фундаментальный выбор православного населения Украины – воссоединить нарушенное после монголо-татарского нашествия единство единого русского народа. Возвращение в православную цивилизацию, из которой юго-восточных русичей всеми силами пытались переманить в Унию или сразу в католичество польские магнаты и римские папы.
Собственно, это отлично понимают и на Западе, просто предпочитают «пудрить мозги» украинцам несуществующей в принципе для не-католиков и не-протестантов «европейской перспективой». Но поскольку пропагандистский дурман в мозгах рано или поздно обречен рассеяться при столкновении с реальностью, вот Вашингтон и спешит побыстрее «пустить в расход» своих «стратегических партнеров» в качестве «тарана» против России. Дескать, «с паршивой овцы – хоть шерсти клок».
Только ведь и такое циничное жертвование украинскими жизнями тоже наблюдалось и ранее. И все равно рано или поздно заканчивалось одинаково – возвращением украинцев в лоно православной цивилизации. Законы природы и общества незыблемы, а потому у Переяславской Рады по прежнему нет альтернативы.