Идентификация Пелевина

От Редакции: В среду, 14 апреля в ИТАР-ТАСС прошла пресс-конференция, посвященная объявлению короткого списка Национального бестселлера – 2021. В короткий список вошли: М. Гиголашвили, А. Пелевин, В. Богданова, М. Штапич, Д. Орлов, И. Шипнигов. Любопытно, что в короткий список премии не вошёл Председатель правления Союза писателей России Н. Иванов, чья книга также была выдвинута на премию. Очевидно, что члены жюри посчитали представленное Н.Ф. Ивановым произведение менее талантливым, чем произведения шести других участников. Одну из книг-финалистов мы уже рассматривали в январском номере журнала, когда до короткого списка Национального бестселлера было ещё далеко. Теперь же, дабы избежать обвинений в голословности и предвзятости, предлагаем мнение о той же книге другого критика, неангажированного ни издательствами, ни премиями.

А. Пелевин «Покров-17»; М., «Городец», 2020.

Вычислить литературную недотыкомку не слишком сложно: чай, не стохастическая математика.
По издательской серии, например: «Книжная полка Вадима Левенталя», где полиграфия традиционно лучше текстов. Среди тамошних книг мне до сего дня попались всего две прилично написанные, да и те нон-фикшн: «Игра в пустяки» и «Родина слоников» Дениса Горелова.

Или по шквалу рекомендательной критики: «книга-событие», «трансцендентальный будильник», «яркая манера письма»… Схема известная, маяковская: из мухи делают слона и после продают слоновую кость – Галина Юзефович, Анна Жучкова, Алексей Колобродов, Олег Демидов. Присутствие двух последних персонажей – стопроцентная гарантия неликвида. У общества с о-очень ограниченной ответственностью «Захар и партнеры» другого товара попросту нет. Несколько лет назад точно так же оптом и в розницу торговали Непогодиным. Напомнить, чем дело кончилось?

Как вычислить литературную недотыкомку? По бесподобному знанию матчасти. Хотите, сейчас двумя-тремя фразами порушу завязку пелевинского романа? До основанья, и никаких «затем». Стало быть, столичная редакция командирует журналиста Андрея Тихонова в ЗАТО Покров-17: «Вам надо будет рассказать читателю о том, чего он вообще никогда не знал». На календаре – 1993 год. В стране действует Уголовный кодекс РСФСР 1960 года, уже не раз отредактированный. Но статью 75-ю «Разглашение государственной тайны» никто не отменял: от двух до пяти, а при особо тяжких последствиях – от пяти до восьми. Да и хрен бы с ним, с криминалом, сенсация дороже. Искать ее следует на диво нестандартными и неэффективными методами: «Поговорите с местными, не приближайтесь к периметру», – ну, и зачем тогда командировка нужна? При таких вводных материал можно писать, не выходя из кабинета.
И еще, Александр Сергеевич, для справки: Дэвид Айк, если не ошибаюсь, впервые осчастливил нас рептилоидами из созвездия Дракона лишь в 1999-м. А «говно вопрос» и «жесть» – сленг ну никак не начала 90-х. И так далее. Говорить подробно о таких мелочах не приходится: реестр чересчур велик.

Как вычислить литературную недотыкомку? По некогерентности, то есть рассогласованности частей. Жизнь в Покрове-17 и впрямь не сахар: город то и дело накрывает непроглядная тьма, люди превращаются в ширликов – мерзких низкорослых монстров с клювами, копытами и рогами. Тьму и нежить изучает НИИ аномальных световых явлений, сокращенно НИИ АСЯ. Поклон коллегам из НИИЧАВО, ага. Тут уж при всем желании не примешь пелевинские кошмары всерьез.

Как вычислить литературную недотыкомку? По пошлости в ее набоковском изводе – ложной значимости. Жанрово «Покров-17» – то ли RPG, то ли хоррор класса В: «Мертвый Харон Семенович поднимает голову, лицо его искажено гримасой ужаса и отвращения, он открывает рот и издает нечеловеческий вопль. Его живот взрывается. Черная жижа брызжет в стороны. С бульканьем, шипением и треском переломанных костей из разорванного живота появляется нечто. Черное, бесформенное, упругое, мясистое, безглазое, вымазанное в блестящей слизи». Будто какой-нибудь Свенельд Железнов старался.  Впрочем, его бульварщина честна, бесхитростна и чурается всякого позерства.
Не то у Пелевина: «Покров-17» тщится быть больше самого себя. Потому фоном повествованию служит осень 1993-го. Аналогия вполне прозрачна, а для особо понятливых автор пояснит: «Ад, в который попала наша эпоха. И мы в этом аду. И мы сами ад». Однако черный октябрь дан впроброс, а потому может быть заменен любым социальным катаклизмом: повышением цен 1962 года, дефолтом 1998-го или нынешней пандемией – уверяю, ничего не изменится. Квест, он сам по себе, а политическая составляющая с ним не особо дружит: и она сама по себе.
«Покров-17» – не первая попытка такого рода. Шаргунов в «1993» тоже силком тащил под венец мысль народную и мысль семейную. Ясен пень, тоже с претензией на значимость. И с тем же результатом. Но чужого опыта для нас не существует.

Как вычислить литературную недотыкомку? По детской болезни левизны. К жителям ЗАТО регулярно взывает по радио некто Старик – его речи точь-в-точь похожи на посты из ЖЖ Лимонова. Понятно: еще один пациент с острым отравлением цитрусовыми. Похоже, инкурабельный.
Несмотря на выраженную симптоматику, в «Покрове» из всех разновидностей марксизма А.П. выбрал наиболее сусальную, зюгановскую – гибрид коммунизма и христианства, о чем писал Сергей Морозов. В самом названии романа шестидюймовыми путевыми костылями прибиты друг к другу два несовместимых символа – большевистский и православный. Последним рубежом обороны в 1941-м становится церковь. И прочая, прочая, прочая.
Да, о войне – ведь и она недурной показатель писательской квалификации. Андрей Тихонов –  не только репортер, он еще и прозаик-баталист, автор романа «На Калужский большак». Зачем автору понадобилась Великая Отечественная, думаю, объяснять не надо: тоже для пущей важности. Тренд у нас нынче такой: проза над линией фронта. И настолько над, что окопы не разглядишь. Немзер ставила во главе расстрельной команды аж комдива, держала в санбате врачиху на сносях и вооружала советских офицеров браунингами вместо табельных ТТ. Пелевин – той же армии воин.

Со здешнего театра военных действий хочется немедля дезертировать по причине полной его тошнотворности. Оловянные солдатики изъясняются лубочным языком: «Сейчас костерок сварганим», а в перерывах между боями поют патриотические, конечно же, песни под трофейную гармонь. Трофейную, значит. Ну-ну. Александр Сергеевич, а вот был у немцев еще один популярный инструмент – die Balalaika, не слыхали часом? Пленных гансов угощают папиросами, запасенными впрок, – эх, широка русская душа. Удивительно, правда, как папиросы в вещмешке не измялись да не высыпались. Боец Селиванов ведет дневник: «Что было, то и записываю». Куда особист смотрит? – обоих под трибунал! У немца из-под каски «выбиваются белокурые локоны», – да обовшивел бы хиппи-нибелунг на передовой за неделю и слезно просил бы камрадов остричь его под ноль. Раз уж к слову пришлось: подробный и нелицеприятный разбор военных действий у Пелевина уже сделали профи, а моя реплика – пустяк, пять копеек в общую кассу.
Мораль: не стоит прикидываться батальонным разведчиком, если ты писаришка штабной.

Как вычислить литературную недотыкомку? По неряшливой, наспех, работе. Список несуразиц предвидится опять-таки безразмерный, поэтому для дегустации лишь особо любопытные. У обреза двустволки внезапно оказывается одно дуло. Милиционеры на глазах у изумленной публики становятся полицейскими. Разлить из одной поллитровки три полных стакана, а потом еще и остатки, – такой трюк не по силам даже Гарри Поттеру. Александр Сергеевич, научите! – страна вам при жизни памятник поставит. И радостно «улыбнется зубами», – надо думать, это был дословный перевод с ширлячьего на русский. Вот, заодно и убедились лишний раз, что редактор Аглая Топорова за версту обходит книжки своих подопечных.

Как вычислить литературную недотыкомку? По смазанному финалу. Ибо прав был Акутагава: поджигать гораздо легче, чем тушить. Гроссмейстер (старший мастер) сюжета намертво запутался в собственных ходах, на доске возникла патовая ситуация: монстров девать куда-то надо, но куда? Пришлось изобретать невнятный эндшпиль мистико-этического свойства. Под стать третьей, абсолютно провальной части стругацкого «Понедельника», где и двойники, и контрамоция, и все это не пойми зачем.

Короче, так. ЗАТО Покров-17 находится на грани двух миров: действительного и  возможного. Проще говоря, Тихонов сам его и сочинил. Уничтожить аномальную зону можно, лишь победив боль, страх и смерть. Для чего Тихонов невзначай преображается в придуманного им красноармейца Селиванова и отправляется в декабрь 1941 года. А дальше Босху и Раппу остается тихо скулить от зависти: «Вдруг вырастает передо мной страшная, бесформенная, истекающая черной слизью туша со щупальцами и паучьими ножками. Я поднимаю автомат и целюсь прямо в его рот. И спускаю курок. Чудовище дергается, брызгая слизью в разные стороны, щупальца его вздрагивают, оно кричит и рычит. Я выпускаю в него весь магазин. Тварь падает на ступени храма, теряет очертания и стекает жидким студнем под мои ноги. Она сдохла».

Следом Тихонов-Селиванов гибнет сам, а в эпилоге, 9 мая 2019 года оказывается на трибуне парада Победы в Питере. Кто-то что-то понял? 

Как вычислить литературную недотыкомку? По номинации на «Нацбест». «Мне это отделение известно! Там кому попало выдают паспорта!» – сказал еще один прозаик. Кстати, ни разу не номинированный, в отличие от.