Тревожный сигнал

Действующие лица:
Николай Иванович – врач-психиатр, около 40 лет
Степан – его племянник, 25 лет
Таня – 20 лет
Валя – 24 года
Виктор – её муж, 26 лет
Врач

Действие происходит в настоящее время в любом городе 

 

Сцена 1

Таня. Говорят, многие женщины имеют особое чувство, присущее только им. Вы согласны с этим, Николай Иванович?

Николай Иванович. Что это за особое чувство, Таня?

Таня. Это когда кто-то безошибочно угадывает то, что должно случиться, предчувствует событие. Валя, ты понимаешь, что я имею в виду?

Валя. Что за нелепость, Таня! Если близкий тебе человек вдруг заболеет, обязательно вспоминаешь, что на прошлой неделе тебе приснился чёрный кот. Вот тебе и всё предчувствие.

Таня. Нет, ты не понимаешь этой тонкой материи. А что думает наш доктор, существует предчувствие или нет? 

Николай Иванович. Возможно. Но обычно о таких совпадениях рассказывают уже после происшествия, и трудно проверить, что чувствовали раньше. Так что Валя права.

Степан. Ты всегда готов её поддержать. 

Валя. А я не верю ни в какие предчувствия. Ни в предчувствия, ни в другую мистическую чепуху. Мы идём по жизни, как поезд по тоннелю, который внезапно кончается, и никто заранее не знает, когда это произойдёт.

Степан. Это не очень удачное сравнение. Дело в том, что вы забыли про сигналы, возникающие в сознании. Одни успокаивают нас, другие предупреждают об опасности. 

Таня. Опасность? Это интересно! Что ты имеешь в виду?

Степан. Ну да, тревожный сигнал, означающий, что впереди ждёт беда.

Виктор. Ты говоришь так, будто с тобой случалось что-нибудь в этом роде. 

Степан. Конечно, я это знаю по своему опыту.

Таня (нетерпеливо). Расскажи, пожалуйста, это очень интересно.

Степан. У меня был случай во время службы в армии. Наша часть стояла в горах Чечни, в Веденском районе. Я возвратился из наряда в свою палатку. Всё было спокойно. Уже несколько дней не стреляли. Но я вдруг почувствовал тревожное состояние. Будто внутри меня кто-то сигналил: тревога! Заснуть не удалось. Среди ночи разбудил товарища и убедил его выйти из палатки, в которой по моему предчувствию должно было произойти что-то страшное. Ощущение близкой опасности мучило меня всё сильнее. Мы с ним провели ночь в соседней палатке. А утром нашу пустую палатку разнесло взрывом. Осколок пролетел над моей головой. Вот это и есть то, что я называю тревожным сигналом.

Николай Иванович. Любопытный случай. Но не вполне убедительный. Я не сомневаюсь, что у тебя было предчувствие опасности. Сейчас уже известно, что причина таких явлений находится в подсознании человека. Оно замечает даже то, что не бросается в глаза. Наверное, в вашем лагере и раньше устанавливали мины, и бывали взрывы. Так и возникло у тебя ощущение опасности.

Таня. Вы, Николай Иванович, всегда и всё воспринимаете слишком обыденно, не верите в явления потустороннего мира.

Виктор. Со мной тоже случай был в этом роде. Меня пригласили пойти в турпоход, и сначала я обрадовался, начал готовиться. Но за день до выхода какое-то внутреннее чувство подсказало, что в походе должно произойти что-то страшное. Наподобие тревожного сигнала, о котором говорил Степан. Я остался дома, как и требовал внутренний голос. А потом узнал, что байдарка перевернулась, двое ребят чуть не утонули, спаслись буквально чудом.

Николай Иванович. Ты отказался от похода из-за своей привычки к пассивной жизни, а когда узнал о происшествии, убедил себя, что заранее предчувствовал опасность.

Виктор (неуверенно). Наверно, вы правы, Николай Иванович, и никакого предчувствия не существует.

Николай Иванович. Конечно, я знаю что говорю, потому что располагаю научными данными.

Таня. А я всё-таки верю в реальность интуиции, или тревожного сигнала, как называет это явление Степан. Иначе жизнь была бы какой-то пресной, неинтересной. (Степану) Скажи, а после того случая на войне ты испытывал что-нибудь подобное?
Степан. Иногда… будто…

Валя. Что ты хочешь сказать?

Степан. В общем, ничего (после паузы) Сегодня почувствовал.

Таня. Что почувствовал?

Степан. Тревожный сигнал. Как будто с одним из нас случится беда.

Виктор. С кем же?

Степан. Не знаю. Может быть, ничего и не случится.

Валя. Может, среди нас есть кто-нибудь, страдающий манией преследования.

Николай Иванович. Почти все люди подвержены тем или иным маниакальным отклонениям. Вообще, трудно провести грань между здравым смыслом и патологией в психической сфере. Известно, что некоторые психопаты отличаются подчеркнутой рассудительностью.

Таня. Я тоже слышала, что сумасшедшие бывают очень хитрыми.

Николай Иванович. Так оно и есть. Попытки скрыть от окружающих, подавить свою манию приводят к вспышке неуправляемой агрессии. Такие люди могут стать опасными.

Валя. В чём же причина болезни?

Николай Иванович. Обычно в физическом состоянии мозга. Иногда это передаётся по наследству. Причём у женщин патология встречается чаще.

Валя (с волнением ходит по сцене). Это совсем неинтересная тема.

Виктор. Мы со Степаном однажды нашли в Интернете материал из психиатрического журнала. Речь шла о женщине, страдающей депрессией. Она вообразила, будто родственники хотят выгнать её из дома. Женщина достала мышьяк, созвала гостей, т.е. свою родню и подала им отравленную еду. Вот только не помню, в какой стране всё это произошло.

Таня. Конечно же, не в нашей. У нас женщины на такое не способны.

Валя. Этим вы занимаетесь в своём офисе во время работы? Теперь понятно, почему мы с трудом сводим концы с концами.

Виктор. Иногда хочется отвлечься от дел.

Степан. Я подбирал информацию в Сети для шефа и случайно наткнулся на ту публикацию. Ну и предложил Виктору вместе посмотреть. Помню, дядя тоже заинтересовался  этим казусом.

Николай Иванович. Ничего удивительного. По роду своей деятельности я уже не раз сталкивался с расчётливостью психопатов.
Валя. Разве ваши рассуждения могут иметь отношение к кому-нибудь из нас?

Таня. Николай Иванович, конечно, относит все предчувствия к области психических отклонений. Он даже говорил у нас в институте на семинаре…

Валя. Мы забыли о тревожном сигнале Степана.

Пауза.

Таня. Попробуем разгадать его предчувствие с помощью карт (достаёт колоду карт).

Валя. Ты веришь и в гадания?

Таня. Конечно, я уже несколько лет как научилась пользоваться этой системой, и мои прогнозы всегда сбываются.

Виктор. Ну, попробуй. Интересно, что получится.

Таня раскладывает карты. Степан смотрит на Валю, она нервничает.  

Николай Иванович наблюдает за Валей и Степаном. Только Виктор следит за картами.

Таня. Карты могут предсказать что-то очень важное для присутствующих, но только на ближайшее время. Вот пиковый король, конечно, Николай Иванович. Валет червей – Степан, а Валя – дама треф. Карты показывают, то между вами возникли напряжённые отношения, какие-то тайные происки со стороны червонного валета. Ему препятствует пиковый король. Но дама им не подчинится, а сохранит самостоятельность.

Виктор. А что карты говорят обо мне?

Таня. Ты у нас будешь бубновый валет, но твоя роль в раскладе неясна. В общем, карты предупреждают, что с одним из вас, вероятно, с мужчиной сегодня может случиться какая-то неприятность. Да, явная опасность.

Степан. Вот и я чувствую то же самое. Тревожный сигнал!

Виктор. Всё это маловероятно. Но всё же оставайтесь ночевать у нас. В случае чего поможем друг другу. 

Таня (со вздохом). От судьбы не уйдёшь.

Валя. О чём вы говорите! Что могут предсказать цветные картинки?

Степан. Ещё как могут!

Николай Иванович (с усмешкой). Надеюсь всё же, что твоё проницательное предсказание не касается меня и Степана. Во всяком случае, я собираюсь вернуться домой и лечь спать. (Степану) Ты составишь мне компанию? А вы, ребята, не берите в голову эти теории тревожных сигналов и всяких предчувствий. Никакой научной основы под ними нет. Берегите друг друга, и никакие скрытые недруги вам не помешают.

 

Сцена 2

Николай Иванович и Степан идут по улице. За ними в отдалении движется еще кто-то.

Николай Иванович. Я хотел тебя спросить, Степан. Похоже, тебя слишком интересует Валентина, жена твоего друга?

Степан. Валя и мой друг тоже. Я отношусь к ней с симпатией – и только. К тому же ей кроме Виктора никто не нужен.

Николай Иванович. Со мной можешь не хитрить. Я уже давно замечаю, что ты к ней неровно дышишь. 

Степан. А если и так, почему вас это волнует?

Николай Иванович. Степан, ты не чужой человек, и твоё будущее мне не безразлично. Я заменил тебе родителей, выполнил обещание покойной сестре воспитать её сына. Всё, что мне принадлежит, когда-нибудь станет твоим. В отношении Вали я провёл необходимые исследования, и вот мои выводы. У неё в роду шизофрения, и теперь я наблюдаю развитие процесса. Все признаки налицо: категорическая самоуверенность, аутизм, скрытность и другие детали, заметные только специалисту. Тебе никак не следует сближаться с Валей.

Степан (с волнением). Что же с ней будет?

Николай Иванович. Я посоветовал Виктору быть осторожнее с женой, в ближайшее время пройти курс лечения в клинике, даже готов оказать им материальную помощь.

Степан (задумавшись). Не могу поверить, здесь какая-то ошибка.

Николай Иванович. Ты должен мне полностью доверять. Пойми, что в этом мире у тебя есть только один надёжный друг. Мой мальчик, я для тебя опора в жизни. И поэтому прошу полной откровенности. Ты не представляешь, как лицемерны бывают люди, даже самые близкие.

Степан. Меня беспокоит предсказание Тани.

Николай Иванович. Верить можно только опыту и здравому смыслу, а этими качествами я обладаю в большей степени, чем многие. Могу сказать это без ложной скромности. Что это ты говорил о тревожном сигнале?

Степан. Он действительно появился в моей душе. Какое-то смутное ощущение опасности. Сверхчувственный мир существует, но этого не понять таким холодным и рассудочным людям, как ты. Неужели, дядя, тебе не приходилось испытывать чувство одиночества? Мне кажется, что только вера в невидимое спасает от этого чувства. Во всяком случае, меня. А ты везде готов видеть психическую патологию. Профессия делает тебя подозрительным. Даже меня таскал в свою клинику и заставлял сдавать анализы.

Николай Иванович. Думай что говоришь!

Степан. Я всегда думаю. И не надо мне морочить голову с болезнью Вали. Знаю, откуда ветер дует. Ты сам добиваешься её внимания под предлогом лечения. Давно замечаю. Потому и помогаешь им с Виктором (с усмешкой). Добрый дядя – друг семьи!

Николай Иванович. Если будешь продолжать свою связь с этой женщиной, не получишь больше ни рубля!

Степан. Я не нуждаюсь в твоих деньгах. Сам в состоянии себя содержать. И в своей личной жизни тоже как-нибудь разберусь.

Николай Иванович. Опомнись, Степан. Давай обсудим всё спокойно.

Степан. Мы сказали друг другу достаточно. Мне пора домой (уходит).

В стороне удаляется тень человека, который слушал весь разговор.

 

Сцена 3

Спустя час. Степан в своей квартире. Ходит по комнате нервными шагами, бормоча себе под нос. Подходит к окну и смотрит вдаль. Раздаётся телефонный звонок.

Степан. Да, я. Что! Когда это случилось? Где он? Сейчас еду. (Торопливо одевается). Звонок в дверь. Степан открывает. Вбегает взволнованный Виктор.

Виктор (задыхаясь). Ты уже знаешь? Валя звонила? Он жив, но в тяжёлом состоянии. Его ударили по голове сзади чем-то тяжёлым. Это случилось у самого входа в подъезд его дома. Я же предлагал вам обоим переночевать у нас. Кажется, гадание Тани оправдалось.

Степан. Как ты узнал об этом?

Виктор. Николай Иванович забыл у нас свою барсетку, и там были ключи от квартиры. Я бегом отправился вслед за ним и нашёл его уже лежащим на земле. Вокруг суетились соседи.

Степан. Вот он, тревожный сигнал! Но кто мог это сделать и за что?

Виктор. Николай Иванович довольно трудный человек, порой бывает высокомерным и вполне мог кому-нибудь перейти дорогу. От правды не уйдёшь, хоть я и понимаю, что многим ему обязан. 

Степан. Никогда не слышал, чтобы у дяди были враги. Скорее всего, уличная шпана. (Спохватывается). Но надо скорее ехать в больницу.

Виктор. Конечно! Я на машине. Едем. По дороге всё обсудим.

 

Сцена 4 

Больничный коридор. Валя и Таня сидят у окна, Виктор и Степан в стороне.

Таня (тихо). Ты думаешь, Степан мог это сделать?

Валя. Нет, только не он! Какие бы у него ни были закидоны, но чтобы такое…

Таня. Ты права, конечно. Но ведь Николай Иванович оплачивал его учёбу, а в последнее время просто содержал Степана. Я знаю, что он написал завещание в пользу племянника как единственного наследника.

Валя. У него же где-то есть сын. Правда, они в плохих отношениях.

Таня. Я его знаю. Занимались одно время с ним в секции туризма. Парень с гонором, но толковый. Николай Иванович его не любит, потому что Паша против его воли женился и чуть ли не украл отцовские деньги. Они вроде бы собирались встретиться, чтобы выяснить отношения.

Валя. Может, они сегодня и встретились… Степан не такой человек, чтобы отплатить за добро чёрной неблагодарностью. Мы давно дружим, и я его слишком хорошо знаю.

Таня. А Виктор в курсе, насколько хорошо ты его знаешь?

Валя (помолчав). Это к делу не относится. Да и не было ничего серьёзного у нас.

Таня. И Степан, и Николай Иванович часто бывали у вас дома. Что у тебя за отношения с ними?

Валя. Не слушала бы ты разные сплетни! Мало ли что люди говорят. Мы всегда были только друзьями. Но я не могу тебе сказать всего. Ты не представляешь, что значит быть женой мужчины, который не умеет зарабатывать деньги.

Таня. Догадываюсь. Я знаю, что такое зависимость и безденежье. Это острая проблема, с которой в наше время сталкиваются многие, особенно мы, женщины.

Виктор и Степан в другом конце коридора беседуют.

Степан. Меня сегодня вызывали к следователю. Из его вопросов я понял, что меня подозревают в нападении на дядю и попытке его убить. Представляешь?

Виктор (удивлённо). Как же это? Какие у него основания для таких подозрений?

Степан. Ну, считает, что я хотел поскорее вступить в права наследства. Дядя вроде бы завещал мне своё состояние. Как-то в милиции узнали, что мы с ним вчера поссорились.

Виктор. Из-за чего поссорились? 

Степан. Да ерунда получилась. Он опять стал меня учить, как жить, а я этого терпеть не могу. Мы в последнее время перестали понимать друг друга. 

Виктор. Успокойся. Всё образуется. Только надо найти того, кто ударил Николая Ивановича. По-моему, это был какой-то маньяк. Ты сам на кого думаешь?

Степан. Не знаю, кто это мог быть. Я попал в дурацкое положение, потому что действительно жил за счёт дяди. Жизнь сложилась так, что я остался один, и он подчинил меня себе. Характер у него действительно тяжёлый. Может быть, поэтому у меня бывают частые головные боли. И вообще я нездоров, должен признаться. Это ещё в армии началось.

Виктор. Давно замечаю. Мне тоже, скажу откровенно, не хватает человеческого тепла. Жена меня не понимает. У нас напряжёнка из-за денег, которых ей вечно мало. Николай Иванович выручал меня несколько раз. Поэтому сейчас я по-настоящему жалею его. Ну и вообще, по-человечески не могу смириться, что с нашим старшим другом такое случилось. 

Из палаты выходит врач. Все четверо окружают его, говорят наперебой.

Виктор. Что с ним?

Степан. Дядя в сознании?

Валя. Он видел того человека?

Врач. Подождите. Больной в сознании, но состояние тяжёлое. Сотрясение мозга и большая потеря крови. Он просит зайти Степана. Только прошу не утомлять его разговорами. Пациенту нужен полный покой. 

Заходят в палату вдвоём.

Валя. Вот видите, если бы Степан пытался убить дядю, он не позвал бы сейчас племянника.

Таня. Я и не сомневалась в нём. Но какое удивительное совпадение. Карты тогда точно предсказали. И у Степана было предчувствие – тревожный сигнал. А ты не верила.

Валя. У меня от всего этого голова кружится.

Виктор. На Николая Ивановича напали сзади. Вряд ли он видел преступника.

Валя. Ты думаешь, Степан мог…

Виктор. Не хочу этого утверждать, но он всё-таки единственный наследник. Сейчас на память приходят его слова, сказанные месяц назад, что ему надоела дядина опека, от которой он мечтает освободиться. И ещё эта странная ссора …

Таня. Я тоже слышала об их раздорах, но ведь с досады чего не скажешь. Николай Иванович мог унизить человека ни за что, по любому поводу. Даже самых близких, которым вроде бы помогал по жизни. У него выработался какой-то синдром щедрого дядюшки, который может сегодня помочь, а завтра выставить себя благодетелем. Так сказать, предъявлял счёт за добрые услуги. Но всё-таки после того, что с ним случилось, я готова забыть всё плохое. 

 

Сцена 5

В больничной палате. Николай Иванович лежит с перевязанной головой. Степан сидит рядом.

Николай Иванович (с трудом). Хорошо, что ты здесь. Нам надо поговорить. Помнишь, я показывал тебе старинные ордена, которые мне подарил один мой пациент?

Степан. Это награды, которые ты держишь в шкатулке из слоновой кости? Что-то припоминаю.

Николай Иванович. Ты никому не говорил о них? Там есть очень ценные, чуть ли не петровской эпохи.

Степан. Не говорил. (После паузы). Не помню точно. А почему ты спрашиваешь? 

Николай Иванович. Две недели назад я получил анонимное письмо. Там написали… от меня требовали отдать эти ордена, угрожали. Может, этот человек и пытался вчера меня …убить. У меня ключи от квартиры пропали, вместе с барсеткой.

Степан. Ты забыл барсетку в гостях у Виктора. Но как это случилось? Вспомни, как на тебя напали.

Николай Иванович. Не знаю. Я только подошёл к дому. Было довольно темно. Потом сильный удар по затылку – и полная темнота.

Степан. Он ничего не требовал?

Николай Иванович. Нет, этого уже не помню... Я вот что хотел сказать. Если всё кончится… ну, ты понимаешь… передай Вале, что я прошу простить меня.

Степан. Простить? За что?

Николай Иванович. Она знает. И ещё запомни – выбирай друзей осторожно, особенно женщин. Тебя это касается больше, чем любого другого. Твоё здоровье нужно щадить. Должен повторить, что уже говорил. В наше время трудно кому-то доверять. Даже родной сын может предать. Я завещал тебе всё, что имею. Посмотри мои бумаги, Виктор тебе поможет. Он один из немногих, кого можно считать другом, хотя его не назовёшь самостоятельным человеком.

Степан. Мы все здесь собрались: И Виктор, и Валя, и Таня. Волнуемся из-за тебя. Я тоже хотел просить твоего прощения. За тот спор, перед тем, как это случилось… не понимаю, что на меня нашло.

Николай Иванович. Только здесь стало понятно, как незначительно всё то, к чему раньше стремился. Карьера, деньги, успех у женщин, личные амбиции… А семью сохранить не смог. Сына упустил. О людях думал меньше, чем о вещах. Видел в них только средство самоутверждения. И вот расплата! Это судьба.

Степан. Сейчас почти все так живут. Заняты только собой, своими делами, выгодами. Хитрят, используют друг друга. Каждый считает себя самым умным. И так до тех пор, пока не услышат тревожный сигнал или получат удар по голове, но уже бывает поздно. Что-то надо менять в этой жизни.

Николай Иванович. Да, вы, молодые, должны устроить свою жизнь по-новому. Но боюсь, что у тебя не хватит здоровья, и некому помочь.

 

Сцена 6

В квартире Виктора и Вали. Вечер. Виктор читает за столом. Валя сидит рядом с огорчённым видом.

Виктор. Вот послушай одно место в рассказе: «Он любил её сильно, хотя и не понимал, что происходит в её душе. Они жили вместе уже пять лет, и казались окружающим образцовой парой. Оба успешно делали карьеру, много работали, в отпуск ездили за границу. Но чем больше проходило времени, тем яснее становилось, что жизнь идёт как-то неправильно и в отношениях мужа и жены нет взаимопонимания, без чего совместная жизнь не имеет настоящего смысла». Этот фрагмент меня напрягает, будто о нас написано.

Валя (с горечью). Не беспокойся, не о тебе. Ты же совсем не карьерный человек, и заграничный отпуск нам не светит.

Виктор. Я не про карьеру говорю. Речь о наших отношениях.

Валя. А это как раз связано между собой.

Виктор. Мы уже сто раз об этом говорили, как тебе не надоест. Не всё же зависит от меня.

Валя. Конечно, до сих пор ты надеялся на протекцию Николая Ивановича. Теперь он при смерти, и что ты будешь делать дальше? Хотя ты, наверное, даже рад – не надо долг возвращать.

Виктор. Что ты говоришь! Валя, прошу тебя, будь справедливой.

Валя. Ладно, не будем об этом. Есть у нас новая проблема, с ней надо разобраться. Посмотри, что нам положили в почтовый ящик (подаёт ему письмо). Оно не подписано и адресовано тебе.

Виктор. Анонимка! Наверняка какая-нибудь подлость (раскрывает конверт и читает):
«Виктор! Ты слишком доверчиво относишься к своей жене, не замечаешь того, что происходит под носом. У твоей Вали роман с Николаем Ивановичем. Она тянет деньги с него и требует, чтобы он прекратил содержать Степана. Поэтому этот старый ловелас так часто бывает у вас. Он ревнует Валентину и к своему племяннику, мешает их встречам. Сам ты в этот любовный треугольник явно не вписываешься. Подумай о будущем. Твой доброжелатель».
Что это значит? Кому понадобилось разрушить наши отношения? 

Валя. Конечно, всё письмо – сплошная ложь. Заметь, что почерк крупный и чёткий, как в прописи, и кажется, знакомый. Это кто-нибудь из наших так называемых друзей. Ты водишь в дом кого попало, я их всех принимаю, угощаю, и вот как нам за это платят.

Виктор. Кому может быть выгодно, чтобы мы разругались?

Валя. Подлецов хватает. Это письмо надо отнести в милицию. Пусть установят автора по почерку. Этого нельзя так оставить.

Виктор (после паузы). Тебе Николай Иванович говорил что-нибудь о своих чувствах?

Валя. Да ты что! Никогда. Степан, правда, пытался ухаживать, но как-то нелепо, будто в шутку, а его дядя был для нас только... покровителем и другом, помогал деньгами.

Виктор. Сколько мы ему должны?

Валя. Тысяч тридцать или около того.

Виктор. А зачем он приглашал тебя в свою клинику?

Валя (в растерянности). На консультацию. Это связано с моим переутомлением. Когда я училась в аспирантуре, помнишь, начались головные боли. Разве ты не знал?

Виктор. Только теперь узнаю. Мы до сих пор мало знаем друг о друге. От Степана не ожидал. Почему ты раньше молчала?

Валя. Ну это же Стёпка, ты его натуру знаешь. Парень с прибабахом. Он вообразил себе, что влюбился в меня. И всегда у него всякие фантазии на уме. В прошлом году он вдруг заявился к Тане среди ночи и начал ей читать свои стихи, причём несколько раз назвал её моим именем. Ну не глупо ли? Мы ещё смеялись потом над этим случаем. А мне Степан говорил с серьёзным видом, что разработал систему, с помощью которой можно выиграть джек-пот, и он сделает это когда захочет. Ещё плёл какую-то чепуху о том, что у дяди есть шкатулка с антикварными ценностями или с орденами.

Виктор. Да, он любит прихвастнуть. И странностей у него хватает. Ты не знаешь, о чём ему сказал дядя в больнице?

Валя. Степан как-то сумбурно рассказывал. Вроде, речь шла о наследстве. А ещё Николай Иванович признавался в том, что виноват перед ним, но потом вдруг потерял сознание.

Виктор в задумчивости ходит по комнате.

Виктор. Да, совсем порушилась компания. Какая-то злая сила вмешалась в нашу жизнь. Мне раньше казалось, что дружеский круг – это остров надежды в море равнодушия и одиночества. Когда мы собирались здесь, обсуждали всю эту разлаженную запутанную жизнь, помогали друг другу, чем могли, на душе становилось легче. Было ощущение моральной опоры. А теперь снова стало непонятно, как жить дальше.

Валя. А я всегда чувствовала, что у нас дружба ненастоящая. Степан странный человек, слабовольный и зависимый от своего дяди. Другие твои приятели – какие-то неустроенные, случайные люди. Да и мы с тобой без помощи Николая Ивановича где были бы? И на работу тебя по его протекции взяли, и мне он с аспирантурой помог. Но он тяжёлый и властный по характеру. Любит учить других жизни по праву опытного и состоятельного человека. Вот и с Таней у него непонятные отношения. Я несколько раз слышала, как она его в чём-то обвиняла.

Виктор. Может, он домогался её?

Валя. Непохоже, но что у них произошло, не знаю. Она ведь скрытная, себе на уме. Настоящими подругами мы с Таней так и не стали. Но после этого несчастья с Николаем Ивановичем она стала приходить и к нам, и в больницу каждый день. Будто убегает от одиночества. Степан тоже ходит как потерянный. Милиция его уже несколько раз допрашивала. Разлад в нашей жизни никогда ещё не был таким явным. А теперь вот ещё эта дрянная анонимка… 

 

Сцена 7

Там же, на следующий день. Звонок. Виктор открывает. Быстро входит Таня. Она испугана.

Таня. Валя! Виктор! На меня на улице напал какой-то тип. Он вырвал из рук сумочку, а там кошелёк и мобильник.

Валя. Где это случилось?

Таня. Почти рядом с домом. И знаете, что самое поразительное? Как раз перед этим звонил Степан и говорил, что он опять чувствует тревожный сигнал и твердил о том, что мне грозит опасность. Мне страшно. Объясните, что всё это значит?

Валя. Это уже не совпадение. Происходит что-то странное, как в тот день, когда случилось несчастье с Николаем Ивановичем.

Виктор. Как выглядел этот грабитель?

Таня. Я его не успела как следует рассмотреть, на улице было темно. Среднего роста, в кожаной куртке, кажется, с адидасовским лейблом. Лыжная шапка надвинута на глаза, и лицо шарфом закрыто. 

Виктор. Он говорил что-нибудь?

Таня (после раздумья). Да... он сказал: «Не ходи больше в больницу» и ещё что-то, но как-то сжав челюсти, неразборчиво.

Валя. Это кто-нибудь из своих! 

Виктор. Да ведь у Степана есть чёрная куртка с адидасом , в прошлом году в ней ходил.

Валя. Это был не он! Таня узнала бы его. Да это же дикость какая-то. Но кто же?

Виктор (Тане). Зачем ты ходила в больницу?

Таня. Николай Иванович сам просил, о чём-то хотел поговорить, но меня не пустили. 

Пауза.

Валя. Я думаю, на Таню напал тот же тип, что и на Николая Ивановича. Об этом надо срочно заявить в милицию. 

Виктор. Вызовем Степана и всё выясним. А в милицию пока заявлять не стоит, а то опять будут на допросы таскать. Муторное дело. Разберёмся своими силами.

Валя. Будет ли конец всем этим несчастьям?!

 

Сцена 8

Там же. Валя и Виктор сидят в креслах. На диване, сжавшись в комок, сидит Таня. Она в угнетённом состоянии. Степан в задумчивости ходит по комнате.

Степан. Да, вчера я снова почувствовал тревожный сигнал. Было ощущение, что с кем-то из близких людей должно случиться несчастье. Потом разложил карты и увидел, что дама треф лежит рядом с валетом червей. Вспомнил Танино гадание и подумал, что Валя под защитой Виктора, а вот дама червей упала на пол картинкой вниз. Пригляделся – она очень похожа на Таню. Тогда я позвонил тебе и предупредил об опасности.

Валя. Складно у тебя выходит. А скажи, где твоя чёрная кожаная куртка?

Степан (растерянно). Она порвалась, и я уже год не надевал её. Кажется, вообще отдал одному приятелю.

Таня. Уж не Павлу ли ты куртку отдал?

Степан. Точно, ему. А как ты узнала?

Виктор (медленно). На Таню напал парень в чёрной кожаной куртке, похожей на твою. (Пауза). Ты знал, что Таня ходила в больницу?

Степан. Нет, а когда ходила?

Валя. Перед тем, как ты ей звонил.

Степан (растерянно). Вы думаете на меня? Но я не виноват. Мы же друзья. За кого вы меня принимаете… 

Валя. Что с Николаем Ивановичем?

Степан. Врач сказал, что состояние тяжёлое, сотрясение мозга. Дядю готовят к операции. Он говорил мне, что сожалеет об ошибках своей жизни. Потом рассуждал о шкатулке с орденами. Но об этом никому не говорите. Я не должен рассказывать.

Валя. А ещё что-нибудь говорил?

Степан. Просит вас (Тане и Вале) простить его.

Таня. Он меня звал, но я не знаю зачем. Может, лекарства нужны.

Валя. Какие у тебя с Николаем Ивановичем отношения?

Таня. Он знал моего отца и считает себя чем-то обязанным нашей семье.

Валя. Это мы знаем. Но ты ничего не скрываешь? Я же слышала, как вы ссорились.
Таня вздрагивает и отворачивается.

Пауза.

Виктор. Мы с Валей сегодня получили анонимное письмо. Какой-то подлец пытается поссорить нас и настроить против Николая Ивановича. Пишет, что он состоит в любовной связи с моей женой (пристально смотрит на Степана).

Степан. Теперь ещё и это! Мало мне подозрений в нападении на дядю и Таню. Ты же знаешь, как я всегда к вам относился. Неужели мне надо оправдываться? 

Валя. Тот, кто это написал, знает нас довольно близко. Он не мог быть посторонним.

Таня. Но зачем кому-то понадобилось клепать на Николая Ивановича и Валю?

Валя. Именно это мы и хотим понять. (Степану) Может быть, ты объяснишь, что происходит, если считаешь себя ясновидящим.

Степан (расхаживая по комнате). В последнее время вокруг нас творится какая-то чертовщина. Нам всем угрожает опасность. Я чувствую тревожный сигнал. Дядя стал первой жертвой. Потом этот случай с Таней. И теперь вот Валя с Виктором. Следующим должен стать я.

Валя. А я думаю, что здесь нет никакой мистики. Просто один из нас таит зло против других и пытается испортить нам жизнь. 

Степан. Ты слишком рационально мыслишь. Совсем как мой дядя. Учёные давно установили, что существует невидимый мир, параллельный реальному. И там происходят загадочные вещи. Оттуда поступают сигналы, которые мы должны постигнуть как предвидение будущих событий. Надо только уметь их улавливать. Кажется, мне это удаётся, по крайней мере, иногда.

Виктор. Давайте обдумаем то, что случилось. Меня кое-что настораживает. Если тот, кто напал на Таню, требовал от неё не ходить в больницу, зачем он отнял сумку. Что ему надо было на самом деле?

Таня (вздыхая). Я думаю, он меня ограбил только для того, чтобы скрыть главную причину. Может, это и был Павел, сын Николая Ивановича. Он давно уже против отца козни строит. Кажется, по виду сходство есть. Мне больше всего мобильник жалко. Там все мои контакты, клипы, музыка. Витя, позвони со своего телефона по моему номеру. Может, по голосу узнаем этого перца, если он ещё не сменил сим-карту.

Виктор. Хорошая мысль! Попробуем его вычислить (звонит). 

В прихожей звучит мелодия. Все бегом бросаются туда. Валя достает мобильник из кармана куртки Степана. 

Таня. Это мой телефон! Как он у тебя оказался!?

Степан. Я не виноват! Понятия не имею, как он попал сюда.

Валя (холодно). Хватит врать. Таня узнала твою куртку. Вот тебе и тревожный сигнал!

Виктор. Но это же не кожаная куртка. Грабитель был в другой?

Таня. Да, куртка не та, но это моя «Нокиа».

Валя. Конечно. Он успел переодеться. А мобилу зачем-то прихватил с собой. Виктор, вызывай милицию!

 

Сцена 9

Через 2 дня. В больнице. Таня и Валя в вестибюле беседуют.

Таня. Врач мне сказал, что Николаю Ивановичу стало легче. Нас могут допустить к нему.

Валя. Что мы ему скажем о Степане? Он же не поверит, да и больно ему будет это узнать. Вырастил племянника на свою голову! 

Таня. Я сегодня была у следователя и всё рассказала: и как он звонил насчёт своего тревожного сигнала, а потом напал на улице.

Валя. Непостижимо! Зачем ему это понадобилось? Как он сам объясняет?

Таня. Представь, Степан не признаётся. Говорит, что у него болела голова и он ничего не помнит. Несёт околесицу о каких-то видениях. Его держат в СИЗО. Предъявили обвинение по обоим случаям – и с дядей и со мной.

Валя. До сих пор не могу опомниться. Степан – бандит! А ведь он за мной ухаживать пытался, какие-то чувства себе вообразил. Но как же ты его не узнала... тогда?

Таня. Говорю же, темно было, а лицо он шарфом прикрыл.

Валя. Но мотив, должен же быть мотив...

Таня. Знаешь, я подозреваю, что Степан не в себе. Николай Иванович несколько раз намекал на это, потому и опекал Степана. Я только потом поняла. 

Валя. Правда? А ведь верно. Помнишь, как он тебе ночью стихи читал и моим именем называл. Теперь всё проясняется.

Таня. Валя, мне страшно. Я же считала его другом. А как же анонимное письмо? Может, и оно связано со Степаном.

Валя. Сама об этом постоянно думаю. Там ведь и про него сказано, может быть, он ревновал меня к дяде. Помнишь, Николай Иванович говорил о хитрости душевнобольных? Надо заявить в милиции, чтобы проверили его почерк. 

Входит врач.

Врач. Пациент чувствует себя лучше. Он зовёт к себе Таню. Постарайтесь не утомлять его. 

 

Сцена 10

В палате. Николай Иванович лежит с забинтованной головой. Таня подходит и садится рядом.

Николай Иванович. Таня, ты пришла ко мне. Спасибо. Я тебя ждал.

Таня. Я принесла вам апельсины. Как себя чувствуете? (Кладёт пакет на стол).

Николай Иванович. Мне стало лучше. Думал, умру и не успею попросить прощения у тебя. Ты была права, твоё предчувствие оправдалось. А я был к тебе несправедлив. Ты понимаешь, о чём я говорю?

Таня. Моё гадание – это же просто игра. Вот и у Степана был тревожный сигнал... Во время вашей болезни с ним кое-что случилось. 

Николай Иванович. Да, я догадываюсь. Моего мальчика нельзя оставлять одного. У Степана маниакальный синдром. Уверенность в своём праве на всеобщее внимание, постоянные фантазии о сверхъестественном, нетерпеливое ожидание удачи во всём – и в делах, и в любви – безо всяких личных усилий. Что же он совершил?

Таня. Милиция считает, что это он напал на вас.

Николай Иванович. Нет! Этого не может быть. Кто угодно, только не Степан. Он обязан мне всем. Я лечил его, чтобы смягчить последствия его врождённой патологии. Он был мне как сын. И в отношении Вали...

Таня. Вот об этом вы могли бы и промолчать. Виктор места себе не находит.

Николай Иванович. Конечно, я проявил слабость, позволил себе увлечься. Но это всё прошло безвозвратно. Так ты говоришь, что Виктор знает. Я очень виноват перед ним.

Таня. А вы знаете, я вдруг подумала, что на вас мог напасть именно Виктор.

Николай Иванович. Неужели! Бедный парень. Ревность вскружила ему голову. Я припоминаю, что в тот вечер следом за нами шёл какой-то человек, по росту похожий на Виктора. Но и в это я не могу поверить. Неужели он способен на такую жестокость? (После паузы). Так что же случилось со Степаном?

Таня. Его арестовали и предъявили обвинение в попытке убийства. Считают, что он сделал это из-за наследства.

Николай Иванович. Какое заблуждение!

Таня. Ещё он говорил о какой-то шкатулке со старинными орденами. Она на самом деле существует?

Николай Иванович. Да, тебе я могу сказать. Есть у меня антикварные вещи, подарок одного пациента. Стоят целое состояние. Но они и так бы достались когда-нибудь Степану, хотя он даже не может понять ценности этих вещей. Нет, он не способен на подлость!

Таня. Такие вещи надо в банке держать, а не дома. У вас ведь даже сейфа настоящего нет. Вот вы, Николай Иванович, не доверяете мне, а я о ваших интересах забочусь. Мы же родные люди и должны помогать друг другу.

Николай Иванович (после паузы). Я завещал Степану всё своё имущество. Если не выйду из больницы, помоги ему разобраться с документами. Да и в быту он как ребёнок.

Таня. Всё будет хорошо. Вы поправитесь. Надеюсь, признаете и мои права.

Николай Иванович. Ты кому-нибудь говорила о нашем родстве?

Таня. Пока нет, это ведь личное дело, посторонних не касается. Даже Валя с Виктором ещё не знают.

Николай Иванович. Я не отказываюсь от нашего родства. Бог даст, разберусь в этом деле. А сейчас необходимо как-то выручить Степана. Уверен, мальчика взяли напрасно. Что ещё нового произошло?

Таня. Валя с Виктором получили анонимное письмо. Там пишут о связи Вали с вами.

Николай Иванович. Что?! Какое письмо? Кто мог его написать?

Таня. Не знаю, оно же без подписи. Но автор как-то подозрительно осведомлен о ваших отношениях. Вы когда-нибудь рассказывали сыну о своей личной жизни?

Николай Иванович. Нет, конечно. Почему ты думаешь на него?

Таня. Так. У него есть мотив. Столько бед на нас свалилось в последнее время. Если вам нужно что-нибудь, скажите. Я всё сделаю.

Николай Иванович. Спасибо, Танюша. Мы обязательно обсудим наши недоразумения, когда я поправлюсь. Теперь нам всем надо крепче держаться друг друга. Иначе просто не выжить. А я ведь тоже получил недавно анонимку. И в ней от меня требовали отдать те самые ордена.

Таня. Что же вы молчали!? Где это письмо? Может быть, это написал тот же человек.

Николай Иванович. Ты права. Письмо у меня дома. Если вернусь, попробую во всём этом разобраться.

 

Сцена 11

Квартира Вали и Виктора. Валя и Таня сидят за столом.

Валя. Эксперт считает, что письмо написал мужчина, хотя почерк нарочно изменён. Характерный мужской наклон букв и степень нажима на ручку.

Таня. Как же мог мужчина заниматься такими сплетнями, да и зачем?

Валя. Но в нашей компании, кроме нас с тобой, женщин нет.

Таня. Ты же не думаешь на меня. Я слишком ценю нашу дружбу, чтобы так поступить. Конечно, мы очень разные, но до сих пор все проблемы решали честно. Да и кроме того, я же знаю, что ты любишь одного Виктора, и никакими интрижками не занимаюсь. 

Валя. Ничего такого я и не думала, у меня просто голова кругом идёт. Расскажи, как там всё происходило в милиции.

Таня. Ну, Степан вёл себя на очной ставке нервно, постоянно путался в показаниях. Виновным себя не признал. Всё время твердит про свой тревожный сигнал. Моей сумки у него не нашли. Я не могу понять, что у него на уме. Но в деле нападения на Николая Ивановича у него оказалось алиби. Соседи видели его дома в то время, когда с дядей случилось несчастье. 

Валя. Вот как! Тогда кто же? У Николая Ивановича даже деньги не забрали, хотя карманы оказались вывернуты. Может, из-за этого и Виктора вызывали в милицию. Он относил ключи Николаю Ивановичу.

Таня. Николаю Ивановичу показалось, что в тот вечер за ним и Степаном следил какой-то подозрительный человек, по росту похожий на Виктора. Но это ещё ничего не доказывает. Людей с таким ростом много. Даже Павел подходит.

Валя (взволнованно ходит по комнате). Невероятно! Неужели Николай Иванович заявил на Виктора? Но это же чушь! Виктор весь вечер был со мной. Только на десять минут выходил за сигаретами. И зачем ему нападать на друга семьи? Дикость какая-то.

Таня. Конечно, не могу сказать определённо, но у них бывали недоразумения. Дядя считал Виктора ленивым и неделовым. Кроме того, ваши долги…

Валя. О чём ты говоришь! Это всё пустяки. Мы уже договорились с Николаем Ивановичем о возврате долга. (Вдруг с удивлением). А почему ты называешь его дядей?

Таня (после паузы). Я не говорила тебе раньше. Мама показывала мне письма Николая Ивановича. Он наш родственник, мой двоюродный дядя. Но мы долгое время не поддерживали родственных отношений.

Валя. Он признал тебя племянницей?

Таня. Ты знаешь, в наше время родству уже не придают такого важного значения. Даже самые близкие становятся как чужие. Но дядя мне в больнице сказал, что теперь будет считать меня родной и помогать материально. Он и раньше помогал. Но пока просил никому не говорить о наших отношениях. Дело в том, что Степан считает себя единственным наследником, и лучше его не волновать раньше времени.

Входит Виктор.

Валя. Наконец-то! Что тебе сказали в милиции?

Виктор. Дело дрянь. Следователь расспрашивал о моих отношениях с Николаем Ивановичем. Подозревает, что это я его ударил. Но пока отпустил. Велел никуда не выезжать из города. Пришлось дать подписку.

Валя. Бред! Только этого нам не хватало. Значит, Степана больше не считают виновным?

Виктор. Похоже, что нет. И в нападении на Таню его почти оправдали. (Тане) Ты же не узнала грабителя. А кожаную куртку он ещё месяц назад отдал Павлу. Его тоже собирались допросить, но он куда-то уехал. 

Таня. Как же мой мобильник оказался у Степана? Я была просто в шоке.

Виктор. Вот это и есть единственная улика. Поэтому Стёпку и держат пока в СИЗО.

Таня. В мобильнике стёрты все адреса, записная книжка и музыка.

Валя. Неужели всё-таки Степан? Всё это очень странно. Оказалось, мы совсем не знаем тех, кого считаем друзьями.

Виктор. Людям вообще только кажется, что они понимают других. На самом деле никто не может быть уверен даже в том, с кем он живёт рядом много лет.

Таня. Я предчувствовала, что случится беда. Тогда, на вечеринке говорила вам об этом.

Виктор. Тревожный сигнал?

Таня. Вроде того. Не зря мы со Степаном в родстве. Наверно, это передаётся по наследству. Мама рассказывала, что у неё раньше тоже случались предчувствия.

Виктор. Я догадывался. Николай Иванович относился к тебе с явным интересом. Видно было, что вы не чужие. Но теперь всё так запуталось. Я не знаю, как добиться оправдания. Эта дурацкая анонимка теперь обернулась против меня. В милиции считают, что я мог ненавидеть Николая Ивановича из ревности.

Валя. Чушь. Мы же получили письмо уже после нападения на него. Хоть это они должны там понимать. Или им нужно, как обычно, на кого-нибудь свалить это дело?

Таня. В этом деле чувствуется рука судьбы. Она наказывает нас за то, что мы слишком самоуверенны и не хотим принимать сигналов, идущих к нам свыше. Кто бы ни совершил эти преступления, надо принять это как расплату за неправильную жизнь. 

 

Сцена 12

Там же. На следующий день. Валя и Виктор.

Валя. Звонили из милиции. Они выяснили, что письмо написал Степан. Нашли сходство его почерка с анонимкой.

Виктор. Но зачем ему это нужно?

Валя. Он просто больной человек и не отдаёт себе отчёта в своих действиях. В здравом уме он бы не стал писать глупую анонимку. Его любовные бредни я никогда не принимала всерьёз. Сегодня же пойду к Николаю Ивановичу в больницу и расскажу обо всём. Он сейчас может говорить и способен дать толковый совет. Во всей этой путанице пора разобраться.

Виктор. Ты уверена, что это необходимо? Думаю, ситуация может ещё больше осложниться, если вмешать в наши дела Николая Ивановича или кого-нибудь другого. 

Валя. Что ты хочешь сказать?

Виктор. Я давно хотел с тобой поговорить об этом. Видно, настала пора. Недели три назад Николай Иванович признался мне, что обследовал тебя в клинике…

Пауза.

Валя (резко). Что дальше?

Виктор. По его словам, у тебя шизофрения в начальной стадии, и поэтому надо пройти курс лечения в санатории.

Валя (с расстановкой). Может быть, ты посчитал эту информацию достаточным поводом для нападения на него? Я догадывалась, что без тебя здесь не обошлось. А ещё притворялся, что не знал ничего!

Виктор. Что ты! У меня и в мыслях ничего подобного не было. Я всегда относился к Николаю Ивановичу с уважением. Мы ведь так многим ему обязаны.

Валя. Я никому не говорила, да и не собираюсь, что в тот вечер ты надолго выходил из дома и был неизвестно где. Вполне мог пойти туда…

Виктор. Думай, о чём говоришь! Я заходил к другу. У него железо барахлит, пришлось повозиться. Вот и задержался.

Валя. Этот всеобщий дядюшка ведёт какую-то странную политику. Тебе он говорит о моей болезни, а мне намекал о своих чувствах, убеждал, что ты безнадёжный неудачник. Скрывал своё родство с Таней. Но больше всего меня беспокоит Степан. Зачем он написал это нелепое письмо. Кажется, дядя с племянником стоят друг друга!

Виктор (подумав). Тебе не стоит ходить в больницу. Это может быть неправильно понято. Кажется, наша компания окончательно развалилась. Прежних отношений больше не будет. Дружба оказалась утопией… Мы снова остались одни.

Валя. Это я уже давно поняла. Нам с тобой о другом надо подумать. Как сохранить наши отношения. Очиститься от обвинения. Я не хочу верить, что Николая треснул ты. Мне его не жаль, этого интригана. Всё равно, кто его приложил, жаль, что мало.

Виктор. В милиции уцепились за то, что мы у него деньги брали. Вроде бы, я пытался его убить, чтобы долг не отдавать. Мне следователь прямо так и сказал. И ключи его я нашёл, и его самого возле дома на земле. Всё против меня. Того и гляди арестуют….

Валя. Что же нам делать? Я готова заявить где угодно, что ты был весь вечер дома, и могу снова повторить. Пусть докажут, что я вру. Если я не выручу тебя, то кто же? (Пауза). Но как тяжело зависеть от других. От того же Николая Ивановича. Почему ты не стал самостоятельным человеком?

Виктор. В наше время это не так просто. На работе хорошо платят только своим и позвоночникам. Остальные получают минималку – и крутись как хочешь. Я, конечно, тоже не сам устроился, но блат оказался слабым. Будто ты не знаешь.

Валя. Не оправдывайся, будь мужчиной. Почему другие могут, а от тебя я слышу только оправдания. Почему мой муж должен искать протекции всяких скользких типов. Лузер!

Виктор. Мне больно тебя слушать. (Телефонный звонок). Слушаю. Да, это я. Что? Освобождают Степана? Когда? Скоро буду. (Вале) Ну вот. Милиция отпускает Степана. Обвинения не подтвердились. Надо его встретить. Там и подробности узнаем. 

 

Сцена 13

Те же и Степан. Он очень бледен.

Валя. Как тебе удалось оправдаться?

Степан. Эксперт установил, что на Танином мобильнике нет моих отпечатков. Потом хотели провести ещё одну очную ставку с Таней, а она не явилась. Вообще куда-то пропала, на звонки не отвечает. Ну и отпустили за отсутствием улик.

Валя (удивлённо). Но как же её «Нокиа» у тебя в кармане оказалась?

Степан. Не знаю. Я свой мобильник всегда на шее ношу.

Валя. А о том, что вы с ней родственники, ты знаешь?

Степан. В первый раз слышу. Что это значит?

Виктор. Та-ак. Интересное кино получается. Потерпевшая исчезает перед очной ставкой. Ей было известно заключение эксперта по украденному мобильнику?

Степан. Ей сообщили раньше, чем мне. Вот ещё новость! Дядину квартиру обокрали. Открыли замок и унесли несколько золотых вещей и шкатулку со старинными орденами. 
Деньги пропали – все, что были дома, и документы на приватизацию. И завещания тоже нет.

Виктор. Кто тебе сказал, ну о том, что пропало?

Степан. Вчера меня возили туда, чтобы составить протокол осмотра квартиры.

Валя. Кто сообщил о краже? 

Степан. Уборщица. Она приходит раз в неделю убираться в дядиной квартире. Ключи мои пропали. Я не нашёл их после того, как меня здесь милиция забрала из-за Таниного телефона.

Валя. Может, эта уборщица и украла все ценности?

Степан. Не знаю. Я уже перестал понимать, что происходит. У Павла, кажется, был дубликат ключей. Я говорил дяде, чтобы замок сменил.

Пауза. Все сидят в тягостном раздумье.

Валя. А зачем ты написал это дрянное письмо, ну анонимку?

Степан. Разве вы не знаете? Вот новое заключение экспертизы. Мой почерк подделан. (Подает Вале документ).

Виктор. Теперь уже всё запуталось настолько, что я отказываюсь что-нибудь понимать. 

Валя. Уже начинаю думать, что Таня права насчёт судьбы. Реальный человек не мог нагромоздить столько недоразумений. Но куда она могла пропасть? 

Телефонный звонок.

Виктор (берёт трубку). Слушаю. Так. Что с ним? Когда это случилось? Здесь его племянник. Конечно, приедем. Это звонили из больницы. С Николаем Ивановичем случилась беда. Ему сделали какую-то инъекцию, после которой резко повысилось давление, и он впал в бессознательное состояние. Надо съездить к нему, что бы ни разделяло нас.

Валя. Да, поедем все вместе. Его нельзя оставлять одного.

 

Сцена 14

В больнице. Врач возле кровати Николая Ивановича. Он в забытьи. Входят Степан, Валя и Виктор.

Степан. Что с дядей? Я его родной племянник. 

Врач. Пациент в тяжёлом состоянии. Ему ввели большую дозу какого-то средства, похожего на транквилизатор. Это явная попытка отравления.

Валя. Кто мог отравить Николая Ивановича?

Врач. Инъекцию сделала неизвестная медсестра. Такого назначения не было. Мы уже заявили в милицию.

Виктор. Где эта женщина?

Врач. Её уже искали, но безуспешно. Удалось узнать, что в палату проникла девушка в униформе медицинской сестры. Её здесь видели и раньше, приходила вместе с вами.

Степан. Это Татьяна! С самого начала всю интригу вела она. Теперь понимаю, почему дядя после встреч с ней бывал раздражённым и говорил, что в тихом омуте черти водятся. И что с женщинами нельзя связываться.

Виктор. Решила ускорить получение наследства, а заодно посадить своего кузена, чтобы не делиться. Ясно, что никто на неё не нападал, а мобильник она сама сунула в куртку Степана – верная улика!

Валя. И момент для инсценировки ограбления выбрала точно – сразу после того, как Степан предупредил её о тревожном сигнале.

Степан. Значит, и дядю она пыталась убить…

Валя. Причём дважды. В первый раз сил не хватило, да и ключей от квартиры при нём не оказалось. (Степану) Про шкатулку Таня, конечно, знала от тебя. Ты был слишком откровенен. И с письмом у неё ловко получилось. Наверно, достала какую-то рукопись Степана и подделала почерк по образцу, чтобы создать видимость вражды дяди и племянника из-за меня. А когда в милиции установили алиби Степана, перевела стрелку на Виктора. 

Степан. Верно. Недавно Таня взяла мои институтские лекции, сказала, что для зачёта понадобились. Теперь понимаю, что она проникла в дядину квартиру, чтобы уничтожить свою первую анонимку, в которой она требовала отдать антикварные вещи. А заодно забрала и остальные ценности. Вот что означал мой тревожный сигнал! 

Николай Иванович застонал и поднял голову. Степан, Валя и Виктор обступили его.

Николай Иванович (слабым голосом). Ребята, спасибо что пришли. Где она?

Виктор. Сбежала, но её обязательно найдут. Как вы?

Николай Иванович. Жарко, голова кружится. Думал, конец пришёл. Она сказала, что принесла эффективное лекарство и уколола меня в руку. Валя, Виктор, простите меня. Я вмешивался в вашу жизнь, играл вашими чувствами. Степан, и перед тобой я виноват. Был с тобой деспотичен, ревновал. Стыдно вспомнить. Теперь всё изменится.

Степан. Ладно уж, успокойся. Тебе нельзя волноваться. Хорошо, что всё обошлось, будто в обмороке побывали. 

Валя. Я думаю, что не одна Татьяна виновата в том, что с нами случилось. Мы сами были эгоистичными, неискренними, подозревали друг друга в чёрных помыслах. Когда в душе разлад, появляются тревожные сигналы.

Виктор. Нам надо крепче держаться вместе, чтобы выстоять в этой жизни.

Валя. Да, только вместе, и у меня есть предчувствие, что впереди нас ещё ждут радостные дни.