Как Красная Армия окружила Восточную Пруссию

Всего за 12 дней войска 2-го Белорусского фронта под командованием маршала Рокоссовского, преодолев 230 км хорошо укрепленной немецкой обороны, вышли к 26 января 1945 года к побережью Балтийского моря, отрезав Восточно-Прусскую группировку врага от основных сил.

Данная, без сомнения, блестящая операция Красной Армии, считающаяся частью более обширной Восточно-Прусской операции, получила название «Млавско-Эльбингской». И проводилась силами всего одного советского фронта – 2-го Белорусского. Сосед севернее, 3-й Белорусский, под командованием генерала армии Черняховского, в это время лишь с большим трудом «вгрызался» в мощную систему немецких укреплений в Восточной Пруссии, «колыбель» агрессивной германской государственности, с юга и востока
Можно заметить, что успехи Черняховского были на фоне его соседа на левом фланге значительно скромнее. Впрочем, относить их лишь за счет недостатка военных талантов этого военачальника, пожалуй, не стоит. Все-таки его войскам приходилось штурмовать самое, что ни на есть, «сердце прусского милитаризма». Которое фашисты и защищали с особым ожесточением.
Участок же наступления Рокоссовского, хоть и тоже формально являлся территорией Пруссии, но все же имел куда более «выраженное» польское происхождение, чем окрестности Кенигсберга или Тильзита. Те же Мазурские озера (или болота). Вспомним, как красочно они описаны в романе польского писателя (и изрядного националиста, конечно) Генрика Сенкевича «Крестоносцы» именно как польские земли. Которыми они действительно когда-то являлись. 
Просто, несмотря даже на временные успехи поляков по борьбе с немецкой экспансией (которую они же сами и спровоцировали, пригласив «братьев-католиков» из Германии помочь им поприжать «нечестивых язычников»-пруссов в 13 веке), даже разгром Тевтонского ордена в Грюнвальдской битве 1410 года, этот край все равно большей частью находился под управлением германцев – как бы они тогда не назывались. 
И все же последние тоже ощущали здесь себя не столько полноценными коренными жителями, сколько завоевателями. А завоеванное, при прочих равных условиях, все-таки защищается с меньшим усердием, чем то, что считается исконно-родным.

***

В успехе 2-го Белорусского сыграла роль и немалая заболоченность Мазурского края. Да, собственно, и нормальных озер (с глубиной до 40 метров – вброд не перейдешь) там хватало тоже. То есть немецкая оборона строилась в значительной мере с учетом таких естественных водных преград, что по замыслу ее устроителей позволяло обойтись меньшими силами и средствами для ее организации.
Вот только не учли гитлеровцы два момента. Советское наступление началось зимой, когда морозы доходили до 20 градусов. Этот фактор в свое время, в трудную осень 41-го зиму 42-го, уже однажды немало помог нашей армии в виде пресловутого «генерала Мороза», к которому настроенные на «блицкриг» части Вермахта оказались, во многом, не готовы. 
А теперь мороз помог еще раз, покрыв озера и болота толстым слоем льда, так что инженерно-техническим подразделениям РККА почти не пришлось строить сложные переправы, да и переправляться удавалось часто в местах с очень «жидкой» обороной фрицев, почти без потерь. Воистину, получилось в духе старой поговорки: «Что русскому хорошо, то немцу смерть».
А вторым, не менее важным фактором, была личность самого маршала Рокоссовского. Получившего почетный «титул» маршала Победы не только благодаря формальному командованию над соответствующим парадом на Красной площади. Но, в первую очередь, за незаурядный полководческий талант – маршал практически не знал поражений.
Помимо прочего, «в активе» у Константина Константиновича была и белорусская операция лета 1944 года «Багратион», когда его войскам приходилось действовать в не менее сложной и заболоченной местности, причем летом, когда белорусские болота и не думали замерзать. Но несмотря на это, подчиненные ему бойцы освободили Советскую Белоруссию с такой невероятной скоростью, как будто речь шла о заурядном марше пехотных колонн без ожесточенного вражеского сопротивления.
А ведь в Восточной Пруссии преимущество в живой силе, артиллерии и авиации у армий Рокоссовского над немцами было относительно скромным – всего в 2,5 раза. В то время, как у его соседей по левому флангу, Жукова и Конева, доходило до пятикратного. При том, что те освобождали, по крайней мере, на первом этапе наступления, чисто польскую территорию, за которую Вермахт цеплялся со значительно меньшим упорством, чем в Пруссии.
Правда, 2-й Белорусский имел 4,5-кратное преимущество в танках и «самоходках», но его надо было еще уметь реализовать при действиях в заболоченной местности. А то ведь мороз – морозом, но, скажем, в мирное время безопасным считается использование тракторов на льду при толщине последнего в 70 см. А танк ведь – не трактор, он потяжелее будет.

***

Тем не менее, несмотря на все трудности, как «рельефные», так и вызванные вражеским сопротивлением, ударные армии Рокоссовского стремительно продвигались вглубь вражеской территории. Уже 19 января была захвачена Млава, давшая название первой части рассматриваемой операции. 
А ведь это был не просто населенный пункт – настоящая крепость. К тому же с прилежащим полноценным «укрепрайоном», где только плотность ДОТов составляла по 4 штуки на километр вражеской обороны. То есть, по сути, находившиеся там гарнизоны фрицев могли полностью прикрыть линию обороны огнем даже из обычных автоматов с их прицельной дальностью в 200-300 метров, а уж пулеметным огнем обеспечивалось многократное перекрытие. И таких мощных оборонительных полос возле не только Млавы, но и Модлина, а также еще нескольких восточно-прусских городов было минимум по 3 линии, построенных еще до войны, без особой спешки и с «немецкой пунктуальностью».
Впрочем, сия пунктуальность вкупе со всегдашним «орднунгом», как это и стало почти повсеместным минимум с 1943 года, все равно не выдержали столкновения с полководческим талантом наших военачальников и массовым героизмом красноармейцев. Плюс, конечно, победе очень помогло грамотное использование артиллерийского огня, плотность которого на важных участках немецкой обороны доходила до 300 стволов на километр, и доминирования в воздухе советской авиации.
А потому очень скоро Красная Армия прошла по местам, описанных Генриком Сенкевичем в его «Крестоносцах», с напором, сравнимым разве что с мощным таранным ударом тяжелой рыцарской конницы тех давних времен, от такого напора практически не было защиты. Вскоре был занят Мальборк – древняя резиденция Великого Магистра Тевтонского ордена. 22 января вражеские части, с полным основанием опасаясь окружения, начали отход с Мазурских озер. 
Правда, отходить им удалось далеко не всем и не в любом направлении. В ходе Млавско-Эльбингской операции было разгромлено по меньшей мере 15 дивизии немецкой группы армий «Центр», и их остаткам пришлось прорываться лишь в Восточную Пруссию. Потому что уже 25-26 января советские войска вышли к побережью Балтики, овладев городом Эльбинг. Заодно были заняты плацдармы на левом берегу Вислы (пусть соседи Рокоссовского, Жуков и Конев, сделали это еще в начале Висло-Одерской операции – но это ж произошло значительно южнее) для нового будущего наступления на Запад.

***

В принципе, перед 2-м Белорусским и не ставилась задача полного разгрома восточно-прусской группировки врага. Да, в общем, на тот конкретный момент, во всяком случае, перед 3-м Белорусским генерала Черняховского, тоже.
Рокоссовский должен был отсечь Восточную Пруссию от остальной Германии, что ему с блеском удалось в кратчайшие сроки, с попутным разгромом значительного числа вражеских сил. Это, правда, не означало, что восточно-прусская группировка немцев попала в полноценный «котел». 
Во-первых, потому что там, как-никак, была все же германская территория с накопленными еще до войны и подвезенными в ее время значительными материально-техническими ресурсами. 
Во-вторых, гитлеровский флот и на то время сохранил немалую мощь и численность. А потому достаточно успешно обеспечивал для гитлеровского командования возможность поддерживать окруженные группировки Вермахта – лишь бы они имели выход к морю с удобными портами. Так, например, окруженные советскими войсками силы гитлеровцев в «Курляндском котле» на севере Латвии капитулировали лишь 9 мая 1945 года.
Но другой вопрос – какова была цена такой поддержки? При том, что советская авиация и подлодки в 1944-45 годах выполняли роль отнюдь не «ооновских наблюдателей», а очень даже неплохо «прореживали» вражеские транспорты во время их рейдов. И значительная часть подкреплений, вооружения, боеприпасов, продовольствия для окруженных немцев оказывалось вместо пункта назначения на дне Балтики. Заодно истощая и так уже порядком истощенные резервы Третьего Рейха.
Так что прорыв армий Рокоссовского к балтийскому побережью перевел снабжение отступивших к Кенигсбергу полуразгромленных дивизий противника в чисто «морской» формат, полностью исключив сухопутный. Ну, то есть почти полностью – в принципе, немцы имели теоретическую возможность сухопутного «коридора» из Кенигсберга по длинной косе Фрише-Нерунг (ныне – Балтийская), отграничивавшей залив Фришесс-Хафф (ныне Калининградский) от собственно Балтийского моря. 
Просто передвижение по этой узкой полоске суши, насквозь простреливаемой советской артиллерией, не говоря уже о налетах авиации, было для драпающих из Восточной Пруссии фрицев штукой похлеще даже хрестоматийной «русской рулетки». Судя по всему, именно поэтому эту «дорогу смерти» для воинства «великого фюрера» Красная Армия и не блокировала полностью. Удобнее бить противника в месте «открытом всем ветрам», а не в траншеях, блиндажах и ДОТах. Раз этот противник не имеет здравого смысла понять, что война уже проиграна, и мужества сдаться в плен – вместо этого идя на самоубийственный прорыв под ураганным огнем неприятеля.
В любом случае, поставленную задачу 2-й Белорусский фронт маршала Константина Рокоссовского выполнил на «5 с плюсом», обеспечив расчленение крупных вражеских сил на побережье Балтийского моря и окружения значительной их части в Восточной Пруссии. Тем самым внеся важный вклад в приближение такой желанной Победы…