На обложку «Лавра» вынесен подзаголовок «Неисторический роман». Это верно, но этого мало. У Водолзкина не только история отсутствует: нет ни драматургии, ни психологии, ни даже оригинальности – от них автор благополучно отказался. Апофатическая, в общем, проза, намертво спрятанная за частоколом отрицательных частиц...
Любите ли вы литературные премии так, как я люблю их: со всем энтузиазмом, со всем исступлением? Или, лучше сказать, можете ли вы не любить их больше всего на свете, кроме блага и истины?..
Современный бельгийский мыслитель Фрэнклин Анкерсмит в своей удивительной работе «Возвышенный исторический опыт» произвел необычное разделение академической истины и «возвышенного» опыта – вдохновляющего чувства историка при встрече с материалом прошлого...
Про себя я думаю, что наловчился чуять художественный смысл произведений искусства, который полагаю существующим идеально, не в «тексте»: в подсознании автора или в подсознании восприемника...
Наши литературные премии – вариации на тему «Интернационала»: кто был ничем, тот станет всем. С лишь одной оговоркой: ненадолго. Лауреат обычно остается в прискорбном положении Золушки: бьет полночь, бархат и кружева стали лохмотьями, карета превратилась в тыкву… А принцу оно глубоко по барабану...
Да, много оттенков, но нет пестроты, определённая гамма. В гамме оставаться трудно, риск скуки, обыденность, шальная мысль начать писать абы как, что вижу, то пою. Нет, вижу что, а пою для чего и как...
Распоряжением Правительства Российской Федерации №96-р писателю Сергею Шаргунову присуждена премия в области культуры за художественно-биографическое издание «Катаев. Погоня за вечной весной». Согласитесь, достаточный повод, чтобы писать парадную парсуну лауреата...
Определенно, Екклесиаст – справочник на все случаи жизни: «Бывает нечто, о чем говорят: “смотри, вот это новое”; но это было уже в веках, бывших прежде нас». По литературе последних лет это очень даже заметно. «Новый реализм» на поверку оказался идейным и эстетическим клоном «натуральной школы». А «новый традиционализм», что пришел ему на смену, – старым добрым почвенничеством…
Не люблю интеллектуальную прозу. Особенно российскую. За мертворожденность, за чудовищный снобизм и того же калибра дилетантство. За нескончаемый словесный водоворот, в центре которого мучительно кружится щепка какой-нибудь банальности. За… впрочем, реестр рискует затянуться...
