Бесстыжая лампа, или Индекс Панкратова

Иван Панкратов, «Бестеневая лампа», Ridero, «Индекс Франка», Дальпресс.

«Чтобы писать без лажи о медиках, нужно всё-таки мозги иметь».
Мерси Шелли, «Худловары»

«Прочитать эту книгу меня уговорил...», – таков один из моих любимых ругательных зачинов. Почему ругательных – ну, судите сами. То Захар свет Николаевич уговаривал прочесть «Зулейху...», клялся и зуб давал, что «чисто по-человечески это очень хороший роман, убедительный, серьезный, глубокий». Потом выяснилось, что он его вообще не читал, но Прилепин на то и Прилепин, он всегда «за правду», свою и особенную. А то редакторша Пелевина-Джуниора (который не Виктор, а другой) так расписала магию таланта подопечного, что я отложил все дела и принялся за «Покров-17», и потом долго выл в ночи, пугая соседей. А надысь критик Александр Гаврилов хвалил и советовал про служительских котиков роман почитать, вышедший пару лет назад в моей любимой редакции Елены Шубиной имени Елены Шубиной. Но я уже опытный, и соседи предупредили, что в ЖЭК на меня пожалуются, если опять за старое возьмусь. К тому же, у критика Гаврилова лицо уж очень хитрое... В общем, не стал я шубинскую поделку читать – и себя пожалел, и соседей. 

А вот Андрею Рубанову – хочешь не хочешь, а поверишь. Уж не знаю, в его лице ли дело, или в текстах, или ещё в чем-то. Что интересно – Рубанов тоже ведь обвести вокруг пальца горазд. Назовет, скажем, криворульного публициста средней руки Авченко ажно «писателем», а ты изволь читать того и удивляться, кого нынче в писатели принимают... А в следующий раз кого-нибудь ещё Рубанов упомянет – и опять веришь... В общем, в покер с этим автором лучше не играть. Да и в «три карты» тоже.

И вот новый случай. Писатель и сценарист Андрей Рубанов взял и уговорил меня прочитать целых две книги приморского врача и писателя Ивана Панкратова – в одном из своих постов на Фейсбуке отозвался о них в высшей степени тепло. Наученный горьким опытом, к делу я подошёл со всем полагающимся скептицизмом и пессимизмом на лице. Вот прям как в народной песенке: «выражает то лицо – чем садятся на крыльцо». 

Ну, во-первых, что такое «приморский писатель», что это за, прости господи, «литература Тихоокеанской России» ещё (хотя аббревиатура «ЛИТР» мне понравилась, скрывать не стану)... Ещё в первом «Брате» мудрый Татарин кратко и ёмко сформулировал: «В Москве вся сила!». И поди опровергни. Вот что вы, читатели и вампиры средней полосы, знаете о российской тихоокеанской литературе? Видите ее? А она есть, как тот самый суслик. У тамошних ребят даже премия своя имеется, имени Арсеньева. Про лауреатов ее слышали? А они тоже есть. Рулит «ЛИТРом» и премией доброжелательный человек-шкаф Вячеслав Коновалов – доктор наук, вопреки фамилии. Но вся эта движуха – она «где-то там»...

А вот и во-вторых, кстати, раз уж насчет фамилий речь зашла. Иван Панкратов – это творческий псевдоним, и раскрывать свою настоящую фамилию писатель-«литровщик» не спешит. Даже в Приморье он больше известен под ником «Док» – ибо святую профессию хирурга уравновешивает не только грехом писательства, но и блогерства. 

В общем, принялся я за первую книгу этого Панкратова с мыслями «полистаем, полистаем» и «ну-с, посмотрим, чем там глубинка живет и дышит». Так называемую «медицинскую прозу» (или «врачебную», если угодно) я и люблю, и опасаюсь. Люблю, потому что еще с ранних лет убедился – лучшие писатели получаются именно из врачей. Во всяком случае, раньше это правило работало безотказно. А опасаюсь по той же причине, по которой герой повести Джерома К. Джерома обнаруживал у себя всё, кроме родильной горячки (в «более точном» позднем переводе – «воспаление коленной чашечки», так называемое housemaid's knee, «колено горничной», а по-нашему, по-медицински: бурсит препателлярный (prepatellar bursitis), хроническое воспаление преднаколенниковой синовиальной сумки; развивается в результате частого стояния на коленях). Вот чем и хороши былые литпереводы – потому что родильной горячки у меня как не было, так и нет, а колено что-то начало болеть, как только этот абзац написал...

Итак, «Бестеневая лампа». Ну чем провинциальный автор может удивить и завлечь меня, московского шанхайца? Тем более, незадолго до того, как взяться за Панкратова, я перечитал «Клинику» Хейли, несколько книг о похождениях хирурга Правдина под авторством хирурга Правдина, прочитал «Сердце хирурга» Углова, записки врача Найдина, книгу «Будет больно» работника родильного отделения Адама Кея и книгу «Тысяча и одна ночь отделения скорой помощи» Батиста Болье... Куда уж больше, казалось бы. 

Да и сам автор Иван Панкратов словно позаботился, чтобы я его книгу закрыл после первых же страниц, ибо насытил текст с самого начала повторами («избежать драки было практически невозможно», «их растащили практически мгновенно») да обогатил фразами типа «Российские железные дороги распорядились таким образом, что привезли всех в итоге в один и тот же город». Я ухмыльнулся и уже представил, как набираю коронную фразу «Прочитать эту книгу меня уговорил Андрей Рубанов...» и начинаю пересказывать сюжет беспомощной писанины, вдыхая в него новую жизнь своими дружескими комментариями...

Но что-то пошло не так. Книга зацепила и, что называется, поволокла за собой. Читал я «Бестеневую лампу» запоем, не в силах оторваться от текста и позабыв о положеной по штату табельной придирчивости и едкости. Главный герой, военный врач, хирург Виктор Платонов – вот он, перед читателем, со всеми потрохами. А когда потроха еще и наружу торчат, да под слепящей лампой – не всегда они приглядны, думаю, с этим многие согласятся. Хотя автор, как и положено настоящему врачу, пытается найти красоту во всем: «Выведенная и подшитая петля ободочной кишки смотрела на них с брюшной стенки как перекошенный рот Маши Распутиной». И у него это, должен заметить, здорово получается. Без шуток. Или с шутками.

Честно говоря, читая ранее записки хирурга Правдина, ловил себя на мысли, что устаю от его героя доктора Правдина – да, хороший врач, да, спасает людей направо и даже налево, но от главы к главе он все больше напоминал мне компьютерного персонажа, проходящего новые уровни и набирающего очки. А иногда и киборга – полезного, положительного, но совершенно синтетического по своей природе. 

Панкратовский хирург Платонов совсем другой – далеко не идеал, отнюдь не супермен, еще и в бабах запутался напрочь... Этим и привлекает – живой, как мы с вами, из мяса, только ответственность на нем огромная. О боге и прочих воображаемых высоких материях Платонов рассуждать не любит, ему некогда – надо людей спасать. Не подвержен и суевериям – на себе показывает, где резать надо или откуда и куда лоскут пересаживать: «нет ничего проще, чем объяснить что-то другому врачу, показав это на самом доступном тебе материале». Такие тонкие профессиональные моменты в текстах я очень ценю. Тут грех не вспомнить замечательного писателя-подводника Эдуарда Овечкина, пленившего меня в свое время рассказом о глупостях и предрассудках по поводу слова «последний» и замены его везде, где не нужно, нелепым «крайний». Кто не читал – очень и очень рекомендую.    

В общем, как читатель, я отдыхал от надоевшего мне слишком правильного правдинского персонажа и полностью погрузился в повседневную жизнь военного госпиталя, описанную в первой части «Бестеневой лампы» глазами совершенно земного героя. Тому есть еще одна причина, вернее, один персонаж – Владимир Николаевич Озеров, дед Виктора. Скорее всего, изначально идея книги была у автора именно таковой – рассказать о своем деде, Владимире Николаевиче Опоцком, основателе династии врачей и представителе настоящей старой врачебной школы. Остановись автор лишь на этой задаче – оно уже и того стоило бы, книга бы уже состоялась. Персонаж получился колоритнейший. От стиля мышления, от методов работы, как сейчас бы сказали, олдскульного мастера – и дух захватывает, и горечь со страхом примешиваются: а ну как после таких титанов и демиургов всё пропадет и развалится?.. Кто нас и детей наших лечить будет? Дед прямо об этом говорит внуку, стоя возле могилы сослуживца, гениального врача: «Всю жизнь учу – думай! Старую школу не профукайте. Пока мы живы... Пока я жив. Спрашивай. Книги бери. Советуйся. Умей слышать, видеть». 

Одно радует – судя по всему, есть ещё среди врачей умеющие думать, слышать и видеть. Веришь писателю Ивану Панкратову, веришь его герою Виктору Платонову... Да ладно, что уж там – веришь даже писателю Андрею Рубанову, прямо крутится в голове фраза из второго «Брата», так и слышится голос Бодрова-Багрова: «Не обманул Фашист...» Мы часто с Андреем расходимся во мнениях, но вот под этими его словами о книге Панкратова подпишусь без колебаний: 

«Почему это интересно, почему это может понадобиться читательской аудитории? Потому что от книг, написанных врачами, исходит ощущение олимпийского спокойствия. Прочитал – понял, что врач – серьёзный профессионал – и он всегда на страже твоего здоровья – и если ты заболел, тебе помогут. 
Прочитал – и избавился от тревоги. 
Есть те, кто тебя спасут, когда ты начнёшь умирать». 

Впрочем, не всё так просто. Есть и те, кто может попытаться тебя угробить. Поэтому очень хорошо, что автор не ограничился лишь «книгой памяти о деде», а ввел туда достаточное количество персонажей, самых разных. И не только врачей с медсестрами. Одна жена героя Лариса и ее затяжное безумие чего стоят... Я много раз был счастливо женат, но не могу сказать, что все до одного мои браки были таковыми. Не уберегла судьба и меня от отношений с патологически ревнивой дамой... Перефразируя классика, все счастливые семьи счастливы по-своему, но каждая семья с ревнивцем или ревнивицей несчастлива одинаково. Поэтому за героя переживал всей душой, как за действительно своего боевого товарища. Даже старый шрам на плече заныл неожиданно.

Мариенгоф в «Романе без вранья» мимоходом обронил: «Литературу всегда уговаривают, чтобы она хоть одним глазом, а поглядывала на жизнь».
Иван Панкратов смотрит на жизнь обоими глазами. Да еще при свете особой лампы, не дающей укрыться в тени ничему – даже тому, что мы зачастую стыдливо прячем.  

А что там с матчастью, спросите вы? Ведь современные «мастера большой и премиальной литературы» давно приучили нас к самой дичайшей и немыслимой околесице, а редакторы «ведущих редакций» давно нам показали, что работать с текстами – дело пустое и зряшное. Оттого у нас то снаряд из РПГ-8 прилетит в духовитых бойцов, то бычок выменем потрясет, то генерала Карбышева сожгут, то немец-свингер своего убитого дружка в ящик из-под снарядов утрамбует, то солома у них заколосится, а то медсестра поползет по ступенькам стилем «гусеничка»... 

Панкратов даром что не премиальный и не боллитровый автор – ни в чем подобном не замечен. Не рептилоид из космических глубин, пишущий о жизни землян по методичке Межгалактического совета и заданию редакции Елены Шубиной имени Елены Шубиной, а наш человек, настоящий и живой. Медицинская часть в романе безупречна – редкий случай, когда писатель не просто владеет хорошей и нужной профессией, но и умеет ее преподнести читателю так, чтобы недоуменных вопросов не возникало. Единственное, чего иногда, на мой взгляд, не хватало – ссылок, объясняющих некоторые термины и ситуации. Причем не энциклопедических и сухих, а примерно таких, которые в книге «Будет больно» делал сам автор-врач Адам Кей – из них мне особо понравились вот эти: «Я полностью за то, чтобы объяснять медицинскую терминологию по ходу книги, но если вы не в курсе, что такое стетоскоп, то, пожалуй, лучше подарить эту книгу кому-то другому» и «PV – это осмотр влагалища. PR – это ректальный осмотр, так что всегда уточняйте, когда вам кто-то говорит, что он является специалистом по PR». Я бы от всей души автору рекомендовал снабдить текст не частыми, но порой крайне нужными комментариями, в своем фирменном стиле – а панкратовский стиль определенно хорош. По остальному – ну можно попридираться насчет реалистичности применения боевой гранаты в продолжении истории «Бестеневой лампы», в романе «Индекс Франка», потому что в этом тексте ощущается некая ориентированность автора на сериальное кино – но не буду, ибо чувство меры у автора все же развито отлично. 

За саму книгу «Индекс Франка» хочется сказать автору отдельное спасибо. Мне, читателю, очень хотелось узнать, как у героя «Бестеневой лампы» судьба дальше сложится. Особенно хорошо, что вновь появится, хотя лишь в воспоминаниях Платонова, его замечательный дед – его остро не хватало во второй части предыдущей книги. Возникнет снова и безумная супруга, уже бывшая – и откроется страшная история ее «съезжания с катушек». Слабонервным читать с осторожностью.  

«Индекс Франка» – это произведение более зрелого Панкратова. Хотя во фразах вроде «Ей немного мешал ремень, и она щедрой и смелой рукой отстегнула его...»  еще чувствуется влияние на автора творчества М. Веллера (помните ведь веллеровский список из 43 прилагательных и угробленный день на поиск нужного, чтобы в итоге герой навел пистолет «взвешенной рукой»), а в иных местах в текст так и вообще заглядывает на огонек сам мистер Кинг со своей обстоятельностью описания, курсивом и скобочками – роман, как ни странно, это вовсе не портит. Да, он не идеальный, но так идеальных книг и не бывает. А вот хорошую книгу – отыскать трудно, но всё-таки возможно. 

Мой фейсбучный френд писатель-фанаст Сергей Лукьяненко однажды сказал мне по поводу отзыва о другой книге: «Очень большая ошибка для критика, который всех ругает, внезапно похвалить что-то неидеальное. А эта книга не идеальна. Как по сюжету, так и по языку. Ты сейчас этой похвалой нивелировал всю свою критику».

Что ж, возможно, так и есть. Хотя, конечно, мысль странная. Но плевать. Ведь «новая критика», которую я с гордостью представляю, это прежде всего – честность. Нам по-другому нельзя, по уставу не положено. Иначе чем мы будем отличаться от пастбища шарлатанов, именующих себя «литературными критиками», а в народе получивших прозвище «восхвалитики»? «Новый критик» никогда не хвалит за деньги, за связи и даже ради дружбы. Только за дело. А дело у писателя известно какое – пиши честно и хорошо.      

Да, читая фразы вроде «на простынях с клеймом Министерства Обороны на животе лежала обнаженная женщина» я впадал в размышления о татуировках «МО РФ» на животах голых дам и даже находил это пикантным... Да, тексты книг Панкратова просят аккуратной редакторской помощи. Но даже это можно отнести скорее к достоинствам текста. 
В одном из эпизодов «Бестеневой лампы» герой приводит слова деда: «Хороший хирург достоин хорошего ассистента; плохой хирург в нем нуждается». 
Вот ровно то же самое скажу о хороших авторах – хороший автор достоин хорошего редактора, а плохому ничего не поможет. 

Иван Панкратов – автор очень хороший. Надеюсь, ему повезет и с ассистентом, и с литературной судьбой.

«Умные операции делаются умным людям. Тем, кто в состоянии оценить труд хирурга, выполнить все назначения, предписания и сохранить результаты этого труда» – говорит герой романа и я себя поймал на мысли, насколько точно это применимо и к книгам. Возвращаясь к эпиграфу этого обзора: мозги у Панкратова точно есть. Найдутся они и у его читателей. «Книги должны работать», – убежден дед героя, говоря о медицинских учебниках, но эти слова можно и нужно трактовать шире.

Индекс Франка – это такое число. Высчитывается по специальной формуле, исходя из площади ожогов. Чем оно выше, тем больше для пациента вероятность погибнуть.
Индекс Панкратова – прямо противоположная вещь. Мы не знаем, чему равна площадь души. Но чем большая её часть затронута книгой, тем выше шанс того, что мы сможем изменить что-то в себе и в окружающем мире к лучшему. 

Напоследок еще одна цитата:

«Одна из тысяч типичных ситуаций, когда родители в старости живут одни, а детям кажется, что мама и папа всё ещё в силе, что вот только вчера они делали сами ремонт, копали огород. Ходили на рыбалку, водили автомобиль, а потом выясняется, что у одних отец уже с двухмесячными пролежнями после перелома шейки бедра, у других мама упала с кровати и встать не могла с пола неделю. Так и ползала по квартире... И начинаются разговоры на тему: “Да вот только вчера к ней заходили, она нормальная была”...»  

Пусть индекс Панкратова будет высоким у каждого из нас.
Читайте хорошие книги. 
Берегите родных и близких.