Карнавальное счастье

Подснежник

Опять зима. А снега нет.
Светило землю не отыщет.
Как корабля гнилое днище 
Её покрыл унылый цвет.
Стихов роскошных толстый том
Природа бегло пролистала,
И отложила на потом, –
Рожать цветы земля устала.
Как в оправдание себе
Твердим, что в том не виноваты.
Неужто, в тягостной зиме
Поэзия, ещё жива ты?
Безумцы с песнями в душе
Толпе смешны, – поэты эти,
Что в сущности своей, как дети,
Давно в немилости уже.
Виват, порокам и грехам!
ЧуднАя жизнь, ты ложь и поза,
Откуда взяться в ней стихам,
Когда вокруг такая проза?
Весна, приди, стихами пой!
Дари их щедро и безбрежно,
Я верю: сбросив перегной
Пробьётся трепетный подснежник!

Карнавальное счастье

С горячностью простого нрава,
Целуя волосы и губы,
Несётся вихрем карнавала
Хмельной и жаркий ветер Кубы.
Светило мечется на кровлях
Огнём рубиновых корундов,
В кофейнях зёрна на жаровнях
С утра выплясывают румбу.
В рисунке танца подражая 
Витиеватости рапана,
Весёлым шумом поражает
Нагая, смуглая Гавана.

Блестят глаза, мелькают ноги
В толпе, что вязкая, как йогурт,
И что-то балабоня, бонги
Перекричать её не могут.
Как ром со льдом в одном бокале –
Богатство вровень с нищетою,
Гуляют здесь, на карнавале
Подругами – Судьба с Мечтою.
А как прекрасна королева!
Ведь ей сравниться даже не с кем,
Она в порту обычно смело
Торгует телом королевским.
Мальчишка шустрый и речистый,
Испанцем знатным разодетый,
C утра затеет у туристов
Опять выпрашивать монеты.
Им наплевать, что будет завтра,
И прочь гоня дурные мысли,
Сполна, безумно и азартно
Сегодня радуются жизни!
Испариной покрылся вечер,
Но карнавальные конспекты
Продолжат почерком беспечным
Огни неоновых проспектов.
Танцует счастье в юбке яркой,
Не различая лиц и наций, 
Беспечно раздаёт подарки,
Взамен не требуя оваций.

Светлячок

Как ворюга бессовестный, дочиста,
Чужака в незнакомом краю,
Обокрало в ночи одиночество
Заплутавшую душу мою.

В темноте бы с бедою не встретиться!
Не голодного ль, волка зрачок
За кустами таинственно светится?
Присмотрелась: а там светлячок!

Он казался нефритовой брошечкой,
Этот милый, живой огонёк,
И хоть был беззащитным и крошечным,
Но от тягостных мыслей отвлёк.

И легко стало сразу и радостно, 
Будто не было страха в пути,
Что там ждёт впереди? Мне не надо знать,
Посвети мне, молю, посвети!

– Ты умеешь гореть, – это творчество, –
Он взметнулся, как искорка ввысь.
– Ты куда? Я боюсь одиночества!
И послышалось сверху: – Светись!

Мы глупо тратим время…

Мы глупо тратим время на обиды,
Взлелеянной гордыне потакая.
Хотим быть в споре непременно квиты,
Друг друга в отчуждение толкая.

Волненьем перехвачено дыханье,
Как будто у винта сорвало лопасть,
И всё хорошее, что было ранее
Стремительно летит куда-то в пропасть.

Холодные слова острее бритвы,
Способны умертвить живое чувство,
И вот уже на нашем поле битвы
Безрадостно, безжизненно и пусто.

Душа моя пугливая, босая
Теперь вынашивает планы мести,
Печально. К сожаленью, не спасает
Нас даже то, над чем смеялись вместе.

Молчанья нарастают сталагмиты,
А мир с утра наполнен чудесами,
Мы глупо тратим время на обиды,
Которые выдумываем сами. 

Не забудем!

Лаконичность военного рапорта,
Грандиозная мощь парада,
Недовольны политики Запада: –
О войне той забыть пора бы…
Амнезия такая публичная
Не найдёт аргументов веских,
Растекается море гвоздичное
Алой кровью солдат советских.
Наша память чужим не ответчица,
Никогда не забыть такое!
В небе души захватчиков мечутся,
И не могут найти покоя.
Эти грома раскаты и молнии,
Как военных орудий залпы,
Чтобы люди ценили и помнили
Всех погибших за наше завтра.
Не забыть Бухенвальда, Освенцима,
Наши души война клеймила,
Были воины единоверцами,
Стали братскими их могилы.
В эту летопись множатся вкладыши
С тех суровых времён поныне,
Белоснежны невинные ландыши,
Словно души детей Хатыни.
Господа из Европы, Америки!
Нашей памяти срок немерян,
Не забудем, хоть бейтесь в истерике
Всех убитых славян, евреев!
Не стереть вам истории ластиком,
Где по вашей, по доброй воле
Прорастают колючие свастики
На удобренном смертью поле.
И в борьбе со зловещими знаками
Растопив равнодушия наледь,
Пламенея кровавыми маками,
Нам сердца обжигает память.