«Прощальный поцелуй…»

Двое обручённых 

Скажи, chéri, скажи,
Как вечер тих!
И падают на землю, как слезинки,
Густые капли.
К ночи ветер стих.
Текут в часах усталые песчинки.
Закончилась суровая гроза,
И тьма, в окно глядя,
Поводит бровью.
А утром в поле всходит бирюза,
Когда мы занимаемся любовью.
И смотрит, рдея, яблоневый сад,
Весь в позолоту солнцем облачённый.
На землю опускается закат.
Мы засыпаем.
Двое обручённых.

Поцелуй

Прощальный поцелуй. Семидесятый год.
И дым от поезда на северном вокзале –
Все те слова, что вы мне не сказали,
Я знала наперёд.

Мы с вами – две разрубленные части
Случайно разведённого моста,
И – вновь – соединить уста
Не в нашей власти.

Уйдите прочь! Как будто вы – не мне –
Шептали горячо и непреложно,
И я – не вас – на лунном бездорожье
Увидела во сне.

Вы родились под пагубным созвездьем,
И пусть вам – отпущеньем за грехи
Останутся – забытые стихи
Моих трагедий.

Дорогая моя

а потом, дорогая, нас разлучили.
мы плакали и кричали, как нас учили,
мы тянулись друг к другу пальцами и словами,
взглядами, движениями, стихами...

а потом, дорогая, я стал слаб и тонок.
беззащитен и нежен, как тот ребёнок,
что просит обнять и целует у мамы руки...
сколько в запасе времени у разлуки?

сколько в запасе времени у печали?
нам с тобой счастья множество расточали,
мы его жадно пили вдвоём губами...
дорогая моя, мы во всём виноваты сами,

каждое слово влекло за собой печали,
каждую ссору мы с радостью отмечали...
мы были юны, неопытны, бессердечны,
и – нам казалось – в запасе у нас есть вечность,

чтобы любить и нежить, чтоб расставаться,
чтобы ссориться, и мириться, и целоваться...
дорогая моя, вот было бы всё иначе,
было бы времени больше, мы им – богаче,

мы бы с тобой не тратились, а любили,
берегли бы да холили, не губили;
я бы обнял тебя, поцеловал в ключицу...
«дорогая, я здесь.
                ничего с тобой не случится».

Пой же

Здесь, в милой Англии моей, есть Кенсингтонский сад, где зноен каждый летний день, и сумрачен закат, где ветер нежен, воздух пьян, и вечная весна.

Где вечный мальчик, что как тень приходит мне из сна.

Его так юн, так хрупок лик, и песнь его легка, он мне поёт, как корабли плывут издалека, как солнца луч стучит в окно и дарит как рассвет. Он мне поёт – за гранью лет – что всё предрешено.

Известен каждый, каждый шаг, и встреча, и судьба. Он мне поёт, и сходит мрак, и вечная весна стучится в дверь: «Открой, открой!» – её прекрасен зов. Чарующ как и как хорош чудесный мир из снов! Там где любовь и где весна – вот поселиться б в ней!

Мне славный мальчик всё поёт, нежна его свирель, уста его, как сладкий мёд, и голос – пряный хмель. Его слова – слова любви – дороже мне всего, и этот мальчик – дар земли – и краше нет его.

Целуй меня, мой свет, мой сон – навеки я твоя, мы в той весне разделим трон, мы подчиним моря, нам южный ветер будет друг, нам вечность будет мать. Не будет, счастье, нам разлук, не станем горевать.

Так пой же, пой же, мой король – как наяву, во сне.
Так пой же, счастье – про любовь.

Любовь твою ко мне.

Как же сталось так? 

В моем доме белые стены и полумрак,
Желтые свечи, прозрачные зеркала.
Мама, отчего ты меня, невинного, предала?
Как же сталось так?

Как же сталось, что я тебе был чужим,
Что мой детский плач был тебе просто звук?
Что ты нам же выбрала худшую из разлук,
Чтобы легче жить?

Как же сталось, что ты меня отдала,
Чтобы смех твой был ярче и не тускнел,
Чтобы яркий луч в тебе теплился и горел?
Мне осталась одна зола.

У меня же иная жизнь да иная мать,
Город твой полыхает моим огнём;
Где-то, в иной истории, мы вдвоём.
Надо только ждать.

Где-то, в иной истории, ты – моя.
Ты гадаешь желание на бредящую свечу;
Мама, я рядом. Я иду, я бегу, я мчу
В наши сказочные края.

О лжи

правды нет, только ложь – выбелена, чиста,
вписана в полукруги клетчатого листа,
для неё нет количества, качества, нет числа;
с виду невинна, нечаянна и проста,
а внутри – гнила, некрасива, пуста-пуста…

правды нет, а потому я пишу ко лжи:
«сладкая, чем же мне теперь дорожить?
кого возлюбить, простить, ты скажи, скажи;
кем восхищаться? кто этого заслужил?
милая, как же мне всё это пережить?»

ложь смеётся, задирает курносый нос,
говорит мне: «мальчик, ты ещё не дорос,
до истины; сколько в тебе сантиметров?
                ну-ка, вытянись в полный рост;
маловат, однако, устраивать мне допрос.

сколько лет тебе, сколько беленых зим?
отчего ты так рьяно и дерзко неутомим;
задаёшь вопросы, будто ответ так необходим,
будто несчастлив ты, неправилен, нелюбим;
зайка, станешь однажды сильным, большим-большим…

вот тогда мы с тобой
и
поговорим».

Художник: Наталия Сафронова