Как Сталин восстановил в Восточной Германии демократию

70 лет назад, 1 октября 1949 года, была официально провозглашена Германская Демократическая Республика, ставшая на следующие 40 лет самых надежным союзником СССР по Варшавскому договору. Менее известно, что вопреки либеральным мифам об устроенном восточным немцам «кровавой гебней» гигантском концлагере, советское руководство до последнего надеялось не допустить раскола немецкого государства. А потому всеми силами поощряло в ГДР многопартийность, многоукладность экономики и прочие элементы формальной демократии западного образца.

Действительно, «кровавый тиран Сталин» вовсе не горел желанием побыстрее устроить в советском секторе оккупации поверженного Третьего Рейха образцово-показательную социалистическую страну. Тем более у советского вождя уже имелась реально успешная альтернативная практика – по послевоенному устройству Финляндии и Австрии. 
Обе эти страны, несмотря на статус побежденных союзников Гитлера, сохранили и прежнюю политическую систему, и экономический уклад. Пусть и под контролем сначала оккупационной администрации, а затем СКК – «советской контрольной комиссии». Игравшей роль, сравнимой с таковой у американского посольства в самом незалежном на свете Киеве. Без мнения посольства там самые на свете незалежные политики не решаются предпринять абсолютно ничего серьезного. 
Просто и финские, и австрийские партнеры в то время были как минимум честнее современных «свидомых» и признавали, что их зависимость в стратегических вопросах является печальным итогом неправильного выбора союзника во Второй мировой войне. Как говорится, «горе побежденным», могло быть и хуже. 
А нынешние «свидомиты», проводя совершенно лакейскую в отношении Вашингтона политику, тем не менее продолжают гордо надувать щеки, имитируя настоящий экстаз из-за якобы наконец-то обретенной истинной незалежности.
Но вот Москва после победы над своим врагом в Великой Отечественной отнюдь не хотела добиваться его унижения или порабощения. С пониманием основ исторического материализма у Иосифа Виссарионовича было все в порядке и он отлично помнил, чем закончилось многолетнее унижение поверженной в Первой мировой кайзеровской Германии – рождением гитлеризма. 
Однако вариант, реально все более явственно проводившийся бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции, то есть вовлечение немцев в военные структуры антисоветски настроенного Запада, Сталина не устраивал тоже. Да, собственно, и само это вовлечение началось американцами и англичанами значительно позже 1945 года – как раз, при ознакомлении с очень деликатной практикой обращения с немцами в советском секторе оккупации. 
А до этого в западном истеблишменте больше доминировали мстительные намерения превращения Германии в третьестепенное полуколониальное образование, рядом с которым и Веймарская республика могла бы показаться сверхдержавой. В духе того же «плана Моргентау», предусматривавшего ликвидацию большей части немецкой промышленности и деградацию страны в «великую аграрную державу», не способную прокормить даже наличное население. Что-то вроде того, что готовится Западом ныне для Украины, где аж визжат от восторга, когда слышат заявления западных политиков о «великой аграрной сверхдержаве» на месте их нынешней «неньки».
Конечно, когда в воздухе запахло идеей НАТО, Запад отказался от издержек плана Моргентау и заменил его на более известный план Маршалла – предоставление крупных кредитов со стороны США для предотвращения «сползания Европы в коммунизм». 
Но просто так отдавать немалую часть немецкой территории с проживающим там населением в западную сферу влияния СССР, конечно, не собирался. А потому мало-помалу ему пришлось идти на организацию чисто «восточно-германской» дружественной государственности. Впрочем, не надежду на то, что в конце концов удастся договориться с бывшими союзниками об образовании на месте бывшего Третьего Рейха единого немецкого государства, Запад не терял. Только – и это было обязательно – внеблокового и нейтрального! Но бывшие союзнички «на это пойтить не могли», а потому процесс раскола Германии продолжал прогрессировать.

***

В конце концов Запад поставил Москву перед фактом, объявив в начале 1948 года об образовании Федеративной Республики Германии. Тогда уже пришлось предпринимать ответные меры и СССР. Собственно, местные выборы в 5 восточногерманских землях были проведены еще в 1946 году – там были приняты земельные Конституции, избраны земельные парламенты.
 Но даже этот процесс проводился в расчете на возможное скорое объединение Германии, которая исторически являлась федеративным государством с пресловутыми «землями», как членами единой немецкой федерации. Так что объединить «субъектов» из советской зоны оккупации с таковыми из западных зон было делом техники – было бы желание западных партнеров.
Тем не менее, в ответ на образование ФРГ руководство Советской оккупационной зоны вынуждено было провести в мае 1949 года выборы уже в учредительный общегосударственный парламент – Немецкий народный конгресс. Для любителей презрительно цедить сквозь зубы о «выборах под дулом автомата» сообщаем: они проходили по самым, что ни на есть, лучшим демократическим стандартам.
Это видно даже по их итогам: за кандидатов Антифашистско-демократического блока голосовали 66,1%, а против – 33,9%. Как-то непохоже такое количество несогласных на «выборы» и «референдумы» в ну очень многих «демократических» республиках условного «Востока», не будем показывать пальцами. Когда за предложенные властью решения голосуют обычно никак не меньше 99% электората.
Спору нет, дружественные СССР немецкие политики и их советские «кураторы» не обошлись без политтехнологических приемов, увеличивших их шансы на победу. В частности, шли на выборы в составе единого Антифашисткого блока, в который вошли практически все легальные политические партии.
Но, во-первых, создание политических блоков считается вполне приемлемым демократическим инструментом и применяется, как минимум, время от времени практически во всех странах. В той же Франции, например, накануне Второй мировой убедительную победу одержали «левые» партии, образовавшие Народный фронт. А в Германии в начале 30-х социалисты и коммунисты не нашли мудрости объединиться, в результате чего и уступили власть Гитлеру.
А во-вторых, в Антифашистском блоке и так было, как говорится, «всякой твари по паре». Даже самая влиятельная Социалистическая единая партия Германии, и та была образована как раз путем слияния социал-демократов и коммунистов, причем, на паритетных началах занятия руководящих постов представителями обеих партий! Но, несмотря на однозначный «фавор» у советского командования, СЕПГ не жадничала, формально претендуя в «общеблоковом» списке максимум на четверть голосов, отдавая остальное союзникам. 

***

Среди последних же были и либеральные, и христианские демократы, и даже «национал-демократы», по сути, бывшие нацисты! Конечно, не из тех, кто лично сжигал в составе СС узников концлагерей и жителей Хатыни, но, скажем так, «патриотов», не могущих (или не желавших) в годы гитлеровского режима «отделять мух от котлет». Любви к своей отчизне и желания ее величия – и людоедских замыслов фюрера с его «расовой теорией».
Так что, убрав с помощью советских спецслужб запятнавших себя кровавыми преступлениями нацистских «отморозков», новые власти Восточной Германии решили привлечь к строительству нового государства всех, кроме его убежденных врагов. С разрешения Сталина, естественно, и даже его, гм, «убедительного совета» части немецких товарищей-коммунистов, желающих любыми усилиями сберечь чистоту рядов. 
Тем более что и в самом СССР уже с самого начала Великой Отечественной шел заметный поворот к патриотизму. Это и бОльшая лояльность к Православной Церкви, и введение в армии золотых погон для офицеров с орденами видных полководцев старой России, и разрешение после войны вернуться на Родину эмигрантам-белогвардейцам.
Да, собственно, такой «возврат к корням» начался уже с момента окончательной победы Сталина и его соратников над Троцким сотоварищи. Последний, как известно, рассматривал Россию (в границах Российской империи) исключительно утилитарно – как «охапку сена, которую мы должны бросить в костер мировой революции». А после долгожданного изгнания этого деятеля, в СССР стали культивироваться идеи не только «мировой революции», но и советского патриотизма, любви к нашей Родине, а не только к больше абстрактному, освобождаемому от эксплуатации человечеству.
Национально-Демократическая партия Германии была создана в 1948 году. Ее лидером, правда, стал коммунист Лотар Больц. Но никакого парадокса тут нет – он сам в свое время был «верным солдатом фюрера», попавшим в плен на Восточном фронте. А уж потом, поняв весь трагизм своего прежнего выбора, вступил в комитет немецких военнопленных «Свободная Германия» и в Компартию. И будучи «командированным» в «национал-демократы» искренне хотел помочь сделать правильный выбор своим бывшим сослуживцам, после разгрома Вермахта не могущим найти достойное место в жизни.
Кстати, НДП в первом парламенте ГДР принадлежало 52 места из 400, а сам Лотар Больц с 1953 по 1965 год возглавлял очень важный и почетный пост главы МИДа.

***

В целом же в первом правительстве ГДР наблюдалось полное торжество демократии и многопартийности. Семь его членов раньше были рабочими, шесть сидели в гитлеровских застенках, а четыре были вынуждены во время фашизма покинуть Германию. Был там, правда, и один бывший национал-социалист, к тому времени перешедший в «христианские демократы» – министр труда и здравоохранения Луитпольд Штайде. 
Партийный состав первого правительства ГДР был следующим: восемь членов СЕПГ (вице-премьер Ульбрихт, министры внутренних дел, юстиции, народного образования, планирования, промышленности и внешней торговли), четыре – ХДС (вице-премьер Отто Нушке, министры иностранных дел, труда и почты), три – ЛДПГ (вице-премьер Германн Кастнер, министры финансов и торговли). По одному министерскому посту получили ДКПГ («крестьяне») и НДПГ (соответственно министры сельского хозяйства и восстановления). Министр транспорта был беспартийным.
Ну что, будем сравнивать с «демократией» в западной Европе, даже в формально свободных, а не находившихся под оккупацией англо-американской военщины странах? Когда даже во Франции и Италии, где коммунисты набирали на выборах до 30% голосов, их представителей изгнали из тамошних правительств после ультиматума «цитадели демократии» с угрозой прекратить предоставление кредитов по плану Маршалла.

*** 

Вообще, во вполне демократичной и многопартийной ГДР формальным демократическим нормам соответствовала не только политическая «надстройка», но и социально-экономический «базис». Конечно, промышленные предприятия пособников Гитлера были конфискованы в пользу государства, но остальная промышленность сохранила своих собственников. 
Национализация – и то, только крупных и средних производств – была проведена лишь в 1958 году! А мелкие производства находились в частной собственности аж до аннексии ГДР Западной Германией.
В сельском хозяйстве также однозначно доминировала многоукладность. Да, земли «юнкеров»-латифундистов государство в ходе аграрной реформы раздало мелким собственникам. Но, в общем, «госхозы» в этом секторе занимали всего 10%, львиная доля принадлежала мелким и средним крестьянским хозяйствам. И при этом в якобы «порабощенной большевикам Восточной Германии», как минимум, длительное время продолжали оставаться не только кулаки, но даже и помещики!
Успехи такого взвешенного подхода не заставили себя ждать. Всего одна цифра для иллюстрации: в 1950 году в ГДР мяса было продано в розничной торговле 247, 8 тыс. тонн, а в 1952 году – уже  456 тысяч тонн! В целом же, к концу 1950 года показатели 1936 года оказались превзойденными на 12%, причем прирост промышленного производства в 1950 году по сравнению с 1949 годом составил 26%
 Вообще-то, такой рост производства обычно принято называть «экономическим чудом». Только это возможно лишь в случае объективного отношения к истине, а не взгляда на нее через «либерально-антисоветские очки», с до предела зачерненными стеклами…

***

Кстати, лицемерные стенания вышеупомянутых личностей о восстании в ГДР в 1953 году, жестоко подавленном советскими войсками и о бежавших в ФРГ сотнях тысяч немцев, признанные доказать якобы полную неудачу экономической политики восточно-немецких властей на деле предельно лживы.
Если в двух словах, то причиной беспорядков июня 1953 года стал в первую очередь как раз наметившийся рост уровня жизни восточных немцев. Зарплаты которых радикально возросли, а вот обеспечить их «отоварку» продуктами по государственным, фиксированным ценам правительство поначалу не смогло. Потому как «продналог» на крестьян возросшие запросы рабочих и служащих уже не обеспечивал, а его не совсем умное повышение на самые мелкие хозяйства (с целью стимулировать их вступление в сельхозкооперативы) как раз и привело к бегству десятков тысяч недовольных мелких собственников в ФРГ.
А тут как раз в СССР умер Сталин, его передравшиеся за власть преемники однозначно не обладали мудростью умершего вождя и дали немецким товарищам рекомендации, которым бы мог позавидовать и МВФ. В смысле, цены на продовольствие повысить, а зарплаты снизить, тем самым «сбалансировав бюджет и товарно-денежные диспропорции». 
Между тем, жители ГДР уже очень даже привыкли к благам социализма, когда зарплата лишь повышается, а цены на товары не зависят от произвола рыночных спекулянтов. Оттого и начали бунтовать, только не против «коммунизма и советской оккупации», а, наоборот, за реальное соответствие местных властей настоящим социалистическим идеалам.
Да, до 10 процентов восточных немцев в ФРГ за 16 лет действительно перебежали. Ну так при наличии практически открытой границы между Западным и Восточным сектором Берлина на «благословенный Запад», при желании, могли бы перебежать хоть все немцы без исключения! Тем более у многих в ФРГ были родственники.
Но не перебежали же! Значит – не хотели. Может, потому что помимо определенных трудностей (а в какой стране и при каком режиме их нет?) в ГДР было немало и достижений, даже не снившихся западным немцам? 
Например, пенсии, несмотря на их пусть и не самую значительную величину, стали в 1950 году в два раза выше, чем в 1938 году. В 1949 году на курортах за счет профсоюзов (а фактически за счет государственных предприятий) отдохнули 181 тысяча человек (в 1946 году – 18 тысяч). Число домов отдыха только за один год (с 1949 по 1950) выросло на 42% до 52%. Если в 1947 году было 680 заводских поликлиник и медпунктов, то в 1950 году – 273053.
Ржаной хлеб стоил в Западном Берлине в 1952 году в 4,8 раза дороже, чем в ГДР, пшеничный хлеб – в 2,8 раза, мясо – в 1,6 раза, яйца – в 2,2 раза, хлопчатобумажные ткани – в 2,3 раза.
Интересный момент – в восточно-немецкой промышленности, несмотря на вроде бы декларируемый коммунистами приоритет рабочего класса, зарплаты инженеров могли превышать таковые у рабочих раз этак в 10. А не так, как в «брежневскую» эпоху в СССР, когда начинающий слесарь после ПТУ без труда имел оклад под 200 рублей, а такой же начинающий инженер после ВУЗа – от силы 120-140 рубликов в месяц. Что, впрочем, объяснялось в том числе и откровенной раздутостью инженерно-технических кадров в это время, в отличии от традиционной немецкой хозяйственности и рационализма.
Как знать, не это ли было одной из важных причин того, что экономика ГДР до самого последнего момента занимала почетное 6-е место в Европе и второе место после советской в социалистическом лагере?  

***

Так что было, что терять восточным немцам кроме своих цепей – в случае, если бы Запад «скушал» их демократическое социалистическое государство. Недаром даже сейчас, спустя почти 30 лет после аннексии ГДР, большинство местных жителей вспоминают времена «коммунистического рабства» с очень большой ностальгией, что регулярно подтверждают опросы немецких же социологов. 
Потому что «ощутить движуху» – хоть при виде падающей Берлинской стены, хоть при попытках «срубить побольше бабла» в молодости – это одно. А постоянно жить в реальном капитализме, пусть и немало смягченном за счет неоколониалистского грабежа «третьего мира» своими толстосумами – это совсем другое.
Посему после кратковременного «помрачения» лета 1953 года очень быстро и с минимальными жертвами умиротворенного властью, жители ГДР стали самыми надежными союзниками СССР. В отличии от разных там «братьев-славян», вроде поляков и чехов, только и мечтавших при случае ударить своим союзникам в спину. 
Во всяком случае, такие настроения имели место у немалой части вышеупомянутых граждан, а много ли «мальчишей-плохишей» надо для «паралича» боевого подразделения путем предательства в случае войны? А вот на Народную армию ГДР советские солдаты и офицеры, расположенные на линии соприкосновения с НАТО всегда могли положиться без опаски.
А что тысячи обезумевших от «сладкого воздуха свободы» юнцов бросились за счастьем в ФРГ после слома Берлинской стены, так в 40-е и 50-е годы таких перебежчиков было еще больше. И ничего – ГДР все равно состоялась, как мощное и крепкое государство. Погибшее лишь потому, что руководство его самого надежного союзника, СССР, само предало и собственную страну, и ее государственный строй, и своих друзей в Восточной Европе. Но это уже другая история…