Война и мир в Вальхалле

Жаркая схватка у берегов Норвегии в 1942-м закончилась для обеих команд — русской подлодки и немецкого эсминца — трагически. Погибли все, но слез по ним автор романа не льет, а заставляет, стиснув зубы, брести по берегу, где им встретится бог Локи, поскольку попали они, как все герои, в Вальхаллу. И понятно, что ни о каком примирении не может быть и речи, а злость, ярость и прочий патриотизм помогут им на том свете не быть, как все, а стать особенными. То есть, решить спор в поединке у престола Вотана (Одина), и победа при этом повлияет на ход Второй мировой.

В принципе, схема в романе Семена Лопато «Мертвые видят день» проста: группа моряков путешествует на паровозе в загробном мире в сопровождении богини смерти, вручившей им железный цветок Судьбы, чтобы ориентировались во времени и пространстве. Поскольку, во-первых, вокруг сплошные Поля Безумия, среди которых не сеют и пашут, а воюют и пируют по законам нордической мифологии. А во-вторых, каждый лепесток — это определенный период времени, которое истекает по мере приближения к престолу Вотана. А истекает оно, заметим, неумолимо, поскольку, кроме хмурых ландшафтов, вокруг немало такого, чем можно заняться. Например, города и села, где продолжается «жизнь», как в мирное время: люди читают газеты и ходят в кино, пишут музыку и картины. «Здесь живут только художники, — сообщают в одном месте. — Это то, чем занят, для чего существует этот город — мы воссоздаем картины, погибшие на войне». «Здесь есть квартал переписчиков, — показывают в другом. — Раньше, когда какая-нибудь книга пропадала безвозвратно, не оставалось ни одного экземпляра, здесь ее переписывали».

Но если все вокруг в загробном мире живет упомянутой «довоенной» жизнью, то сами герои романа обретают совсем в другой реальности. Им здесь попросту неинтересно. «— Остановка прямо в центре города, на вокзале, — сказала Сигрин. — Впрочем, что за вокзал — вокзальчик. И не ходите там все вместе — глупо и незачем. Когда становимся, пусть каждый побродит в одиночку, просто походит по улочкам — город не так велик. Часок, другой, не больше. Ни для кого не составит проблемы найти дорогу назад».

И даже, когда некоторые из отряда остаются защищать местное население, остальные упорно движутся вперед, то и дела занимаясь «войной»: пересаживаясь с танка на самолет, сражаясь то с одним войском, то с другим, попадая из одной западни в другую и т.д. Таким образом, без войны для них нет мира, в том числе даже в перспективе будущего поединка у трона Вотана. Хотя, то же самое, чувствуют здесь, в Вальхалле, даже мирные жители. «— Странное чувство, — сказал художник, — когда нет войны и нечего восстанавливать, ты постепенно хиреешь и высыхаешь, пропадают мысли и желания, исчезают чувства, не хочется ничего, ты становишься как живой скелет, нет сил подняться с постели и выйти из дома. И лишь когда война уничтожает очередной шедевр, ты вновь мгновенно возрождаешься и можешь что-то чувствовать и вновь можешь держать кисть. Что это значит? Что лучше? Не знаю».

И впрямь, зачем все это, — чтобы погибшие на Земле картины воссоздавались на том свете и хранились вечно в мертвых городах, где их никогда и никто не увидит? Слепота — это, наверное, ключевое слово в романе. Слепая ярость, любовь и вера в победу. Реализацией метафоры гремит здесь битва слепых. «Огромная, рвано-кровавая, озверелая, вселенская битва всех против всех кипела на неоглядном пространстве, кромсая и дырявя, разрывая друг друга, слепцы, шлепая в воде и на танках беспорядочно бродили и носились по водяному, подернутому черными дымами плещущемуся полю, словно дикий, изначальный, первобытный бульон войны варился на наших глазах на кипящей и горящей отмели, никогда не кончаясь и никогда, наверно, не начавшись, рожденный сам из себя и пущенный в вечность, на века». 

По мере продвижения к Вотану — как к мудрому Гудвину — отряд понемногу редеет. Но забирает бойцов, напомним, не война, а мирная жизнь: кто-то остается, чтобы охранять детский дом, кому-то по душе сельский труд или работа искусствоведом в городе художников, воссоздающих уничтоженные на Земле картины… Перелом во Второй мировой войне их будущая битва друг с другом, может быть, и создаст, но вопрос жизни и смерти в литературе с появлением этого романа в очередной раз все равно останется открытым. 

Семен Лопато. Мертвые видят день. — М.: АСТ, 2020. — 352 с.