Рассказы

Сердце в корзине

Никогда не слышал этой песни, а товарищ мой как-то, к слову, сказал, когда увидел красивую продавщицу цветов, как легко она наполнила ими корзину и унесла её. 
– Унесла моё сердце в корзине, – засмеялся товарищ. – Не слышал такую песню?
– Нет.
– О, очень была популярна, женщины в альбомы записывали. Это годы примерно двадцатые-тридцатые. Может, раньше. «Как-то ранней весной лейтенант молодой взял корзину цветов в магазине. Взглядом полным огня он взглянул на меня, и унёс моё сердце в корзине». Это поёт цветочница Анюта.
Помню, по приезде домой, я спросил свою маму об этой песне. Она задумалась, потом сказала:
– Нет, не помню. Это, конечно, городская песня, у нас её не пели. Какая цветочница? У нас цветы у всех домов под окнами.
– Тут важно то, что один взгляд и всё – вспыхнуло сердце Анюты. Так бывает?
– Это-то да. Бывает, да. – Мама подумала ещё. – На эту-то тему очень даже пели. Доселе помню. «Помню, я ещё молодушкой была». Иногда дома одна и пою.
– Так спой, пожалуйста. 
– Спеть? Ой, уж какой там теперь у меня голос. В молодости даже в клубе колхозном выступала. И сейчас сердце просит иногда. Сижу одна, сижу, и так иногда взгорится, и на ум песня приходит, и само как-то поётся. Попою немного, от сердца отлегает. 
– Так спой про молодушку. 
– Спеть? Хорошо, ради встречи. – Мама потихоньку запела: – «Помню, я ещё молодушкой была: наша армия в поход куда-то шла. Вечерело, я стояла у ворот, а по улице всё конница идёт. Вдруг подъехал ко мне парень молодой, говорит: "Напой, красавица, водой". Он напился, крепко руку мне пожал, наклонился и меня поцеловал. Долго-долго я смотрела ему вслед. Оглянулся – помутился белый свет. Всю-то ноченьку мне спать было невмочь: раскрасавец барин снился мне всю ночь». Да, снился. Длинная песня. Тут словами скажу. У неё жизнь прошла, она уже «вдовушка была, пятерых уж дочек замуж отдала, к нам приехал на квартиру генерал, весь израненный, он жалобно стонал». И она его узнала. «Та же удаль, тот же блеск в его глазах, только много седины в его висках». – Мама перешла на пение: – «И опять-то я всю ночку не спала, и опять я молодёшенька была. Всю-то ноченьку мне спать было невмочь: раскрасавец барин снился мне всю ночь». Да, всю жизнь его не забывала.

Мама даже как-то помолодела, улыбнулась.
– А у тебя был такой случай в жизни? С первого взгляда?
– Нет, не помню. Нас строго держали.
– А как с папой нашим? 
– Так сосватали, вот и всё. Мама всегда: на парней не глядите, к себе не подпускайте. Колю в клубе увидела, конечно, понравился. Но разве могла думать. У меня четыре класса, колхозница, а он приехал, лесничий, одет по-городскому. Нет, я и не подумала даже. Хотя меня уже в члены правления выбрали. Вот. А ему, видно запало, он вскоре с отцом своим к нам явился. Сваты. Я даже и не вышла к ним. Убежала за печку, и так за печкой простояла всю их встречу. Конечно, слушала изо всех сил. А они всё про лес, да про сплав. Тятя у нас плотогон, лоцман, плоты гонял до Камы, и по Каме до Волги, и ниже. А Коля лесничий. Общая тема – лес. Они ушли, меня родители зовут. «Ты давно его знаешь?» – «Видела раз в клубе» – «Он тебе нравится?» – А я молчу, только концы платка тискаю. – «Нравится он тебе? – Я снова молчу. – Сватают тебя за него. Смотри, ты ведь не ровня ему: лесничий. Это ведь по-ранешнему Ваше благородие». – Тут я разревелась, из дому выскочила и побежала к реке, почему-то к месту, где мы на Троицу венки плели и по воде пускали, загадывали. Умываюсь водой от слёз и опомнилась: я же даже и имени его не знаю. Вот такая любовь. – Мама поглядела на меня. – Ты-то весь в него. Ну что, сошлись с ним, стали жить, худо-бедно пятьдесят три года прожили. 
– А я помню, как папа мне про это рассказывал. Он сказал отцу: мне девушка очень понравилась, Варя Смышляева, но не знаю, как подойти. А отец, дедушка мой Яков Иванович, решительный был, говорит: надо познакомиться. Взяли в лавке хорошего вина, пошли. И хотя дедушка не видел тебя, мама, сказал, когда вышли после разговора: сынок, видно, что корень трудовой, люди аккуратные, надо свататься. Он же обозрел и двор, и дом. 
– Так с чего нам неаккуратными быть: пять сестёр. Одна с мамой корову, овец, кур, телёнка обряжает, другая у печки, одна пол моет, одна стирает, ещё одна на огороде. Мы были такие: в маму и тятю, работа радостью была. А как меня Коля выделил, заметил, я этого не знаю. Теперь уж не спросишь.
– Удивительно. Просто увидел, и всё. А как это объяснить?
– Этого я не понимаю. Но вот про одного мужчину расскажу. Тут не с моей, а с его стороны было чувство. Парень из другой деревни. Вот про него точно скажу, он меня крепко любил. Говорил: с первого взгляда полюбил. Я с ним и не общалась. Он подстерегал, объяснялся, умолял. Говорил: «Я как увидел – и всё». Но я-то уже замужем. Какие тут объяснения? Вообще-то, видно было, сильно его занозило. Но к чему это приведёт? И я его однажды крепко отрапортовала. «Девчонок-то сколько молодых, а ты к замужней пристал. Я мужняя жена!». И как отрезала. Мне двадцать лет было. Уже старшенького ждала.
– И что?
– Обещал больше не подходить. Слово сдержал. А Коля как раз получил назначение на новое место. Потом стороной узнала, что этот Андрей тоже женился. Я успокоилась. – Мама что-то переставила на столе. – И увидела его лет через тридцать, даже больше. Он по Вятке капитаном буксира ходил. Я стояла на берегу у переправы. Вдруг он. Бежит: «Варя, Варя! – Мама засмеялась: – «Та же удаль, тот же блеск в его глазах». Уговорил на буксир взойти. Мы, говорит, сейчас вверх пойдём, тебя и довезём». Согласилась. Уж очень было заметно, как он нервничает. У штурвала стоит и курит, курит. Чего-то сказать хочет. А чего говорить? Ну, добрались, причалили. Провожает. Выходим на дебаркадер. Говорю: «Чем-же отблагодарить? Может возьмёшь хоть сколько-нибудь платы на конфеты детям?» Говорит: «У меня уже и внуки». Да-а, крепко руку мне пожал, – улыбнулась мама. – И как выдохнул: «Какая плата, Варя, ты что! Да я бы тебя всю эту дорогу на руках бы пронёс!» И ещё – и глядит в глаза: «Ты такая же как была! Ты ещё лучше стала. Дня у меня не было, чтоб тебя не вспоминал!»
– Наклонился, и тебя поцеловал? – очень неудачно пошутил я.
– Какой там, ты что. Развернулся и убежал.
– Извини. Так как он первый-то раз тебя увидел?
– Мы за грибами ходили, попали на белые боровики, набрали помногу. И нас колхозный шофёр подобрал. Едем, я радуюсь. Думаю: сейчас побольше грибов нажарю, Коля с работы придёт, рад будет. Тяте и маме отнесу. Шофёр довёз до деревни. Тормознул у поворота. А там как раз этот Андрей почему-то и стоял. У меня корзина тяжёлая, боюсь уронить. И на него поглядела, то есть вроде как прошу помочь, но словами не говорю. Он прямо взлетел в кузов, корзину взял из рук, переставил её на землю, и мне руку протянул, хотел помочь. Но я сама соскочила. Вот и всё. Сказала спасибо. Вот и всё. Ну и пошли. Правда, я почему-то оглянулась. Он стоит, смотрит. И всё.
– Заметил, значит. «Оглянулась – помутился белый свет». Для неё, это в песне. А в твоём случае для него помутился. То есть унесла ты его сердце в корзине. Грибы-то потяжелей цветов.
– Да, сошлось, – мама замолкла.
 
Вспомнилось мне это, и почему-то ещё вспомнилась песня уже недавних лет, вроде с юмором, там такие слова: «Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она, чтоб посмотреть, не оглянулся ли я». И её шутливую переделку о весенних работах на дачных участках и огородах, когда люди дружно, натосковавшись за зиму по земле, нагибаются над грядками и клумбами и до боли в суставах и мышцах, внаклонку, сажают, пропалывают, окучивают, поливают цветы и овощи: «Я разогнулся посмотреть, не разогнулась ли она посмотреть, не разогнулся ли я».
В первой редакции речь о начале чувства, во второй – это забота о любимом человеке.
Вот куда вывел меня лейтенант молодой со своим взглядом, полным огня. Бедная Анюта. А может, счастливая. 
Мама сказала, что я в папу. А я как жену свою увидел? Я же влюбчивым был. Но это очень понятно: стихи вовсю писал, а какие стихи, если поэт не влюбляется? И в школе, и до армии, и после армии, и на первом курсе нашего вуза, в котором все коридоры и аудитории были заполнены красавицами невестами, вуз-то педагогический, а факультет филологический. Попробуй тут не дрогнуть. В начале второго курса нас послали в колхоз. А я почему-то не сразу поехал, а прибыл позднее. Это на берегу Оки, недалеко от Поленова. Мы с ребятами сидели под берёзами, а Надя как раз прошла мимо. Я встрепенулся весь. «А кто это?» – «Да это новенькая, она с вечернего отделения к нам перешла». Вот и всё. Увидел. Именно её увидел. И все прежние влюблённости осыпались ей под ноги. И всю жизнь славлю Бога за такую милость его, давшего мне супругу умную, красивую, добрую, венчанную. И прожили мы с ней уже на две пятёрочки, уже пятьдесят пять лет.
О, есть что-то в нас, живущее помимо нашего сознания. Это сердце. Голова его иногда не слушает. А зря. Хорошо, что я его послушался. Помню этот момент: берёзы, река, тропинка, и по ней идёт моя будущая жена. И моё сердце говорит: это она.

Земное время 

Хорошо, что мы не знаем времени своей земной, кончины. Которая будет у всех и каждого. Но когда? Время покажет. Предсказания, гадания не в счёт. Предчувствия тоже сомнительны. Впечатлительные, нервные люди очень боятся умереть, но и они никуда не денутся. Всё, ожидающее нас, от нас скрыто, всё свершается помимо наших желаний. Хотя иногда, может быть, и не помимо. Обратимся к авторитету Библии. Ниневитяне были, по грехам, обречены, пророк Божий Иона сообщил им об этом. Но посыпал пеплом голову царь ниневитян, разулся, оделся во вретище, стал вместе с народом творить молитву, и был Божий гнев переменён на милость. 
Вот этот пример сейчас очень был бы нужен его повторением. Разве президенту трудно разуться? Одеться во вретище? 
У нас о чём угодно говорят и болтают, только не о молитве. Хотя и по сайтам, и в переписках по всяким воцапам, телеграмам много предложений вставать на общую молитву ровно по часам, во столько-то, говорить то-то. Но если я в это время делаю что-то неотложное: машину веду, лекцию читаю, в больницу еду, кашу варю? Почему не призывать молиться в любое время келейно и обязательно ходить на общую молитву в церковь?
Встал и стою перед настенными большими часами. Стою, гляжу и вдруг прямо весь оцепенел: как быстро несётся по кругу секундная стрелка. Да-а. Я-то оцепенел, но она-то несётся.
У Бога нет времени, у Него всё враз: и то, что было, и то, что будет. А для нас в утешение приготовлено вот что. Опять цитата из Библии, из Откровения Святого Иоанна: «И Ангел, которого я видел стоящим на море и на земле, поднял руку свою к небу и клялся Живущим во веки веков, Который сотворил небо и всё, что на нём, землю и всё, что на ней, и море и всё, что в нём, что времени уже не будет, но в те дни, когда возгласит седьмой Ангел, когда он вострубит, совершится тайна Божия, как Он благовествовал рабам Своим пророкам». 
Какая тайна? Тоже узнаем. Но то, что молитва каждого может изменить его будущее, это никакая не тайна, а руководство к действию.

Детское полотенце

Любая продукция, если в её оформлении есть художественные элементы, обязательно проверяется и утверждается худсоветом этого предприятия. Даже любая этикетка, наклейка утверждаются. Так, сколько я помню, было всегда. А как иначе? Совсем не все равно, какую информацию несёт тот или иной рисунок.
Купил детское новогоднее полотенце. Новый год, сани, медведь, ёлки. Но дома обратил внимание на рисунок и поразился чудовищному издевательству над нашей Россией. В сани запряжен медведь, несомненный символ России. Под дугой, под колокольчиком. А кто в санях? А в санях Змей Горыныч. Погоняет кнутом медведя, очень доволен. В короне пятиконечной. А звёзды шестиконечные рассыпаны по всему полотну. Тут и зайка-попрыгайка радостно скачет. Скажете: да что ты обращаешь на это внимание, какие пустяки. Не пустяки, милые мои, а прямое оскорбление русского достоинства. Если вам всё равно, значит, что-то в вашем сознании сдвинулось в сторону равнодушия, а именно оно убивает сильнее ненависти.

Художник: А. Литовченко.