«И я прошу ребят не жадничать…»

Во времена нашей жизни в Минске – году этак в 1959: моя сестра Наташа ходила тогда в 5-ый класс. Сестрёнка состояла в пионерской организации, ей выписывали газету «Пионерская правда». И вот однажды на первой странице этой газеты Наташа обратила моё внимание на письмо: «При коммунизме всё будет бесплатным. И я прошу ребят не жадничать, чтобы всего всем хватило». И скромная подпись: «пионер Вася».

Вот и весь текст того памятного письма. Что в нём нас с сестрёнкой поразило? Прежде всего – сама простота и краткость изложения. Было непривычно читать на первой странице всесоюзной детской газеты такое краткое и в то же время вразумительное письмо. Оно удивило и вполне тянуло на «прикол», хотя такого слова ещё не существовало в нашем обиходе…
Сейчас хочется вспомнить саму обстановку, в которой мы прочитали это письмо – почему-то в прихожей родительской квартиры в угловом доме – где оканчивается улица Карла Маркса и упирается под прямым углом в улицу Янки Купалы, на другой стороне которой находится мостик через речку Свислочь. Мостик этот является как бы проходом в парк Горького (все парки в стране, наверное, носили имя великого писателя). Кто знает хотя бы немного Минск, понимает, что это практически «тихий центр». Думаю, что Наташа протянула мне газету в прихожей потому, что я спешила уйти – у меня была собственная насыщенная жизнь, интересы которой мало совпадали с домашними. А тут какая-то пионерская, то есть практически детская газета: что в ней может быть стоящего внимания? Но когда всё-таки прочитала подсунутый мне текст, то остановилась – он меня поразил. Прежде всего наивностью изложения: так это было непривычно, вроде кустарно – и вдруг на первой странице, на самом видном месте! Тут в прихожую вошла мама – уже мы вместе с Наташей показали ей это письмо. Мама вспоминается мне молодой и красивой – она не так давно родила нашего брата Васеньку, ему ещё не было трёх лет. Конечно же, совпадение имён автора письма и долгожданного сыночка, не могло не зацепить маминого внимания. Заметка тоже показалась ей странной, но менее, чем нам с Наташей – по возрасту мы были ближе и удивлялись смелость и одновременно наивностью мальчика, это письмо написавшего. 

Сейчас попытаюсь объяснить появление письма таким образом – только что Н.С. Хрущев провозгласил очередной лозунг: – «нынешнее поколение наших людей будет жить при коммунизме!». Одним из главных признаков которого декларировалось отсутствие денег. В обществе постоянно ощущался дефицит то одного, то другого; в том числе особенно красивой одежды, модной обуви – что особенно волнует всегда молодых девушек. Хотя сестра считалась ещё ребёнком, но главная проблема женской жизни: как выглядеть модно и привлекательно её волновала всегда. Меня, конечно, тоже, но не так остро и перманентно. Мы росли в благополучной семье, не голодали уж точно, могли себе позволить иногда капризно отказаться от какого-то блюда: – опять каша на завтрак? Не хочу! И одевали нас родители по возможности из обычных магазинов, без изысков. А хотелось чего-то особенного, чтобы не как у всех! 
Но в этом коротеньком газетном призыве всё было как-то сложнее, не на бытовом уровне. Он – этот мальчик Вася – беспокоился не о себе – о будущем, вступал в полемику с самыми главными установками страны. Он как-то понимал, что мало провозгласить неизбежный приход безденежного коммунизма, надо ещё и заранее озаботиться воспитанием тех, кто к тому далёкому времени подрастёт. Он боялся – не без оснований – что потребительский инстинкт возобладает над прочими…И в этом он оказался, увы, прав.
К началу девяностых у поколения бывших пионеров – читателей той самой «Пионерской правды» (пусть и не у всех, разумеется!) как раз и появились возможности поучаствовать в разделе и приватизации общественного пирога. А как сложилась судьба самого провидца – нам уже никогда не узнать – ведь подписи под призывом «не жадничать» отсутствовала. А может, вся эта заметка в газете была только розыгрышем? И тогда тут главный вопрос – чьим?

ХОТИМ СТАТЬ ШПИОНАМИ

А это уже история из моей студенческой жизни, где-то конца четвёртого курса, шёл 1963 год. Уже не стоял практически вопрос об исключении по неуспеваемости – как-то на экзамене по оптике известный профессор Степанов Борис Иванович проговорился: конечно же, надо было быть ставить двойку, но выгонять с четвёртого курса не рентабельно. Придётся ставить три, найдётся и для неё скромное местечко. Можно сказать, такой подход для бесплатного обучения вполне понятен.
А у меня к этому времени уже случился «Архимед» – и, как всегда, в минуты успеха и благоденствия человеком овладевает беспечность – так и случилось на этот раз. Мы –несколько студенток – выскочили в просторный холл физического корпуса на четвёртом этаже после лекции (увы, не помню по какой именно физике) а в холле за время нашего отсутствия поставили несколько высоких кабин из органического стекла и развернули выставку шпионского оборудования. Там, за стеклом, были первый раз нами тогда увиденные камуфляжные – комбинезоны, раскрашенные в серо-черно-зелёные цвета для маскировки и какие-то малопонятные нам приборы. Около каждого экспоната стоял сероглазый, явно неулыбчивый молодой человек, а с противоположной входу стороны располагался стол с открытой тетрадью и ручкой, приготовленный для написания отзывов. С шуточками мы покрутились возле экспонатов, и уже около стола один из смотрящих за порядком спросил: не хотите ли вы что-либо написать? И по-прежнему хихикая, я накарябала в пустой пока ещё тетради: – «Выставка нам очень понравилась». Потом помедлила и добавила: – «Хотим стать шпионами». Подружки мои меня одобрили и даже в какой-то мере своим хихиканьем спровоцировали.
Вот такой отклик вызвала выставка шпионского оборудования, развёрнутая в фойе Белорусском Государственного университета. Очень довольные собой мы после звонка мы вернулись на лекцию. Но дослушать её мне не удалось: в дверь постучали, преподавателя подозвали, и он громко назвал мою фамилию… Пришлось покинуть аудиторию с самыми тревожными предчувствиями.
Впрочем, не такими уж и тревожными – я училась на физфаке БГУ в первой половине 60-х годов двадцатого века. Это было время, когда физфак считался самым престижным факультетом: в моде была книжечка «Физики шутят», а на сцене Белорусского университета исполнялась с успехом комическая опера «Архимед». В ней звучали слова: «Только в физике соль, остальные все – ноль», и слушатели смеялись и хлопали, причём не только студенты физфака. Так случилось, что я была организатором и режиссёром этого самого спектакля.
Произошло это так: профессор Лев Томильчик, читавший лекции по теоретической физике, на каком-то факультетском собрании рассказывая о своей командировке в Москву, достал и положил на стол какую-то потрёпанную рукопись: 
«На физфаке МГУ поставлена комическая опера «Архимед», сценарий которой они сами написали, мне удалось текст пьесы выпросить. Я видел это представление, мне понравился их задор. Хотелось бы увидеть эту оперу на сцене БГУ». Не знаю, как это произошло, но я вскочила с места и крикнула: – «Дайте, пожалуйста, мне этот сценарий! Мы поставим его!». И Томильчик, удивлённо посмотрел на меня, однако, впечатлённый такой решительной реакцией, мне рукопись отдал.
Помню счастливое чувство появления в жизни настоящего дела; почему-то не минуты не сомневалась, что это мне по плечу. На физфаке к старшим курсам чувствовала себя как-то неуютно: физика не увлекала, хотя именно тогда многие из близких друзей начали свой поступательный путь в науку. Ну, а девочки были озабочены, как и полагается, проблемой чисто практической: как выйти замуж до окончания университета. Иначе просто неприлично: мальчишки держали пари, мне было известно, что я в списке счастливиц не состояла. Впрочем, там было всего одно-два женских имени, но за ближайшую цель это не тянуло – за спиной было несколько романов, не то, чтобы неудачных, но преобладание на факультете количество мальчиков позволяло отложить замужество как ближайшую цель на неопределённый срок, а это, согласитесь, огромная роскошь. 
Именно поэтому, когда подвернулся проект «Архимед», все прочие замыслы и желания тут же были похерены – он завладел мною целиком. Даже как-то мотивировал или оправдывал моё поступление именно на физфак (а не только преобладающее большинство мальчиков среди студенческого состава). До Архимеда у меня был опыт постановки пьесы «Остров открытия» в конце первого курса, которую сама же и написала, да ещё имела наглость сыграть там главную, сугубо автобиографическую роль. Но в том, что смогу поставить «Архимед» на университетской сцене, не сомневалась ни минуты. Вернее – не думала об этом, а только прикидывала – с чего начать?
Готова и сейчас отстаивать такое предположение: для того, чтобы довести до успешного окончания любой проект (тогда это слово ещё не было в моде, теперь сказали бы – в тренде!). необходим один человек, который уверен, что доведёт этот проект до полного исполнения. Всего один человек, но который стопроцентно уверен, что сможет довести дело до победного конца! Как ни странно, но поставить оперу «Архимед» на студенческой сцене мне действительно удалось, то есть я смогла заразить своей уверенностью целую тучу народа – самого разнообразного, обладающего различными талантами: певцы нашлись среди первокурсников, Лада – музыкальный работник – училась на курс моложе, за её плечами была музыкальная школа (в просторечии музыкалка) и два курса консерватории. Ближайшая подруга Лариса участвовала в оформлении спектакля, её лозунг на сцене в общежитии студентов на сцене: – «Сдадим наши посредственные знания на хорошо и отлично!» помнится до сих пор.
И вот теперь вернёмся к выставке шпионского оборудования в холле физфака: в чём был замысел или какова была цель этой выставки? Если бы предварительная лекция, беседа в зале о действиях преступных организаций на территории республики ввела бы студентов в курс дела, возможно нашлись бы те, в ком отозвалась эта тема: кто-то захотел посвятить жизнь поиску преступников. Ведь мы были накануне распределения, и ещё не представляли, что нас в жизни ожидает. Но без всяких предварительных объяснений выставка была обречена на провал – за ней не было никакого проекта практических действий (в отличии от рукописи, привезённой Л.М. Томильчиком из Москвы…)
И вот в сопровождении одного из кураторов злополучной выставки я была доставлена в комитет комсомола БГУ. Секретарём в это время был Георгий Рылюк, который хорошо знал меня по «Архимеду» – конечно же без помощи комитета мне (нам!) ничего бы не удалось сделать. И опера уже была поставлена, имела успех, и занимала заметное место в отчётах Рылюка по деятельности комсомольской организации БГУ!
Куратор выставки, сдав меня Жоре Рылюку «на руки» бросил следующие слова: «чтобы завтра же её не было в университете» и вернулся к экспонатам. Жора набросился на меня: ругал, упрекал, жаловался – как трудно будет ему меня отмазать. Но ни на минуту не сомневался, что он сможет сделать это. Так и получилось – меня даже не вызывали больше «на ковёр». Так и закончилась эта история с выставкой шпионского оборудования на физфаке; кажется сейчас, что её быстренько убрали, поняв, что цель её не четко определена…
А мне захотелось вспомнить и описать, по возможности подробно, эту назидательную историю, слушая постоянно сейчас по ТВ разные страшные история о времени, в котором мы в юности жили. Неправда – это было весёлое и легкое время, и как сказал мой любимый поэт Николай Гумилёв в стихотворении «Индюк»: «И вспомню я тебя с улыбкой / Как вспоминаю индюка.»

И ещё одну забавную фразу хочется вспомнить – уже из начала восьмидесятых, когда в школе училась моя дочь. Было объявлено в классе сочинение по роману «Война и мир»; тема звучала так «Пути дворянской интеллигенции в романе Льва Толстого…». Заскрипели мозги, зашуршали шариковые ручки, и между рядами пронёсся громкий шёпот: «Таня, Таня, а князь Андрей он был кто: простой крестьянин?» Без комментариев.