Два рассказа

Последняя мишень старого стрелка 

Отец позвал на помощь среднего сына – Шеркузи. Тот нехотя явился в отчий дом. Настало время открывать ещё осенью закопанные на зимовку виноградники и гранат. Он недовольно наморщил лоб. После отъезда братьев в Россию на заработки вся тяжёлая работа по хозяйству легла на его плечи. Он не понимал поведение девяностолетнего отца, думал: «мог бы и нанять двух рабочих из числа бездельников в деревне». Всё-таки сыновья каждый месяц отправляли домой деньги и немалые. Но нет, старик не доверял чужим эти уникальные плодовые деревья, которым, видите ли, могут нанести серьезный ущерб, срубить невзначай их корни или цветущие ветки… «А что я? Я ведь тоже не садовник, с утра до вечера торгую на рынке», – отнекивался он, тем самым как бы и не отказываясь, но приводя весомые причины. Но не тут-то было. Старик ответил ему: «Я вас с самого детства приучаю к этому. Ты прекрасно знаешь, что и как делать. Это твоя ежегодная работа. Надо трудиться время от времени, а то лентяем станешь. Если сегодня твои дети будут видеть, как ты работаешь, то завтра и они не посчитают для себя постыдным взять в руки кетмень». Разве после таких нравоучений что-нибудь возразишь? Поэтому он вынужден был прийти с утра. Ясно одно: сегодня он не попадёт в свой магазин. Шеркузи предупредил подчинённых, сказал им, что задерживается, опоздает. «Смотрите! Не натворите что-нибудь! – пригрозил он им.
Он не стал завтракать, потому что был сыт. Принёс с собой и положил на стол четыре горячие лепешки, поставил литровую банку свежих сливок, поприветствовал родителей, краем глаза взглянул на узел и сапоги, стоявшие в углу веранды. «Это, видимо, отец велел, а мать приготовила», – подумал он и улыбнулся. Потом забеспокоился, почему они в доме одни. Где невестка, племянники, которые выбегали при первых звуках его голоса с возгласом «Дядя пришёл!»? И разве мог он прийти к ним с пустыми руками. Звонко поцеловав озорников в обе щёчки, он обыкновенно велел им посмотреть на заднем сидении машины, что стоит перед воротами дома, какие гостинцы он им принес. После чего Юлдуз и Гайрат стремглав бежали к машине, чтобы первым успеть взять лучшее из подарков. Затем они, вернувшись домой, с довольным видом благодарили его, обнимая и целуя в обе щеки. 
– А где племянники? 
– Матлюбахон, наверное, сейчас подойдёт. Она пошла навестить сноху, ту самую родственницу, которая уже несколько лет не могла никак родить, – сказала бабушка Тургуной, пробуя каймак (сливки), привезённый сыном. 
– Ладно, если не хочешь завтракать, вставай! Ну, аминь! Пусть Бог поддержит тебя. Аллоху акбар! – коротко произнес Яшин ота, поднимая руки на молитву.

Он только хотел зайти в гостиную, чтобы переодеться, как вдруг со стуком отворилась калитка железных ворот, и во двор с весёлыми криками влетели Юлдуз и Гайрат. Они ещё на улице увидели машину дяди. Шестилетняя Юлдуз оказалась проворнее, всё-таки была старше братика. Она первой кинулась в объятия дяди. Гайрат припоздал немного. Зависнув на шее «богатенького» дядюшки, они стали расспрашивать его, что необычного на этот раз он им привёз. Шеркузи чуть не упал, пытаясь одновременно поднять племянников на руки. 
Следом за ними в проёме ворот показалась Матлюба. Она была в красном платье и безрукавке. Одежда была очень ей к лицу, к её белоснежной коже. Раньше он видел её только в домашней одежде. Может быть, поэтому не обращал на неё внимания. «А какие у неё красивые ноги», – подумал он. В этот момент он пожалел брата, что оставил такую красавицу-жену одну. «Неужели, нынешним мужчинам деньги настолько важны, что они уничтожают в людях всё святое, включая любовь?» – думал он. Когда племянники снова стали его расспрашивать, что же всё-таки он им привёз, он прошептал им что-то на ухо, после чего детишки с визгом вылетели за ворота. В это время подоспела Матлюба, и он сам не заметил, как машинально протянул ей руку. 
– Э, Матлюбахон, как у вас дела?
– Ассалому алайкум. Добро пожаловать, ака. 
 – Что-то вы очень беспечны. Ну, как, опа (уважительное обращение к женщине), в порядке?
«Какая у неё мягкая рука…» – мелькнуло у него в голове
Перед его глазами пробежали мозолистые ладони жены, смуглая её кожа и тело, которое толстело изо дня в день. Затем вспомнил любовницу на базаре. «А ведь Матлюба намного красивее её. Интересно, как я мог раньше её не замечать?»
– Отец, всё-таки никому кроме вас не доверил, – заметила Матлюба, не торопясь отнимать руку. 
– Да, это так, – сказал Шеркузи, понимая это по-своему. – Да, кстати, поздравляю с рождением племянничка! С Суннатжона теперь плов.
– Нет, Хасан-Хусан!
– У-у! Близняшки! Тогда и с вас плов.
– Ладно! Не каждый же день вы приезжаете по делу. Угощу вас. 
Улыбка Матлюбы была обжигающей. Услышав голос отца, он выпрямился, поспешил в дом, чтобы переодеться. 

***

Шеркузи успевший открыть несколько деревьев граната и подпереть их опорами, не мог успокоить разыгравшееся сердце и изредка поглядывал на невестку, хлопотавшую на веранде по хозяйству. Теперь эта женщина прекрасно выглядела и в домашней одежде. «На прошлой неделе я поссорился с любовницей, а сегодня жена с утра испортила настроение своим нытьём. Может быть, поэтому у меня рассудок помутился», – подумал он. Он понимал, что в этот момент в нём преобладали недобрые намерения, но чёрт, взобравшийся ему на плечо ещё в тот момент, когда он особенным взглядом посмотрел на Матлюбу, успел вытеснить из его сердца совесть и теперь с удовольствием цедил сквозь зубы, шепча ему на ухо: «Баба всё-таки молодая, бедняжка, замучилась без мужа. Если и дальше так пойдёт, то она подцепит какого-нибудь хахаля на улице. Вот тогда тебе будет очень обидно, что упустил такую женщину! Замечаешь, что она посматривает в твою сторону? А может, она влюбилась в тебя? Ведь она даже не попыталась вырвать свою руку из твоей, когда вы здоровались, а ещё улыбнулась в придачу. Неужели, ты ничего не заметил? Ну, да и что с того? Ты красивый парень, при деньгах, машина есть. А сколько денег ты тратишь на любовницу. Какая от неё польза? Вот увидишь, если у тебя закончатся деньги, она тебя даже близко к порогу не подпустит. А Матлюба… не чужая. Почему же ты не торопишься прикончить двух зайцев одной пулей, удалец? Кто скажет, что ты Шер (лев), или ты вспомнил, что вторая часть тебя кузи (овечка)? Нет, ты настоящий мужчина! Ты Лев! С тебя ничего не убудет, попробуй, дерзни. Догадается, скажи, что пошутил, а если нет, то правду! Проверить не грех! Вот, видишь, под предлогом подать тебе чаю, она подходит к тебе близко. Будь смелей!»
– Мурод звонит? – спросил Шеркузи, нарочно слегка прижимая пальцы женщины вместе с пиалой.
– Раньше часто звонил, но в последнее время…
– Главное, чтобы этот шалопай не связался там с какой-нибудь распутницей.
– Кто знает… Разве можно доверять нынешним мужчинам, ака? – Матлюба, хоть и заметила, что деверь уже во второй раз нарочно касается её руки, сделала вид, будто ничего не произошло. Но она исподтишка взглянула на него, подумала «вроде бы у него не было раньше таких повадок. Какой чёрт его дернул? Или он начал меня жалеть?»
– После его последнего отъезда, кажется, прошло уже больше года? – сказал Шеркузи, отстраняясь от невестки после её слов. «На что она намекает? – подумал он. – Неужели, узнала про мои шашни с женщинами?»

Матлюба кивнула. Поставила чайник на пол и поспешила уйти. «Ты что, испугался её слов? Ну, давай, попробуй, дерзни, проверь её! Попытайся соблазнить. Ты ведь тоже слышал, что её видели в чужой машине! Скажи ей в лицо. Намекни, что она изменилась в последнее время!». Прислушиваясь к внутреннему чертовскому голосу, он невольно проглотил горячий чай и, чтобы не подавать виду, заговорил: 
– Знаю, вы страдаете, но не показываете этого. Но потерпите. Всё будет хорошо. Вот увидите. «Если пятнадцать дней в месяце тёмные, то остальные пятнадцать – светлые...»
– Можно ведь и здесь найти работу и зарабатывать, ака? – сказала Матлюба огорчённо, будто не слыша последних слов Шеркузи. 
– Конечно! Я тоже ему говорил об этом. Но он как упёртый, всё с братом, да с братом. Но вы не думайте разводиться! – сказал Шеркузи, краем глаза наблюдая за отцом, который возился в коровнике. Старик, хоть и опирался на палку, но был еще о-го-го! Он мог спокойно одной рукой взять и бросить овцам тяжёлую охапку корма. Без труда носил воду, правда, полведра. Шеркузи восхищался отцом, считал, что стройное атлетическое телосложение передалось ему от отца. Братья гордились тем, что были похожи на отца.
Матлюба сделав шаг назад и остановилась: «С чего это он вдруг про развод заговорил?» Она взглянула на него исподлобья, будто спрашивая: «Откуда вы узнали мои мысли?». Шеркузи всё-таки рискнул высказать ей в лицо, что видел её в чужой машине, и дождался того, что она покраснела от стыда. Теперь ему оставалось только подтвердить свои догадки. 
– Знаю, вы ведь не хотели этого, но этот подонок поджидал вас везде. Не давал проходу. Но вы не переживайте, я сам с ним поговорю по-мужски! 
– Вы имеете в виду участкового? Чтоб он сдох! Я ведь говорила ему, что не хочу садиться, но он настоял на своем. 
– Бабник! 
– Кто?
– Этот мерзавец.
– Хм, а я то… Вы, конечно, не подумайте...
– Я позабочусь о вас. Никому не дам в обиду
– Да, я уже привыкла. Но вы правы, я обиделась на вашего брата, который оставил нас на произвол судьбы. Ему трудно даже раз в год приехать навестить нас. Странно, что он не скучает даже по детям! Я ведь тоже чувствую, что он нашёл там себе другую.
– Ладно, идите. Отец сюда идёт. Потом спокойно обговорим.
– А разве у вас будет время? Вы же на базаре…
Шеркузи растерялся, не нашелся, что ответить. Чтобы не смотреть в глаза снохи, уткнулся в пиалу и процедил чай сквозь зубы. 

***

Шеркузи не успел закончить работу на поле. Виноградники оставил на завтра. Если бы у него было спокойно на душе, он бы справился и с гранатом, и с виноградником. Остальное завершили бы племянники. Но… он подумал о завтрашнем дне, о поводе ещё раз прийти в отчий дом. Пожалуй, лучшей причины и не придумаешь. Но сегодня он и в самом деле устал, руки огрубели так, что на ладонях появились крупные волдыри, наполненные жидкостью. Отец сжалился над ним и разрешил ему уйти после полдника. На его взгляд, большая часть работы была уже выполнена. Если он завтра позовёт на подмогу внуков, то дело с концом, и он наконец-то вздохнёт свободно. 
Шеркузи, поев на скорую руку, по пути забежал на рынок и купил женский весенний плащ и туфли, между прочим, недешёвые. Не забыл и про племянников. 
Назавтра он снова примчался спозаранку и, словно по плану, наткнулся на Матлюбу, которая подметала двор, прикрывая одной рукой ворот платья. На прохожих она производила впечатление «добросовестной невестки». Увидев деверя, она сделала несколько шагов назад, уступая ему дорогу. «В багажнике машины для вас есть отличный подарок. Заберите побыстрей, чтобы родители не заметили, – проходя мимо невестки сказал еле слышно Шеркузи, так, что услышала только она. – Если не возьмёте, обижусь. Я специально оставил багажник открытым».
Матлюба хоть и обрадовалась его словам, но прошептала: «не могу». «Боитесь, что папа с мамой узнают? Скажите им, что это подарил вам ваш брат Суннат в честь рождения долгожданных первенцов – сыновей-двойняшек. А брату скажите, что купили эти вещи на сбережения, сэкономленные от расходов на детский сад. Если мои спросят его, пусть скажет, что он подарил. Кстати, бабушка может нарочно спросить, откуда у вас обновки. Будьте готовы к расспросам. Ну, это вам как бы на заметку».
Шеркузи шагнул в дом, оглянулся и встретился с ней глазами. 
– Я не понимаю смысла ваших слов и действий! – сказала Матлюба так, что слышно было только им. 
– Это просто так, чтобы вы не смотрели на чужих мужчин! – с этими словами он вошёл в дом. 

Она вспомнила вчерашние жесты деверя, его двусмысленные взгляды и как будто начала соображать, но не понимала неожиданности его поступков. «Что бы это значило? Он что, намекает на то, чтобы я не заглядывалась на чужих мужчин, не то всё плохо кончится? Даёт понять, чтобы я не позорила его семью?.. А ведь он вчера сказал, что сам позаботится о нас и теперь выполняет обещания?» 
Матлюба больше не хотела думать над этой загадкой. С присущим всем женщинам любопытством она стала гадать, что же всё-таки он ей принёс, ни о чём не спрашивая? «А если не возьму? Что же за этим кроется?.. Нет, нет, если об этом узнает свёкор… Но деверь же предупредил, чтобы я была осторожна. Значит, он и сам заинтересован в том, чтобы никто об этом не узнал». 
Любопытство всё-таки постепенно брало верх. Она уже подмела весь двор, подошла и остановилась перед воротами. Теперь её мучил вопрос, что за таинственный подарок ей привёз деверь. С одной стороны, она не решалась подойти и открыть презент, с другой – горела желанием взять. Ведь деверь не чужой всё-таки человек. «Может, он и вправду преподносит подарок от души», – подумала она. И всё-таки она не смогла устоять. 
Уже на пороге ворот чёрт успел спрыгнуть с шеи Шеркузи, запрыгнуть на Матлюбу и теперь радовался результатом своей работы. 

***

Прошёл месяц. Шеркузи стал часто навещать отчий дом. Родители были рады этому безгранично. А подлый сын думал совсем о другом… И разве могли порядочные люди подумать о его коварном замысле? Особенно, если это родной сын!
К вечеру снова потух свет. Яшин ота вышел наружу, чтобы включить винтообразную новую лампочку на веранде. Как всегда, он про себя благодарил того, кто придумал эту полезную в хозяйстве вещь. А расходует-то она электроэнергии совсем нисколько, даже если всю ночь будет гореть. Про гарантию и говорить не стоит! Целых три года! Конечно, она и стоит поэтому намного дороже, чем обычные, но зато не перегорит раньше срока. И это очень кстати в сельской местности. Да, благодарствует Шеркузи, который принёс её полгода назад. Ведь до сих пор горит исправно. А как внуки рады, что могут и по ночам без страха выходить во двор. 
Но сегодня эта хвалёная лампочка почему-то не загорелась. Неужели она перегорела? Но ведь срок же её не закончился. Он несколько раз пощёлкал выключателем. Всё равно не загорелась. «О, боже, вот плуты, успели и её подделать», – сказал Яшин ота сгоряча, возвращаясь обратно в свою комнату. Шеркузи тоже странный какой-то, принёс всего одну, как будто она вечно будет служить. Такие нежные вещи надо же брать парами! Может, позвонить ему? Авось, подкинет нам, если у него залежались такие в доме. Сказал об этом жене, но та ответила, что до завтра это дело подождёт. «Ничего не случится, если мы потерпим одну ночь», – сказала старуха. И то правда, наверное, сын устал на базаре, пусть отдыхает. Ночью старик несколько раз выходил во двор. С одной стороны, его мучила бессонница, а с другой, он подумал, что если будет возиться во дворе, то невестка будет спать спокойнее. 
Было уже глубоко за полночь. На улице послышался тихий шорох. Старик кое-как встал с места. Подумал: может, внуки вышли во двор по надобности. Задумавшись, он посмотрел в окно. При лунном свете ничего не видно, но ему было неспокойно на душе. Он вышел на веранду и тут среди высоких зарослей кукурузы послышался странный шорох. Собака что ли забралась сюда? – подумал Яшин ота. В голову закралась недобрая мысль: «Не дай бог, это грабитель какой-нибудь, который думает, что двое сыновей из России присылают родителям доллары, которые старики хранят в сундуке». Он кашлянул, дошёл до окна комнаты невестки, вернулся назад и долго не мог заснуть. Старый стрелок вспомнил детство, как он с отцом пас колхозное стадо на пастбищах Алайских гор, улыбнулся, вспомнив ,как увлекся тогда охотой. Потом перед глазами промелькнули годы войны, и он грустно поник головой. Сердце сжалось. Помнится, весной сорок второго он ушёл на фронт. Не стали смотреть, что единственный сын в семье, а узнав, что он стрелок, взяли его в особый взвод снайперов. Оснастив спецодеждой, отправили его на передовую. Он помнил это время как сейчас. Перед разведкой как-то командир взвода сказал: «Фашисты дошли до наших жилищ. Они хотят уничтожить нас – мужчин, а наших матерей, жён и детей хотят превратить в рабов! Они хотят завладеть нашими землями, домами! Скажите, разве можно это допустить?».
«Нет!» – ответили хором разведчики.
«Мы можем позволить фашистам забрать наши семьи?»
«Нет!»
«Неужели, мы отдадим извергам нашу священную землю, наши дома?!
«Нет!»
«Семья для нас крепость, и если её разрушить, то потерпит крах всё общество, целая нация. И не останется веры в завтрашний день. А раз так, скажите, что делать?!»
«Надо сохранить крепость под названием “семья”!»
«Да, надо её защищать и если нужно ценой своей жизни ради будущих поколений! А фашистам…»
«Смерть!»
«Захватчикам!..»
«Смерть!!!»
«Вперёд, ребята!»

От громких криков и возгласов он чуть не оглох, сердце готово было вырваться из груди, кровь в жилах закипела так, что тело затряслось. Крепко сжав кулаки, он подумал: «Грабитель – это тоже нечто вроде фашиста. Он вернулся обратно и лёг в постель, но не смог заснуть… Снова вспомнил случай на войне, который произошёл в одной из маленьких украинских деревень, когда он был на волосок от смерти. Они вышли на «охоту» за одним из вражеских командиров. Оказалось, что фашисты ещё не полностью оставили захваченный ими посёлок, грузили всё нажитое в машины. Нашим оставалось только наблюдать за ними. В какой-то момент из одной избы выскочила женщина с криком о помощи. Она бежала куда глаза глядят. За ней – немецкий офицер средних лет. Бедняжка, она не смогла далеко убежать от мужчины, который выбежал в одной рубашке. Он вмиг догнал её, схватил за руку и начал со всей силы тянуть обратно в дом. Женщина истерично кричала, пыталась вырваться, но тот здоровяк не выпускал её из своих крепких объятий. 
– Не вмешивайся! – сказал приятель на его немой вопрос «что делать?».
– Так ведь он хочет её изнасиловать!
– Основной взвод ещё не далеко ушёл. Если он вернётся обратно, то уничтожит и деревню, и нас. Сожгут все дома. Тебе это надо? 
– Поэтому мы молча будем смотреть на это бесчинство? 
–У нас нет другого выхода.
– А как же слова командира? Зачем же мы тогда клялись?
– Надо действовать по ситуации.
– По ситуации, говоришь? Даже если фашисты посягают на честь целой нации? 
– Они давно уже успели это сделать.
–Э-э, тоже мне, умник!
– Яшин, стой! Не стрелять!!!

Семью выстрелами он поочередно отправил семерых фашистов в преисподнюю. Того офицера взял в плен, отвёз машину подальше и взорвал, чтобы враги подумали, что она подорвалась на мине. После войны эту винтовку оставили ему на память. Таков был приказ командования округа…
«И вот с тех пор прошло шестьдесят лет. Верно говорят, что жизнь течёт словно река, что даже не успеешь оглянуться. Вся жизнь пролетела как одно мгновенье», – размышлял старик... 

***

Назавтра была свадьба соседа, потом вдруг заболела его жена. Таким образом, вопрос замены лампочки отпал сам по себе. После этого он виделся с сыном, говорил с ним, вместе даже навестили старуху в больнице, но почему-то всё время забывал его попросить привезти лампочку. Вот и сегодня он снова мучается из-за этого. Старику не давала покоя мысль, что грабитель может снова вернуться.
«Если волк задумал отомстить, то он любым способом зайдёт в овчарню» – говорил его покойный отец. «Грабитель – это тоже, что и волк!», – прошептал он, вспоминая своё ружье. «Да, кстати, надо бы проверить на месте ли винтовка, – подумал старик, поворачиваясь на другой бок. – Эх-хе, сколько лет я не держал в руках оружие». И тут так нахлынули воспоминания, что старик вовсе потерял сон. Он боялся, что если вор проберётся в дом и ничего не найдёт, то может причинить вред ему или его внукам. Лучше быть наготове, чем потом сожалеть о произошедшем. Старый стрелок решил открыть сундук. «Если выпущу одну пулю в небо, то вор ни за что не осмелится проникнуть в мой дом. Плохо, если в деревне появился вор. Нельзя завидовать чужому добру, только подлый человек способен на такое. Грабители, словно вши на голове людей. А вши надо уничтожать!».
Старик без труда нашёл свечу, лежавшую на полке. Спичка тоже была рядом. Когда глаза стали различать вещи при свете свечи, он открыл сундук. Ух, сколько курпачей (матрасы) было в сундуке. Пока их перетаскивал, чуть не задохнулся, но справился. Потом достал из сундука старый ватный халат, в который была завернута снайперская винтовка, взял её в руки и прицелился. И тут его тусклый взгляд прояснился как в молодости. Он слегка погладил оружие. Эх-хе, ведь это его боевой друг, с которым он сдружился и прошёл всю войну. «Не заржавел ли ты? – спросил про себя старик, прицеливаясь из винтовки, хотя и с трудом. – А может, снова в последний раз поиграем с тобой, а? Что на это скажешь? Кажись, грабитель приблизился к моей крепости. Понимаешь, вор появился в деревне. И если мои сомнения подтвердятся… Может, остановим его, царапнув за жирок. Ничего не случится, если немного поранится, зато перестанет беспокоить людей. Авось, опомнится. Ты прав, это будет урок для других грабителей». 

***

Старик ждал до победного. И как бы трудно ему не было свыкнуться с этой правдой, он держался, но дрожал от злости и горел от ярости. Его оставшиеся семь зубов настолько сильно впились в дёсны, что не выдержали, и один зуб пошатнулся, потекла кровь изо рта, а ещё два треснули. Старик застыл на месте с широко распахнутыми глазами, налитыми кровью, которые затем наполнились слезами, а уши сначала услышали тихие охи и стоны, от которых он оцепенел в ужасе, затем и вовсе оглох. Старик беззвучно заплакал, винтовка, лежавшая на коленях, затряслась вместе с телом. Из сильно зажмуренных глаз безостановочно текли слёзы. Старик что-то шептал, выплевывая то кровь изо рта, то солёные капли слёз. Наконец он не выдержал. Решил забежать и застать их врасплох, а потом тут же прикончить… но вовремя опомнился, подумал о последствиях, о том, что этот срам может испоганить не только их, но и всё его будущее потомство до седьмого колена. Наконец дверь бесшумно отворилась... и какой-то мужской силуэт стал отдаляться всё дальше и дальше, держась вдоль стены. И тут старик вскочил: «Эх, ты, гад, за что же ты опозорил свою семью, посягнул на священные родственные узы? Теперь позора не миновать. Надо остановить это безумство. Если они ещё и расплодятся, то об этом узнают соседи, вся деревня… А ты, шалава, опозорила нас на всю округу! Твоя неблагодарность –это не просто трагедия, это трагедия народа! Трагедия нации! И если человек решил посягнуть на честь своей семьи и совести, то, значит, он лишился рассудка. Так недолго и до Судного дня! Но я хочу, чтобы моё потомство жило честно до этого самого конца света». 
– Стой, подлец. Стой, «грабитель»!
Выстрел, произведённый с места, продырявил потолок. И тут замолкло всё живое вокруг: и лающие собаки, и лягушки, безостановочно квакающие в арыке вдоль улицы, и сверчки, засевшие в отверстиях стен, и даже застыл на половине ноты звонкий голос петуха, закричавшего вдруг некстати. А «грабитель» на мгновенье остановился на месте: «Неужели, старик бодрствовал? Значит, он поджидал его и обо всём догадывался! Надо бежать!» У него задрожали колени, хотел двинуться вперёд, но не смог. «Успеть бы добежать до кукурузных зарослей в конце двора. Если он скроется там, где кукуруза уже по пояс, то старик потеряет его из виду. Стремительно думая об этом, он бросился вперёд. 
– Стой, неблагодарный! – крикнул старик, сдвинувшись с места. 
Тот побежал не оглядываясь, и, спотыкаясь, бросился в заросли. Но в этот момент прозвучал ещё один выстрел. На этот раз пуля снайпера пробила сердце «вора» насквозь. Старик дрожащими пальцами поспешно вытащил из кармана телефон и позвонил на заранее набранный короткий номер: 
– Это милиция?! Приезжайте, я убил «вора»!
Потом, дрожа всем телом, зашёл в гостиную и с силой выкрикнул в угол, где замерла сжавшаяся в комок женщина. 
– Не смей подходить в своём поганом виде к моим внукам. Пошла вон из моего дома! Завтра мои сыновья прибудут на похороны. Я не желаю, чтобы Мураджон испачкал руки о твою грязную кровь. Если не хочешь опозориться на всю округу, уходи, а там сама решишь! 
Дверь гостиной с грохотом закрылась. От звуков выстрелов во двор выбежали внуки и бросились в объятия деда. 
Через некоторое время прибежали соседи. Кто-то вкрутил лампочку, и двор осветился... 

Остановка

– Мне бы глоточек воды, сыночек, а то в горле пересохло, – сказала пожилая женщина, сидевшая на скамейке остановки. Она чуть ли не задыхалась от жары.
Парень, прятавший лицо в тени, услышав это, глубоко вздохнул. Он всё время вытирал лицо носовым платком. Ему не хотелось выходить под палящее солнце, но у него у самого тоже в горле пересохло.
– Ладно, посидите здесь и никуда не уходите...
Высокий молодой человек лет тридцати, укрываясь от солнца, приложив ладонь козырьком к глазам, направился на другую сторону дороги, где располагался продуктовый магазин. Немного пройдя, он вдруг остановился, вернулся обратно и протянул старушке большой узел, который держал в руках.
– Вот, подержите это. Я сейчас принесу воды.
– Дай Бог тебе счастья, сыночек, – сказала, причмокивая, пожилая женщина, не обращая внимания на резкость мужчины.
Икроме, исподтишка наблюдавшей за всем этим, было около шестидесяти лет. Ей стало интересно, куда в такой знойный день собралась эта мягкая и безобидная женщина, сохранившая на лице следы своей былой красоты. Здоровенного того парня она приняла за её сына. «Неужели такой взрослый сын не может остановить легковушку вместо того, чтобы ждать автобус?», – подумала она.
– Вот, выпейте чаю, – сказала Икрома и, вынув из сумки компактный термос, налила в крышку от него холодный чай и протянула старушке.
От любезности незнакомой женщины старушка смутилась.
– Сейчас сын принесёт воды, – ответила она с трудом.
– Попейте, пока он придёт. Вот, возьмите.
Икрома, заметив, что у старушки не очень хорошее зрение, вложила крышку с чаем в её руки.
– Что же вы себя утруждаете, сестричка.
«Сестричка». Это слово было сказано настолько нежно, естественно и душевно, что сердце Икромы ёкнуло. Потому что она никогда не слышала это слово в свой адрес. Может, когда-то и слышала, но сейчас слово «сестричка» послышалось как-то по-другому, по-особенному. Ей почудилось, что перед ней сейчас сидит её сестра, старшая сестра, с которой они давно не виделись и случайно встретились вот на этой остановке.
– Спасибо, будьте всегда такой живительной, как вода.
– Простите за нескромность, куда вы едете в такую жару? – спросила Икрома, получая обратно крышку из рук старушки.
– В путешествие, – ответила старушка, глядя в ту сторону, куда ушёл её сын.

Икрома поняла, что старушка была немногословной. А ещё почувствовала, что таким общим ответом она дала понять, что не хочет говорить о том, куда едет.
– Далеко?
– Сын знает. Да, кстати, вы сами, сестричка, куда едете?
Икрома ответила, что едет в Дом милосердия. Старушка в свою очередь спросила, работает ли она там. Икрома вкратце рассказала, что она бездетная, а муж её недавно умер от болезни и теперь она осталась одна-одинёшенька в большом доме. Сказала, что хочет взять ребёнка на воспитание. У старушки, слушавшей этот рассказ, показались слёзы, но она попыталась их скрыть.
– Как всё-таки странно устроен этот мир.
Слова, шёпотом сказанные после тяжёлого вздоха, не оставляют разумного человека равнодушным. Икрома уже начала догадываться о неприятности в жизни этой женщины и осмелилась спросить её:
– Вышли в путь в поисках спокойствия?
Старушка насторожилась. У неё был такой вид, будто она выдала свою тайну, назвав адрес назначения. Она ещё ближе прижала к себе свой узел.
– Это ваша одежда?
– Да. Там есть и мамины вещи.
Икрома только теперь полностью убедилась, что все её сомнения подтвердились: сын вёз мать в Дом престарелых.
Сердце вдовы заныло. В душе ей стало не по себе от некрасивого поведения негодного сына, от того, что, потеряв стыд и совесть, он вёз родную мать в совсем чужое для неё место.
– У вас нет родственников? – осторожно спросила Икрома.
– Уже два года, как я лишилась сестры. Есть один младший брат, но...
Старушка не смогла продолжить разговор. Она не хотела рассказывать о своей печальной истории, но, помолчав, добавила: «У меня нет младшей сестры».
Икроме всё стало ясно. Она, долго не раздумывая, уверенно выпалила:
– Ну-ка, вставайте, пойдёмте со мной! – и подала старушке руку.
– Вой, куда? – опешила старушка от неожиданного приглашения и настойчивости.
– К нам. Теперь будете жить со мной!
– Э, что вы, не надо. Сейчас сын придёт... и будет искать меня.
Икрома хотела было высказать промелькнувшую в голове мысль, что сын, который везёт мать в Дом престарелых, вряд ли будет искать её, но промолчала. Она взяла старушку за руку и вместе они вышли на обочину дороги. Икрома принялась ловить такси.
– Вы меня смущаете.
– Не надо смущаться.
– Ведь я вам никто... совершенно чужая, сестричка.
– Нет, вы моя сестра.
– Сестра?!
– Да, сестра! Ну-ка, давайте, сестра, садитесь в машину.
– Куда вы меня хотите отвезти?
– В наш дом! В наш дом, сестра!
С этими словами Икрома открыла дверь машины. Сёстры уселись на заднее сиденье. Старушка с надеждой обернулась на всё отдалявшуюся остановку. Ей казалось, что сын ищет её, бегает, оглядываясь по сторонам, и не может найти её. Но остановка оставалась безлюдной.

Перевод с узбекского Лиры Пиржановой