Философия убийства

«От Канта к Круппу» – так называлась речь русского философа Владимира Эрна, произнесённая в октябре 1914 г. на заседании Религиозно-философского общества памяти В. Соловьёва. В ней Эрн показал этапы манифестации германского милитаризма, основы которого невольно заложил Иммануил Кант «Критикой чистого разума», а практическим воплощением стали знаменитые пушки Круппа – символ кровожадности германской нации.

«Под мягкой шкуркой немецкой культуры вдруг обнаружились хищные кровожадные когти. И лик «народа философов» исказился звериной жестокостью», – указывал Эрн, не соглашаясь с тезисом, что милитаризм чужд истинной немецкой культуре. Внутренняя транскрипция германского духа, изложенная Кантом, фатально сходится с внешней транскрипцией того же духа в орудиях Круппа, – указывал Эрн. Развязанная Германий Первая мировая война – не случайность, а логическое продолжение германизма, предуготовленное немецкой философией задолго до самого события. 

В «Критике чистого разума» Кант обосновывает невозможность познания человеком истинно Сущего во внутреннем опыте и невозможность познания во внешнем опыте ничего, что было бы связано с Сущим, т.е. с тем, что, другими словами, называют Богом, Логосом, Высшей силой. Кантовскую философию Эрн называет несокрушимой осью развития всей последующей немецкой мысли. Кант провозгласил, что Бог для человека непознаваем, и тем самым невольно придал весу биологическому толкованию человеческих устремлений, которое с дальнейшим развитием этого принципа германской военно-политической мыслью логично перешло на следующую ступень – зоологическую. Такая политическая зоология способствовала развитию «волевой мускулатуры» германской нации, воспринимавшей мир через понятия силы, воли и германского духа. Орудия Круппа крайне «философичны», настаивал Эрн, а попытка Германии покорить весь мир есть физическая реализация способностей, заложенных в «волевой мускулатуре», руководствующейся зоологическим взглядом на историю.

Обвинение, предъявленное Канту и всей немецкой философии, предуготовивших приход к власти нацистов, можно адресовать западной философии как таковой. Среди интеллектуальных подельников Канта – Руссо, Дидро, Гегель, Ницше и прочие интеллектуалы, объявившие философскую войну Богу. Гегель доказывал, что война морально оправдана и не должна рассматриваться как зло. «Война имеет величайшее значение, потому что благодаря ей моральное состояние народов пребывает в безразличии по отношению к устойчивости конечных определений», – писал Гегель. Он выступал против учреждения международных структур, которые бы предотвращали войны путём переговоров. Долгий мир – это застой, война – это жизнь, – таково моральное кредо Гегеля. 

«Таково учение Гегеля о государстве – учение, которое, если его принять, оправдывает всякую внутреннюю тиранию и всякую внешнюю агрессию, которую только можно вообразить», – так охарактеризовал философию Гегеля британский мыслитель Бертран Рассел. Для него такая философия – это философия международного разбоя. В 1930-х нацистам оставалось только приладить такую философию к своей идеологии Третьего рейха, что не составило большого труда. «Существуют ли боги? Если бы они существовали, как бы я вынес их существование? Следовательно, боги не существуют», – провозглашал усатый Фридрих. 

С его философией нацисты поступили так же, как и с философией Гегеля. Сам «воинствующий философ» был чужд генетического расизма, но «расизм моральный», т.е. воинствующий элитаризм, помноженный на презрение к нижестоящим, был краеугольным камнем его философии. А вывести из ницшеанского «морального расизма» предпосылки для расизма генетического несложно. 

Запад всегда использовал достижения в интеллектуальной и политической сфере для военной экспансии по всем азимутам. Голландия на пике своего интеллектуального и экономического могущества жестоко угнетала Индонезию и Суринам, Испания и Португалия – народы Африки и Южной Америки, Франция – индейцев Канады, арабов и берберов Алжира, Мали и Туниса, племена Чада, Бенина и Сенегала, Англия – индейцев Северной Америки, народы Индии, Малайзии, Австралии и Африки. 

Французская революция распространяла по миру своё влияние устами Вольтера, Дидро, д' Аламбера, Марешаля, свергавшими Бога с его престола. Накануне нашествия Наполеона французские философы были в чести у русской аристократии. Высокопоставленные особы из России, путешествуя по Франции, обязательно старались повидаться с Вольтером. 

«Как будто для того, чтобы отрезвить русское общество от рабского увлечения Западом и от безрассудного пренебрежения Церковью, Промысл Божий послал великое бедствие Отечественной войны [1812 г.]», – писал священномученик Иларион (Троицкий). Просвещённые французы, творя невиданные святотатства и православные оскверняя святыни, «показали изнанку своей европейской души». Свщм. Иларион настаивал, что Россия воевала не с Наполеоном, а с французской военно-политической и культурной мыслью точно так же, как в Первую мировую воевала не с прусским милитаризмом, а с германской мыслью, оплодотворённой германским духом. И разве нынешняя внешняя политика Соединённых Штатов не является тем же самым колониализмом, только приспособленным под современные реалии? 

«Мы прижимали к нашей груди змею...которая проливала к нам яд свой, и наконец, нас же, за нашу и привязанность, всезлобным жалом своим уязвляет», – писал Шишков о русской моде на всё французское, ничуть не трогавшей сердца надменных французов. 

Французская революция породила французский экспансионизм, английская промышленная революция породила английский колониализм. Философия утилитаризма могла зародиться только в промышленной Англии. Её основоположник Джереми Бентам критиковал французскую Декларацию о правах человека, подразделяя эти права на 1) невразумительные, 2) ложные и 3) невразумительные и ложные. Но его философия отравляла умы и души не меньше французской. Главный принцип утилитаризма – стремление к практической выгоде. Лучшего морального обоснования для европейского колониализма не придумать. 

Несомненно, мысли Канта, Ницше, Гегеля и др. западных мыслителей подверглись определённой вульгаризации со стороны политических режимов, но и для такой вульгаризации должна иметься своя идеологическая база! Невозможно, например, вульгаризировать философию Бердяева, Соловьёва или Федорова, превратив её в гимн агрессии. Невозможно превратить в экстремиста Сократа, Блеза Паскаля (даром что француз) или Бальтасара Грасиана (даром что испанец). Многие западные философы содержат агрессию в себе в законсервированном виде. 

Напрасно искать подобные агрессивные образцы в философии Китая, Индии, мусульманского Востока или России. Если и звучали там отдельные голоса, напоминавшие по идеологическому тембру германскую или английскую милитаристскую мысль, то лишь в частном порядке, а не как магистральное течение. В Древней Индии были философы-материалисты (чарваки), но их материализм не был теорией расширения жизненного пространства за счёт грабежа далёких колоний. Советский материализм, как бы морально несимпатичен он ни был, являлся идеологией интернационализма, а не расизма и колониализма. 

Идеи правят миром, и Запад распространяет свои идеи в мире, чтобы мир завоевать. В разные эпохи разные западные страны пытались дойти до конца этой финишной прямой. Это происходило потому, что внутреннее самоопределение европейского духа совпадало с провозглашаемой политической телеологией – захват новых земель и порабощение новых народов. 

Современные международные финансовые институты, находящиеся под контролем США, это удачная феноменологическая эманация вовне всё того же колониального мышления. «Феноменализм для своего распространения не нуждается в согласии или убеждении народов, подлежащих процессу немецкой феноменализации», – указывал Эрн. Прилагательное «немецкой» можно заменить на «западноевропейской» или «американской», суть высказанной Эрном мысли от этого не поменяется. 

Кант провозгласил рассудок «вещью в себе» (Ding an und fur sich). Такой рассудок сам себе хозяин, и хочет быть хозяином для всего существующего. Западному обществу для полного морального выздоровления необходимо отказаться от слишком многого, чтобы можно было надеяться, что в ближайшем будущем оно сможет это сделать.

Художник: В. Серов.