Космодемьянские – мученики за Россию. Вопреки кампании лжи и злобы – святость и мученичество

Подвиг Зои Космодемьянской, казалось бы, настолько очевиден и признан всеми, что не требует дополнительных доказательств. Он подробно освещён, задокументирован, подтверждён рассказами свидетелей и фотографиями, сделанными самими преступниками, казнившими Зою, немецкими военнослужащими. Написаны многочисленные книги, проведены подробные исследования и изыскания историков. И после всего этого парадоксальным кажется та злобная волна неприятия, поднявшаяся в последнее время, волна порочащих интерпретаций всего происшедшего, какое-то гнусное мещанское стремление унизить, оболгать, смешать с грязью образ мученицы, отдавшей свою жизнь в борьбе за Родину. У тех, кто это делает, кто пытается под видом борьбы за историческую правду очернить нашу историю – есть только одна цель: представить Россию страной, обречённой на уничтожение, страной мелких трусливых недочеловеков, неспособных, конечно, на героические поступки, на жертвенность. Ведь, как утверждал великий русский историк Лев Николаевич Гумилёв, автор теории этногенеза, выдвинувший постулат о высокой пассионарности нации, находящейся на своём наивысшем взлёте, именно готовность к жертве во имя отечества – это и есть признак максимального подъёма этой самой пассионарности. Когда количество таких пассионариев достигает некоторого определённого процента по отношению ко всему населению, тогда такая нация, такой народ становится непобедимым. Такого пассионария хоть огнём жги, хоть вешай, хоть расстреливай, а он и на виселице скажет своим палачам: «Сколько нас ни вешайте, всех не перевешаете, нас 170 миллионов. Но за меня вам наши товарищи отомстят». Такие слова 29 ноября 1941 года сказала перед казнью, обращаясь к нацистам, скромная маленькая худая девушка, назвавшаяся Таней, а ей той осенью исполнилось лишь 18 лет... 

У каждого подвига есть своя предыстория, и у этой девушки, почти ребёнка, тоже была своя предыстория, и довольно сложная. Долгое время об этом молчали, как-то было не к лицу советской героине оказаться ещё и внучкой святого Русской православной церкви, одного из новомучеников российских Петра Иоанновича Космодемьянского, бывшего священником в селе Осиновые Гаи Моршанского уезда Тамбовской губернии. Гай... это по-украински лес, кто знает, возможно, население села было отчасти украинским, а так как сам Пётр Иоаннович был уроженцем тех мест, то и в его роду, возможно, были предки с Украины. Во всяком случае фамилия Космодемьянские – типично священническая фамилия, такие фамилии в старой России, при введении паспортов, давали выходцам из духовного сословия по названию прихода, при котором они состояли. Святые врачи-бессеребренники Козьма (Косма) и Дамиан были очень популярны на Руси и Украине, храмов, им посвящённых, было множество, но сам Пётр Иоаннович служил при храме иконы Знамения Божией Матери, служил много лет, пользовался уважением прихожан. В житиях новомучеников российских он записан среди жертв, от «безбожных властей пострадавших», но на самом деле точно неизвестно, кто его казнил в августе тревожного и страшного 1918 года, когда по югу России расползалось пламя гражданской войны. Самые подробные сведения о священнике Петре Космодемьянском и его многочисленных родственниках приведены в очерке Валентины Кученковой «Крестный путь сельского священника Петра Космодемьянского», опубликованном в журнале «Мир Божий» в 2001 году, есть он и интернете, но и там ничего определённого не говорится о причинах убийства священника и о тех, кто его убивал. Имеются расплывчатые сведения, что священника схватили некие люди, какие-то «молодые устроители новой жизни», как сказано в очерке, но кто они были такие – совершенно неизвестно. Конечно, в селе действовал так называемый «комбед» (комитет бедноты), который, в основном, и занимался «устроительством», так сказать, новой жизни. Но в комбед входили люди местные, молодёжь, которая училась в церковно-приходской школе, где преподавал сам священник, и предположить, что ученики убили своего учителя – это нечто запредельное... Известно лишь, что священника схватили какие-то приехавшие люди за то, что он, якобы, укрывал в своей церкви «контрреволюционные элементы», и куда-то его увезли из села. После труп священника был найден в пруду и похоронен возле его храма. Кто были эти приехавшие люди и почему они повезли священника неизвестно куда – непонятно, если это были местные активисты. Скорей всего это был полуанархическая банда, выдававшая себя за красногвардейцев, таких много тогда разъезжало по сёлам, творя грабежи и убийства. К официальной советской власти она никакого отношения не имела, недаром потом сын священника Анатолий Космодемьянский будет работать до 1929 года в местном органе власти, в том же комбеде, получается – вместе с убийцами своего отца? Невероятно! Да и похоронен был убиенный батюшка тогда же тут же, у своего храма, и могила его была почитаема прихожанами и сохранилась до наших дней. Местная власть, если бы по её приговору казнили священника, вряд ли бы дозволила хоронить его посреди села, на самом видном месте, у церкви, и смотреть на то, как жители вспоминают и почитают своего убиенного батюшку и проклинают убийц. Также и репрессии не коснулись семьи иерея, а всё это означает – расправа с ним не была санкционирована официальной властью, а была чистой воды произволом бандитов, выдававших себя за «красных». Что в то анархическое время, повторюсь, было не редкостью. Потому и не было в семье Космодемьянских предвзятого отношения к Советской власти, ибо они понимали, что не Советы убили их отца, и Зою, внучку священника, её родители воспитали в верности и преданности советскому государству, без всяких червоточин за душой. Но так или иначе, а иерей Пётр Космодемьянский стал первой жертвой, первым мучеником новой страшной эпохи войн и террора из числа членов этой семьи.

У отца Петра остался сын Анатолий, родившейся в 1900 году, человек грамотный, учившийся в Тамбовской семинарии, но не окончивший её по обстоятельствам эпохи, а женился он на выпускнице местной гимназии в городе Кирсанове Любови Чуриковой, так что семья эта была грамотной, интеллигентной и многое могла дать своим детям. Однако в 1929 году это семейство сочло за лучшее всё-таки покинуть родное село. Это был год «великого перелома», начинался разгром зажиточного крестьянства – опоры старой народной жизни. Сотни тысяч «спецпереселенцев» насильно были сорваны с родных мест и отправлены в глухие места Сибири и Казахстана, где многие умерли от голода и холода. Как проводились это раскулачивание и высылка трудового, по сути, крестьянства – читайте даже у Шолохова в его «Поднятой целине», там всё описано довольно откровенно. А вот Космодемьянские, как люди образованные и неглупые, поняли всё заранее и сами отправились, от греха подальше, по собственной воле в Сибирь, вместе с малолетними детьми – Зоей, родившейся 13 сентября 1923 года, и её младшим братом Александром. Мать Зои Любовь Космодемьянская вспоминала впоследствии, что уехать их заставил донос одного из сельчан о том, что комбед, где работал Анатолий, якобы отбирает слишком много хлеба у крестьян в пользу себя, то есть обвинял отца Зои в уголовном преступлении, по тем временам очень серьёзном, но если бы это было так, то Анатолию вряд ли бы удалось избежать тюрьмы и уголовного преследования, а мы знаем, что никакого уголовного дела на отца Зои никогда не было, а мало того, он впоследствии, после возвращения из Сибири, обосновался с семьёй в Москве и был принят на работу в Тимирязевскую академию! Причём в Москве ему и его семье была предоставлена квартира (на севере столицы в районе Коптево, правда, в старом деревянном доме), а дети его учились в столичной школе. Значит, и прописка в Москве им была разрешена – это говорит о многом. Попробуйте даже сейчас, в наше якобы «демократическое» время просто так приехать с семьёй в Москву из Сибири, получить здесь прописку и престижную работу!.. Нет, никаких уголовных дел за Космодемьянскими не тянулось, их жизнь в Сибири, в посёлке Шиткино на реке Бирюсе была недолгой. Просто род Космодемьянских был довольно обширен, у матери Зои была сестра Ольга, работавшая в Москве, в Наркомате просвещения (что значит – грамотные интеллигентные люди с дореволюционным гимназическим образованием!), она и устроила им вызов в столицу, помогла с работой Анатолию, а Тимирязевская академия предоставила ему жильё.

Так подумаешь, а может, лучше было бы Зое оставаться расти в Сибири, среди здоровой таёжной природы, возможно, она не была бы издёргана нервной столичной жизнью, повышенными эмоциональными нагрузками, что были связаны с обучением в престижной столичной школе, где начитанная, самоуглублённая и немного «не от мира сего» девушка была сразу взята в оборот комсомольской работы (она вступила в ВЛКСМ в 1938 году) и, конечно, все политические кампании того времени, связанные с разоблачениями «врагов народа», нервозной атмосферой предчувствия близкой войны прошли через неё. Как ничем не запятнанная комсомолка, она была избрана комсоргом класса, а значит – уже была на учёте партийных органов. Но тут у ней случился нервный срыв – она слишком много требовала от своих однокашников, и её потом не переизбрали на этот пост, вообще – школьная компания как-то отстранилась от неё, уж слишком она казалось «идейной». А может, дело тут в другом? А если предположить, что не школьный коллектив отстранился от Зои и отклонил её комсорговскую работу, а сама Зоя вдруг почувствовала неуверенность в тех идеалах, что она должна была утверждать среди своих товарищей, и стала замкнутой и одинокой?.. Ведь честной и искренней в своих помыслах комсомолке трудно было понять, почему недавние герои гражданской войны, прославленные полководцы, несгибаемые большевики вдруг оказываются врагами народа, гнусными предателями, троцкистами... Их портреты замазываются в учебниках чёрной тушью. И по этим учебникам нужно было учиться!.. Сложно всё это было понять старшекласснице, тем более сложно всё это объяснять как комсоргу своим школьным товарищам. И Зоя устранилась от комсомольской работы, уйдя в чтение книг, в размышления, и стала «чудной», сторонясь шумных и бездумных молодёжных компаний и посиделок. В ней стали подозревать ненормальность, а после того, как она заболела менингитом и лежала на излечении в Боткинской больнице, она вовсе изменилась, одна мысль настойчиво билась в ней – она должна перенести какие-то страшные испытания, превозмочь нечеловеческие мучения ради... ради спасения людей, возможно, Родины, и она готовила себя к этому.

Разумеется, и трудности в семье были тому причиной. Ещё в 1933 году умер от болезни её отец Анатолий, а для 10-летней девочке смерть отца – тяжелейшее горе. Но ей было о ком заботится, у ней был младший брат (моложе сестры на два года) Александр, да и матери надо было помогать, надо было учиться... горевать было некогда. Зоя, без всякого сомнения, знала историю гибели своего деда и точно знала из уст матери, что его убили бандиты, а не Советская власть. Местный Совет, повторюсь, не воспретил похоронить священника возле церкви, которую, кстати, не разорили, и не препятствовал сделать его могилу местом почитания верующих. А тут на это скорбное семейное предание наложилось в восприятии девушки история Татьяны Соломахи, тоже молодой девушки, большевички с Кубани, которую замучили и зарубили шашками озверевшие белоказаки в 1918 году, тогда же, когда погиб и Зоин дед. Книгу писательницы Люси Аргутинской о мученице (мученице за Советскую власть!) Тани Соломахи Зоя Космодемьянская прочла с большим интересом и не раз перечитывала. Она стала её настольной книгой. Именно Таню она избрала примером для подражания и не зря потом немцам назвалась этим именем. Но Татьяна Соломаха была мученицей, а раз Зоя избрала её себе примером, значит, как не суди, она сознательно себя саму стала готовить в мученицы – и это ещё за несколько лет до войны! Вот, где истоки её подвига – с одной стороны мученичество её деда, с другой – её героини Тани. Так или иначе, её герои погибли за людей, Зоя поднялась выше – она погибла за весь народ, за Отечество, за Победу.

В наше время нашлись гнусные типы, имена которых я не хочу и упоминать, которые стали приписывать Зое Космодемьянской «безумие», психическую болезнь. Ну да, скажу я им, с вашей обывательской точки зрения – это безумие, отдать свою жизнь за идеалы, в борьбе за свободу своей Родины. Конечно, чистое безумие! А вот разумно-то было надеть на рукав белую повязку немецкого охранника, ходить дозором под окнами своей избы, в которой угощались шнапсом оккупанты, потом схватить 18-летнюю партизанку, которая и сопротивления-то никакого не оказывала, и выдать её нацистам. Получить за это стопку пойла из фашистских рук, выпить, крякнуть: «Премного благодарны вам, господа немцы!» Или написать гнусный очерк под заголовком «Развесистая Зоя» (как рука поднялась у подлеца?) и кликушествовать в интернете о «мнимом» подвиге юной патриотки. И при этом считать себя русским человеком?.. Так кто же безумен?..

Зоя Космодемьянская окончила школу летом 1941 года. Началась война, а ей было только 17 лет. 18 исполнилось в сентябре. С этого момента она могла пойти в армию, к примеру, могла стать санитаркой, военной радисткой, могла даже пойти в лётное училище, формировались женские авиационные полки «ночной авиации», много, кем можно было быть на войне. Но в армию её сначала не брали по возрасту, потом осенью 41-го враг подошёл уже к стенам Москвы, западные районы Московской области были уже оккупированы, и было решено в военных верхах, дабы замедлить наступление немцев, наносить им удары в их тылу. Партизанское движение ещё не развернулось в полную силу, значит, решено было создавать диверсионные группы и забрасывать их в ближайший немецкий тыл для подрыва коммуникаций противника, а с тех пор, как ударили ранние в том году морозы, и сжигать дома, где отогревались, предварительно выгнав из домов жителей, немецкие оккупанты. Верховным главнокомандующим Сталиным был издан соответствующий приказ. Сейчас этот приказ осуждается – страдали мирные жители. А почему не осуждается нашими либеральными доброхотами соответствующий приказ финского маршала Маннергейма: сжигать все дома финнов в тех районах, которые оставлялись Красной Армии? В Финляндии самими финнами этот приказ также не осуждается – война есть война, надо наносить врагу возможно больший урон. Да и немцы поголовно сжигали дома наших крестьян, при своём отступлении. Деревню Петрищево, где погибла Зоя, они не успели сжечь – так стремительно развивалось наше наступление в январе 1942 года. Да и наши диверсанты, возможно, даже смягчая строгий приказ, поджигали не все дома подряд, а в первую очередь коновязи, где стояли немецкие лошади – надо было лишить немцев транспорта, и те дома, которые использовались врагом под узлы связи. Это было очень важно – готовилось наше наступление, назначенное на начало декабря, надо было дезорганизовать немецкую оборону, через порчу связи в их войсках, а стоял уже морозный конец ноября страшной осени 1941-го года...

Положение действительно было аховое, раз на роль диверсантов набиралась совсем уж зелёная молодёжь 17-18 лет. Совершенно необстрелянные, не державшие до того в руках оружия мальчики и девочки. Что там – три-четыре дня подготовки и в тыл врага! В этом можно упрекнуть сталинское руководство. В эти диверсионно-разведывательные отряды (так официально они именовались, и по воинской специальности Зоя стала разведчицей!) набирались бойцы только на добровольной основе. То есть можно было отказаться от участия, никто бы ничего не сказал, ведь юным добровольцам было официально объявлено. что 95% из них погибнут... значит, почти все! И никто не отказывался. Нам сейчас трудно понять этих людей, а современные борзописцы всех их записывают в оголтелые «сталинисты», дескать, «воспитанные в сталинской преисподней», они и не знали другой жизни... и т.д. А может лучше предположить, что они не знали и не хотели знать другой Родины? Не хотели изменять ей? И при чём здесь вообще личность Сталина, что, если бы во главе нашего государства стоял бы тогда другой деятель, то за Россию и сражаться было бы некому? Но как же, возразят мне борзописцы, ведь даже на фашистском эшафоте Зоя воскликнет: «Сталин придёт!» Конечно, сталинистка. Во-первых, то, что Зоя перед смертью произнесла эти слова упомянуто только в очерке Петра Лидова «Таня», опубликованном в январе 1942 года, сразу же после нахождения тела замученной девушки в селе Петрищево. Задокументированные показания жителей деревни доводят до нас другие слова партизанки, о чём я скажу после. Но в то время было в приказном порядке установлено, что в атаку наши бойцы должны были подниматься с призывом «За Сталина!» – За этим строго следили политкомиссары. Очерк о гибели «Тани» должен был читать сам Сталин, он внимательно читал всю прессу, это было известно. Потому и понятно, что в уста разведчицы были вложены (вполне политкорректно в духе того времени) слова «Сталин придёт!». Сердце вождя было чутко к таким проявлениям пиетета перед своим именем – Зоя Космодемьянская посмертно была удостоена звания Героя Советского Союза, подвиг её был широко освещён и прославлен. Но вот задумаемся – прежде чем удостаивать кого-либо таким высочайшим званием, в то время обязательно (обязательно!) изучалась биография награждаемого и его родственные связи. И разумеется, Сталину было доложено, что дед Зои был священником и замучен в годы гражданской войны. И это не остановило Сталина в деле прославления подвига Зои и её личности, значит, уже в душе самого вождя, который ведь в молодости учился в Тифлисской духовной семинарии, шла внутренняя борьба, он многое переоценил с началом войны, и, кто знает, не был ли подвиг Зои ещё одним побуждающим мотивом к принятию решения о снятии преследований с лиц духовного сословия, к возвращению русской православной церкви в широкую народную жизнь! В 1943 году были Сталиным приняты такие решения, состоялась его встреча с митрополитом Сергием, и было им разрешено избрание патриарха, коим и стал Сергий. Стали открываться прежде закрытые храмы, возобновил свою работу и храм иконы Знамения Божией Матери в Осиновых Гаях на Тамбовщине – в родном селе Космодемьянских. Так значит – подвиг Зои был ещё одной каплей в Божьем деле – в деле возвращения православия и окончания гонений на христиан! После этого разве есть препятствие для прославления Зои Космодемьянской в лике святых? Да, официально мы знаем о том, что она была комсомолкой, атеисткой и т.д. Но знаем ли мы, что было в её душе?.. А в её душе был образ её деда, православного мученика и образ революционерки с Кубани, замученной за большевизм. Так сочетание несочетаемого слились воедино в душе Зои и привели её к внутреннему консенсусу – готовности жертвовать собой за Родину, православную и большевистскую одновременно! Вот что надо понять. Своим подвигом она соединила миры, соединила ради России и русских людей. И потому она святая в высшем понимании этого слова, святая жертва ради любви к людям.

Итак, 20 ноября 1941 года диверсионная группа под командованием Проворова вышла на задание в Можайском районе Московской области. Готовилось наше наступление, надо было дезорганизовать немецкую связь и уничтожить немецких лошадей – в условиях зимы основной транспорт оккупантов. Группе не повезло, она попала в засаду у деревни Головково и в том бою в плен немцами была захвачена Вера Волошина – девушка-спортсменка, с которой в довоенное время лепилась знаменитая статуя "Девушка с веслом". Её подвиг стал предтечей подвига Зои Космодемьянской. Так же, как Зою, её подвергли пыткам, потом повесили на дереве. Перед смертью она успела крикнуть своим палачам: «Вы пришли в нашу страну и найдёте здесь свою смерть! Москву вам не взять… Прощай, Родина! Смерть фашизму!» За историей Зои подвиг Волошиной как-то не привлёк внимания, но разве Зоя в этом виновата? В конце концов, уже после распада СССР Вера Волошина была удостоена также звания Героя. Но только уже Российской Федерации... Так как Вера не выдала немцам своих товарищей, то оставшиеся бойцы группы смогли продолжить выполнять задание. Их осталось только трое – Борис Крайнов, Василий Клубков и Зоя Космодемьянская. Они смогли поджечь немецкую коновязь в селе Петрищево, сгорело 20 немецких тягловых лошадей – этого достаточно для транспортировки к линии фронта четырёх артиллерийских орудий. Каждое такое орудие могло уничтожить в бою целый взвод наших солдат при готовящемся наступлении. Подсчитайте, сколько жизней наших бойцов спасла Зоя Космодемьянская и её товарищи? Однако при этом сгорел и дом местной жительницы Смирновой. На войне не без потерь... По другим сведениям, группа ещё подожгла немецкий пункт связи. После чего партизаны отошли в лес, но группу преследовали немцы и наши диверсанты разошлись в разных направлениях, Зоя осталась одна в тёмном лесу. До сих пор загадка – как она могла ночевать в заснеженном лесу при морозе минус двадцать пять градусов? При том, что у неё не было даже валенок, только лёгкие кожаные сапоги. Ноги её, конечно, были отморожены. И вот в таких условиях она не идёт искать лагерь оставшихся бойцов группы, а наших разведчиков научили ориентироваться в лесу и Зоя, в принципе, могла спастись – её группа не погибла вся, оставались люди, вышедшие к своим, они помнили Зою, отчего её личность потом была быстро установлена. Но она не идёт к своим, а... возвращается в Петрищево, чтобы продолжать выполнять своё задание – жечь укрытия немецких солдат! Что это, неужели «безумие», как нас уверяют современные борзописцы? Уж они-то на её месте, без сомнения, спасали бы свои жизни! Нет, это просто выполнение воинского долга, у Зои оставались ещё бутылки с зажигательной смесью, надо было использовать их по назначению. Выбросить их в лесу, бежать от исполнения задания... для неё это было невозможно! Она пыталась поджечь один сарай с немецкими лошадьми, но была схвачена местным охранником, за что тот получил от оккупантов стопку шнапса... Характерно, что девушка не сопротивлялась, она, видимо, так замёрзла, что уже плохо владела собой, а может быть, сознательно шла на мучение и смерть. 

Дальнейшее известно: её раздели, несколько часов били резиновыми палками, выводили голой на мороз, потом снова били... она никого не выдала, даже своего имени, назвалась Таней. Никого не выдала, в отличие от своего товарища Василия Клубкова, который струсил, будучи захвачен в плен, согласился сотрудничать с Абвером и выдал Зою оккупантам, всё рассказав о ней. Потом он будет разоблачён нашей контрразведкой, допрошен, во всём честно признается, расскажет о последних часах Зои. Его расстреляют...
Зое устроили показательную казнь – вели босиком по снегу к виселице, что поставили посреди села. Согнали много народа. Вели открыто по улице, жительницы села Смирнова и Солина по приказанию немцев позорили девушку, обливали её помоями, били палками. Разумеется, они могли всё это проделывать только с разрешения и даже задания немецких военных – надо было показать, как «довольный приходом освободителя Гитлера русский народ ненавидит большевиков». То, что эта казнь была именно показательной и даже пропагандистской акцией со стороны немцев подтверждает наличие фотографа, который тщательно фотографировал всё это мерзкое действо, на шею Зои была повешена табличка с надписью «Поджигательница домов», согнан народ села, даже саму казнь немного замедлили, чтобы дать возможность фотографу, несомненно, немецкому корреспонденту, тщательно всё запечатлеть. Но этой заминкой воспользовалась Зоя, чтобы, стоя уже на ящиках из-под немецких макарон, что служили эшафотом, крикнуть людям: 
«Граждане! Не стойте, не смотрите. Надо помогать воевать Красной Армии, а за мою смерть наши товарищи отомстят немецким фашистам. Советский Союз непобедим и не будет побеждён!» Потом к немецким солдатам: «Немецкие солдаты! Пока не поздно, сдавайтесь в плен. Сколько нас ни вешайте, но всех не перевешаете, нас 170 миллионов!» 
Вот всё, что и успела сказать Зоя, эти слова её твёрдо задокументированы в акте опознания, что свершился 4 февраля 1942 года в деревне Петрищево в присутствии высокой комиссии из центра по показаниям жителей села, бывших на казни. Всего-то и сказала... Да больше бы ей и не дали. Особенно после обращения к немецким солдатам, некоторые из которых ведь понимали русский язык... Такую пропаганду офицеры 332-го пехотного полка 197-й пехотной дивизии вермахта допустить никак не могли, подобное пресекалось моментально. Потому казнь ускорили и больше ничего сказать девушке не дали. Это уж потом наш журналист Пётр Лидов благонамеренно прибавил в своём очерке, что Зоя ещё успела крикнуть, что Сталин придёт... Простим ему это невольное художество – всё же понятно... Но этот штрих послужил к дальнейшему справедливом возмездию палачам – Сталин приказал не брать в плен военнослужащих того полка, что казнил Зою. При попадании в плен солдат и офицеров этого полка сразу отводили в сторону, в дальний окоп, где смершевцы спокойно и привычно пристреливали фашистских вояк. Кстати, у одного из этих трупов были найдены фотоснимки казни Зои на виселице. Так что «мне отмщение и аз воздам», как сказано в священных книгах.

Труп Зои висел посреди села почти месяц. Проходившие через село немецкие части устраивали позорные пляски возле трупа, отрезали девушке грудь. Настоящее сатанинское действо! И разве после этого Зоя не великомученица? А разве не повторяют это сатанинское действо нынешние сатанисты-борзописцы, чернящие героиню, имена которых называть не хочется рядом с именем Зои, но они известны всем. Однако есть в интернете и другие слова о Зое. Вот неизвестный юный автор, скрывающийся под псевдонимом «Славик», пишет своё неумелое стихотворение:

Шла великая война,
Русь слезу роняла.
Но на фронт пришла она,
Ужаса не знала.

Всё, что будет, так сказать,
Было лишь в тумане.
Очень трудно воевать
Женщине с врагами.

Но у правды малый век,
Если без утайки.
Одержали немцы верх -
Гибель партизанке.

Так сгубили палачи
Сердце молодое.
Смерть пришла не без причин,
Нас спасала Зоя.

Неумелые, нескладные строки... Но, согласитесь, они перетянут все «профессиональные» измышления и всю злобу новоявленных смердяковых. К этому больше нечего добавить. Остаётся сказать, что совсем юный брат Зои Александр пошёл воевать на фронт танкистом. К концу войны командовал самоходной артиллерийской установкой (САУ), на броне которой написал «За Зою!» Он погиб в апреле 1945 года под Кёнигсбергом, совершив воинский подвиг. Зоя в переводе с греческого – Жизнь. Значит, «За жизнь!» было написано на его машине. За нашу жизнь, которую спасали наши герои, наши мученики, наша Зоя. Наша святая Зоя.