«Свят» и «Бог»

Все события и персонажи вымышлены. Любые совпадения являются случайными.

Мина разорвалась совсем близко. Сопровождаемые свистом летящих осколков, в траншею посыпались комья мокрой земли.
– Все живы? Никого не зацепило? – Святослав метнул взгляд в глубину темнеющего рва.
– Живы, товарищ командир, – отозвался голубоглазый паренёк. Лицо его густо было выпачкано грязью, из-за чего глаза казались двумя незабудками.
– Свят, ответку даём? – спросил молодой мужчина в бандане камуфляжной расцветки.
– Отставить, Влад, боеприпасы беречь надо. Неизвестно, когда подвезут.
Снова разорвался снаряд, теперь немного дальше.
– Вот сволочи, мать их! – сплюнув сквозь зубы, передёрнул затвор автомата Влад. – Раздухарились к вечеру, черти.
– Понты колотят, – у самих-то со снарядами тоже не густо. Интересно, как у них со жратвой? – вступил в разговор бородатый мужчина лет сорока пяти.
– Егор, хорош, смени тему, – обратился к бородачу Влад. – О еде ни слова. И так в животе духовой оркестр играет.
– Товарищ командир, чем людей кормить? – обратился к Святославу Максим, – веснушчатый парень, отвечающий за питание бойцов. – Осталось четыре банки тушёнки, две упаковки овсянки. Хлеб закончился.
– Открой две банки, смешай с хлопьями. Остальное оставь на утро.
«Гуманитарка», которая доставлялась раз в неделю, вчера не пришла. Обычно это был незамысловатый набор продуктов, состоящий из круп, консервов, чая, сахара и сигарет.
Последний компонент был наиболее важным. Пережить никотиновый голод было тяжелее всего. Привозили также медикаменты и тёплые вещи.
Гуманитарную помощь собирали жители российских регионов. Её доставляли как большегрузные фуры, так и небольшие «Газели».
Одна из таких малолитражек курсировала между прилегающей российской территорией и небольшим населённым пунктом на территории Донбасса. Село в течение месяца переходило то к украинским военным, то к ополченцам, которые и удерживали в данный момент тактически важную территорию. Две траншеи в поле на расстоянии двухсот метров друг от друга тоже периодически меняли своих хозяев.
За время военных действий в селе почти не осталось кудахтающей и хрюкающей живности, – её уничтожили постоянно недоедающие вояки.

Святослав прошёл по набухшим от влаги доскам, которые бойцы бросили на дно траншеи, чтобы не месить грязь. Март выдался холодный и дождливый. Небесная вода часто заливала грешную землю, иногда дождь сменялся мокрым снегом, по ночам случались заморозки.
– Свят, дело дрянь, – медикаменты на исходе. Может, к Любане сгонять? – спросил у командира Влад.
Любаня была фельдшером, работала в местном медпункте, жила на окраине села. Она никогда не отказывала в помощи, причём, как ополченцам, так и раненым неприятеля.
Миловидная, добродушная женщина жалела парней, которые в силу обстоятельств вынуждены были калечить и убивать друг друга. От неё веяло каким-то теплом, уютом, напоминающем о родном доме.
Святослав помолчал, раздумывая.
– Не нужно, обойдётся. Может, завтра «гуманитарка» придёт, подождём.
Максим раздал бойцам овсяную кашу, смешанную с тушёнкой. Святослав разглядывал в сумерках лица товарищей. Серёга – совсем салажонок – рванул в Донбасс после школьной скамьи, сказав родителям, что едет путешествовать автостопом по Европе. К высокому, худощавому пареньку сразу прилипло прозвище «Сынок».
Егор с позывным «Рэмбо» был самым искушённым в военном деле, – участвовал в обеих чеченских компаниях. Состав бойцов был пёстрым: и преподаватель математики, и мастер военных единоборств, и даже альпинист. Из двадцати пяти человек, находившихся под началом Святослава, осталось одиннадцать. Пятеро выбыли по ранениям, остальные – погибли.
О Владе Святослав подумал с особой теплотой. Подружились в военном училище. Совпадали во взглядах, в отношении к делу. Воевать добровольцами отправились тоже вместе.
– Товарищ командир, – раздался взволнованный голос радиста. – «Укры» на нашу волну подсели! – Вот, послушайте сами!
Святослав подошёл к рации, из которой доносилась чья-то речь.
– Эй, москали! Шо б вы сдохли! – раздался чей-то пьяный голос.
– И тебе того же, – спокойно ответил Свят.
В ответ послышались матерная брань, помехи, и уже другой голос трезвый и уверенный спросил:
– Кто говорит?
– Командир говорит.
– Это тот, у которого позывной «Свят»?
– Тот самый.

Святослава не удивило то, что неприятель знает его позывной. Ополченцы тоже знали позывные врагов, в частности, командира противоборствующей стороны, которого величали не иначе, как «Бог».
– Свят, ты шо, святой? – с издёвкой прозвучал вопрос, сопровождаемый хохотом пьяных воителей.
– На святость не претендую, но и в сволочи не записывался. Сам-то назовись.
– «Богом» кличут.
– Слыхали, слыхали. Скромненько и со вкусом. Как говорила наша школьная математичка: «Успей сам себя похвалить, пока чужие не обругали».
– Да не сам я себя так нарёк. Хлопцы прозвали. Для них я – бог. Шучу. Сокращённо от имени, – Богдан. Слышь, вражина, а у нашей математички такая же поговорка была. А ещё она любила говорить: «Скромность украшает только…»
– Дураков! – выпалил Свят, опережая противника.
Память пронзило, словно молнией: школа в украинском городке, импозантная учительница математики, закадычный друг Богдан Панасенко. Во всяком случае, другого Богдана в жизни Святослава не было.
– Панас, ты? – сдавленно произнёс он.
– Я, – глухо ответил Богдан.
Свят щёлкнул тумблером, прервав связь, и откинувшись назад, медленно сполз по мокрой стене траншеи. Присел, обхватил голову руками.
– Товарищ командир, вам плохо? – обеспокоенно спросил радист.
Святослав потрясённо молчал, слушая частые и сильные удары своего сердца. Молчали и бойцы, вопросительно переглядываясь.
– Ёперный театр! – бывает же такое! – еле слышно произнёс Рэмбо.
Святослав медленно поднялся и, пошатываясь, пошёл в блиндаж.

Панас и Славка, как звали их в школе, подружились сразу. Будучи первоклассниками, обходили яблоневые сады, не давая плодам созреть, гоняли на велосипедах, мастерили скворечники. В старших классах играли и пели в одном школьном ансамбле, влюбились в одну девчонку, красавицу Олесю.
А потом семья Святослава переехала в Россию. Сын, как эстафету, принял от отца и продолжил профессию военного. С Богданом некоторое время переписывались, перезванивались, потом появились новые друзья. Прежняя связь постепенно стёрлась, истончилась, как нити на старом рушнике, сошла на нет.
В памяти возник образ высокого стройного украинского парня. У Богдана были особенные глаза. Неравномерно окрашенная радужка состояла из отдельных вкраплений, напоминавших маленькие кристаллы кофейного цвета. Никогда, ни у кого Святослав не видел таких красивых, необычных глаз. Все старшеклассницы были влюблены в Богдана. Святослав немного завидовал другу. Природа его самого не наделила столь щедро красотой. Славка был небольшого роста, крепкого телосложения, с открытым, добрым лицом и такой же душой. 
Он обладал лидерскими качествами, пользовался авторитетом у всех парней, и девчонки тоже не обделяли его вниманием.
Олеся крутила парнями, словно хула-хупами, намеренно сталкивая соперников лбами. Однажды между закадычными друзьями вспыхнула драка. У Славки долго под левым глазом сиял здоровенный фингал, Богдан ходил с распухшим носом. А Олеся выбрала щуплого, невзрачного сына местного начальника.

Свят прервал воспоминания, поднялся со скамьи, позвал радиста.
– Алёша, найди волну.
Парень сразу понял, какую волну нужно искать. Поколдовал над рацией, и через некоторое время прерванная беседа между бывшими друзьями возобновилась. Состояла она из обрывочных фраз, ключевой из которых была: «А помнишь?»
– Как там Олеся? – задал сокровенный вопрос Святослав. – Вышла замуж за того хлюпика?
– Да куда там! На кой он ей сдался! Нашла получше, побогаче. Уехала в Польшу, выскочила за какого-то ляха. Чи коммерсант, чи политик…
Говорили долго, обо всём, кроме войны. В ту ночь не прозвучало ни одного выстрела.
На следующий день сквозь грязную клочковатую вату мартовского неба стали пробиваться длинные солнечные лучи, робко ощупывать изрытую, словно гигантскими кротами, землю.
Пришла долгожданная «гуманитарка» с продуктами и медикаментами. Позже подвезли и боеприпасы. А к вечеру разведка донесла, что противник готовится к наступлению.
На небе зловеще смешались свинцовые и багряные краски. Свят собрал бойцов, объяснил каждому задачу, проверил посты.
– Ну, парни, держитесь. Завтра будет жарко.
– Не волнуйся, командир, не впервой, – ответил Рэмбо.
Все понимали, что будут потери, но какие – не знал никто. Ночью Святослав не сомкнул глаз, а утром начался ад.
Мины яростно обрушивались на и без того израненную землю, щедро рассыпая свистящие осколки. Ополченцы слаженно отвечали залпами на атаки противника. Свят чётко отдавал команды, стараясь голосом перекрыть грохот разрывающихся снарядов до тех пор, пока что-то не ухнуло совсем рядом. Святослава подбросило, потом в ушах зазвенело, перед глазами всё поплыло и исчезло.

Очнулся от того, что кто-то тряс его за плечо. Словно в тумане увидел перед собой искажённое гримасой лицо Влада. Он выкрикивал какие-то слова, но звуков Святослав не слышал. Попытался по артикуляции понять, что кричит ему друг, но не смог. Ощущение было такое, будто в уши насыпали что-то тяжёлое и горячее. Свят почувствовал солёный, металлический вкус крови на губах, которая текла из носа. Он видел мечущегося Влада, взявшего командование на себя. А потом взгляд упал на сползающего по стене траншеи Сынка. В горле слева у него торчал дымящийся осколок, из-под которого толчками выплёскивалась тёмная кровь. Сынок посмотрел на Святослава с каким-то недоумением, как бы спрашивая: «Неужели всё?», и упал на дно траншеи. Взгляд его голубых глаз застыл, навсегда встретившись с небом.
– Зарррряжжжай! Огггонь! – услышал вдруг Свят команду Влада. Звук был каким-то странным, слова будто прыгали по кочкам.
Святослав медленно поднялся, цепляясь за корневища растений в стене траншеи, шатаясь стал продвигаться, переступая через тела убитых товарищей. Он не успел дойти до Влада нескольких шагов, как тот, будто наткнулся на какое-то препятствие и, попятившись, осел. На груди быстро расплывалось бурое пятно, из уголка рта стекала алая струйка. Святослав опустился на колени и заглянул в глаза другу. 
– Живи! – хрипло отдал тот последнюю команду и затих.
Свят провёл ладонью по лицу Влада. Ярость тёмной волной захлестнула разум. Он подошёл к пулемёту и, сцепив зубы, нажал на гашетку. Орудие захлебнулось нескончаемой очередью, выплёвывая отстрелянные гильзы. Святослав лупил по вражескому рву до тех пор, пока пулемёт не подавился пустотой. А потом наступила внезапная тишина. Свят увидел пробирающегося к нему с другого края траншеи Рэмбо.
– Живые есть? – спросил у него командир.
– Двое. Оба ранены. Макс в живот, дело труба. Я вколол ему противошоковое. Альпинист – в ногу.
– Сам-то как?
– В порядке. Ты же знаешь, я заговорённый. Свят, у тебя рука.

Святослав только сейчас заметил, что левый рукав выше локтя пробит и промок от крови. Боли не чувствовал. Егор осмотрел рану командира, перевязал.
– Вроде, кость не задета, – спокойно, по-деловому констатировал он. 
Война для Егора была привычной работой. Так же, как другие ходят в офисы на службу, он исполнял свои обязанности в бою, никогда не теряя при этом самообладания.
Рэмбо взял бинокль и стал изучать траншею неприятеля.
– Кажись, всё. Кончен бал, погасли свечи, – невозмутимо констатировал он. Но тут же с удивлённой интонацией добавил: – Смотри-ка, кто-то выполз. Идёт как-то странно, петляет. Сейчас я его сниму. Егор поднял автомат и прицелился.
– Отставить, дай бинокль, – Свят прильнул к окулярам. От вражеского рва, выставив перед собой руки, ощупывая пространство, падая и вставая, продвигался в их сторону человек.
Лицо было залито кровью, рассмотреть его было невозможно, но какое-то смутное предчувствие шевельнулось в душе Святослава.
– Не стрелять, – приказал он Егору и, выбравшись из траншеи, двинулся навстречу. 
Рэмбо шёл рядом, готовый в любой момент дать автоматную очередь.
Свят подошёл к врагу, который был когда-то другом. Вместо красивых глаз у Богдана было кровавое месиво.
– Панас, это я, Святослав.
– Славка, будь ты проклят! – корчась от боли, произнёс Богдан. – Положил всех моих ребят. Какие хлопцы были!
– Ты моих тоже не приголубил. Слушай, Богдан, не мы это придумали, и не мы затеяли. Проклинать нужно тех, кто нас стравил.
– Ни черта не вижу, – Богдан беспомощно ощупывал воздух. 
Святослав взял окровавленной рукой испачканную кровью руку Богдана: 
– Пойдём. 
– Командир, я проверю, может, ещё кто живой? Рэмбо, петляя, перебежками ринулся в сторону неприятельского рва. Вернулся, ведя перед собой худощавого парнишку возраста погибшего Сынка. Парень дрожал, бормотал что-то бессвязное.
– Похоже, крышей сдвинулся, – определил Егор. Я его из-под трупов вытащил.
Они шли по обугленному полю в сторону села. Святослав вёл ослепшего Богдана, и кровь их, смешиваясь, орошала свежевспаханную взрывами землю.
Выглянуло солнце, будто решив рассмотреть горстку уцелевших людей, среди которых не было победителей.
Перед тем, как потерять сознание, Святослав увидел спешащую навстречу Любаню и жителей села...