Семь трофеев рядового Шапкина

Д е й с т в у ю т:

Ш а п к и н Тимофей Иванович, фронтовик.
Н ю р к а, его жена.
Т о л и к, сын-подросток.
Ф р о с я, теща Шапкина.
Ч у б Ольга Васильевна, председатель сельсовета.
Е в с е й, дед.
Г и р ш а, кузнец-самородок.
В е р к а, вдова.

Место действия – первые месяцы после окончания войны.
Белорусская деревня.

Действие первое

1.

В крестьянской избе. Здесь Нюрка, она возится у печки, и её мать Фрося, которая колышет люльку. 

Ф р о с я. А-а-а! А-а-а! Спи, спи, маленький. Вот и кончилась она, проклятущая, война-то. А-а-а! Погнали идолов. Попёрли. Спи, спи, маленький. Так им и надо, иродам! Там и папка где-то твой стрелял по ним, гадам…
Н ю р к а. А ты откуда знаешь, что он там делал, папка его-то?
Ф р о с я. Как же! Без таких ушлых и проворных нам бы никак не победить было врага. На ходу подметки отрывает. Орел, орел он – ничего не скажешь! Вот и нам орлёночка преподнес, Мишутку. Может, у него конвейер был? В каждом селе на такую дуреху, как ты, налетел, может?. Как муха на липучку?..
Н ю р к а. Может хватит, мама?!
Ф р о с я. Или хотя бы через одно…
Н ю р к а. Надоело! Зачем ты меня донимаешь этим каждый день?! Зачем?! Тебе от этого что, легче?
Ф р о с я. Всё-всё-всё! Молчу. Рот на амбарном замке. Какой бы не скакал бычок, а это мой внучок! Да, Мишутка? Ах ты моя радость! Ах ты моё солнышко ненаглядное!..
Мишутка смеется.
Слава те господи – кончилось!.. Хоть вздохнем!..
Н ю р к а. «Девочки, война-война, девочки победа…». А я, представь себе, и не радуюсь…
Ф р о с я. Сплюнь! И перекрестись, девка! Не бери еще один грех на свою душу. Перекрестись! Чтоб я видела….
Н ю р к а (перекрестилась). Радуюсь, конечно, что война кончилась, но радости мало совсем по другому случаю… Камень, мам, на моей сердце – если бы ты знала какой тяжкий камень!.. А ты еще подначиваешь.
Ф р о с я. Знаю, знаю, дочка. Смирись. А мне, думаешь, легче? Что будет, того не миновать.
Н ю р к а. Не знаю, где Тимофей, а кажется, что это он уже совсем близко, к дому топает, каждый шаг его у меня отдается в висках: топ-топ-топ!.. (Заткнула уши). Не могу! Хоть в омут головой!..
Ф р о с я. Зато сладко было…
Н ю р к а. Мама!!! Хватит!!!

Плач малыша.

Ф р о с я (взяла сверточек). Может, сиську дашь? А-а-а! А-а-а!
Н ю р к а. Где ее взять?..Дала бы, если бы было что дать.
Ф р о с я. Хоть обмани. Хоть покажи ему…выставь…
Н ю р к а. «Покажи». Он всё понимает. Тогда еще больше реветь будет.
Ф р о с я. Не плачь, милок, не плачь: беда одна не ходит – видишь, у мамки твоей молоко пропало. От переживаний. Будем что-то думать. Будем что-то решать… Вон у деда Евсея недавно корова отелилась… Скоро молочко будет… Он ее из лесу вернул…в партизанах была…коровка-то… И она, и она, получается, воевала…Потерпи чуток… Всё наладится, всё образумится…

Решительно входит Чуб.

Ч у б. На станцию прибывает эшелон с фронта. Согласно списку, поступившему на район, а соответственно и мне на сельский совет, там возвращается и Тимофей Шапкин, то есть ваш муж, отец и зять. Готовы к такому повороту событий? Ну что вы молчите? Бабы! Проснитесь! Я чего сюда пришла?! Мне что, больше делать нечего? Все вокруг развалено, разрушено!..
Н ю р к а. А что? Встретим…Как же… Ждём…
Ф р о с я. Пойду картошечки наберу… (Положила малыша в люльку). Сальце есть… Специально берегла…для зятька… чуяла, вернется… как же, как же… Нюрка, жарь яичницу!..
Ч у б. Погодите, женщины! Не суетитесь. Дело может получиться нешуточное. Все же Тимофей Иванович Шапкин четыре года без малого был на фронте, ковал там, не сомневаюсь, ордена и медали, а его пополнению в семье и года нет…в отпуске, заметим, не был… Вы всё понимаете?
Ф р о с я. Как же не понять!
Ч у б. Положитесь на меня. Что в моих силах – сделаем! С людьми я работу провела: это вас, сельчане, не касаемо, что случилось, того уже не вернуть, а семью спасти надо. Вы ничего не видели и не слышали. Жару в огонь не подбрасывайте. Переговорила с каждым человеком. С глазу на глаз. Надеюсь, они всё поняли. А если кто пойдет против советской власти…
Н ю р к а. Ой! Зачем же так громко?
Ф р о с я. Не перебивай, не перебивай. Ну-ну.
Ч у б. А если кто пойдет против моей воли, а ему придется не раз обращаться в сельсовет, тот будет взят на особый список. Думаю, подействует. А дальше соображайте сами… Или аист вам принес ребенка, или в капусте нашли… это ваше дело. Мы еще не знаем, как поведет себя Тимофей… Может, он и обрадуется?..
Н ю р к а. «Обрадуется». Как бы не так!
Ф р о с я. Да нет, не обрадуется, он не такой, Тимофей – разворотит все наше гнездо, коль чистую правду узнает.
Ч у б. Ну, а если что серьезное – я всегда с вами. Люди ждут Шапкина как своего…как родного… с особым, так сказать, нетерпением… А знаете, почему?
Ф р о с я. Не-а.
Н ю р к а. Мама! Да что тут непонятного?!
Ч у б. Нюрка права: народу нужен спектакль… Притаились, зашились в свои хаты и ждут… в окна выглядывают, поди… Тем более, что спектакль обещает быть интересным и бесплатным… (Постояла в раздумье). Да, Нюрка, наломала ты дровишек… Но ничего, ничего, ты живой человек как-никак. Не ошибается только мертвый. Поддержим. Знаете, где меня искать. (Выходит).
Н ю р к а. А, может, зря она все это?...
Ф р о с я. Чего зря? Чего зря?
Н ю р к а. Перед людьми меня защищает…
Ф р о с я. Не зря. Ее авторитет не помешает. Лишним не будет.
Н ю р к а. Поживем – увидим…
Вбегает Толик.
Т о л и к ( хватая воздух). Мам! Ба!..
Н ю р к а. Чего тебе?
Т о л и к. Батя идет!

Услышав такую новость, Нюрка упустила миску с водой, которую держала в руках, на пол. 

Н ю р к а. Ну, вот… началось. Вспомнили Тимофея! Вспомнили! На мою голову!.. Всё! Это мой конец! Я пропала! Убьет меня Тимофей!..

Пока все в растерянности.

И правильно сделает.

Ф р о с я. Вот что, Нюрка: возьми себя в руки! Да покрепче. Ты не артистка, что ли? Любая баба, если того захочет, может сыграть свою роль так, что настоящему артисту куда там!.. Ладно! Вы тут встречайте… а я с Мишуткой спрячусь пока… а там видать будет, что к чему… Толик!
Т о л и к. Чего, баб?
Ф р о с я. Гляди у меня! (Погрозила пальцем). Проболтаешься – пеняй на себя! Пожалей мамку. 
Т о л и к. Да я-то что!..
Ф р о с я. Ты всё понял, малец?
Т о л и к. По мне так…
Ф р о с я. Гляди у меня!.. (Исчезает вместе с Мишуткой ).
Т о л и к. Странные вы, бабы… «Проболтаешься – пеняй на себя». Вся деревня знает, а Толик Шапкин готовься получить по шапке. Да? Интересное дело!..
Н ю р к а. Сынок! (Обняла, целует сына). Сынок! Папка, говоришь, идет?.. Папка?..
Т о л и к. Да. На горе уже… Пока со всеми пообнимается-поцелуется, нам ничего не останется…
Н ю р к а (суетится). Встречать надо… как же… солдат идет… отвоевался, родимый… цел и невредим, коль идет… (Хватается то за веник, то за кочергу).
Т о л и к. Не бойся, я не скажу…Не выдам…
Н ю р к а. А хоть и скажешь!.. А хоть и выдашь!.. Может, так оно и лучше будет… Помирать один раз… двум смертям не бывать…
Т о л и к. Живи, мама…долго. Слышишь?! (Еле сдерживает себя, чтобы не разреветься).
Н ю р к а. Не кричи так. Я слышу. Спасибо, сын.

Появляется Шапкин. За плечами вещмешок, в руке – обычный, заполнен на половину. Нюрка и Толик застыли в нерешительности.

Ш а п к и н (озорно). Не ждали?!

Нюрка и Толик кидаются к Шапкину, он прижал их к себе.

Я вернулся!!! Жив и невредим!!! Как видите!!! С трофеями!!! Дайте-ка пройти солдату-освободителю к столу. Позвольте. Сейчас мы… сейчас… Вы таких трофеев в жизни не видели! Из-под Берлина вёз. Мать! Сын! Смелее, смелее! У нас что, похороны? Чего не радуетесь?! Я же вернулся!..
Н ю р к а. Как не радуемся, Тимоша? Ты что такое говоришь!
Т о л и к. И я очень рад, что ты, папа, вернулся.
Ш а п к и н. Вот это другой разговор. А то носы повесили.
Т о л и к. Пилотку мне отдашь?
Ш а п к и н. Пилотку?
Т о л и к. Да.
Ш а п к и н. Про пилотку мы потом поговорим, сын. Пилотка – это не трофей, а элемент моей формы одежды. Но, так и быть, пока держи. (Насунул сыну пилотку на голову). Пока великовата, но как временная вещь сгодится… Идем дальше. (Выкладывает на стол из рюкзака привезенную снедь). Консервы на любой вкус. Мясные и рыбные. На любой, ага, вкус. Если их ели империалисты, то чем мы хуже, а?
Т о л и к. Не хуже.
Ш а п к и н. И я так говорю. Хлеб, правда, наш, на вокзале в райцентре раздобыл, галеты из пайка, сахар. Полный набор.
Н ю р к а (поставила на стол бутылку самогона). Берегла к твоему приезду.
Ш а п к и н. Пригодится. Эх, друзья мои! (Обнял жену и сына). Сколько повидать мне пришлось! Сколько стран объехать!.. Это все не пересказать… Видеть надо, видеть!.. Своими глазами…
Т о л и к. Интересно там, видать?
Ш а п к и н. Там-то да, интересно, но лучше – дома. Тут совсем воздух другой. Да, а где тёща?
Н ю р к а. Да мало ли где… дело бабье…
Ш а п к и н. Коль ее никакая контузия за время моего отсутствия не взяла, зовите и ее к столу.
Т о л и к. Я сейчас. (Выбегает).

Шапкин и Нюрка застыли в крепких объятиях.

Ш а п к и н. Ждала?
Н ю р к а. Ждала.
Ш а п к и н. Не блудила, случаем?
Н ю р к а. С кем тут?..
Ш а п к и н (как бы шутя). Гляди у меня. Узнаю, коль что, ой не поздоровится тебе, Нюрка.
Н ю р к а. А думаешь легко мне было все это время?..
Ш а п к и н. Понимаю. Природа своё требует… (Нюрка отвернулась). Ладно, у нас еще будет время обо всем поговорить. Разберемся!
Н ю р к а. А в мешке-то что у тебя?
Ш а п к и н. Фу ты! О главных-то трофеях я и забыл! Всё внимание на тебе сосредоточил. Не будем распыляться, как говорят. Не всё сразу. Расскажу, что в мешках-то. При удобном случае. Подождем всех, а?
Н ю р к а. Подождем.

Сели на лавку, сидят молча, скрестив руки на коленях.

Ш а п к и н. Отстраиваться будет село… много хат сгорело, вижу… По дороге домой встречал и вовсе одни пожарищи вместо них… пепел да головешки… Хватит мне работы… Эх, если бы ты знала, Нюрка, как по плотницкому делу соскучился! Как истосковалась по нему моя душа! Да, а как там ящик с моим инструментом?
Н ю р к а (растерянно). Ящик?
Ш а п к и н. Но!
Н ю р к а. Как ты спрятал, так он… того, значит… Ага… Не знаю, глянуть надо… Где ж ему быть…
Ш а п к и н. Нюрка! Не шали! Глаза, вижу, у тебя не тот блеск выдают…
Н ю р к а. Тоже скажешь. Блеск как блеск.
Ш а п к и н. Ящик цел, спрашиваю? А ну-ка! (Рванул к двери).
Н ю р к а. Прости, Тимоша…
Ш а п к и н (догадался, не сразу). Как?! За что?! Я же спал в окопах и видел, как вместо автомата возьму в руки ящик с моим родным инструментом! Коловорот, кусачки, фуганок, долото, стамески, шерхебель, топор, рубанок… Нюрка, бабья твоя душа!.. Ты это можешь понять?!
Н ю р к а. Могу понять. Я могу… не гляди так на меня!.. 
Ш а п к и н. Так а что ж ты, а, напакостила?
Н ю р к а. Но и ты пойми нас… Не голым же задом светить! Да и кушать хотелось… Выменяла, Тимоша, я твои инструменты на продукты и Толику на штаны и обувку…
Ш а п к и н. Пропади оно всё пропадом! За что воевал?! Я же просил тебя, умолял: сбереги этот ящик, чего бы тебе не стоило, он нас после войны кормить будет, и хорошо кормить. Он же на вес самой жизни, ящик тот! А ты что сотворила?!
Н ю р к а. В тот год поменяла ящик, когда от тебя долго писем не было…
Ш а п к и н. Похоронила, значит?
Н ю р к а . Но писем-то не было!
Ш а п к и н. Как ты могла такое подумать?!
Н ю р к а. Не вини меня, прошу тебя… Всякие мысли в голову лезли…Прости…
 Ш а п к и н. Кто-то из нас сошел с ума. Только не я. Да, женушка, получается, одним днем живем иногда… А цель где? Перспектива? Завтрашний день ты видишь или нет?
Н ю р к а. Что ж теперь… Ну побей, побей меня.
Ш а п к и н. Побить бабу, тем более такую, как ты, у меня никогда рука не поднимется. Слаб я в этом вопросе, Нюр. Инструмента только жалко.
Н ю р к а. Жалко и мне…
Ш а п к и н. Тогда помалкивай! (Решительно махнул рукой). Да ладно! Было бы за что убиваться! Дело наживное. Не голову, поди, оторвали…Ну где они там?.. Идут не идут?...

Опять сели на лавку, сидят молча, скрестив руки на коленях. Шапкин явно нервничает…

Будем вместе думать, как дальше жить… Дитя мне еще народишь. Народишь, а, Нюрка?
Н ю р к а. Конечно, Тимоша. Постараюсь…
Ш а п к и н. А, может, и не одного. Люди стране нужны… как никогда… Видишь, сколько полегло?.. Это я-то в счастливой рубахе родился…Повезло. Как там мои дружки? Всем им я трофеи приготовил… Ивану, Петру, Федьке, Кольке, Яше, Андрюхе… ну и себе…
Н ю р к а. И себе?
Ш а п к и н. И себе.
Н ю р к а. Странно… Сам себе трофей привез с фронта…и в тайне держишь…
Ш а п к и н. Ничего странного. Хватит лаптем борщ хлебать! Повидал, как люди живут… А мы чем хуже? Скоро они должны вернуться, хлопцы… Нас семеро ушло на фронт… один годок… знаешь ведь…
Н ю р к а. А вдруг… кто-то и не вер… нётся?
Ш а п к и н. Прекрати! Чтобы я этого больше не слышал!
Н ю р к а. Прости… 
Ш а п к и н. Я же вернулся! А они чем хуже? Мы же в одном классе учились. Вместе ныряли на реке в самый глубокий омут. Рыбу руками ловили… щупали… пока на вас…девчат… не переключились… Вот и говорю: я же вернулся, а они чем хуже? Я… я не могу представить, что больше никогда кого-то из них не увижу… Не могу… Это не укладывается в моей башке. 
Н ю р к а. Я ждала тебя…
Ш а п к и н. Да вижу…Так ждала, что инструмент мой профукала….
Н ю р к а. Тимофей! Ну сколько можно!..
Ш а п к и н. Ладно, ладно: забудем раз и навсегда. Хотя мне не просто будет забыть… А мешок я развязывать не буду, пока все мои друзья не вернутся… До единого.
Н ю р к а. Устоишь разве?
Ш а п к и н. Обязательно! На чердаке спрячу подальше от любопытных глаз.
Н ю р к а. Даже мне не похвастаешься?
Ш а п к и н. Потерпи и ты. До определенного времени дня и суток. Потерпи. Для женщины в нем ничего не имеется, в мешке-то. Там всё для мужчин. Настоящих.

Пауза.

(Зевает). День на дворе, а мне спать хочется… А тебе, Нюр?..
Н ю р к а. И мне, милый…

Обнялись. 

 

2.

В хате деда Евсея. Здесь, кроме хозяина, и Фрося с Мишуткой. Малыш спит. 

Е в с е й. Да, дела-а! Лихо заварила твоя Нюрка кашу, лихо.
Ф р о с я. Ложку в ней не повернёшь – настолько крута.
Е в с е й. Крута. Слов нет. Но выход найти всегда можно из любого положения.
Ф р о с я. Выручай, сосед. 
Е в с е й. Тут, Фрося, легенду такую придумать надо, что бы комар носа не подточил…
Ф р о с я. Как комар я не знаю, а Тимофей не должен.
Е в с е й. Обведем вокруг пальца твоего Тимофея и делать нечего. Не таких обмишурили в свое время. Так и быть, это боевое задание беру на себя. Не впервой. Кто в тут войну в разведке служил? То-то же! Знать надо!
Ф р о с я. Нам нужно плясать под одну дудку.
Е в с е й. Иного не дано. Только так. Со временем, конечно, всё откроется, тайна станет явью, всем рты не заткнёшь. Я верно говорю?
Ф р о с я. Откроется не откроется, но хорошо бы кончилось всё. О, господи!..
 Е в с е й. Хотя предсельсовета и провела определенную работу…Но на первое время, пока то да сё, пока всё образумится, уводим Тимофея в сторону, подальше от этого сорванца…вишь, сопит как, слышишь, Фрося? Как на дудочке играет.
Ф р о с я. Слыхать то слышу, а думаю о другом…
Е в с е й. Оно понятно… Своё – не чужое… Ну, а там жизнь покажет, что к чему…У Тимофея, получается, медовый месяц или как он там называется…Соскучился по бабе, ясное дело… Пусть потешатся, отведут душу… не будем встревать… дадим им волю… Пускай, пускай порезвятся.
Ф р о с я. А может и он там на стороне тоже наследил где, а, Евсей?
Е в с е й. Не исключено.
Ф р о с я. Он там, она – тут…
Е в с е й. Это мы доказать не можем. Фактов нету.
Ф р о с я. А было бы ой как хорошо! Ой как было бы здорово!..
Е в с е й. Значит, говорим следующим образом… я выдвигаю такую легенду: солдат тот заставил совершить грех твою Нюрку под дулом автомата….
Ф р о с я. Он вроде бы как офицер был?
Е в с е й. Тогда ситуация определённо меняется… под стволом пистолета. Он, негодяй тот в офицерских погонах… а еще, может, и с медалями и даже с орденами на груди, и пригрозил… Выбирай, дескать: или любовь, или дашь, так понятливее для простого человека, или пристрелю, как Сидорову козу! Пойдет легенда?
Ф р о с я. Это не легенда – оно так и было.
Е в с е й. Ну-ну, не отнимай изобретение…
Ф р о с я. Ты просто угадал. Мне и Нюрка сама говорила: под пистолетом заставил.
Е в с е й. Под пистолетом или под чем, но не упусти и место, где был совершен грех. В сарае, на сене?
Ф р о с я. А я и забыла об этом спросить.
Е в с е й. Говорим: на сене. Раз под одну дудку пляшем. Где у нас тут еще развернуться можно? Только там, на душистом… Как вспомню! (От удовольствия закрыл глаза). Иди ты!..
Ф р о с я. Тебе только это и остается.

Вбегает Толик.

Т о л и к. Батя уже дома! (Поправил пилотку на голове).
Е в с е й. Мог бы и не говорить, и так видать.
Т о л и к. Ждет!
Ф р о с я. Тише ты – разбудишь Мишутку.
Т о л и к. Понял. (И убежал).
Ф р о с я. Ну что ж, сосед, пошли?
Е в се й. Дело важное и понятное. На солдата глянуть особое приглашение не требуется. А ты чего это, как на казнь какую собираешься? Лицом привяла никак?..
Ф р о с я. Тебя бы на мое место. Я бы хотела видеть, как ты бы геройствовал. Ладно, потопали.
Е в с е й. Двигаем.
Ф р о с я. Но ты всё понял?
Е в с е й. Кажись, да. Как отрезал. Буду держаться до последнего.
Ф р о с я. Вот-вот. Поэтому много не пей, а то язык развяжется… и всё испортишь… сболтнешь.
Е в с е й. Шито-крыто! Шито-крыто!
Ф р о с я. Знаю тебя.
Е в с е й. Не учи, Фроська, меня тайны хранить.
Ф р о с я. Не ты, так водка заговорит…
Е в с е й. Прекратить! Или, может, мне совсем не идти?
Ф р о с я. Пошли, пошли. Малыш пока один пусть побудет, ничего с ним не случится: он крепко спит, когда сыт.
Е в с е й. Пока я беру вашего Мишутку на себя. Так и быть: ставлю на довольствие.
Ф р о с я. Спасибо тебе, сосед.
Е в с е й. На том свете разберемся. (Взял гармонь).

Осторожно, чтобы не разбудить младенца, выходят.

 

3.

В хате. Шапкин и Нюрка сидят за столом. Появляются Фрося и Евсей. Те обрадовались их появлению – вскочили.

Ф р о с я. Зятек! Тимофеюшка! С возвращением, радость наша! (Обнимает Шапкина, рьяно целует того ). Как долго мы ждали тебя! Как мы ждали – ты только бы знал!.. Все эти годы вечностью показались!..
Ш а п к и н. Спасибо, мать.
Ф р о с я. Дождались! Наконец-то!
Е в с е й (растянув меха гармошки, поёт):
Ты ждешь, Лизавета,
От друга привета, 
Ты не спишь до рассвета, 
Все грустишь обо мне. 
Одержим победу, 
К тебе я приеду
На горячем вороном коне.
(Свернув гармонь).
Ну, здравствуй, солдат!

Поздоровались.

Ш а п к и н. Проходи, дядька.
Е в с е й. Пройду с удовольствием.
Евсей продолжает тихо играть.
Н ю р к а. Прошу к столу.

Расселись. 

Ш а п к и н. Вся посуда наполнена?
Е в с е й. Как есть! Как есть, Тимоша!
Ш а п к и н. Тогда за победу!
В с е. За победу!

Закусывают.

Е в с е й. Ну, сказывай, где бывал, что видывал?
Ф р о с я. Пусть поест. Не торопи человека.
Е в с е й. Знамо дело.
Ш а п к и н. Ничего, ничего. Много где бывал, много чего видел. Бывал и в Польше, и в Германии. В первом эшолоне шел.
Е в с е й. Ишь ты! Туда лишь бы кого не поставят!
Ф р о с я. А то ты Тимоофея не знаешь!
Е в с е й. Ясное дело!
Ш а п к и н. Почитай, всю Европу прошел.
Е в с е й. Большая она, Европа-то?
Ш а п к и н. Пустяки! У нас один солдат напился, пока проспался, и всю Европу проехал в товарянке… как и не бывало Европы-то!
Е в с е й. Вот те раз! И сколько же это он, интересно,хлебнул?
Ш а п к и н. Да это шутка, дядька Евсей, такая.
Е в с е й. Смекнул, смекнул и сам, не думай.
Ш а п к и н. Вот осмотрюсь маленько, пару деньков отдохнем, да за дело будем браться. Кругом, гляжу, разруха.
Ф р о с я. Это ты правильно заметил, зять. Ой, горечко!
Ш а п к и н. Выдюжим. Не то вынесли на своем горбу.
Е в с е й. Да кто нас только на излом не брал! Какая сволочь не стремилась к ногтю прибрать! А выстояли, мать их за ногу! Скоро на болоте и торф копать надобно.
Ф р о с я. У нас уже есть копатель. Тимоха.
Е в с е й. Болото это чуть было не прибрало меня к своим рукам. Навечно. Когда в партизанах служил. В разведку шли мы.. нас трое человек было… Не буду фамилии называть, они вам ни о чем не говорят…
Ф р о с я. Ты, конечно, за старшего?
Е в с е й. Ну а то как же! За старшего, за старшего. Командирствовал. Остановился возле своего старого карьера, лопухи развесил, аж вижу за кустами немцы… Ну сколько там метров? Два раза по сто – не более того. Это если бы в лесу с ними встретился, лицом к лицу, можно сказать, там попроще... А тут куда спрячешься? Стрелять не будешь – их много, нас трое... И вот в этот свой старый карьер я и забрался... Голова под самым кустом была – даже несколько ягод голубики ртом хапнул...
Ф р о с я. Ты и тут ухватишь! Своего не упустишь…
Е в с е й. Если сама ягода в рот лезет – как иначе поступить было? А они, гады, в ягоды, оказывается, приехали, и мой куст потом весь обобрали, и как меня не заметили, одному Богу ведомо. Полдня простоял в воде. Не поверите.
Ф р о с я. Почему же поверим!
Н ю р к а. Вода там тёплая.
Ш а п к и н. Теплая то теплая, но враг же рядом.
Е в с е й. В том-то и дело. Хорошо еще, что дно твердое было. А так всосала бы трясина, и не выбрался бы. Ну, а разная мелюзга уже и поиздевалась надо мной! Грызет, а отогнать не могу – руку из воды вытянуть нельзя, сразу всплеск немцы услышат. А ребята сидели в других карьерах – кто где. Их также не заметили. Чудом выжили. Повезло.
Ш а п к и н. Повезло и мне вот… живым вернулся.
Е в с е й. Кто-то же должен и живым вернуться… Всех не перебьют!..Патронов не хватит!..

Стук за дверью. Все насторожились.
Появляется колесо велосипеда, а потом и Гирша. За ним – Толик, он нежно поглаживает велосипед, на руле которого висит несколько старых сумок.

Г и р ш а. Добрый вечар вам в хату! С конём пустите?
Ф р о с я. Праходи, праходи, Гирша, гостем будешь. Подсаживайся к столу, поужинай с нами. Чем богаты, тем и рады. Коня прислони к чему-нибудь.
Г и р ш а. Сейчас мы его… (Прислонил велосипед к стене). Спасибо таки вам. От меня и Беллы. Во дворе боюсь оставить – вещь, скажу вам, великолепная таки. Прелесть вещь! Чудо! (Хлопнул по сиденью, велосипед упал).
Е в с е й. У нас чужие не ходят. Были одни непрошенные гости, так им дали сам знаешь по какому месту.
Г и р ш а (поправляет велосипед). Ходят не ходят, а за приглашение к столу спасибо. А то горячее редко ем. Не удается. Волка ноги кормят. Работа такая. Ну, а ты вот скажи мне, кто еще может так работать, не зная дня и ночи, кроме дурного Гирши Моцкина? Только Гирша Моцкин, только он! И мне это надо? Нет, ну вот вы скажите таки! Мог бы жить спокойно, в ус не дуть при моих потребностях, не пью и не курю, каждая собака знает, а я вот по деревням и весям, голову задрав, ношусь как ненормальный. Теперь, правда, велосипед, то полегче.

Нюрка поставила перед гостем миску с варевом, Гирша молча кивнул и взял ложку.

Н ю р к а. Кушайте на здоровье.
Ш а п к и н. А может и сто граммов выпьешь, дядька, по случаю моего возвращения?
Ф р о с я. Выпей, Гирша. Выпей. Радость-то какая у нас!..
Е в с е й. По такому случаю грех и не остограмиться…
Г и р ш а. Уговорили таки. По таком случаю – так и быть…только немножко. Чуток.
Ш а п к и н. Вот это другое дело.

Выпили, закусывают.

Е в с е й. И ты правда его выиграл, Гирша, велосипед свой? А то люди тут говорят такое...
Г и р ш а. Люди тебе, брат Евсей, правду говорят про Гиршу Моцкина. Верь людям, и ты не будешь иметь никаких забот. А это мне Бог послал этот велосипед, дурному Гирше Моцкину, чтобы работал как вол, за копейки, на которые я не могу даже съездить к брату Яше в Ригу. О, Рига! Ты был, Тимофей, в Риге?
Ш а п к и н. Нет, не довелось.
Г и р ш а. И я не был. Ты, Евсей, спрашивал про велосипед, таки или можно про него за столом балакать, когда такой крепко вкусный хозяйка подала крупник? 
Ш а п к и н. Можно. Можно и за столом. 
Е в с е й. Валяй, солдат разрешает. 
Г и р ш а. Простите, если что не так, но же вы просили... Ездил я тогда аккурат в город, чтобы купить канифоли, олово, напильник новый и еще что-то, а на базаре мне приспичило таки. Х-хе-хе!.. Когда приспичит, то, конечно, куда бегут люди? Правильно. Знаете. И там-то, в уборной, я увидел тот лотерейный билет, который употребил какой-то идиот раньше, чем его проверил... А Гирша Моцкин не был бы Гиршем Моцкиным, если бы дал добру пропасть. Потому лотерея лежала вскоре у меня дома, а когда на районную библиотеку пришла газета с таблицей розыгрыша, то на тот туалетный билет и выпал вот этот красавец таки, а!.. (Ткнул рукой в сторону велосипеда). 

Оживление.

Т о л и к. Дядя Гирша, а мне дадите проехать?
Г и р ш а. Не могу. Вещь дорогая. Проколешь колесо таки. Да темно уже…
Т о л и к. Ну, а когда рассветет?
Ф р о с я. Да не слушайте вы его, Гирша. Тоже выдумает. (Внуку). Сиди и не проси! Поломаешь, тогда что? По миру пустишь...
Г и р ш а. По миру не по миру... однако... конечно же... жаль будет.
Т о л и к. Но он же ему даром достался. На дуру.
Ш а п к и н. Не твое дело, сын. Мал ты еще так рассуждать.
Ф р о с я. Ну сунь, внук, нос туда, куда тебя не просят. Ишь!.. Хлебай, хлебай, Гирша... Не обращай внимания...
Г и р ш а (Шапкину). Очень вкусно твоя молодица готовит, ой вкусно!.. Спасибо таки!
Ф р о с я. Не за что.
Г и р ш а. И вот я катаюсь теперь на велосипеде. Не сидится мне возле своей Беллы, дурному Моцкину, так я шаркаю напильником, лужу посуду, ремонтирую всякую дрянь. Сейчас вот в вашей кузнице буду работать. Пока своего кузнеца не найдете. Уговорили.
Е в с е й. Вот и кузня возрождается! Здорово!
Ф р о с я. Оживает всё помаленьку, слава те Господи!..
Е в с е й. Зачем тебе каждый день ездить домой? Далековато все же. А то давай живи у меня.
Г и р ш а. А что? Смысл имеется. Хорошее предложение. Поживу, пожалуй. Спасибо тебе, Евсей, не только от меня, но и от моей Беллы. (Зовет). Малец!
Т о л и к. Чего тебе, дядька?
Г и р ш а. Показывай, где у вас тут труба?
Т о л и к. Вон...
Г и р ш а (передразнил). "Вон".
Т о л и к. А зачем она вам?
Г и р ш а. Буду звонить в Журавичи своей Белле, чтобы не волновалась. Чтобы не искала дурного Гиршу Моцкина. А ты что, не знаешь, как в трубу можно звонить таки?
Т о л и к. Тоже придумаете!
Г и р ш а. Отстал ты от жизни, вижу. Учись, как это делается. (Подошел к печи, запрокинул голову в трубу, и заговорил, словно в пустую бочку). Ты слышишь меня там, Белла? (Ко всем). Она слышит, она у меня баба разумная, хотя и с Гиршей Моцкиным живет. Сегодня на меня ужин не готовь, я буду в Гуте у хороших людей. Как поняла? Прием. Отлично. Тогда до встречи! Твой дурной Гирша Моцкин!..

Гирша испачкал лоб и уши, Нюрка подала ему полотенце, чтобы вытерся. Что он и сделал.

Е в с е й (разглядывает велосипед). Дайте-ка и мне поближе разглядеть этот лотерейный билет. Чьё производство, интересно.
Г и р ш а. Велосипед "Пенза". Читать умеешь, Евсей? Впереди написано. Присмотрись. Бляшка висит.
Е в с е й. Вижу, вижу: действительно, пензенский. Хорошая, хорошая вещь. Только у меня, видать, ноги короткие, а то бы достал до педалей. Хотя и вещь хорошая, скажу я вам, а на телеге все же лучше ехать: крутить педалями не надо, а особенно, если дыхалка слабая – как у меня. Сиди себе, и спокойно накручивай на ось километры. Хочешь, можешь ворон считать. Все удобства. (Ко всем). Интересно понаблюдать, как Гирша поедет? Умеет ли, антихрист? Мне сдается, он его катит, рядом идет, а за руль держится для проформы ... вроде ехал-ехал – и только что слез. Надо в кустах где спрятаться... подсмотреть.
Г и р ш а. Что ты говоришь такое, Евсей!
Ш а п к и н. Не унижай хорошего человека.
Ф р о с я. Ему как делать нечего!..
Е в с е й. Хотя серпы зубрит исправно. А навести серп сложнее, чем педалями крутить, тем более такому дохлому, как он. Ну, что там у вас слышно, Гирш Абрамович? (Сел). Просвещай деревню, коль приехал.
Г и р ш а. А что слышно? Яков Струков поехал в Ленинград, где у него была до войны квартира, приехал, а там уже новые люди живут. Походил-походил он по городу, и ни с чем вернулся к матери. Чужим стал для него Ленинград таки. Не принял. Назад развернул. Теперь живет не в городской квартире, где круть-верть – и вода потекла из краника, а в такой, как и дурной Гирша Моцкин.
Ф р о с я. Видела, видела как-то в местечке и я Яшку Струкова. Он и тут не пропадет.
Г и р ш а. Натансона какая собака не знала. Сапоги шил лучше, чем в Кремле для самого Сталина... Прости, господи, дурному Моцкину, не хотел я вспоминать Кремль и Сталина, но что ты возьмешь с меня, кроме анализов? То сын его, Борис, в Америке живет. Его тогда люди спрятали, когда евреев немец расстреливал в сосняке. Мог бы и Натансон уцелеть, если бы убежал, как убежал я. Нет, говорит, не может быть, чтобы нас немец невзлюбил, мы же ему ничего плохого не сделали. А когда решился бежать, то было уже поздно.
Т о л и к. Гады!
Ш а п к и н. Не то слово, сын. 
Г и р ш а. Осипу перед этим пошил он сапоги. Знаете Осипа…
Ф р о с я. Знаем, знаем.
Ш а п к и н. Я с его сыном в школе учился. Всем нам арифметику решал.
Г и р ш а. Тот и говорит: сколько тебе, Натансон, за работу денег? Говори, не стесняйся таки. За такие сапоги не жаль. А Натансон и слезы даже не уронил, такой мужественный человек был, и отвечает: денег мне, брат Осип, не нужно твоих никаких, а если нашу семью немец расстреляет, то зароешь... и будем в расчете. Такая моя просьба. И вскоре Осип выполнил просьбу бедного Натансона. Где теперь его душа, горемыки? И пусть кто попробует пошить лучшие сапоги, чем шил их бедный Натансон! Нет такого умельца. И не скоро будет.
Ш а п к и н. Нет, этот ты, Гирша, всё тут правду говоришь или мне это снится?!
Г и р ш а. Верь мне, Шапкин, и у тебя таки не будет никаких вопросов. Исчезнут. Отпадут сами по себе.
Ш а п к и н. Сволочи! Уроды! Гниды!
Н ю р к а. Тимоша! Ты же уже вернулся с войны! Хватит воевать! Хватит, милый!..

Стук в дверь. Подбегает к двери Фрося. Заходит Верка. О чем-то шепчутся. Фрося подталкивает Верку к двери, которая усердно старается запечатлеть взглядом всех находящихся в избе… Фрося силой выталкивает Верку.
Верка и Фрося исчезают.

Ш а п к и н. Чего это она прибегала, Верка-то?
Н ю р к а. А мне откуда знать? 
Е в с е й. Пора и нам по домам. Сколько не сиди, а домой идти надо. Спокойной ночи. 

Евсей и Гирша выходят.

 

4.

Утро. Толик над тазиком поливает отцу из кружки и видит на теле того много шрамов.

Т о л и к. Шрамы?
Ш а п к и н. Они.
Т о л и к. Один… два… три… Ого сколько!
Ш а п к и н. А ты думал, я в прятки на войне играл! (Вытирается, натягивает гимнастерку).
Т о л и к. Пап, расскажи про войну.
Ш а п к и н. Когда-нибудь потом. Пока не готов. Духу не хватает пока…
Т о л и к. А людей ты убивал?
Ш а п к и н. Без этого на войне никак.
Т о л и к. Страшно было убивать?
Н ю р к а. Чего ты пристал к папке?
Ш а п к и н. Страшно, спрашиваешь, было убивать или нет?
Т о л и к. Ага!
Ш а п к и н. Страшно, когда тебя убивают.
Т о л и к. Но ты ведь не убит – живой.
Ш а п к и н. Мне повезло.
Т о л и к. А что ты чувствовал, когда стрелял в людей? 
Н ю р к а (ставит на стол сковородку с жареным салом). Отстань от батьки! Завтракайте лучше!
Ш а п к и н. Я стрелял не в людей.
Т о л и к. В фашистов, да?
Ш а п к и н. Я вам расскажу один случай… Было это уже тогда, когда все понимали, что скоро войне конец. Но фриц никак не хотел пускать нас в город. Однажды вечером разведка вернулась с «языком». Это потом выяснили, что немец этот ничего не знал ни о расположении войск, ни о количестве солдат. Сам он был обыкновенным рядовым, к тому же инвалидом. Левая рука у него почти не двигалась и была короче правой. В сорок пятом Гитлер уже не брезговал такими немцами и брал в армию всех подряд. В общем, ничего этот «язык» не смог рассказать.
На следующее утро мой командир вызвал меня и говорит: «Отведи того немца в лесок и пусти в расход». Мне приходилось убивать и в атаке, и в рукопашном, но чтобы так, один на один с пленным… Многие из наших ребят расстреливали пленных. Это было обычным делом. Но лично я… Короче, командир заметил моё замешательство, и спрашивает: «Рядовой Шапкин, тебе что-то не понятно?» Я ему говорю: «Никак нет, товарищ майор, всё понятно. Разрешите исполнять?» Командир говорит: «Исполняй», и сразу стал кричать конвоиру, чтобы тот передал немца мне.
Т о л и к. Интересно.
Н ю р к а. Еда простынет.
Ш а п к и н. Я уже заканчиваю. Так вот, пленный шел передо мной и все время оглядывался. Автомат я повесил на плечо и держал палец на курке. Когда мы отошли от расположения на приличное расстояние и оказались на опушке леса, немец повернулся ко мне и достал из кармана фотокарточку. Этот немецкий мужик с русским лицом буквально уперся животом в дуло автомата и начал протягивать мне фото. Я взглянул и увидел двух смеющихся мальчишек. Он тряс фотографию единственной «рабочей» рукой и…
Т о л и к. Ну, а дальше что было?
Ш а п к и н. Дальше? Вы знаете, передо мной был не враг, а несчастный мужик. Да, он пришел к нам с оружием. Но его заставил это сделать Гитлер. А дома немца ждали его мальчишки… цвай киндер. Вот я это говорю сейчас вам, а в тот момент я всё это говорил себе. Я уже был готов отпустить его. Загнать немца в лес, дать в воздух очередь и забыть об этом дне. Но тут я почувствовал на себе взгляд. Мне не надо было оборачиваться, чтобы понять, кто именно за мной наблюдает. Я был уверен, что в кустах стоит мой командир, и боёк в его нагане уже взведен. Мне стало понятно, что если я не убью немца, то майор убьет меня. Я смотрел на фотографию ребятишек, которую мне подносил к лицу пленный. Похоже, что он понял моё состояние, и в его глазах появилась надежда на жизнь. Но взгляд командира как будто прожигал мой затылок. Я спросил себя: «Ты хочешь умереть за этого пленного? А он стал бы тебя жалеть и подставлять свою голову под пулю, чтобы отпустить тебя?» Я обернулся… Командир мой стоял невдалеке с пистолетом… А потом вдруг резко повернулся и ушел… Я оттолкнул немца дулом автомата, и прицелился в него. Он продолжал протягивать руку с фотокарточкой. Я все же выстрелил… будь что будет!..
Т о л и к. Пап! Зачем?
Ш а п к и н. В воздух. В воздух пальнул. 

Толик поаплодировал.

Ш а п к и н. Немец убежал, а мне как бы в знак благодарности оставил вот эту фотографию… (Показал ее жене и сну). Вот так я воевал... Пожалел, получается, врага… струсил…
Т о л и к. И чего людям надо? Не пойму я этого. Жили бы и жили… так нет!.. Стреляют! Дерутся! Ну не дураки?!..
Ш а п к и н. Ну, а я пришел к командиру и положил на стол вот эту фотографию. Командир, как оказалось, тоже человеком был, всё понял, спросил, правда, сурово: « А фотографию зачем взял? Немцу она более нужна… детишки ведь на ней его». Пусть, говорю, мне на память будет. А они еще сфотографируются… может, и вместе с отцом… Вот я и думаю: у командира-то моего тоже что-то щелкнуло внутри… как и у меня… почти одновременно… Случалось на войне и такое… Ну что же, приступаем?..
Н ю р к а. Давно пора.

Обедают.

 

5.

На улице лицом к лицу столкнулись Шапкин и Верка.

В е р к а. Куда это ты так разогнался?
Ш а п к и н. Да вот… прогуляться решил.
В е р к а. А, а я подумала, что к Евсею…
Ш а п к и н. Зачем?
В е р к а. Ну как зачем? Твоя же Нюрка с тещей там детский сад организовали. Еврея этого… кузнеца… Гиршу… ночной нянечкой взяли… Не знаешь разве?
Ш а п к и н. Ничего не понимаю.
В в е р к а. А чего тут понимать!
Ш а п к и н. Давай договаривай или сгинь с дороги!
В е р к а. А раньше, между прочим, ухлёстывал за мной. Или уже забыл?
Ш а п к и н. Что было, то сплыло.
В е р к а. Может, зайдешь? Вечерком когда-нибудь, утешишь вдовушку?
Ш а п к и н. Я женат.
В е р к а. Ты-то помнишь об этом, а вот Нюрка – не-а…Напрочь забыла, что замужем. За тобой.
Ш а п к и н (схватил Верку за грудки). Ты чё несешь, Верка-а?!
В е р к а. А что слышишь.
Ш а п к и н. Давай сказывай до конца или всю душу вытряхну из тебя?!
В е р к а. Крутила тут твоя шуры-муры, пока ты с немцем воевал… Ой, и крутила!..
Ш а п к и н. Ты это… серьезно?
В е р к а. Серьезнее не бывает. Да тебе любой скажет. Отпусти, задушишь. С офицеришкой одним. Загляни, загляни к Евсею… Только мне одно непонятно – зачем они спрятались у него? Все же всё знают. Сколько, говорят, веревочке не виться… Одна я, Тимоша… Мой-то Коленька в сорок втором еще головушку сложил… Так что, если тяжко тебе будет, приходи… я утешу… а заодно и ты меня…У? (Уходит).

Конец первого действия

 

Действие второе

6.

В избе Нюрка и Фрося. Занимаются по хозяйству.
Входит Евсей.

Е в с е й. Второй раз за утро обмочился мой квартирант.
Н ю р к а. Я сейчас. (Выбегает).
Ф р о с я (вслед). Приноси уже его домой, квартиранта-то, а, Нюрка! Насовсем! (Евсею). Твоя легенда обделалась, как обделался и твой квартирант. Одним цветом. 
Е в с е й. Да, это так: лопнула моя легенда, как мыльный пузырь.
Ф р о с я. Да ты разве что придумаешь толковое!
Е в с е й. Раз на раз не приходится. А то не выручал я тебя! Напомнить?
Ф р о с я. То давнишнее не считается. Да и Шапкин не дурак. Всю войну прошел, и цел остался.
Е в с е й. Не дурак.
Ф р о с я. Кому еще так повезет!
Е в с е й. Согласен.
Ф р о с я. От него ничего не утаишь.
Е в с е й. Да это Верка всё, дуреха!.. Ну болтуха, ну вредина! Погоди у меня!...
Ф р о с я. Она, Верка-то, не дуреха, сама себе на уме. Теперь мужики на вес золота, а тут такой случай подвернулся. Может на месте Верки и я бы хвостом крутанула, будь помоложе… А чего? Верку понять можно… А ты не разговаривал случаем с Тимофеем после того, как насплетничала Верка ему?
Е в с е й. Не было подходящего случая. Видел его только издалека, по правде говоря. Злой такой топал по улице, агрессивный… Хотел окликнуть, а потом подумал: лучше в таком состояние его не трогать, а то всяко может быть… врежет промеж глаз… Ты, старик, скажет, всё знал, а почему молчал?! А? Получи по полной!.. Лучше от греха подальше…Ну его!..
Ф р о с я. Хотя кого он сейчас послушает!
Е в с е й. Да у меня, признаюсь тебе, и духу не хватит на такой разговор выйти…
Ф р о с я. Ты только промеж нас, баб, герой!
Е в с е й. Был когда-то… врать не буду…на свою территорию никого и близко не подпускал…. Она была помечена надлежащим образом…

Входит Нюрка с малышом.

Н ю р к а. Вот мы и дома! А кому тут не нравится, пусть утопывают! Да, Мишутка?

Малыш что-то промямлил.

Е в с е й. Пойду я. Вечерком молочка принесу.
Н ю р к а. Спасибо тебе, дедушка.
Е в с е й. Там разберемся…
Ф р о с я. Евсей!
Е в с е й. Ну чего тебе?
Ф р о с я. Всё идет к тому, что может мне придется поджениться к тебе…
Е в с е й. Приходи. Хочешь ко мне, хочешь к Гирше Моцкину, Пока его Белла не видит. Место найдем.
Ф р о с я. Да ну тебя! Скажешь тоже!.. Болтун старый!..
Е в с е й. Не бойся, не тронем…
Ф р о с я. Хватит ерунду молоть. А то у нас, чует мое сердце, вторая мировая начинается…
Е в с е й. Жду! (Вышел).
Ф р о с я. Ну, Верка! Ну, стерва! Такую гадость сделать!
Н ю р к а. Ни Верка, так другой кто бы рассказал всё Тимофею. Этого надо было ожидать. 
Ф р о с я. Она же твоей лучшей подругой была!
Н ю р к а. Люди меняются от обстоятельств, с этим надо мириться. Да и глупость мы с тобой, мама, сделали.
Ф р о с я. Это какую же?
Н ю р к а. Несусветную! Не надо было никуда прятаться. А сейчас перед людьми вон стыдно.
Ф р о с я. Стыдно, это когда видно. А что ж Тимоофей? Ты с ним не разговаривала?
Н ю р к а. Когда? Где? Через людей всё узнаю. Сегодня тоже, может, не придет домой ночевать…
Ф р о с я. Так он что, на колхозном дворе и спит?
Н ю р к а. Не знаю…А пусть бы и не приходил! Чувствую, чем всё кончится.
Ф р о с я. Пусть только поднимет руку! Пусть попробует! Управу найдем! Слыхала, у нас уже и участковый милиционер появился? Из соседней деревни… из Искани. А председатель сельсовета что обещала? Я со всеми переговорила… с глазу на глаз… Да кто теперь кого послушает! Каждый о себе только и думает… Это если бы тайну ту в банку какую закатать железной крышкой и закопать… да самому забыть где закопал – тогда, может, что и вышло бы… Тьфу!..

Входит Шапкин.

Ш а п к и н (спокойно). Прошу лишних удалиться.
Пауза.
Повторяю: прошу лишних удалиться!
Ф р о с я. А кто это тут лишний, зятёк?
Ш а п к и н. Умный сам догадается.
Ф р о с я. Так ты меня что, дурой считаешь?
Ш а п к и н. Умный таких вопросов задавать не станет.
Ф р о с я. Ну, знаешь!.. Это уже сверх того!.. Это уже ни в какие ворота!..
Н ю р к а. Мама, выйди.
Ф р о с я. Никогда! Ни за что! Я тебя с ним одну не оставлю!.. Для него, похоже, война продолжается. 
Ш а п к и н. Тогда у нас никакого разговора не получится. (Собирает в мешок свои вещи).
Ф р о с я. Никак в заработки, зятёк, собираешься? Завербовался куда?
Ш а п к и н. А куда ж еще! Тещу родную ведь кормить надо! Содержать! Ты прыщ на здоровом теле!..
Ф р о с я (хватая воздух ртом). Что он сказал?
Ш а п к и н. Что слышала.
Ф р о с я. Я прыщ? 
Ш а п к и н. Еще какой прыщ!
Ф р о с я. А ну повтори!
Ш а п к и н ( прямо в лицо Фросе). Прыщ! Прыщ! Прыщ! Хватит? Довольно?
Ф р о с я. Та-а-к. За оскорбление личности… А ты, между прочим знаешь, что у нас участковый появился? А ну ударь, ударь меня! (Подставила грудь). Чтоб на хорошую статью потянуло! Лет так на пяток. Сколько можно ждать? Почему не бьешь? Почему не нарываешься?..Я к кому обращаюсь?..
Ш а п к и н. Кажется, всё? (Завязывает мешок).
Н ю р к а (нервно). Мама, выйди!

Фрося неохотно выходит. Подслушивает за дверью.

Ш а п к и н. Инструмент ладно, прощаю. А пополнение в семье без моего непосредственного участия простить никак не могу.
Ф р о с я (ворвавшись в избу). А ты хоть знаешь, как всё было?!
Ш а п к и н. Тут важен результат. Меня подробности не интересуют.
Ф р о с я. Результат ему важен! Хорошо, ты его получил! Но ведь должен знать, в конце концов, что результат этот творился под стволом пистолета… Или дашь, или пристрелю, как Сидорову козу! И что ей, Нюрке, оставалось делать? Посоветуй, если такой грамотный!..
Ш а п к и н. Всё у вас?
Ф р о с я. Это ты к кому обращаешься – к нам двоим, или лично ко мне?
Ш а п к и н. Лично.
Ф р о с я. Гляньте на него! Под Берлином побывал, а уже каким культурным заделался! Надо же!.. Прямо некуда!..
Ш а п к и н. Тогда я уйду. Здесь третий лишний.
Ф р о с я. У!.. Погоди у меня!.. (Выходит).
Ш а п к и н. Я всё понимаю… Что случилось, то случилось… Многое я передумал, и ну никак , Нюрка, не могу простить тебе…
Н ю р к а. Уходишь?
Ш а п к и н. Ухожу.
Н ю р к а. К Верке, никак?
Ш а п к и н. К ней.
Н ю р к а. Интересно получается. Прямо как в кино. Так мы же вместе гуляли два раза с ее квартирантами-офицерами…когда они у нее на постое были…наши через село проходили… Ну, сволочь! Сама же меня затащила! Сама!..Изменила один раз всего тебе я… Клянусь! Пристала Верка, говорит, второму напарница нужна…скучно ему… песни попоем… Не думай, я сопротивлялась… как могла… а что получилось, то получилось…Прости… если можешь…Эх, Верка, Верка!... Только и разницы, что она не понесла… а мне аборт некому было сделать… На моем месте могла быть и Верка…
Ш а п к и н. Изменила ты мне, а не Верка. Вот в чем беда.
Н ю р к а. Ой! Ой! Горе-то какое! Свет перевернулся! Изменила! У тебя, скажешь, никого за четыре года на войне не было? Чего молчишь? Я честно тебе призналась. А ты можешь? Можешь? Можешь? (Тормошит Шапкина). Что, язык проглотил? Да или нет? Да или нет?..
Ш а п к и н. На войне, если знать хочешь, не считается…
Н ю р к а. А у нас тут что, всё время пели и плясали?
Ш а п к и н. Война многое спишет…
Н ю р к а. У нас что, войны не было?!
Ш а п к и н. Была и у вас. Но она, война, разная…
Н ю р к а. Ты-то мне и Толику всегда писал?! Всегда?! Всегда?!..
Ш а п к и н. Моей вины нет – полевая почта так работала… С нее спрашивай…

Появляется Чуб. За ней вбежала Фрося.

Ч у б. Не помешала?
Ей не ответили.
Понимаю… попала в эпицентр боя…
Ш а п к и н. Васильевна, я могу к вам зайти? В кабинет?
Ч у б. Мы можем и тут поговорить. Зачем же время терять. (Машет женщинам, чтобы вышли. Те выходят). Ну, слушаю тебя, Тимофей.
Ш а п к и н. Ухожу из семьи.
Ч у б. Уходишь?
Ш а п к и н. Ухожу.
Ч у б. Хорошо подумал?
Ш а п к и н. Да.
Ч у б. И куда же далеко собрался?
Ш а п к и н. Страна большая.
Ч у б. Страна-то большая, но кто нас где ждет?
Ш а п к и н. На фронте друзьями обзавелся – хоть на Камчатку, хоть в Сибирь… примут с распростертыми руками. Как знал, кучу адресов записал…
Ч у б. Друзьям, может, ты действительно нужен. Понимаю: фронтовая дружба – особая. А сыну, родной кровинушке, ты не нужен – как думаешь?
Ш а п к и н. Подрастет – к себе вызову.
Ч у б. А уверен, что он поедет?
Ш а п к и н. Это его дело.
Ч у б. «Подрастет». Толик твой что – дерево в поле? Да и оно без подпитки с неба не вырастет. Дождь нужен. Растит надо человека, кормить, одевать, чтобы ему тепло и сытно было, а ты в белый свет… Знаешь, как о таких говорят.
Ш а п к и н. Да знаю.
Ч у б. Вот и у Толика кто спросит: а где твой папка? Он и ответит: собакам сено косит. Ты этого хочешь?
Ш а п к и н. Вроде бы как и правду говоришь, Васильевна… Но не прощается Нюрке почему-то…. Душа навстречу не идет…не стремится. Ну не могу перебороть себя! Не могу! Хоть убей меня!
Ч у б. Ну, ошиблась. С кем не бывает. Душа у нее мягкая, у Нюрки-то… Добрая она. Ты что, лучше ее где найдешь? Сомневаюсь. Женщин-то много сейчас, вдов, не спорю, но и у тех же детишки могут быть… Понимаю, понимаю: тебя подхватит какая-нибудь не раздумывая. Но ты все хорошенько взвесь. Да еще больше тебе скажу… жена женой, но и нас на кого оставишь? Всех мужиков война перекосила, ты бы хотя подумал о них…Кто землю обрабатывать вместо них будет? Дед Евсей? Фрося? Взвалить всё на бабские плечи хочешь? Тебе не стыдно перед убитыми земляками? Не стыдно, Тимофей?.. Для чего они полегли? Чтобы их вдовы на себе пахали, а? Чтобы бабы корячились, их работу исполняли?
Ш а п к и н. Прям не знаю!.. Иной разу и жалею, что сам жив остался…
Ч у б. Ну-ну! Это ты уже лишнее говоришь, Тимофей.
Ш а п к и н. Да. Ты права, Ольга Васильевна. Но отомстить Нюрке я отомщу.
Ч у б. Только без рук, пожалуйста.
Ш а п к и н. Да нет, я уже перегорел. Руки не сгодятся.
Ч у б. Поэтому ухожу с хорошим чувством… Если будут опять трудности душевные – заходи, поболтаем… Договорились?
Ш а п к и н. Ладно. Пусть будет по-вашему…

Чуб выходит.

(Вслед, громко). Но Нюрке это так не пройдет!!!...

Осторожно заходят Фрося и Нюрка.

Но Нюрке это… так… не пройдет… Повторяю для тех, кто не слышал. Где тут мои какие-нибудь манатки? (Взял кое-что из вещей, уходит).

Нюрка рыдает. Появляется Толик.

Т о л и к. К Верке посеменил. Я ему: пап, ты куда? Он мне: приходи, поговорим. Сходить, что ли?.. Батя всё же… 

 

7.

В избе Фрося и Нюрка. Фрося куда-то собирается.

Н ю р к а. Мам, я тебя прошу, умоляю: никуда не ходи!
Ф р о с я. Как это не ходи?! Мужика увела, а мы что – молчать должны? Тряпкой рот заткнуть? Кляпом?
Н ю р к а. Не унижайся. Не надо.
Ф р о с я. А я говорю: надо!
Н ю р к а ( распяла на двери руки). Не пущу!
Ф р о с я. Ой, гляди, гляди, девка! Пропадешь одна. Мать не вечная. А как ты одна детей поднимешь? Ладно, Толик… он уже и коров пасти может через год-другой в колхозе. Себя прокормит. А этот, сопливый?..А? Чего молчишь? Язык проглотила?

Появляется Гирша. Продрался под рукой у Нюрки.

Г и р ш а. Не помешал?

Ему не ответили.

Г и р ш а. Где таки ваш хозяин?
Ф р о с я. Нюрка, тебя спрашивают!
Н ю р к а (матери). А то ты не знаешь!
Ф р о с я. Уважаемый и многопочтенный Гирша, докладываю: хозяин наш поменял место жительства.
Г и р ш а. И давно таки?
Ф р о с я. Вчера.
Г и р ш а. И куда далеко поменял, если это не большой секрет?
 Ф р о с я. К Верке ускакал. На соседнюю улицу.
Г и р ш а. Поменял, говорите, шило на мыло или мыло на шило. Хотя какая разница! А мне он нужен был.
Ф р о с я. Не успел, не успел – Верка попроворнее оказалась! Надо было быстрее топать. 
Г и р ш а. Ну, коль нет так нет… Дело к нему имеется…
Ф р о с я. А если не секрет, по какому случаю дело?
Г и р ш а. Пока – секрет. Посплетничать нужно. По чисто таки мужским соображениям.
 Ф р о с я. Гляньте вы, люди! Нарасхват наш Шапкин! Кто бы мог подумать, а!..
Г и р ш а (пошел к двери, потом повернулся). Может, ему что передать надо?

Пауза.

Ф р о с я. Нюрка!
Н ю р к а. Чего Нюрка?! Как что, так сразу я!..
Ф р о с я. Передай ему, Гирша, что он большое дерьмо!..
Г и р ш а. Прямым текстом не смогу. Материться не умею. Белла запрещает. Но что-нибудь придумаю. (Уходит).

 

8.

В избе Верки. Верка суетливо собирается куда-то.

В е р к а. Как бы чего не забыть! Так, значит, в местечке гляну отрез за платье. В такой день надо быть красивой. Тебе, может, бутылочку привезти? Беленькой?
Ш а п к и н. Не траться. Обойдусь. Хлеба купи лучше местной пекарни.
В е р к а. Куплю, куплю. Хлеба обязательно… И плюшек возьму, они тоже вкусные. Интересно, а духи завезли в галантерею или нет? Пудра у меня пока есть… (Попудрилась перед зеркальцем). А помаду губную я на дух не переношу. Не привыкла к ней. Да и разве нормальную помаду в наше сельпо когда привезут! Всё, я побежала, милый. (Чмокнула Шапкина в щеку). Не скучай. Да, в сельсовет мне забежать или сам сходишь? 
Ш а п к и н. Сам схожу.
В е р к а. Не забыть бы тетрадку купить, сразу и заявление отнесешь. Я побежала! Не скучай! ( Выходит).

Шапкин сел на табурет и штопает рубаху. Входит Гирша.

Г и р ш а. Бог в помощь.
Ш а п к и н. Спасибо. (Уколол палец иголкой, трясет рукой). Ну, зараза!..
Г и р ш а. А чем это ты занимаешься таки?
Ш а п к и н. Рубаху штопаю, не видишь?
Г и р ш а. У меня, у дурного Гирши Моцкина, этим делом Белла занимается, так я и не заметил таки…
Ш а п к и н. Понятно. Чего пришел?
Г и р ш а. Так я в этом доме бывал таки. Тут, когда наши стояли, командир их жил с еще одним офицером. Что-то я им ремонтировал, дай Бог память! Да кому это нужно сегодня? Зачем?..
Ш а п к и н (выходя из себя). Ты чего пришел, спрашиваю?
Г и р ш а. А пришел вот по какому случаю таки. Может, в кузню пойдешь?
Ш а п к и н. Зачем? Чего я там не видел?
Г и р ш а. Э нет, брат Шапкин: о кузне так нельзя…
Ш а п к и н. А как?
Г и р ш а. Теплее надо. Там огонь… а где огонь, таки там тепло и светло…
Ш а п к и н. Кажется, я всё понимаю.
Г и р ш а. А кто сказал, что ты дурак. Конечно, понимаешь. Я уже и с председателем поговорил. Сперва побудешь у меня помощником, молотобойцем, а потом и кузнецом станешь.
Ш а п к и н. Боюсь, не получится?
Г и р ш а. Если с топором работал и рубанком, то почему с металлом не сможешь?
Ш а п к и н. Может, ты и прав, Гирша.
Г и р ш а. А когда Гирша был не прав, скажи мне! Вот и договорились!
Ш а п к и н. Погоди, погоди, подумать надо. (Кончил штопать рубаху).
Г и р ш а. Мне уже молотом махать тяжело. Не те годы таки. Всему свое время.
Ш а п к и н. Ладно, приду завтра.
Г и р ш а. Ты, Тимофей, бывал в Риге? Ах, я у тебя уже спрашивал... Совсем вылетело… И еще вот что я тебе скажу… И хотя, казалось бы, зачем мне всё это, дурному Гирше Моцкину, но если сам штопаешь рубаху, то возвращайся в семью… Поверь мне, лучше не будет… 
Ш а п к и н (снисходительно). Сам пойдешь или мне попросить тебя?
Г и р ш а. Таки ухожу, ухожу. (Исчезает).

Шапкин надел рубаху, взял мешок, облокотился на косяк двери, задумался о чем-то и решительно вышел. 

 

9.

В помещении сельсовета. За столом сидит Чуб Ольга Васильевна. Проглядывает некоторое время документы. Перед ней стоит с мешком Шапкин. Встала и женщина.

Ш а п к и н. Ковалёв Иван Петрович.
Ч у б. Пал смертью храбрых под Варшавой…
Ш а п к и н. Сорокин Петр Иванович.
Ч у б. Пал смертью храбрых, освобождая Кенигсберг.
Ш а п к и н. Белкин Федор Сергеевич.
Ч у б. Пал смертью храбрых на озере Балатон, Венгрия.
Ш а п к и н. Куреньков Николай Алексеевич.
Ч у б. Пал смертью храбрых под Сталинградом.
Ш а п к и н. Смолкин Яков Маркович.
Ч у б. Пал смертью храбрых, освобождая Прагу…
Ш а п к и н. Тарасов Андрей Иванович.
Ч у б. Пал смертью храбрых на Висле, Польша…
Ш а п к и н. Фамилия у меня, как вы знаете, Ольга Васильевна, – Шапкин. Смешная немножко. Кто ее дал нашему роду, сказать не берусь, но догадываюсь: у нас всегда мужики были в шапках. Так положены было… как бы по штату. Сообразуясь с обстановкой и военным положением, из Германии наши бойцы везли трофеи. Кто что. Аккордеоны, печатные машинки, сервизы… и разную другую немецкую хрень, хотя и приличного качества и фасону. А я вот взял семь шляп, таковы мои все трофеи. Везти легко, да и конкретное предназначение имелось… Подсмотрел, что там, за границей, в шляпах почти все мужики щеголяют. Шикуют вроде бы как того. А мы чем хуже? Хватит в «восьмиклинках» да в облоушках вышагивать. Есть форма одежды похлеще, пофорсистее. Тогда, под Берлином, и народилась у меня мечта – снарядить всех дружков своих в шляпы и после победы вместе пройтись по селу… а дед Евсей нам подыграл бы… Не получилось… как видите…
Ч у б. Не получилось, Тимофей Иванович. А было бы красиво!
Ш а п к и н. Так что эти трофеи оставляю у вас. Если может кто еще вернется с войны – вручите. От меня. От рядового запаса Шапкина.
Ч у б. Уже, наверное, все, кто выжил, вернулись?
Ш а п к и н. А вдруг?
Ч у б. Ну, оставьте на всякий случай.
Ш а п к и н. Парочку шляп я возьму. Одна мне сразу предназначалась, и Толику тоже пусть будет… на него уже девчата заглядываются… Для того и воевал, чтобы сын мог пофорсить… Пожалуйста, Ольга Васильевна… (Вручил ей пять шляп, одну надел себе на голову, еще одну спрятал в мешок).
Ч у б. Хорошо смотрелись бы все вместе, хлопцы… Красиво.
Ш а п к и н (направился к выходу, но остановился, подумав мгновение, вернулся). Дайте все же еще одну шляпу мне.
Ч у б. Пожалуйста, Тимофей Иванович.
Ш а п к и н (взяв шляпу). Не заметишь, как и Мишутка вымахает. Может к тому времени мои трофеи еще не выйдут из моды, а, Ольга Васильевна?
Ч уб. Возвращаетесь, Тимофей Иванович, домой?
Ш а п к и н. Получается, так. Возвращаюсь, Ольга Васильевна.
Ч у б. Хорошее дело.
Ш а п к и н. Второй раз возвращаюсь. Первый – с войны, а теперь вот – с мирного, так сказать, фронта… Возвращаюсь… К Нюрке и двум мужикам… А там, глядишь, и третий появится, и четвертый…и пятый, а почему бы и нет?
Ч у б (протянула Шапкину шляпы). Так, может, все возьмете назад?..
Ш а п к и н (махнув рукой). А давайте! Так и быть. Уговорили. Коль, говорите, они из моды еще долго не выйдут, то, надеюсь, пригодятся!.. (Забрал шляпы, запихнул в мешок и вышел).
Ч у б (вслед). Будьте счастливы все!!! (И трижды перекрестила ушедшего).

Конец.