Моменты-3

ОТКРЫТИЕ

Сергей Михайлович – заядлый автомобилист. Когда он начинает перечислять автомашины, владельцем которых был, и начинает загибать пальцы, то на одной руке их, пожалуй, и не хватит: «Запорожец», «Москвич», «Жигули», «Ауди»… Ну и так далее. Сегодня он управляет японской «Тойотой». «Техника что надо! – при случае хвалился приобретенным автомобилем и показывал большой палец. – Во техника! Шик-блеск! Нашей до нее далеко!» А какой нашей – не упоминал. Однако позже он своими глазами увидел, что и та, хваленая японская техника, иной раз может выходить из строя. Забарахлила «Тойота». Ничего не оставалось, как показаться в сервис-центре. Парни придирчиво осмотрели иномарку, предложили ее оставить и прийти позже. Ну а если у него есть время, то может и тут подождать. Прикинули: часика на два работы. Не больше. Сергей Михайлович оставил мастерам номер мобильного телефона и пообещал вернуться за «Тойотой», как только они ему позвонят. Чего, мол, сидеть мне тут? Решил лучше пройтись по магазинам, которые находились поблизости от сервис-центра. Может, что присмотрит, приобретет стоящее. Когда еще случится такая вот свободная минута!
Так и сделал. А вечером, вернувшись домой, смотрел на жену удивленными глазами и рассказывал, то и дело прикладывая руку к сердцу:
– Ты не поверишь, Верочка! Иду я по городу, а люди со мной здороваются. То один, то второй, то третий… Тянут руку, некоторые похлопывают по плечу, жизнью интересуются… Лица светятся или, напротив, сосредоточенные, иногда – злющие… Когда еще такое было! Отстой! Полнейший! Некоторых знакомых, представь себе, сразу даже и не узнал. Боюсь, еще подумают, что нос задрал. Оказывается, они, люди, о ком-то заботятся, замечают друг друга, находят в этой толпе народа, останавливаются, делятся планами и новостями… Встретил, я же тебе и говорю, и я несколько старых знакомых. А я и забыл давно о них, грешным делом. Ё мое, а!.. Когда же все время в машине – только вперед смотришь, на дорогу… Может, почаще надо ходить пешком, как думаешь, милая?
Верочка улыбнулась и кивнула мужу – поддержала. А заодно и поздравила его с таким открытием.  

ИМЯ

Егорка был не единственным сыном в дружной семье Заворушкиных. Назвали его так в честь деда, Егора Константиновича, который не вернулся с войны. Вроде бы, говорили, погиб под Ленинградом. В первом бою. Его жена, а Егоркина, значит, бабушка, всей душой полюбила внука и, случалось, не без гордости выплескивала соседям свою радость: «Как вылитый Егор! Нет, вы гляньте только – даже ходит так, широко размахивая руками! Да и взгляд как у деда! Нет-нет, что не говорите, имя также ему подходит, как никому из внуков!» Поэтому за одно только имя солдатская вдова готова была носить внука на руках. Но – до определенного времени. Как-то он пришел из школы сам не свой, бросил ранец на лавку, хмыкнул:
– Не нравится мне мое имя! Не хочу его! Все Коли, Иваны, Миши и Саши, а я – Егор. Стариковское какое-то имя. 
Мать постаралась успокоить сына:
– Почему же, у тебя очень красивое имя. Его мой папа носил. А теперь вот ты. Не всем так повезет, сынуля. И я, может, еще больше тебя люблю, чем твоих братиков – Володьку и Кольку. За имя. Имя, сынок, для человека многое значит… Дорожи своим именем… Гордись, что оно от деда тебе досталось… От деда-фронтовика…
– Нет, не хочу такое имя! Оно немодное! И не уговаривай! – стоял Егорка на своём. – И дразнятся все, особенно ребята: Егор – бугор, Егорка – лыжная горка, глядите на Егора – он обжора… Не хочу это имя!..
В тот день на этом разговор и закончился.
Егорка подрос, а вскоре сдал и последний экзамен за одиннадцать классов. С того дня, когда окончилась Великая Отечественная война, прошло ровно двадцать лет. Перед тем как получить аттестат о среднем образовании, он попросил в учительской, чтобы в нем заменили слово «Егор» на слово «Игорь». Это имя, дескать, имеет одно и то же значение. Руководство школы не согласилось с Егором, возникли споры и среди учителей. Одни не видели в этом ничего плохого и постыдного, другие советовали выпускнику съездить в район, в паспортный стол. Если там разрешат – пожалуйста, будь себе и Игорем.
Там разрешили. 
А бабушка, которую после войны начали звать односельчане Егорихой, позже, кажется, совсем забыла, какое у нее настоящее имя. Егориха да Егориха. Когда она узнала о таком поступке внука, очень обиделась на него и даже какое-то время не разговаривала и старалась перейти на другую сторону двора, чтобы не встретиться. «Глаза бы мои его не видели! Так моего Егора унизить!»
Давно не стало Егорихи, ушли в иной свет и родители Игоря. Простите, не Игоря, – Егора: несколько лет назад он опять вернул себе прежнее имя. Повзрослел, поумнел. Да и само имя – Егор – как-то вдруг стало популярным в народе. Как Артем, Матвей, Денис, Даниил…
Жаль, что не дожила до того времени, когда поумнеет ее внук, солдатская вдова… 

ЧЕЛОВЕК – ЧЕЛОВЕКУ

Юлиана Петренко, начинающая писательница, рассказала мне как-то следующую историю.
«Есть у меня знакомая, – так начала Юлиана свой рассказ. – Лет пятнадцать тому назад она приехала из деревни в наш областной центр. Вырвалась из полуразрушенного дома и от многодетной семьи, где родители пили по-черному. Ей было очень тяжело. Училась, работала, снимала квартиру. Она никогда не просила помощи и не признавалась, что иногда нечего есть, но я чисто по-человечески помогала ей, ведь замечала, что средств у девушки недостаточно. Давала просто так или в долг денег, почти насильно вталкивала в руки продукты питания. Случалось, покупаю себе колготки или бальзам для губ – и заодно беру для нее. 
– Мне неудобно как-то... – говорила она, принимая из рук пакет.
– Бери, бери, мне это ничего не стоит, – отвечала я, – мне приятно, когда тебе хорошо. 
Прошли годы. Она вышла замуж за хорошего парня. Они всегда были вместе и во всем поддерживали друг друга. Понемногу раскрутили свой бизнес. Теперь она заезжает на Х-5 и привозит пакеты с подарками мне и ребятам.
– Мне неудобно как-то... – говорю я, встречая ее у калитки.
– Бери, бери, мне это ничего не стоит, – улыбается она. – Мне приятно, когда тебе хорошо...»
Так и должно быть. Молодцы, женщины. Только это и могу сказать.

НАШ КРАСИВЕЕ ВСЕХ

Так получилось, что деревня Искань в одно и то же время пополнилась на три новых жителя: родились две девочки и мальчик. Было это в середине семидесятых лет прошлого столетия, а вспомнилось сегодня, когда позвонил из Минска младший брат Вовка. Мы немного поговорили о жизни, поделились последними новостями с малой Родины, где я недавно побывал. 
Сегодня, понятное дело, такое и в хорошем сне не приснится – чтобы трое новых жителей, да еще на одной неделе! Дело известное: почти некому продолжать там род человеческий. Состарилась деревня, на месте бывших хат растет кустарник. Закрыты почтовое отделение, фельдшерско-акушерский пункт. А здание школы-восьмилетки и вовсе пустили на дрова. На ее месте бывшая директорша, а сегодня уже покойница Галина Степановна Стасевич-Шульга, установила валун, который сама же и притянула откуда-то, написала краской: здесь была школа. И указала годы ее рождения и… смерти. Получилось прилично – 90!
Хотели, говорят, и магазин прихлопнуть, но последние жители деревни не дали сделать этого – стали грудью.
Как-то ехал у магазина и видел продавщицу, она сидела на лавочке и грелась на солнышке. Ждала, похоже, покупателей…
А в то время, когда в деревне появились почти одновременно три новых жителя, Вовка был первоклассником. И одним из новорожденных был его племянник Игорек. И тогда что он делает, чудак малый? Побежал к двум другим новорожденным, посмотрел на них, быстренько прибежал домой и громко заявил:
– А наш красивее всех!
Сам Вовка об этом не помнит. Однако знаю, приветствует, когда ему напоминают про тот случай. Тогда его лицо трогает теплая улыбка: надо же было, и действительно, до такого додуматься!..

ЗА ПЕЧЬ!

Катерина Ивановна держит немаленькое хозяйство. Корова, кабанчик, кролики, утки, куры. Одно время даже были индюки, а потом как-то сами по себе свелись. Иногда она вспоминает этих птиц, даже думает, может, и еще попробовать их завести. Но все же не решается, как вспомнит, что те к людям цепляются почем зря, особенно к ребятне, которые, безусловно, и сами не прочь позабавиться с агрессивными птицами. А то и на огород индюки перелетят через заборчик, вреда наделают. Всяко бывало. Ну их!
Муж иной раз упрекнет Катерину Ивановну:
– Чего нам, старуха, не хватает? Создаем для себя только лишние заботы. Пора уже и отдохнуть. Давай будем одних кур держать? Все же теперь можно купить в магазине. Или нам пенсии не хватит?
Однако у старухи свой отговор:
– А тогда ребята разве к нам приедут, если не будет чего взять? Позабудут вмиг – как и не знали!..
Муж не соглашается, стыдит-выговаривает даже жену, что про своих ребят так плохо думает.
Недавно два сына и дочка с зятем приехали из города на свежину. Катерина Ивановна рада и не рада их приезду. В ее жизни день, когда будут колоть кабанчика, самый тяжелый день. Тогда она с самого утра не знает, чем заняться. Сама не своя. Суетится, все из рук падает. А руки те не знает, куда спрятать – то под фартук засунет, то скрестит, чтобы не выдавали волнение, на груди…
Наконец, когда приходит с ружьем сосед Григорий, муж смотрит на жену, машет рукой в сторону крыльца и приказывает:
– За печь!
Катерина Ивановна вздыхает и молчком прячется за печь. Позже она слышит выстрел, хотя, казалось бы, уши плотно прикрывает ладонями, но какое тут, спрячешься от него, выстрела-то! Всхлипывает, вытирает слезы. И не сразу выходит на подворье.
Хотя и знает, для чего растит кабанчика, однако никак не может она привыкнуть, что когда-то придет с ружьем сосед. Жалко живое. И насколько жалко – об этом знает только она одна. А вот объяснить, почему так – у кого бы спросить, а, люди? Кто подскажет?..                   

КАРТА

Несколько лет назад в поезде ехал из Гомеля в Могилев, где у меня были дела в драматическом театре, и как-то сразу, словно знали друг друга, разговорились с соседом. Мужчина гостил у гомельской сестры, а теперь ехал к брату, которого, признался, также давно не видел.
– Живу я в Сибири, – с нескрываемым чувством какой-то особой гордости сказал земляк. – И давно. А Беларусь снится… Возвращаться же – поздно… Дети имеют квартиры в Новосибирске… Сын и дочка… Внуки пошли… Как их оставишь? На кого? Более скажу, я в свое время приобрел жилье в Могилеве, рядом с младшим братом, но потом продал тут трехкомнатную квартиру на Шмидта. Не жалею ли? Если честно, есть такое. Но ничего не поделаешь – надо все же жить ближе к детям… Хорошо там, где мы есть… Свои… Согласен?
Я кивнул. Позже Николай, так он назвался, вспомнил деревню, в которой родился и жил, а мы недалеко от нее как раз проехали перед самым Быховом, и хотя ее из поезда не увидели, была она на другом берегу Днепра, но зацепила, заметил, сердце попутчика. 
– Хм, интересно получилось. Скажи кому – не поверят. Перед уроком географии мы вешали на доску географическую карту, и пока не было в классе учителя, любили проверять свои знания… «А покажи Китай!», «А вот не найдешь Кубу!» Ну и так далее. Одним словом, некоторые наши пацаны и девчонки могли найти на карте что угодно. Не отставал от них и я. А как-то Валик, сосед по парте, загадал, чтобы показал я Тынду, тогда гремел БАМ, и этот город был на слуху. Я нашел! И, знаешь, так получилось, что нашел я этот город не только на карте, но и для жизни. Да-да, теперь там и живу. Почти все строители стальной магистрали разъехались, а я остался. Дети зовут в город, пенсия хорошая, деньги есть и квартиру там купить, но не могу – прирос к Тынде. Живу в частном доме, держу скотину. Жена у меня хохлушка, баба также деревенская, хозяйственная, так что держимся за свой кусок земли…
Поезд прибыл на железнодорожный вокзал. Мы расстались как хорошие и старые знакомые. Позабыл вот только Николаю сказать, что топтались и мы перед географической картой, а как же, приказывали друг другу показать страны-города. Хотя он, конечно, и сам об этом знал. Мы же, сельская детвора, все горели большим и единственным желанием – чем быстрее найти не только на карте нужную точку, но и на земле…

Художник: В. Лукьянов.