Доступный ремонт или разминка перед социально-экономической революцией?

За предложениями о продлении срока службы бытовой техники могут скрываться куда более серьёзные планы, нежели просто забота об удобстве покупателей, – вплоть до ломки основ существующей экономической системы.

Как сообщила на днях газета «Известия», министр природных ресурсов и экологии РФ Александр Козлов 23 апреля обратился к вице-премьеру Виктории Абрамченко с письмом «О проработке возможности установления «права на ремонт» для бытовой техники». В документе глава Минприроды ссылается на европейский опыт: введение в ЕС с марта сего года требований к производителям телевизоров, холодильников, посудомоечных и стиральных машин, фенов обеспечить доступность запасных частей для такой продукции минимум на 7-10 лет. В перспективе в этот перечень могут попасть смартфоны, ноутбуки и другая мелкая техника. 
Необходимость предлагаемых новшеств министр Козлов мотивирует прежде всего желанием способствовать скорейшему созданию экономики закрытого цикла, в которой ценные материалы не выбрасывались бы, а перерабатывались в процессе производства новой продукции.
На первый взгляд ничего особенного – рачительное отношение к природным ресурсам, спасение окружающей среды от издержек ускоряющегося роста производства. На Западе это, вообще, одна из главных тем в информационном пространстве; в Германии зеленые близки к победе на сентябрьских выборов в бундестаг и т.д. Правда, порой это приводит к противоположным от заявляемых целей результатам. Как, например, в крестовом походе за снижение вредных выбросов автомобилей, когда каждые несколько лет чиновники выдают на-гора все новые стандарты «Евро-1,2,3… -надцать» для двигателей. Конечно, новые модели «Опелей», «Мерседесов», «Ситроенов» и проч. начинают выделять в воздух гораздо меньше всякой дряни, но при этом куда больше вредных выбросов выделяется в атмосферу при их выпуске автозаводами и смежниками! 
Зато в той же Германии допустимый срок эксплуатации автомобиля – около 8 лет, потом владельцу приходится выплачивать такие эко-штрафы, что дешевле сдать машину в утиль или продать её ее за бесценок. В смысле облегчения давления на экологию это напоминает эпизод из популярного мультика о Чебурашке и Крокодиле Гене: тот и другой тащат на себе тяжелые чемоданы, и тут Чебурашка предлагает старшему товарищу «облегчение»: «Давай, Гена, я возьму чемоданы, а ты возьмешь меня!»

***

Автопроизводство – одна из становых отраслей современной экономики. Одно рабочее место на автозаводе кормит минимум 5 рабочих на заводах-смежниках. 
Поэтому, когда для убеждения сограждан покупать все больше новых автомобилей (сдавая в металлолом вполне годные старые машины старые) «экологических» аргументов вкупе со штрафами не хватает, начинается прямое стимулирование потребительского спроса.
Похожим образом обстояло до сих пор дело с послепродажным обслуживанием мелкой бытовой техники. Год-два-три гарантии – и всё. Запчасти обычным мастерам-ремонтникам найти сложно, а в фирменных сервисах замена даже простой детали может влететь в такую копеечку, что проще купить новый телевизор или пылесос.
Потребителю от этого плохо, но рыночной экономике хорошо! Продажи растут – растут вместе с ними производство и ВВП. Ну а всё, что может обвалить продажи новых товаров, включая возможность дешевого и доступного ремонта старой техники, снижающей желание покупать новые вещи, традиционно воспринималось в штыки. 
Почему же тогда в Европе решились сделать шаг в противоположном направлении? 
Октябрь 2019 года, когда документ «о праве на ремонт» только разрабатывался, был временем начала захвата медиапространства темой «коронавирусной эпидемии». К весне 2020 года настало время драконовских ограничительных мер карантинного характера, вызвавших потерю работы широкими слоями европейского среднего класса. И раз денег для покупки нового холодильника, пылесоса, автомобиля у граждан стало меньше, надо избавить людей от необходимости выбирать между едой и бытовой техникой, для чего и требуется обеспечить условия ремонта последней. К тому же публику регулярно бомбардируют предупреждениями о том, что «после коронавируса может появиться еще более опасный вирус». Читай: «чрезвычайные противоэпидемические меры» могут стать повседневной реальностью жителей Земли. 
Это ситуация нарастающего кризиса мировой капиталистической экономики. Отвлекает от кризиса запредельная шумиха вокруг коронавируса, но это не может «отвлечь» от появления новых толп безработных, которых в европейских городах с их локдаунами, длящимися второй год, и так немало. Разговоры о введении «безусловного базового дохода» (ББД) перешли в практическую стадию. Американский и европейский опыт «разбрасывания денег с вертолетов» для помощи в условиях эпидемии – это, собственно, плохо замаскированная первая ласточка приспособления к новой экономической реальности, в которой всё больше «лишних» людей…

***

Будет ли крутая смена потребительской парадигмы однозначно негативной для России и россиян? В нашей стране за советский период накоплен огромный опыт достаточно благополучной жизни в условиях разумной достаточности многих товаров. Людей мог раздражать их дефицит, но никак не отсутствие возможности менять пылесос каждый год, а машину – каждые 5 лет. 
Собственно, и на Западе здравомыслящие люди могут без драматизма принять такой гипотетический «аскетизм», сменяющий бездумную гонку за все новыми (и в большинстве своем ненужными) материальными благами. Американский социолог Эрих Фромм еще в 1970-х писал в книге «Иметь или быть?», что захватывающий людей вирус потребительства делает их духовно ограниченными, ущербными… 
Как знать, не станет ли ситуация, воспринимаемая в обществах «золотого миллиарда» как угрожающая, перспективным «окном возможностей» для нашей страны? А также стимулом возврата к тем ценностям, которые, при всем желании, за деньги не купишь…

Художник: Р. Ренедо.