Легко ли быть Остапом Бендером?

Вопрос, как говорится, риторический, не требующий ответа. Но, что интересно, сама жизнь ответила на него, если, конечно, вникнуть историю, которая до сих пор на слуху у жителей столичного Душанбе.
Но начнём по порядку. В городе разнёсся слух, что в педагогическом институте открылся новый факультет – русского языка и литературы. И набор на него немалый, сто человек. Понятное дело, в приёмную комиссию вуза устремились те выпускники школ, которым не светило ничего более престижного. Знания не позволяли, и аттестаты зрелости пестрели «гоголевскими тройками», а тут вариант беспроигрышный …
И верно, набрали восемьдесят пять абитуриентов. Принимали всех, кто изъявил желание стать литератором и русистом. Правда, пугала перспектива влиться в ряды школьных учителей, но от этой поры отделяло целых пять лет, а там, от каждого по способностям, от каждого по умению уворачиваться от неприятных обстоятельств. Вступительные экзамены проводились формально. Достаточно было сказать, что Маяковский и Твардовский – разные поэты. а на вопрос – какая часть речи слово «быстро», припомнить, что это наречие. 
Итак, мы стали студентами. Присматривались друг к другу, обзаводились друзьями. Из парней было всего пятнадцать человек, остальные девушки, и потому, каждый из представителей сильного пола был на виду и ощущал себя неординарной личностью. 
В общем-то, все юноши мало чем отличались один от другого. Внешне, конечно, была разница, а по уровню знаний сходство было основательное. Быстро уяснили, какие занятия можно посещать через раз, а к каким преподавателям следовало проявлять преувеличенное внимание. «Белой вороной» в нашей стае чёрных собратьев был Роман Ибрагимов. По годам наш сверстник, а по манере держаться и по деловой хватке он каждому мог дать фору. Рост у него был средний, волосы тёмные, имел привычку смотреть пристально в глаза собеседнику, чего выдерживал не каждый. Старался одеваться с претензией на моду, что было нелегко при нашем студенческом достатке. Всегда гладко выбрит, аккуратно пострижен, верхнюю губу украшала полоска усиков. Обо всём судил безапелляционно, на всё у него было собственное мнение. В общежитии Роман прожил три месяца, а потом поселился во времянке, в квартале собственных домов, неподалеку от института.

Хорошая одежда, отдельное жильё – всё это стоило немалых денег. У Романа Ибрагимова, по всей видимости, они были. Неясно только, откуда, мы знали, что он из рабочей семьи, где кроме него, было ещё четверо детей.
С нами, своими однокурсниками, он обходился снисходительно. На переменах, когда мы выходили во двор факультета, чтобы погреться на солнышке, он делился откровениями.
– Нас набивают знаниями, как мешки-канары хлопком, – рассуждал Ибрагимов. – Заставляют прочитывать гору книг, а, между тем, в жизни пригождается всего одна книга, которая даёт понятие о том, как жить.
Но есть ли у него такая книга, и какая именно, о том Роман предпочитал умалчивать.
Но как бы то ни было, завеса над его жизнью приподнималась. Мы узнали, что он подружился с «фарцовщиками», которые занимались продажей джинсов и плащей-болонья, тогда входивших в моду, и сам приобщился к такой торговле. Он устроился в газету «Вечерний Душанбе» внештатным литсотрудником, тоже не без выгоды для себя. Римка Михеева, у которой мать работала корректором в этой газете, сообщила, что пишет Роман не ахти как, а больше занимается посредничеством. Скажем, кого-то обидели на производстве, и он ищет справедливости. Обратился в редакцию, Роман знакомит его с кем-нибудь из авторитетных журналистов и за это получает свой «куртаж». А то и сам обещает опубликовать «острый сигнал», но понимаете ли … Понимают, оплачивают.
Всё это казалось нам не очень чистоплотным, но в наших оценках его деятельности Роман Ибрагимов не нуждался. Он вёл себя как оборотистый делец, и эту известность использовал не без выгоды для себя. На третьем курсе, когда мы стали пограмотнее, Вовку Скрипко осенило: – Ребята, вы посмотрите, как одевается Ибрагимов. Клетчатый пиджак, брюки «шимми», башмаки апельсинового цвета, фуражка-капитанка … Вылитый Остап Бендер!

Мы подивились, как раньше не замечали такого сходства? На вопрос – так и это, Роман усмехнулся.
– А я и не скрываю, Остап Бендер – мой идеал. Когда я прочитал книгу о нём, у меня открылись глаза. Не нужно ждать, когда кто-то поделится с тобой благами, возьми сам их у него и оставь в дураках. Для того и щука в реке, чтобы карась не дремал.
– Но ты помнишь финал «Золотого телёнка»? – спросил Вовка Скрипко. – При всей своей оборотистости, Остап Бендер оказался на мели, заявил, что придётся пойти в управдомы. 
Роман Ибрагимов усмехнулся.
– Как говорится, и на старуху бывает проруха. Время тогда было такое, особо не развернёшься. Но Остап Бендер и в управленцах устроится не хуже, будет, как сыр в масле кататься. Талант, он в любой сфере талант. Сейчас возможностей для предприимчивого дельца побольше. Можно, образно говоря, не опасаться румынских пограничников, добытого – не отнимут.
– И у тебя получается, быть предприимчивым дельцом? – поинтересовались мы.
Новоявленный Остап Бендер окинул нас снисходительным взглядом.
– А вы посмотрите на себя и на меня. По-моему, комментарии излишни. Как одеваетесь, питаетесь, где живёте … Для меня такое неприемлемо.
Возразить было трудно, да Ибрагимов и не стал бы слушать наших возражений. У него была своя жизненная философия. Оставалось только дивиться тому, насколько убеждённо он подражал своему идеалу.
– Я благодарен судьбе за то, что узнал об Остапе Бендере, – продолжал Ибрагимов. – Он стал для меня путеводной звездой. Это вы в школе твердили, как попугаи, о подвигах Павки Корчагина и других, ему подобных слабаков. А чего они достигли, так и кончили свои дни в нищете. Примеры для неудачников. Слава, вся жизнь в борьбе во имя грядущего … Утешайтесь пустыми фразами. Существуйте в надежде на будущее, а я буду жить хорошо обеспеченным настоящим.

Нам оставалось принять его жизненное кредо к сведению. Мы узнали, что Роман стал прирабатывать в Таджикском информационном агентстве. Там нужен был литсотрудник, добывающий «мягкую», развлекательную информацию для воскресных газет. Нашему сокурснику не было равных, фантазией его Бог не обидел. То он притаскивал информацию о пчёлах, которые напали в горах на охотников и защитили медведя. То сообщал о подземном угольном пожаре в горах, который тлеет уже несколько тысячелетий. Там образовалось тёплое ущелье, в котором зимуют дикие животные. Сам Роман якобы прожил январь в этом ущелье в окружении хищников, и, мало того, что уцелел, так ещё и подружился с ними, во что поверили немногие. Союзные СМИ охотно брали такие материалы, и Роман Ибрагимов процветал. Но, как пел Владимир Высоцкий: «Сколь верёвочка не вейся, всё равно укоротят». Такой укорот произошёл и в творчестве нашего Остапа Бендера. Одна из его информаций стала подлинной сенсацией. Он сочинил, как ехал на Памир попутчиком на грузовой машине и обратил внимание на шофёра. Тот был рослым, со светлыми волосами и серыми глазами навыкате. Роман заметил ему: «Ты настоящий швед». Шофёр спокойно ответил: «А я и есть швед. Моя фамилия Свенсон». Какой журналист пройдёт мимо такого заявления? Но как попал швед в Таджикистан, тем более работающий на Памирской автобазе? Для Романа Ибрагимова загадка оказалась легко разрешимой. Появилась информация о том, как в 1917 году в Петрограде моряки шведского крейсера «Георг У» перешли на сторону революционеров и приняли активное участие в утверждении Советской власти в России. По прошествии трёх лет шведские моряки стали возвращаться на родину. Один из них работал в ЧК и не захотел расставаться с революционной страной. Волны событий бросали его из края в край, пока, наконец, он не осел в Таджикистане. Женился на таджичке, родился сын Густав Свенсон. Густав повзрослел, в свою очередь влюбился в памирку и соединил свою судьбу с ней. Теперь живёт на Памире, где работает шофёром. Имеет четверых детей и, что интересно, все они Свенсоны и у всех шведские имена. 
Эту информацию Романа Ибрагимова напечатали во многих российских газетах, а ТАСС переслало её зарубежным изданиям, где её тоже охотно приняли.
Понятное дело, что шведы не могли пройти мимо такой сенсации. Шведское посольство в Москве обратилось в ТАСС подготовить фоторепортаж о таджикских Свенсонах и передать ему. ТАСС, в свою очередь, адресовало эту просьбу Таджикскому телеграфному агентству. Романа Ибрагимова, как говорится, вытащили «на ковёр». Вопросы были конкретными: где этот швед и как его отыскать? Роман бормотал что-то невнятное, дескать, ехал с этим шофёром, а кто он и где живёт, спросить не удосужился. Запросили Памирскую автобазу, оттуда пришёл ответ, что швед Свенсон у них в штате не числится. Назревал скандал, ТАСС могли упрекнуть в распространении ложной информации. Романа Ибрагимова изгнали из всех таджикских СМИ, а шведам ответили, что автор этой заметки уволился и узнать подробности о памирских Свенсонах пока не представляется возможным. 

Не знаем, как отреагировали шведы на такое сообщение, но карьера нашего Остапа Бендера пошла к закату. Он как-то полинял, сделался хмурым и молчаливым, и, что интересно, стал регулярно ходить на занятия. Мало того, получил прозвище «Свинсон», за ту свинью, которую подложил телеграфным агентствам. А тут ещё декан факультета Нина Викторовна, бывшая роднее матери студентам, собрала ребят у себя в кабинете. «Хватит нам мириться с институтским Остапом Бендером. Сам прославился и нас обесславил, – сказала она. – Милиция не раз сообщала то о его выходках в ресторане, то о спекуляции импортными вещами. Еле уговорила его не трогать. Теперь вот ещё одна новость, Ибрагимов занялся ростовщичеством, даёт студентам деньги в долг под проценты. Вопрос стоит остро: или мы отчисляем его из института, или вы поговорите с ним по-товарищески и посоветуете оставить свои художества. Я с ним не раз беседовала по душам, клянётся, что всё, исправится, но, как говорится, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается».
После занятий мы остались в аудитории и попросили Романа задержаться для серьёзного разговора. Он заподозрил неладное, отговаривался занятостью, но мы настояли на своём. Без настроения выслушал наш рассказ о беседе с деканом и о том, каким видится его завтрашний день. Признал, что хватил через край в своём подражании Остапу Бендеру, просто не все правильно поняли его. Усмехнулся и не совсем кстати привёл пословицу: «У охотника одна дорога, а у зайца их сто».
Мы вопросительно посмотрели на него. Роман пояснил: «У меня есть ещё один беспроигрышный вариант выбиться в люди». «И это …» – поинтересовался Вовка Скрипко. «Это удачная женитьба на дочери миллионера. То, чего не предусмотрел Остап Бендер. Институт моя женитьба не затронет, а я стану состоятельным человеком». «И есть кандидатура?» «Буду искать», – последовал ответ.
На том и завершилась наша беседа. Было ясно, что со своим идеалом расставаться Ибрагимов не собирается, просто решил попробовать свои силы на другом поприще.
Декану мы доложили о своей попытке вернуть блудного сына на путь истинный, на что Нина Викторовна недоверчиво покачала головой и заметила: «Повадился кувшин по воду ходить, там ему и разбитому быть. А я на всякий случай пока заготовлю приказ о его отчислении».

Как оказалось, сокурсницы подслушали наш разговор с факультетским великим комбинатором, поскольку у всех на слуху были его похождения. Девушкам был любопытен финал нашей содержательной беседы по возврату отбившейся овцы в дружную студенческую отару. 
Дня через три Галка Егорова, энергичная и жизнерадостная толстушка, подошла к нам.
– Ребята, я нашла, на ком женить нашего Остапа Бендера. Есть такая девушка.
– И кто она? – поинтересовался Далер Рахматов. Его отец был владельцем гостиницы, универмага и двух автозаправок, и потому Далер знал всех состоятельных людей Душанбе.
– Дочь Вахоба Аминова, Шамсия. 
Далер присвистнул.
– Вот это замах! Аминов не миллионер, миллиардер. Как ты до такого додумалась?
Галка засмеялась.
– Шамсия моя бывшая одноклассница. Вчера я шла после занятий домой, а она ехала на машине. Увидела меня, остановилась, предложила подвезти.
– У неё машина? – удивился Скрипко.
– «Жигулёнок», – ответила Галка, – но седьмой модели. Шамсия могла бы иметь тачку покруче, но не хочет. Говорит, «Жигули» небольшая машина, с парковкой нет проблем, и в ремонте несложная.
– Разбирается, – уважительно прокомментировал Скрипко.
– Она девушка толковая, – согласилась Егорова, – и главное, без комплексов. Не зазналась, общается с нами на равных, несмотря на богатство родителя.
– И что говорила? – полюбопытствовал Далер.
– Говорила то, что нам нужно. У неё в семье нелады, живёт в своей городской квартире, в родительском доме появляется редко. Спросите, из-за чего? Отец настаивает, чтобы она вышла замуж за его партнёра по бизнесу Саидова. Хочет объединить капиталы и сблизиться с президентской роднёй. Шамсия ни в какую. Саидов старше её на тридцать лет, лысый, толстый, недавно похоронил жену. На него, говорит, смотреть противно, а уж быть его женой, тем более.

Сколько Шамсию ни уговаривают, она ни в какую. Отец разозлился, отдам, сказал, за какого-нибудь нищеброда, пусть только посватается.
Лица ребят посветлели.
– А ведь это то, что нам нужно, – Вовка Скрипко потёр руки. – Пусть наш Остап Бендер посватается к ней. Отец Шамсии не даст, конечно, согласия на такой брак, уж больно жених незавидный. Бортанут Романа, и тогда он поймёт, что жениться на дочке богача не так-то просто и бросит свои бендеровские причуды. Станет таким, как все мы.
– А что, это вариант, – согласились мы. – Первое, что нужно сделать, это подготовить Романа к возможной женитьбе на дочери Аминова. И, второе, познакомить его с Шамсиёй, – дополнил Далер Рахматов, – но это я беру на себя.
– Да, ребята, есть одна тонкость, – Галка Егорова наставительно подняла указательный палец кверху. – Шамсия не любит своё имя, ещё в школе просила, чтобы мы обращались к ней – Саодат. Так мы её и звали, Саодат она осталась и по сию пору.
– Саодат, так Саодат, – согласились мы. – Нам без разницы.
Если бы мы только знали, к чему приведёт путаница в именах.
Романа мы познакомили с возможным вариантом женитьбы на дочери предпринимателя Аминова.
– Однако, – покачал он головой, – так высоко взлететь вряд ли удастся. Мне бы кого помельче.
– Брать так по максимуму, – не согласились мы, – тем более, что отец зол на свою строптивую дочь. Можно сыграть на этом.
Через неделю Далер Рахматов изложил свой план знакомства Романа с Саодат, она же Шамсия.

– Саодат учится в Университете, на четвёртом курсе исторического факультета. Машину свою ставит на преподавательской стоянке, сделали для неё такое исключение, вернее, для её отца. Каждый день, ровно в два часа дня, она выходит из учебного корпуса и идёт к своей машине. Садится в неё и уезжает. Мы откроем её машину, есть у моего приятеля набор универсальных отмычек для автомобилей всех марок, и слегка вытащим центральный провод из распределителя зажигания. Саодат попытается завести машину, но бесполезно. Она в растерянности, тем более, что в это время никого, кроме неё, на стоянке не бывает и помочь ей некому. И тут появляется наш господин Ибрагимов. Сочувствует девушке и берётся выручить её из беды. Открывает капот машины, делает вид, что отыскивает неисправность. Находит её, сажает провод на место и машина заводится. Нужно ли говорить, что благодарность в таких случаях – верный путь к знакомству? Саодат, она же Шамсия, не чужда благодарности.
Как вам мой план? – осведомился Далер.
– Может сработать, – согласились мы. – Только время встречи должно совпасть до минуты. Не дай Бог, кто-нибудь окажется на стоянке и опередит Романа.
– Стоянку окаймляют густые заросли лигустры, – пояснил Далер. – Роман укроется за ними и появится в нужный момент. Да, и ещё вот что. Саодат увлекается искусством Древней Греции, пишет по этой теме курсовую. У меня есть новое издание «Легенд и мифов Древней Греции», дополненное. Я купил книгу в Ташкенте, в Душанбе она ещё не поступала. Роман возьмёт книгу с собой, Саодат увидит её, и рейтинг нашего Остапа Бендера взлетит до небес.
Мы дружно рассмеялись, а Роман нахмурился. Должно быть, вспомнил свой провал на поприще журналистики и обидное прозвище «Свинсон».
Назначенный день наступил. «Жигули» Саодат были выведены из строя. Роман затаился в зарослях кустарника, а мы стояли поодаль, изображая университетских студентов.
Получилось, как лучше не бывает. Саодат появилась вовремя, открыла дверцу машины, села в неё и … Стартер глухо урчал, а мотор оставался безмолвным. Одна попытка, другая, третья, всё бесполезно. Девушка выбралась из кабины, постояла возле машины, осматриваясь по сторонам, но никого из владельцев других машин поблизости не было. Саодат снова попыталась завести машину, и опять с нулевым результатом.

И тогда показался наш Остап Бендер. Он шёл, рассеянно поглядывая перед собой и размахивая книгой, зажатой в руке. Девушка бросилась ему навстречу и в нерешительности остановилась. Роман заметил её порыв и с приветливой улыбкой осведомился.
– Проблемы?
– Да, вот машина не заводится.
– Должно быть, ничего серьёзного, – авторитетно заявил Роман. – «Жигули» – надёжная машина, редко когда подводит.
Нужно сказать, что в автомобилях Роман Ибрагимов разбирался не лучше Саодат. Только вчера Далер показал ему, как открывается капот «Жигулей», и где находится центральный провод. 
Девушка переминалась с ноги на ногу, стоя возле машины.
– Садитесь в кабину, – распорядился Роман, – незачем зря мёрзнуть. Ваша помощь мне не потребуется.
И, действительно, середина осени давала о себе знать. Небо было затянуто серыми тучами, порывами налетал ветер, разнося жёлтую листву.
Саодат села в кабину и прикрыла дверцу.
Роман с видом знатока обошёл машину, попинал колёса, как бы определяя их закачку. Потом открыл капот и склонился над мотором. Для вида пошатал свечи, провёл рукой по проводке, постучал по крышке воздушного фильтра. Когда счёл, что пора переходить к основному действию, надавил на центральный провод распределителя зажигания и тот опустился в своё гнездо. 
Девушка неотрывно следила за ним, в её взгляде мешались надежда и сомнение.
Роман жестом показал, что можно заводить машину. Короткий звук стартёра и мотор заработал, как выражаются шофёры, с вполоборота.

Саодат захлопала в ладоши, выбралась из салона.
– Ой, какой вы молодец! Просто не знаю, что бы я делала без вас?
– Пустяки, – скромно отозвался новоявленный Остап Бендер. – Дело привычное.
– А что было с машиной? – поинтересовалась девушка.
Роман смешался.
– Контакты невпорядке, – туманно объяснил он.
– Их вроде недавно мне чистили …
– Значит, не до конца.
Роман опустил на место крышку капота, взял книгу, лежавшую у лобового стекла машины, и сделал вид, что собирается уйти.
– Постойте, что это за книга? – Саодат взяла из руки Романа. – Надо же, новое издание греческих мифов. Переработанное и дополненное. Я только собиралась заказать её в Москве.
Роман возблагодарил счастливый случай.
– Вам нужна эта книга?
– Очень, – девушка перелистывал страницы, вглядывалась в иллюстрации. – Я пишу курсовую работу по греческой мифологии и буду писать дипломную по этой же теме.
– Вот и прекрасно, я дарю вам эту книгу. Как говорится, кавказский обычай, хотя мы с вами таджики.
Саодат взглянула на него своими лучистыми глазами.
– Нет, нет, что вы! Это слишком дорогой подарок.
Роман стоял на своём.
– Берите, вам она нужнее. Я филолог, а не историк. Купил её в Ташкенте и прочитал из любопытства. Интересуюсь, знаете ли, культурой и искусством Древней Греции.

Роман Ибрагимов поопасился, что Саодат спросит его что-нибудь о той давней поре, но, хвала Всевышнему, она приняла его слова на веру.
– Тогда я заплачу вам за книгу, – она полезла в кабину за сумочкой.
Роман оскорбился.
– Вы меня обижаете. Это подарок от чистого сердца, я не какой-то там торгаш.
Хотя именно торгашеством он занимался совсем недавно, доставая и перепродавая импортные джинсы и плащи-болонья.
– Ну, что ж, тогда я отблагодарю вас по-другому. Вы куда идёте?
Не мог же Роман Ибрагимов сказать девушке, что шёл именно сюда и прятался в зарослях лигустры.
– Э-э, – протянул он. – Я был там, на ВДНХ, – он махнул рукой в сторону выставочного комплекса. – Мне поручили в «Вечёрке» написать корреспонденцию о новых экспозициях. Собирал материал, а теперь мне надо в пединститут. Я учусь на филфаке.
Саодат улыбнулась.
– Я вижу, вы универсал. Садитесь, довезу вас до института.
Тут уже отказываться было бы просто глупо.
– Спасибо, буду рад.
Он уселся рядом с девушкой, и они поехали. Роман отметил, что она вела машину умело, без лишнего риска и с предельным вниманием.
– Значит, вы учитесь в университете? – уточнил он, хотя прекрасно знал, кто она и чем занимается.
Она утвердительно кивнула.
– И ваше имя?
Девушка засмеялась.
– Вообще-то, Саодат.
Следовало спросить, почему «вообще-то», но Роман этого не сделал, и промах дорого обошёлся ему.
– А вас как зовут? – спросила девушка, неотрывно глядя на дорогу.
Он чуть ли не сказал «Остап Бендер», но это походило бы на дурную шутку.
– Вообще-то, Роман, – ответил он в тон девушке.
– Для таджика редкое имя, – заметила Саодат.
– У меня мама русская, она и настояла на этом имени.

Они обменивались ничего не значащими фразами, и Роман с сожалением отметил, что до педагогического института они доехали быстро.
Саодат остановила машину на обочине дороги.
– Вот мы и приехали.
Роман Ибрагимов ожидал, что она намекнёт о вторичной встрече, но ничего подобного сказано не было.
– Я очень благодарна вам за помощь и за книгу, – девушка приветливо улыбнулась ему, – а теперь извините, я спешу.
И она уехала, обдав его синеватым дымком выхлопа.
Он стоял и смотрел вслед её машине, не понимая, добился ли он чего-нибудь, или, напротив, упустил что-то важное?
Наш Остап Сулейман-оглы отчитался нам о состоявшемся свидании с прекраснейшей из девушек, как он выразился, но, к сожалению, путеводной нити на ближайшее будущее она не дала.
Мы поручили ему искать с Саодат вторичной встречи, вроде бы случайной, но, конечно, уже не близ стоянки, это выглядело бы нарочито, а в городе. Возле Центральной библиотеки, где она бывает, у дома, где её квартира … Да мало ли где. Случай, когда его ищешь, сам идёт тебе навстречу.
Но эта истина не оправдалась. Случай вёл себя, как норовистая лошадь, и не подпускал к себе близко искателя руки и сердца восхитительной девушки. Роман томился, он чувствовал, как пламя внезапной любви обдаёт его своим жаром, но не знал, что делать: залить ли её влагой скептицизма, как сделал бы это его кумир Остап Бендер, или дать ей разгореться ещё больше, в надежде на скорое семейное счастье. 
Саодат в городе он видел трижды. Два раза она проехала мимо него, не заметив, хотя он выскочил на дорогу едва ли не под колёса «Жигулей». Другой раз сдержанно улыбнулась и поприветствовала взмахом руки, но не остановилась. Роман не знал, что и думать? Не наболтал ли кто ей о его «подвигах» в сфере коммерции, или о досадном проколе на журналистском поприще, с последующим прозвищем «Свинсон». Истина, что и на солнце есть пятна, мало подходила к тому плану, который он наметил, чтобы покорить твердыню по имени Саодат.

Все вместе мы размышляли о том, как быть нашему Остапу дальше, но ничего дельного в головы не приходило.
– Я думаю, пусть Роман со своим отцом идут к родителям Саодат свататься, – предложил Вовка Скрипко. – Она ещё не забыла его, а промедление, как говорили революционеры в Октябре, смерти подобно.
– Не к родителям, а к её отцу, – уточнил всезнающий Далер Рахматов. – Мать Саодат умерла пять лет назад и Вахоб Аминов больше не женился. Любовницу имеет, а новую семью создавать не хочет.
– Тогда к отцу, – рассудили мы. – Давай, Роман Ибрагимович, уговаривай своего родителя на сватовство, и вперёд.
Родитель Романа, как мы выразились, оторопел от изумления. Он сидел на скамейке возле дома и читал газету. Снял очки и пристально вгляделся в сына, определяя, не повредился ли тот умом.
– Ты думаешь, что говоришь? – осведомился он. – Да, знаешь ли ты, кто такой Вахоб Аминов? Ему половина Таджикистана принадлежит. Мелькомбинат, где я работаю, его собственность. Ну, ты, сынок, и замахнулся!
Роман решил схитрить.
– Мы с его дочерью Саодат давно встречаемся. Она любит меня, а я её. Саодат говорит, сватайтесь, а я уговорю отца.
Отец Романа недоверчиво покачал головой.
– Там, где большие деньги, – изрёк он, – нет места чувствам. Любовь там тоже товар.
Наш Остап Бендер затратил немало времени и сил, чтобы уговорить отца, и, наконец, добился своего.
– Ладно, будь, по-твоему, – согласился старший Ибрагимов, – Попытка, как говорится, не пытка, хотя, видит Бог, я не верю в разумность твоей затеи.
Стали гадать, куда пойти со сватовством? В офис предпринимателя, роскошное здание, неподалеку от центра? Но там вряд ли к нему пробьёшься, дел у Аминова невпроворот, нет у него времени вести пустые разговоры. Решили пойти к нему домой, особняк миллионера располагался на окраине города. Трёхэтажное здание, утопающее в зелени канадских сосен и раскидистых дубов, дающих густую тень. Лучше всего нанести визит в выходной день, желательно, после обеда, больше шансов, что предприниматель окажется дома.

До окраины города доехали на троллейбусе, а потом шли пешком по широкой асфальтированной дороге, ведущей прямо к воротам особняка. По бокам выбитые колеи, выщербленные тротуары, а хорошую дорогу бизнесмен проложил для себя.
Здание окружал четырёхметровый забор, сложенный из узорчатого кирпича, массивные, металлические ворота подавляли своими размерами.
Роман решительно нажал кнопку звонка. С лязгом отворилась дверца в воротах, в проёме показался охранник, здоровенный парень, в камуфляже, с кобурой на ремне. Он вопросительно посмотрел на странных посетителей, такие были тут редкостью. Охранник не удостоил их даже словом.
Старший Ибрагимов, молча, стоял позади сына, и Роману пришлось взять инициативу на себя.
– Нам нужен Вахоб Аминович, – заявил он.
Рот охранника был заполнен табаком-насом. Он сплюнул зелёную жижу прямо под ноги посетителей и коротко осведомился.
– Зачем?
– У нас к нему важное дело. Оно заинтересует его.
– Хозяин знает, что должны были придти к нему? Вы с ним знакомы?
– Нет, но он нас примет, у нас серьёзный разговор.
Охранник раздумывал: проводить ли этих странных визитёров коротким предложением уйти подальше от ворот, или всё-таки доложить хозяину? Может, и верно, что у них важное дело.
– Сейчас доложу, – буркнул он.
К удивлению отца Романа, Аминов их принял. Он полулежал на просторной деревянной кровати-кате, устланной ковром, мягкими атласными одеялами и подушками. Перед ним на достархане стояли чайник и пиалка, высилась ваза с фруктами и виноградом. 
На кровать посетителям хозяин дома сесть не предложил. Кивком указал на два стула, стоявшие рядом с кроватью.
Вблизи особняк походил на крепость, с большими стрельчатыми окнами. Фонтан шумел струями, падавшими в каменную чашу. Высокие деревья теснились у забора.
Сам же владелец поместья разочаровал Романа. Ему было чуть больше шестидесяти лет, но он выглядел старше. Одутловатое лицо, с вислыми щеками, седые волосы, окаймлявшие лысину, двойной подбородок. Большой живот распирал пижаму.
Пришедшие отец и сын почтительно поздоровались, Аминов едва качнул головой в ответ.
– Вы сказали, у вас важное дело, – проговорил он. – Я вас слушаю.
Роман взглянул на отца, давая понять, чтобы тот изложил цель визита. Отец не решался, и тогда Роман решил взять инициативу в свои руки.
– Действительно, у нас серьёзный повод, чтобы вас побеспокоить, – начал он. – И мы благодарны, что вы согласились принять нас.
Аминов поморщился, давая понять, чтобы странные визитёры обошлись без предисловия.
Старший Ибрагимов, наконец-то, решился вступить в разговор. Было бы странно, если бы о сватовстве заговорил сын.
– Таксир (господин), – начал он, запинаясь. – Мы пришли к вам сватами …
Глаза бизнесмена расширились, весь вид его выражал изумление.
– И кого вы пришли сватать?
– Саодат …
– Ко-го?

Отец Романа смешался, видя такую реакцию хозяина дома.
– Саодат, – твёрдо проговорил Роман. – Я люблю её, мы с ней знакомы, и, я думаю, она не будет возражать, если я назову её своей женой.
Аминов издал горловой звук, словно поперхнулся крупной виноградиной, сорванной с кисти, лежащей на вазе.
– Саодат, – повторил он. – Где же вы, интересно, познакомились с ней?
– Был случай, – неопределённо ответил Роман. Не будет же он рассказывать о том, как выступил в роли автослесаря?
– Признаться, вы меня изумили, – покачал головой бизнесмен, – хотя это совпадает с моими намерениями.
Сердце Романа обрадованно сдвоило, радость горячей волной прокатилась по телу.
– «Вот оно!» – подумал он.
Его отец заметно приободрился. Получается, что сватовство не было пустой затеей сына.
– Прежде всего, кто вы такие? – поинтересовался Аминов. – Я вижу, вы обошлись без протекции авторитетных людей, и пришли сами? Вообще-то, так не делается.
Наш Остап Бендер осмелел.
– А зачем нам нужна чья-то протекция? – заявил он. – Я хочу стать вашим зятем, а не кто-то другой.
В глазах бизнесмена проступил интерес.
– Зятем? – повторил он. – В данном случае, вы должны называться по-другому. Ну, пусть пока, зятем. А вы, молодой человек, не робкого десятка. Я уважаю таких. 
Аминов перевёл взгляд на старшего Ибрагимова.
– Я работаю на вашем мелькомбинате весовщиком, – пояснил отец Романа, – а мой сын – студент, в будущем году окончит институт, филолог. Мы – Ибрагимовы.
Хозяин дома заметно подобрел. Он хлопнул в ладоши, из летней кухни позади дома вышла молодая женщина, одетая в национальное платье, голова повязана платком. Аминов пальцем указал ей на достархан. Женщина принесла пиалки, поднос со сладостями, тарелку с самбусой. Аминов налил в пиалки чай, жестом пригласил гостей угощаться, что было обнадёживающим началом.
– Вы меня удивили, – снова повторил бизнесмен. – Более того, я отдаю должное вашей решительности, хотя вы поступили не по нашему обычаю. Давайте сделаем так. Будем считать, что наше знакомство состоялось. Вы прояснили своё намерение, ответный шаг за мной. Дайте мне неделю. В следующее воскресенье я приглашаю вас пообедать со мной в ресторане «Медвежья берлога». Знаете, где это?
Отец и сын Ибрагимовы отрицательно покачали головами.
– Ресторан примыкает к хлебокомбинату, который тоже принадлежит мне. Буду ждать вас в ресторане в двенадцать часов дня.
Больше говорить было не о чем. Отец и сын Ибрагимовы распрощались с хозяином дома, и ушли, провожаемые его внимательным взглядом.
В назначенное время, ровно в полдень, отец и сын Ибрагимовы подошли к ресторану. Это было длинное, одноэтажное здание, стены которого расписаны картинами, изображавшие горные пейзажи Таджикистана. Над ними виднелась стилизованная надпись «Медвежья берлога». 

У входа гостей встретил официант в строгом чёрном костюме, с гастуком-бабочкой и салфеткой, перекинутой через руку. Он поприветствовал Ибрагимовых лёгким поклоном.
– Хуш омадед, мехмонони азиз! (Добро пожаловать, дорогие гости!)
Гости вошли в гардеробную, с вешалками и большим зеркалом. Их поразило чучело медведя, стоявшего на задних лапах. Одну лапу он прижимал к сердцу, а другой указывал на дверь, ведущую в зал ресторана
Помещение ресторана было небольшим. На полу, вдоль стен, были расставлены чучела снежного барса, рыси, горного барана, волка, лисицы и камышового кота. В нишах на стене виднелись чучела птиц: куропатки, филина, орла с раскинутыми крыльями, голубей. С потолка свисали ветки арчи, берёзы, грецкого ореха, боярышника, хурмы и других деревьев.
В зале было всего десять столиков из толстых, грубо обструганных досок, такими же были и стулья. За столиком в середине зала сидели четверо мужчин. Светильники струили мягкий, рассеянный свет.
Мужчины поднялись навстречу Ибрагимовым. Обменялись рукопожатиями. Вахоб Аминов произнёс традиционное «Хуш омадед!», пригласил садиться.
– Это мои братья, – представил он мужчин. – Хайдар, Саидбек и Иззат. Мы вместе руководим семейным бизнесом, и все вопросы тоже решаем совместно.
Отец и сын Ибрагимовы приготовились к разговору, но Вахоб Аминов отрицательно покачал головой.
– Наш обычай гласит: аввал таом, баъд калом. Сперва угощение, а потом беседа. 
Молодой официант быстро расставил на столе блюда с салатами и лепёшками, принёс тарелки с ароматной шурпой. Хозяин застолья произнёс короткую молитву, все провели по лицам руками.
– «Зиёфат карда шавед», последовало приглашение. – Угощайтесь.
Угощение было обильным и вкусным. За шурпой последовали самбуса и манту, потом шашлыки, пузырящиеся соком.
Отец и сын Ибрагимовы ели с аппетитом и заметно отяжелели от разнообразной еды.
Официант проворно убрал опустевшие блюда, принёс чайник с зелёным чаем и пиалки, расставил вазы с фруктами, ломтями дыни и арбуза, виноградом. От всего этого изобилия просто невозможно было отказаться.
Обед подошёл к концу. Хозяин застолья снова произнёс молитву, возблагодарив Создателя за его милость и щедроты, откинулся на спинку стула.
– Ну что ж, поговорим, – произнёс он. – Не скрою, уважаемые гости, за эту неделю мы навели подробные справки о том, кто вы и что из себя представляете. Если Назри Ибрагимович, – жест в сторону старшего Ибрагимова, – прост и открыт, то с тобой, дорогой наш Роман, дело обстоит сложнее. Я буду обращаться к тебе на «ты», мой возраст и положение дают мне на это право.

Роман пожал плечами, давая понять, что согласен на обращение без церемоний.
– О тебе сведения разноречивые, – продолжал Вахоб Аминов, – и далеко не все отзывались о тебе с положительной стороны. Это и дела с фарцовщиками и торговля знакомствами с работниками прессы, и мелкое ростовщичество. Всё это, конечно, несерьёзно, как и попытка представить себя этаким современным Остапом Бендером. Но твоя молодость позволяет списать попытки заняться предпринимательством. Во-первых, оно невозможно в одиночку, а, во-вторых, серьёзный бизнес требует и надёжной «крыши», значимого покровительства. У тебя этого нет, но, если ты попадёшь в деловую среду, то из тебя может получиться толк.
Теперь о сватовстве. В другое время мы даже не стали бы говорить с тобой на эту тему, но сейчас обстоятельства складываются в твою пользу. Не знаем, как и когда тебе удалось познакомиться с Саодат, но она всё время твердит нам, что хочет выйти замуж, и ей нужен именно такой жених, как ты, молодой, симпатичный, способный радовать её.
Роману бы задуматься над этими словами, уж слишком они не вязались с обликом той Саодат, с которой он познакомился на автостоянке. Но в тот момент он не вникал в смысл произносимых слов, они звучали для него, как пение сирен, которые так очаровывали моряков Одиссея, что он вынужден был привязывать их к мачте. 
Братья слушали Вахоба и кивками подтверждали своё согласие с произносимой речью.
– И потому, – говорил дальше бизнесмен, – мы принимаем ваше сватовство. Детали и сроки определим позднее, а пока скажу главное. Мы не будем требовать с вас подарков для невесты, у неё всё есть, и, кроме того, вряд ли вы располагаете для этого необходимыми средствами. Все расходы на проведение брачных торжеств мы тоже берём на себя. Гостей будет немного, только самые близкие нам люди. С нашей стороны приданое невесты будет следующее: ты, дорогой жених, получишь двухэтажный особняк в северной части города, с большим садом и хозяйственными постройками, машину «Мерседес, последней модели. Мы приоденем тебя соответственно твоему положению и обеспечим деньгами, чтобы ты не заботился о завтрашнем дне. Невеста у тебя серьёзная и мелочиться мы не будем.
И опять Роману следовало бы задуматься над словами – невеста у тебя серьёзная, но от услышанного у него кружилась голова, и он даже ухватился руками за сиденье стула, чтобы не свалиться с него от счастья.
Старший Ибрагимов ошеломлённо молчал. Он не понимал, за что его сыну такое везение, но, должно быть, ему выпал счастливый случай и Роман сумел ухватиться за него.
На другой день наш Остап Бендер появился на факультете. Он выглядел возбуждённым, глаза его блестели. Он подробно рассказал нам о встрече со своими будущими родственниками, и о том, какие блага просыпятся на него. Признаться, мы слушали его с плохо скрытой завистью. Все мы, его сокурсники, были из небогатых семей, кроме Далера Рахматова, и всем хотелось очутиться на стрежне жизни. Но ещё древние римляне говорили, что дозволено Юпитеру, не дозволено быку.
– На свадьбу хоть пригласишь? – спросил Вовка Скрипко.

Наш Остап Бендер смерил его высокомерным взглядом, в котором явственно читалось: всяк сверчок должен знать свой шесток.
– Вахоб Аминов сказал, что «гостей будет немного, только самые близкие люди». Потому, извините, ребята.
И Роман Ибрагимов пожал плечами, показывая, что сам-то он теперь приобщён к сонму людей значительных и состоятельных, а что касается остальных … И мы поняли его.
Больше мы нашего Остапа Бендера на факультете не видели. Стремнина готовящейся брачной церемонии захватила его, и ему было не до каких-то там однокурсников. Ему шили костюмы на заказ, целыми днями он пропадал в доме будущего тестя, где находился на особом положении. Невесту он видел лишь мельком, её лицо было закрыто белой чадрой. Так полагалось по национальному обычаю, обряд «рубинон», открытие лица новобрачной, проводится перед тем, когда провожают молодых в спальню. Впрочем, самого Романа это мало занимало, лицо своей будущей супруги он рассмотрел на автостоянке, и каждая черточка её облика врезалась ему в память, как рисунки и письмена на стенах помещений в египетских пирамидах.
Наш Остап Бендер кружился в водовороте брачных торжеств. В дом состоятельного бизнесмена Аминова пригласили муллу, который провёл свадебный обряд «Никох» и благословил молодых. Обряд проходил в затемнённой комнате при свечах, пламя которых отпугивало нечистую силу. На другой день привезли сотрудницу столичного Дома бракосочетания, и тоже в затемнённой комнате состоялось подписание официальных бумаг, и молодым было выдано свидетельство о браке. Удивило Романа то, что невесту вели под руки две пожилые женщины, а сама она ступала неуверенно, с остановками. Жених это понял, как состояние сильного волнения, которое испытывала Саодат в судьбоносные часы. Молодые обменялись кольцами, приглушенно звучал свадебный вальс Мендельсона, а затем оркестр национальных инструментов грянул весёлую мелодию. Звонкий голос певца восславил новую семью, которую отныне будут сопровождать благополучие, мир и согласие.
Родственники невесты дружно закричали, поздравляя молодых, захлопали в ладоши и чокались бокалами с искрящимся шампанским. Самим жениху и невесте пить не полагалось. Они стояли на возвышении, Роман неподвижно, лучась от довольства, а Саодат, по обычаю, кланялась присутствующим, благодаря за славословия. Лицо её по-прежнему было закрыто чадрой, и те же женщины поддерживали её под руки.
Родственников жениха на торжество не пригласили, слишком уж низким было их социальное положение.

Роман стоял на возвышении и ощущал себя на верху блаженства. Это ради него собрались в зале именитые люди столицы, его они поздравляли и желали всех благ, а в том, что блага дождём прольются на его голову, он нисколько не сомневался.
Он поглядывал на золотое кольцо, блестевшее на пальце, и думал, насколько он был прав, избрав своим кумиром Остапа Бендера. Над ним, Романом Ибрагимовым, подсмеивались, за глаза именовали его «Свинсоном», а вот теперь пусть попробуют ещё раз произнести обидное прозвище. Он сделал ставку на великого комбинатора, как ставят на лошадей на бегах, и выиграл главный приз. А, впрочем, что Остап Бендер, который, в конечном итоге, показал себя неудачником? Он, Роман, поступил вернее, не гонялся за стульями с бриллиантами и не искал скрытого богача, чтобы шантажом заполучить миллион. На тарелке с голубой каёмкой ему принесут не один миллион, а столько, сколько он захочет, и при этом, не прибегая к шантажу. Он поставил на кон свою молодость, обаяние и удачливость. И, пожалуйста, вот он успех!
Следующий обряд был «Чимилик». Молодых поставили под завесой, вроде небольшого шатра, опять-таки в полутьме. Если первой на ногу жениху наступит невеста, она будет объявлена главой семьи, если жених, то, соответственно, ему будет покоряться молодая супруга. Роман не успел изловчиться, как почувствовал, что острый каблук впился ему в ступню. Собравшиеся закричали: «Саодат!», «Саодат будет первой в семье!» Невесте вручили старинные ручные часы «Победа» и символическую плеть, а жених должен был прижать руки к груди в знак повиновения.
Надо сказать, самого Романа проигрыш ничуть не обеспокоил. Пусть тешатся, а уж он-то сумеет взять своё в дальнейшем. С его жёстким характером и решительностью починённое положение в семье не устроит.
Роману уже показали то поместье, в котором он будет жить с Саодат, новенький «Мерседес» во дворе. И что значило по сравнению с этим какое-то топотание ногами под «чимиликом»?!
И, наконец, настал час «Рубинона», открытия лица молодой жены, и проводы теперь уже супругов в спальню. Весь день во дворе состоятельного бизнесмена Вахоба Аминова гудел свадебный пир. Когда стемнело, пир продолжался при свете факелов. Гремела музыка, звенели голоса самых лучших артистов, знатоков старинных обрядовых песен и творений великих поэтов Рудаки, Саади, Хафиза и других.
Близилась полночь, изрядно отяжелевшие от выпитого и съеденного братья Аминовы и подруги Саодат повели молодых в спальню. У её дверей с супруги сняли чадру, и она повернула улыбающееся лицо к своему суженому. Она повернула … и Роман едва не лишился чувств. Он увидел морщинистое лицо старой женщины, правда, нарумяненное, набеленное, с начернёнными бровями и ярко-красными губами, но всё равно, старой … Да, что там старой … очень старой! Именно такими рисовали художники ведьм или показывали их в сказочных мультфильмах!
Роман попятился. 
– Кто это? – прохрипел он. Голос не повиновался ему.
– Как кто? – удивился Вахоб Аминов. – Это твоя жена. Это Саодат, к которой ты сватался. 
Стоявшие рядом его братья кивками подтвердили слова главы семейства.
– Как Саодат? – закричал Роман. В этот миг он понял, что пережил Остап Бендер, когда его ограбили на румынской границе и вытолкали обратно в свою страну.
– Саодат не такая! Молодая! Студентка университета!
– Ах, вон он что, – протянул Вахоб Аминов. – Ты имеешь в виду мою дочь Шамсию? Теперь всё понятно. Шамсие не нравится её имя, и она называет себя, как и бабушку, Саодат. А ты не разобрался, не вник и посватался к Саодат, нашей матери. Но теперь поздно, дорогой мой, брак зарегистрирован, утверждён по законам шариата. Назад пути нет.
– Но я не хочу! – кричал Роман Ибрагимов. – Вы обманули меня! Я буду жаловаться …
– Я вижу, ты хочешь опозорить нас, – в голосе старшего Аминова прозвучали угрожающие нотки. – Ты ещё не понял, с кем имеешь дело. Мы тебе объясним … Наимджон!
Телохранитель Аминова, здоровенный, высокого роста, с квадратными плечами, подошёл к Роману и жёсткими пальцами, как клещами, сдавил ему шею, пониже затылка. Боль, словно током, пронизала тело молодого супруга, в глазах потемнело, в ушах послышался тягучий звон. Роман обмяк и упал бы на пол, но Наим не позволил ему этого. Он перехватил Романа за ворот нарядного халата и удержал на весу, словно котёнка.
Между тем, молодая супруга скрылась в спальне.
– Ступай к ней, – приказал Вахоб Аминов, – и исполни свой супружеский долг! И только попробуй что-нибудь выкинуть. Это будут последние мгновения твоей жизни.
Телохранитель содрал с Романа халат, подтащил к двери спальни и втолкнул обессиленного Остапа Бендера в тёмное помещение.
Несколько минут в спальне царила тишина, потом послышался вопль молодого супруга, какой бывает, когда в темноте наступят на кошку.
Братья Аминовы переглянулись.
– Наша мама всегда отличалась неуёмным темпераментом, – с улыбкой проговорил именитый бизнесмен. – Не случайно у неё четверо сыновей.
Молодые супруги не выходили из спальни до полудня. Все обменивались понимающими улыбками, цитировали строки несравненного Хафиза. 

Поцелуй любви желанный,
Он с водой солёной схож,
Тем сильнее жаждешь влаги,
Чем неистовее пьёшь!

Наконец, дверь отворилась ,и в зал вышел Роман. Он был бледный, пошатывался, глаза ввалились и были окружены синими тенями. За молодой женой зашли подруги. Они вывели её под руки, улыбающуюся, в роскошном китайском халате, расшитом золотыми узорами и драконами, и увели на женскую половину.
– Пойдём, позавтракаем.
С этими словами Вахоб Аминов повёл Романа в гостиную. Братья Аминовы уже сидели за столом.
– Ешь, тебе нужно набираться сил.
Но Роман ел неохотно, молчал, потряхивал головой, словно конь после долгого пробега, и о чём-то размышлял про себя.
 – Давай-ка, поговорим, – старший Аминов дружески положил руку на плечо Романа. – Ты ведь сам виноват в том, что произошло. Нужно было собрать сведения о нашей семье, выяснить, кто такая Саодат, а кто Шамсия. А ты кинулся с головой в реку и выплыл не так, как хотел. Однако, не считай, что тебе не повезло. Шамсию мы бы, конечно, за тебя не отдали, ты для неё незавидный жених. Но тебе повезло в другом, ты вошёл в нашу семью и твоя будущность обеспечена. Отдохнёшь с годик, обвыкнешься с супружеством, а там примем тебя в наш бизнес равноправным партнёром. Разве сам бы ты смог достигнуть этого? Конечно, нет. Спору нет, жена для тебя старовата, всё-таки ей уже восемьдесят. Но она бодрая, мыслит здраво, имеет богатый жизненный опыт. Надёжная для тебя опора.
– Самое интересное, – старший Аминов засмеялся, засмеялись и братья.– Нашу маму возраст не смущает, ни свой, ни твой. С первым мужем, нашим отцом, она жила плохо. Он был грубым, обижал её, изменял, Всевышний и забрал его раньше времени. Мама так и не узнала настоящей семейной жизни. Она всё время говорила нам, вот бы вернуть молодость. Снова выйти замуж за молодого, интересного парня, испытать ту любовь, которую я так и не испытала. Не может быть, чтобы Господь был так немилостив ко мне! И он проявил к нашей маме внимание, появился ты, дорогой Роман, и посватался к ней. Как тут было не пойти тебе навстречу? Мама горела от нетерпения, каждый день казался ей годом, и она излила на тебя скопившуюся страсть.
Роман издал неясный горловой звук, но ничего не сказал.
– Ты ведь не понял, дорогой наш, – продолжал состоятельный бизнесмен, – женившись на нашей маме, ты стал нашим отчимом, а мы теперь твои пасынки. Ты – глава нашего рода, это большая честь. Мы обязаны уважать тебя, следовать твоим советам. Мы будем обращаться к тебе – «дада», отец. 
– Всё равно я уйду от вас, – неожиданно сказал Роман. – Достаточно сказать три раза слово «талок», и я свободен.
– Да, скажешь три раза «талок» и расстанешься с женой. Таков наш мусульманский обычай. Но ты не успеешь сказать это слово, Наим не позволит.
Роман вспомнил, как телохранитель сдавил ему шею и поморщился от этого воспоминания.

Вахоб Аминов правильно понял его.
– И убежать тебе тоже не удастся. Наим будет постоянно сопровождать вас с Саодат, куда бы вы ни пошли и где бы ни находились. Кроме того, «талок» – это формула мусульманского развода, а ведь ты ещё зарегистрирован и в гражданском браке. Не забывай об этом.
Ну, на сегодня мы поговорили достаточно, – Вахоб Аминов встал из-за стола. Поднялись и остальные братья.
– Отдохни в нашем доме пару недель, а потом поедете в нашу загородную дачу. Райское место. Там поживёте, пока не надоест …
– А когда я буду жить в собственном доме? – осведомился Роман. – Вы же обещали мне его.
Лицо бизнесмена обрело жёсткое выражение.
– Я не отказываюсь от своих слов. Но сперва мы должны убедиться, что ты настроен серьёзно и с женой у тебя совет да любовь. Извини, мы спешим, наши дела за нас никто не будет делать.
– А что будет с институтом? – удержал его Роман. – Мне ведь всего год осталось учиться.
Вахоб Аминов удивлённо взглянул на него.
– А зачем тебе это? Ты в школе собираешься работать? Стоит ли тратить время на пустяки? Ты только скажи, мы тебе любой диплом купим, хочешь медицинский, хочешь политехнический, а то и университетский. С нашими связями и деньгами – это плёвое дело. Забудь об институте, жизнь у тебя будет яркой, как радуга.
И потом, – Вахоб Аминов погрозил указательным пальцем своему молодому отчиму, – институт – это девочки и всякие соблазны. Мы не позволим тебе огорчать нашу маму. Хватит, она натерпелась с первым мужем. До вечера, дада.
– До вечера, – машинально откликнулся наш Остап Бендер.
И зажил он удивительной жизнью, которая была для него полной чашей. Саодат навёрстывала упущенное. Она хотела всё видеть и всё испытать.
Молодые супруги обосновались в загородной даче в живописном Варзобском ущелье. Место было прекрасное, горная река, ореховая роща и собственный фруктовый сад, бассейн с чистейшей прохладной водой. Обслуга старалась им угодить, и Роман понял, что такое жить без всяких забот.
На своей машине они объездили всю республику, повидали все исторические места. Правда, за рулём сидел Наим, он не оставлял супругов ни на минуту, но с этим можно было смириться.

Во всякой бочке мёда есть своя ложка дёгтя. Виделся ли Роман Ибрагимов с Шамсиёй, стремление к которой обернулось для него комической женитьбой? Виделся, но крайне редко. Девушка жила в своей городской квартире и лишь иногда проведывала отца в его роскошном особняке. И если сталкивалась с Романом, то сдержанно здоровалась с ним и спешила уйти, куда подальше. Теперь он для неё был не просто знакомым парнем, а дедушкой в семейной иерархии, а этого она никак не могла принять.
Роман в полной мере познал справедливость истины: стерпится, слюбится. К жене он привык, она уже не казалась ему безобразной. А что касается – слюбится, тут уже никто из нас не волен. Просто надо понимать, что такое неизбежность, и тогда всё станет на свои места. Саодат всеми силами старалась сгладить очевидную разницу в их возрасте. Она посещала лучших косметологов, лучшие модельеры шили для неё наряды, и она выглядела лет на двадцать моложе своих лет, а это, согласитесь, немалое дело. Мужа своего она обожала, была с ним нежной и старалась исполнять все его желания. «На следующий год начнём ездить за границу, – обещала она Роману. – Слава Богу, возможности для этого у нас имеются».
Супруги Ибрагимовы стали городской достопримечательностью. Саодат любила гулять в Центральном парке, там были аттракционы, качели, колесо обозрения, и она приобщалась ко всем развлечениям. Когда они шли под руку по аллее, то собирались душанбинцы и не сводили с них глаз. Роман шёл, сгорбившись, не поднимая головы, старался никого не замечать. Зато Саодат преобразилась. Исчезла её сутулость, походка стала лёгкой, она всем улыбалась и приветствовала знакомых кивками и жестами руки.
С бывшими однокурсниками Роман больше не общался, да и о чём ему было с нами говорить? Мы теперь находились в разных жизненных измерениях, а это те миры, которые редко когда соприкасаются.
В первые годы семейной жизни молодой супруг в глубине души надеялся, что его жена ненадолго задержится в этом не самом лучшем из миров. Всё-таки ей шёл девятый десяток. Но время шло, и надежды истаивали, как прошлогодний снег на горных склонах. Семейное благополучие и довольство судьбой наполняли Саодат жизненной энергией, и столетний юбилей не казался её чем-то несбыточным.

Так прошло три года. Молодые супруги жили в своём доме. Братья Аминовы всё чаще привлекали отчима к своему бизнесу. Он оказался толковым и расторопным, и обещал в скором будущем вырасти в хорошего предпринимателя, которому можно было бы поручить самостоятельно вести какую-то часть семейного бизнеса.
Истина «стерпится, слюбится» продолжала действовать и дальше. Понятие «стерпится» сработало. Роман воспринимал жену как близкого человека, уже не тяготился её присутствием и не помышлял расстаться с ней. Она была залогом его благополучия, и глупо было бы рубить тот сук, на котором он прочно обосновался. А что касается «слюбится», то любовь так и не появилась. Её заменила привычка, как привыкаем к вещам, мебели, к тому, что окружает нас постоянно. Роман избегал вглядываться в лицо супруги, с дряблой, желтоватой кожей, по которому разбежались ручейки морщин. Тут уже не помогали никакие притирания и ухищрения косметологов. Да и фигура оставляла желать лучшего. У Саодат была уже не фигура, а скорее остов, какой бывает у дряхлых, испытанных временем лошадей. Приходилось мириться и с этим. Короче, Росинант Дон Кихота. Другое определение не приходило на ум герою нашей истории.
Роман Ибрагимов, несмотря на молодость, сделал важное для себя открытие. Совсем не случайно, а скорее закономерно, у многих народов существует правило, чтобы муж был старше своей жены. Пусть на двадцать, а то и на сорок лет. Это воспринималось, как естественная разница. Тут срабатывал закон взаимного уподобления. Общаясь с молодой женой, мужчина и сам внешне и внутренне становился моложе. Его старение замедлялось. Женщина же с мужем, который был взрослее её, быстрее совершенствовалась, обогащалась мудростью и житейским опытом. И где-то в будущем была та точка соприкосновения, в которой супруги встречались и возрастом и духовностью, хотя календарная разница в годах продолжала сохраняться. Что касается Романа Ибрагимова, то этот закон взаимного уподобления не срабатывал. Его жена была старше в четыре раза, и он ощутимо старел, хотя и не перешагнул тридцатилетний рубеж. Сутулился, часто проявлялась аритмия сердца, и не было у него того интереса к жизни, который переполнял его, когда он был Остапом Бендером. Он положился на время, которое рано или поздно разорвёт ту цепь, которая приковала его к семейству Аминовых. Что будет тогда с ним, и как он будет жить дальше, об этом он старался не задумываться.
В один из дней старший из братьев Аминовых, Вахоб, как-то приехал к Роману в его роскошное жилище.
– Дада, отец, – проговорил он на полном серьёзе. – Разговор к вам есть. 
Они расположились на кожаном диване в гостиной. Роман вопросительно смотрел на своего пасынка, не ожидая для себя ничего хорошего. Так оно и оказалось.
– Дада, – повторил Вахоб Аминов, – вы живёте с нашей мамой уже четвёртый год, а детей у вас нет. Это не порядок, люди удивляются этому.
Роман чуть не свалился с дивана от изумления.
– Каких детей? – пробормотал он. – Разве они возможны в моей семье? Ведь моей супруге уже …
– Я помню, – остановил его пасынок, бывший постарше отчима на целых сорок лет. – Но раз дети не получаются естественным путём, следует поступить по-другому.
Роман Ибрагимов всё ещё не понимал.
– Нужно взять ребёнка в детдоме, – пояснил Вахоб Аминов, – желательно мальчика, и усыновить его. Ненормально, когда семья бездетная, значит, кто-то из супругов неполноценный. Так думают люди, а нам это совершенно ни к чему. У вас должен быть наследник, да и нам, мужчинам в семье Аминовых, братишка не будет лишним.
В голове Романа Ибрагимова прояснилось. Ну, что ж, Вахоб прав, вот только ребёнок ещё сильнее привяжет его к престарелой жене.

Так, в семье бывшего Остапа Бендера появился трёхлетний сынишка, которого назвали Бахтиёр, что значит «счастливый». 
Саодат привязалась к нему, как к своему ребёнку, да и самому главе семейства пришёлся по душе смышлёный и подвижный мальчишка.
Саодат хотела, чтобы все видели, как ей повезло в жизни и какая она везучая. У них в поместье был большой сад, простора для ребёнка хоть отбавляй, а она настаивала на том, чтобы прогуливать его в городском парке.
И они ежедневно приезжали туда. Телохранитель Наим сидел в «Мерседесе», поджидая их, а Роман с супругой прогуливались по аллеям парка. Бахтиёр бежал впереди, Саодат шла с мужем под руку и обменивалась приветствиями со знакомыми. Роман же, напротив, сутулился ещё больше, и старался ни с кем не встречаться взглядом. Тяжело давалось ему привыкание к роли счастливого супруга, хотя шёл пятый год совместной жизни.
Мы, его прежние однокурсники, уже окончили учёбу в институте и работали кто где, девушки в школах, а ребята, кто в редакциях радио и газет, кто в общественных организациях. Далер Рахматов устроился в Министерство иностранных дел референтом.
Как-то мы собрались посмотреть на Романа Ибрагимова в его новом качестве. Мы шли в парке ему навстречу, надеясь обменяться двумя-тремя словами, он же сделал вид, что не замечает нас и прошёл мимо, глядя себе под ноги. Симпатичный и шаловливый мальчишка бежал впереди. Супруга держала Романа под руку и крепко прижималась к нему. Она рассказывала мужу что-то забавное, и сама же громко смеялась. Роман отмалчивался и на его лице явно просматривалось глубокое уныние.
Мы остановились и долго смотрели вслед нашему однокашнику. Признаться, ни у кого из нас не возникло чувство зависти к парню, попавшему в золотую клетку благополучия.
– Нелегко быть Остапом Бендером, – проговорил Вовка Скрипко, отличавшийся склонностью к философским обобщениям. – Такого финала не пожелал бы себе даже литературный герой, кумир Романа.