Горькая правда. Преступления ОУН-УПА (продолжение)

Виктор ПОЛИЩУК (1925-2008) (Канада) 04 июля 2022 699

«Больно писать мне, украинцу, о методах убийств поляков и украинцев, которые применяла ОУН-УПА. Но умалчивать об этом нельзя. С целью предостеречь последующие поколения...»
Виктор Полищук

Журнал «Камертон» продолжает публикацию перевода книги канадского публициста, политолога, доктора философских наук Виктора Полищука «Горькая правда. Преступления ОУН-УПА», впервые изданной в 1995 году в Торонто на украинском и польском языках небольшим тиражом на собственные средства автора. Порой к названию книги добавляют еще и «Исповедь украинца».

В этой части книги Виктор Полищук приводит многочисленные свидетельства зверств УПА и сведения о количестве жертв, причем, не только из опубликованных на эту тему книг, но из собственной переписки с теми, кому удалось выжить.

Вот лишь один из многочисленных примеров: «9 февраля 1943 г. польское село Паросле, гм. Антоновка, уезд Сарны. Банда украинских националистов, притворяясь советскими партизанами, ввела в заблуждение жителей села, которые весь день угощали банду. Вечером бандиты окружили все дома и замучила в них польское население. Тогда убили 173 человека. Спаслось только 2 мужчин, которые были завалены трупами, и 6-летний мальчик, который притворился убитым. Более поздний осмотр замученных показал исключительную жестокость палачей. Младенцы были прибиты к столам кухонными ножами, с нескольких мужчин сдирали кожу, женщин насиловали, у некоторых была отрезана грудь, у многих были отрезаны уши, носы, выколоты глаза, отрезаны головы. После резни преступники устроили попойку у местного солтиса (старосты, – прим. пер.). После ухода палачей среди разбросанных бутылок из-под самогона и остатков еды был найден 12-месячный младенец, прибитый штыком к столу, а в его рот был воткнут недоеденный кусок квашеного огурца».

Михаил Корниенко

Предыдущие части книги можно прочитать по ссылке

МЕТОДЫ МОРДОВАНИЙ – КОЛИЧЕСТВО ЖЕРТВ

Во вступлении к теме методы мордований населения целесообразно использовать приведенные Петром Мирчуком в его книге об УПА мотивы из подпольных писаний УПА того времени в форме мотто:

«В землянках, в тени разлапистых деревьев чистили повстанцы винтовки (ружья, — В.П.) и точили сабли. А как мать ночь запеленывала тьмой села и города, выходили они из своих укрытий. И покой ночи прорезал свист пуль. Кто-то вскрикивал в последний раз и, умывшись своей кровью, прощался с миром» (Петро Мірчук: «У.П.А. 1942-1952», Мюнхен, 1953, стр. 14.).

Прочитав эти строки, я сделал заметку: «Вот и вся правда об УПА». И возник перед моими глазами нарисованным близким мне человеком образ: «Ночь 24 марта 1944 года. Женщины спят в доме, а мужчины в убежище. Пополуночи полыхнули дома. Один из сыновей выскочил из убежища, его опалило, но он убежал. Отец сгорел в пламени собственного дома. Его один сын так и не сумел выбраться из убежища – задохнулся в дыму пожара. Мать, убегая, была ранена пулей. 7-летняя дочь тоже ранена из дробовика. Другая, 13-летняя дочь, натолкнулась, убегая, на уповца. Он проколол ее грудь штыком. И покой ночи прорезал свист пуль. Девочка вскрикнула в последний раз и, умывшись своей кровью, попрощалась с миром».

Действительно, описание из мотто книги Петра Мирчука «УПА» перекрещивается с описанием близкого мне человека: ночь, свист пуль, последнее вскрикивание, умывшись своей кровью, ребенок прощался с миром.

И это совершила Армия! Армия, которая днем пряталась в своих крыивках (замаскированное тайное убежище-землянка, – прим. пер.) в лесу, а ночью выходила на свой нечистый промысел. В старословянском языке есть слово «тать», что означает «вор», «грабитель». А здесь еще и убийца. Павел Тичина писал о гитлеровской Германии: «Напала ты на нас… как тот злодей, как тать. Ночью».
Почему же это эта сильная армия отсиживалась днем в крыивках? Почему не воевала с открытым забралом против немцев и большевиков? Ей, видно, легче было ночью, как тать, выходить – жечь польские села, а убегающих убивать выстрелами, штыками.

Жутко становится на душе, читая посланные свидетелями сообщения, читая перечисленные факты мордований и их методы в книге Ю. Туровского и В. Семашко. Перед сном это читать нельзя. Нельзя не верить этим описаниям. Не придумали их свидетели, ссылаясь на даты, местности, на фамилии и другие подробности мордований. Из сообщений и других материалов выходит, что, за очень малым исключением, поляки не руководствуются местью, даже прямо говорят, что не желают мести, в большинстве полученных мной сообщений респонденты описывают случаи помощи полякам со стороны украинцев. Украинцы Волыни и Галиции, которые не были втянуты в преступления, не были безразличными наблюдателями чужого несчастья. Как могли, так помогали.

Читая эти материалы, можно засомневаться в христианской вере, можно засомневаться в правде, что человека создал Бог. Возникают сомнения, принадлежит ли род человеческий «гомо сапиенс» к существам разумным? То, что происходило во время войны и после нее до нашего времени вызывает сомнение относительно «гомо сапиенс» рода человеческого. Тем более в контексте учения Дм. Донцова и действий ОУН-УПА существует явное противоречие между христианскими идеалами и теорией и практикой украинского национализма. В украинском национализме нет места таким христианским добродетелям как добро, милосердие, любовь к ближнему, благородность, уважение к человеческому достоинству, жалость. Вместо этого доминирует ненависть, кровожадность, пренебрежение человеческой жизнью.

Больно писать мне, украинцу, о методах убийств поляков и украинцев, которые применяли ОУН-УПА. Но умалчивать об этом нельзя. С целью предостеречь последующие поколения. Да и теперешнюю молодежь из Украинской национальной ассамблеи, Украинской национальной самообороны.

Поэтому нужно честно сказать: скрепи свои нервы, читатель. Лишь небольшую часть примеров приведу здесь. На все у меня есть документация:

– З.Д. из Польши: «По тем, кто убегал, стреляли, настигали на конях и убивали… 30.08.1943 г. в селе Гнойно староста определил 8 поляков для вывоза в Германию, их украинские партизаны-бандеровцы взяли в лес Кобыльно, где раньше были советские лагеря, и бросили живыми в колодец, куда после этого бросили гранату»;

– Ч.Б. из США: «В Подлесье, так называлось село, бандеровцы замордовали четверо человек из семьи мельника Петрушевского, причем 17-летнюю Адольфину волочили по каменистой сельской дороге до тех пор, пока она не умерла»;

– Э. Б. из Польши: «После убийства Козубских в Белозерке около Кременца, бандеровцы пошли в хутор к Пузиховским. Семнадцатилетняя Регина выскочила через окно, бандиты выстрелили в невестку, убив трехлетнего сына, которого она держала на руках. Потом подожгли дом и ушли»;

– А. Л. из Польши: «30.08.1943 г. УПА атаковала такие села и убила в них:
1. Куты – 138 человек, в том числе 63 ребенка,
2. Янковицы – 79 человек, в том числе 18 детей,
3. Острувка – 439 человек, в том числе 141 ребенка,
4. Воля Островецкая – 529 человек, в том числе 220 детей,
5. Колония Чмыков – 240 человек, в том числе 50 детей»;

– М.Б. из США: «Стреляли, резали ножами, жгли»;

– Т. М. из Польши: «Сташка повесили, а перед этим сожгли ему на голове волосы»;

– М.П. из США: «Окружили село, подожгли и убивали убегающих»;

– Ф. К. из Великобритании: «Убивали ножами, вилами и топорами»;

– Ю. В. из Великобритании: «Забрали ее с дочерью на сборный пункт около церкви. Там уже стоял около 15 человек – женщины и дети. Сотник Головачук с братом начали вязать им колючей проволокой руки и ноги. Сестра начала вслух молиться, сотник Головачук начал бить ее по лицу и топтать ногами».

– Ф. Б. из Канады: «На наш двор пришли бандеровцы, схватили нашего отца и топором отрубили ему голову, нашу сестру пробили колом. Мать, видя это, умерла от разрыва сердца»;

– Ю. В. из Великобритании: «Жена моего брата была украинкой, и за то, что она вышла замуж за поляка, ее изнасиловало 18 бандеровцев. От этого шока она уже никогда не вылечилась, брат ее не пожалел, и она утопилась в Днестре»;

– В. Ч. из Канады: «В селе Бушковицы восемь польских семей загнали в овин, там их всех убили топорами, а овен подожгли»;

– Ю. Х. из Польши: «В марте 1944 г. на наше село Гута Шкляна, гмина Лопатин, напали бандеровцы, среди них был один по фамилии Дидух из села Обзоров. Убили пять человек. Стреляли, добивали раненых, Ю. Хоростецкого топором разрубили пополам. Изнасиловали малолетнюю девоч»ку»;

– Т. Р. из Польши: Село Осьмиговичи, 11.07.1943 г. во время службы Божьей напали бандеровцы, убили верующих, через неделю после этого напали на наше село… Маленьких детей швырнули в колодец, а тех, кто постарше, закрыли в подвал и завалили его. Один бандеровец, держа младенца за ножки, ударил его головой о стену, мать этого младенца кричала, и ее закололи штыком».

Отдельным, весьма важным разделом в истории доказательств массового истребления поляков, совершенного ОУН-УПА на Волыни, является книга Юзефа Туровского и В. Семашко «Преступления украинских националистов, совершенные над польским населением на Волыни в 1939–1945 гг.» (Jozef Turowski і Wladystaw Siemiaszko: «Zbrodnie nacjonalistow ukrainskich dokonane na ludnosci polskiej na Wofyniu 1939-1945», Warszawa, 1990, – прим. авт.). Указанная книга отмечается объективностью, она не пропитана ненавистью, хоть и описывает мученическую смерть тысяч поляков. Эту книгу не должны читать люди со слабыми нервами. В ней на 166 страницах мелкой печати дается список и описываются методы массовых истязаний и убийств мужчин, женщин, детей. Вот несколько выдержек из этой книги:

– «16 июля 1942 г. Клевань, местонахождение волости, уезд Ровно. Украинские националисты устроили провокацию, расклеили на польском языке антинемецкое воззвание. Вследствие этого на следующий день немцы расстреляли нескольких десятков поляков» (стр. 17);

– «13 ноября 1942 г., Обирки, польское село, гмина Колки, уезд Луцк. Украинская полиция из Колки и Цумани под командой националиста Сачковского, бывш. учителя, совершила массовые убийства польского населении села за сотрудничество с советскими партизанами. Женщин, детей и стариков согнали в один овин, там их убили, а затем сожгли. 17 человек вывезли в Цумань и там расстреляли» (стр. 18);

– «ноябрь 1942, околица села Бирка, гм. Степань, уезд Костополь. Украинские националисты замучали Яна Зелинского, бросив его связанного в огонь» (стр. 18);

– «9 февраля 1943 г. польское село Паросле, гм. Антоновка, уезд Сарны. Банда украинских националистов, притворяясь советскими партизанами, ввела в заблуждение жителей села, которые весь день угощали банду. Вечером бандиты окружили все дома и замучила в них польское население. Тогда убили 173 человека. Спаслось только 2 мужчин, которые были завалены трупами, и 6-летний мальчик, который притворился убитым. Более поздний осмотр замученных показал исключительную жестокость палачей. Младенцы были прибиты к столам кухонными ножами, с нескольких мужчин сдирали кожу, женщин насиловали, у некоторых была отрезана грудь, у многих были отрезаны уши, носы, выколоты глаза, отрезаны головы. После резни преступники устроили попойку у местного солтиса (старосты, – прим. пер.). После ухода палачей среди разбросанных бутылок из-под самогона и остатков еды был найден 12-месячный младенец, прибитый штыком к столу, а в его рот был воткнут недоеденный кусок квашеного огурца» (стр. 22);

– «11 марта 1943 г. украинское село Литогоща, гм. Велицк, уезд Ковель. Украинские националисты замордовали похищенного из Велицка поляка, учителя, а заодно несколько украинских семей, которые противились истреблению поляков» (стр. 26);

– «23 марта 1943 г., село Радовичи, гм. Туриск, уезд Ковель. Банда украинских националистов, переодетая в немецкие мундиры, добиваясь выдачи оружия, замучала отца и двоих братьев Лесневских» (стр. 29);

– «Март 1943 г., село Загорцы, гм. Дубно, уезд Дубно. Украинские националисты похитили управителя хозяйства, когда он убегал, палачи закололи его штыками, а затем прибили к земле доской от забора, «чтобы не встал»» (стр. 31);

– «Март 1943 г., околица Гуты Степанской, гм. Степань, уезд Костополь, украинские националисты обманом похитили 18 польских девушек, которых, после изнасилования, убили. Тела девушек сложили в ряд и положили на них ленту с надписью: «Так должны погибать ляшки»» (стр. 32);

– «Март 1943 г., село Мосты, гм. Людвополь, уезд Костополь. У Павла и Станислава Беднажи жены были украинками. Оба были замучаны украинскими националистами. Также убили одну женщину, другая, Наталия, спаслась» (стр. 33);

– «Март 1943 г., село Банасовка, гм. Княгинин, уезд Луцк. Банда украинских националистов замордовала 24 поляков, а их тела бросили в колодец» (стр. 35);

– «Март 1943 г., село Познанка, уезд Луцк. Банда украинских националистов живьем бросила в колодец ксендза Пйотра Вальчака и двух других человек. Все они утонули» (стр. 36);

– «Март 1943 г., поместье Антоновка, гм. Городец, уезд Сарны. Хозяин Юзеф Эйсмонт поехал на телеге к мельнице. Владелец мельницы, украинец, предупредил его об опасности. Когда он возвращался с мельницы, на него напали украинские националисты и убили – привязали к столбу, вырезали глаза, а затем живьем перерезали пилой» (стр. 38);

– «Март 1943 г., Дубровица, местонахождение волости, уезд Сарны. Украинские националисты замучали Лидию Сапегу, белоруску, за то, что ее муж – поляк. Его также убили» (стр. 38);

– «23 апреля 1943 г., село Селец, гм. Микуличи, уезд Владимир Волынский. В пасхальную пятницу украинские националисты по-зверски замучали семью Шуровских – супругов Шуровских и 9-летнего сына. Известного в околице кузнеца-поляка, который в мире жил с украинцами, а также его жену убил украинец из Навратина. Убегающим из села полякам помогли соседи– украинцы: Александр Захарук и Моисей Ядзюк. Перевезли они людей через реку Щелочи и довели до железнодорожной станции Бубенов, откуда они поехали во Владимир Волынский. Группой УПА командовал Иван Бараник из Честного Креста, который подчинялся Квасницкому» (стр. 43);

– «В том же селе жил бывший подофицер 24 полка пехоты в Луцке Александр Ядзиняк и его два брата, которые были известны своими многочисленными убийствами в польских селах. Также там жил учитель начальной школы, который впоследствии с двумя сыновьями принадлежал к УПА и принимал участие в мордовании поляков, у которых они отбирали документы, по которым после войны жили в Польше» (стр. 44);

– «24 апреля 1943 г., польское село Гута Антоновецкая, гм. Угорск, уезд Кременец. Утром в пасхальную субботу жители оставили убежища, чтобы накормить скот и позавтракать. Напала на них банда украинских националистов. Окружив село, начали поджигать дома и убивать поляков, пользуясь топорами, ножами, вилами и тому подобным. По убегающим стреляли, пойманных бросали в огонь. В этот день замучали около 600 поляков» (стр. 44);

– «22 июня 1943 г., село Буковцы, гм. Полонка, уезд Луцк. Банда украинских националистов замордовала супругов Юстину и Ипполита Родзевичей, их хозяйство сожгли. Одним из преступников был сосед, украинец Варивон Кравчук. Другие украинцы на протяжении 8 недель перепрятывали сына убитых Яна» (стр. 66);

– «11 июля 1943 г., село Бискупичи, гм. Микуличи, уезд Владимир Волынский. Украинские националисты совершили массовые мордования, согнав жителей в школьный дом. Тогда же по-зверски убили семью Владислава Яскулы. Палачи ворвались в дом, когда все спали. Топорами убили родителей и пятерых детей, положили всех вместе, обложили соломой из матрасов и подожгли. Чудом спасся только Владислав» (стр. 81);

– «11 июля 1943 г., поместье Свойчев, гм. Верба, уезд Владимир Волынский. Украинец Глембицкий замучали свою жену-польку, двое детей и тестя с тещей» (стр. 86);

– «12 июля 1943 г., поместье Мария Воля, гм. Микульчицы, уезд Владимир Волынский. Около 15:00 его окружили украинские националисты и начали убивать поляков, используя огнестрельное оружие, топоры, ножи, вилы и палки. Погибло около 200 человек (45 семей). Часть людей, около 30 человек, живьем бросили в колодец и там забивали их камнями. Кто убегал, тех настигали и убивали. Во время этой резни приказали украинцу Владиславу Дедухову убить жену-польку и двоих детей. Он не выполнил приказа, убили его, жену и двоих детей. Восемнадцать детей в возрасте от 3 до 12 лет, которые спрятались в хлебном поле, преступники переловили, посадили на телегу, завезли в село Честный Крест и там всех убивали, кололи вилами, рубили топорами. Акцией руководил Квасницкий» (стр. 91);

– «14 июля 1943 г., село Ясинец, гм. Киселин, уезд Горохов. Украинские националисты замучали в нем польское население… Погиб Пъясецкий, 35 лет, а его жена, 30 лет, спряталась в печи, где пекли хлеб, там ее нашли и закололи вилами. Также вилами закололи ее мать и двоих дочек – 4 и 6 лет. Казимиру Кораневич, 25 лет, засунули под поднятую тяжелую балку и придушили ею. Полякам, которые убегали, оказали помощь соседи-украинцы: Лаговский и Дембовский» (стр. 93);
– «30 августа 1943 г. польская колония Буды Оссовские, гм. Туриск, уезд Ковель. На рассвете многие вооруженные группы украинских крестьян, которые пришли из сел Ревушки и Волчак, окружили колонию и совершили массовую резню людей. Замучали 205 человек, в том числе 80 детей. Спаслось только 12 человек, которые убежали в Туриск, а затем в Ковель… Среди бандитов опознали жителей села Ревушки – братьев Павла и Макара Войчуков. Часть людей избежала резни, потому что их раньше предупредили украинцы – Срадко и Петр Стельмащук» (стр. 123);

– «30 августа 1943 г., польское село Куты, гм. Вережцы, уезд Любомль. На рассвете село по кольцу окружили стрелки УПА и украинские крестьяне, преимущественно из села Лесняки, и совершили массовую резню польского населения. Убивали в домах, на дворах, в овинах, с помощью топоров, вил, палок, а по убегающим стреляли. По-зверски убили украинскую семью Владимира Красовского с двумя маленькими детьми. Павла Проньчука, поляка, который выбежал из убежища, чтобы защитить мать, положили на лавку, отрезали руки и ноги и оставили на мученическую смерть» (стр. 124);

– «30 августа 1943 г., польское село Острувки, гм. Гуща, уезд Любомль. Село окружили плотным кольцом. В село въехали украинские эмиссары, предлагая созвать собрание – для мужчин в школе, для женщин и детей в костеле. Большинство мужчин, не подозревая о злом намерении, собрались в школе, где их и закрыли. Потом выводили по пяти человек за сад, где их убивали ударом в затылок и вбрасывали в выкопанные ямы. Тела клали одно на одно, пересыпая землей.

Тогда также замучали ксендза Станислава Добжанского… женщин и детей замучали, приказывая им ложиться ниц, после чего по очереди стреляли в голову, погибло 483 человека, в том числе 146 детей» (стр. 124–125).

И такое вот на 166 страницах! И это только на Волыни. Авторы пишут, что то, что они описали, а скорее всего, перечислили, это всего лишь 1/3 всех мордований, на которые имеются документы. На 2/3 нет документов. А еще же будет Галиция!

Пусть руководящие органы всех трех фракций ОУН подают в суд на авторов этой книги! Пусть перед судом добиваются от издательства, а им является Главная Комиссия по Расследованию Гитлеровских Преступлений в Польше – Институт Национальной Памяти, чтобы не распространяли книгу, чтобы извинились за клевету (если это клевета?!), чтобы заплатили возмещение организации за моральную несправедливость. А, может, найдутся названные в книге преступники, они тоже могут подать в суд на издательство и авторов. Если этого не сделают, то тем самым признают свою вину в этом геноциде.

Упомянутый здесь Зиновий Кныш пишет: «Когда бандеровцы коварным способом разоружали… сотника Волынца задушили веревкой» (Зіновій Книш: «Розбрат», цит. вид., стр. 79, – прим. авт.).
Михаил Демкович Добрянский пишет: «Тысячи людей убиты, часто сопровождаемые издевательствами и пытками» («Віднова», №3/1985, стор. 45, – прим. авт.). Участник УПА, Даниил Шумук, приводит в своей книге рассказ бойца УПА: «Под вечер мы опять вышли на те же хутора, организовали десять подвод под маской красных партизан и поехали в направлении Корыта… мы ехали, пели «Катюшу», время от времени ругались на русском языке и в российском духе» (Данило Шумук: «За східним обрієм», цит. вид., стор. 127, – прим. авт.).

А теперь ОУН твердит, что это красные партизаны мордовали поляков, маскируясь под УПА.

Артур Бата пишет: «Я заметил, как один из всадников схватил двухлетнего ребенка, подтянул к седлу, повернул в сторону подожженных домов. Ребенок плакал, вырывался, но изверг поднес его над головой и с размаху вбросил в огонь» (Artur Bata: «Bieszczady w ogniu», Warszawa, 1987, стр. 3, – прим. авт.).

Григорий Стецюк пишет: «Бандеровские отряды во главе с Тарасом Чупринкой наставляли стволы своих винтовок (ружей, – В. П.) на своего брата, а сегодня возвеличиваются как бессмертные герои XX века. История написана кровью невинных жертв… Весь мир тех, кто убивает людей, называет бандитами, а как их называем мы?» (Григорій Стецюк: «Непоставлений пам’ятник», цит. вид., стр. 126, – прим. авт.).

Михаил Подворняк пишет: «Из близлежащего леса приехало два вооруженных молодчика, без причины застрелили в доме невестку и двух его дочерей… совершили преступление спокойно. Люди в Устечке только сейчас узнали, что Михорова невестка была полькой, потому что до сих пор не все об этом знали, и знать не нужно было никому. Она не знала польского языка, брак заключали в православной церкви (Михайло Подворняк: «Вітер з Волині», цит. вид., стр. 178, – прим. авт.).

Галинский пишет: «Ксендз Юзеф Качеровский был убит бандеровцами 9.02.1944 г. Убегая, в конечном счете, ухватился за крест миссии и сказал: «Христос, спасай!». Бандеровцы не могли его оторвать от креста, добили прикладами, поломали ему руки, разбили череп» («Zwiazkowiec», Toronto, 16.VIII.1979, – прим. авт.).

Ян Грущинский пишет: «Бандеровцы в селе Фирлеевка, сейчас Липовка, во время службы Божьей Пасхальной Недели сломали дверь в костел и топорами, ножами, штыками забили около ста поляков, в том числе женщин, молодежь, детей. Из костела вывели трех украинок, вынуждали их сказать, где спрятался ксендз, но они не захотели сказать – их порубили на куски возле креста» («Czas», Winnipeg, 23.V.1992, – прим. авт.).

Мой знакомый чех пишет из Чехословакии: «Я тогда работал в городском госпитале. Каким-то утром привезли двухлетнего мальчика с отрубленными руками и выколотыми глазами. Поляк, который его привез, сказал только, что родителей ребенка убили. После этого он убежал. Тело несчастного польского ребенка было покрыто кровоподтеками. Ребенок уже даже не плакал и не звал родителей».

Привлекает внимание факт, что нападения на польские села часто происходили в канун торжественных праздников – перед самой Пасхой и тому подобное, и часто тоже во время службы Божьей в костелах.

УПА применяла тоже «военные» методы убийств, примером чего служит село Порицк на Владимирщине:
«11.07.1943 г. во время службы Божьей, в 11:30 бандеровцы напали на польское население, находящееся в местном костеле. Бросили внутрь гранаты и открыли огонь из пулеметов и ружей, убивая всех наповал. Возле алтаря погибли прислужники, а ксендз Болеслав Шавловский был тяжело ранен и притворился убитым. Бандеровцы выстрелами в голову добивали тех, кто еще двигался. После этой бойни палачи принесли солому и подожгли костел… В то время пришел проливной дождь и погасил пожар. После ухода бандитов, умирающий ксендз позвал местного попа и попросил его, чтобы тот исповедал его. Священник пришел в костел в ризах, исповедал ксендза и молча вернулся в церковь. Вскоре ксендз умер, присоединяясь к тем 500, которые были убиты в этот же день в костеле или возле него. После того погрома спаслось только 20 человек» (Jozef Turowski і Wladyslaw Siemiaszko: «Zbrodnie nacjonalist6w ukrainskich dokonane na ludnosci polskiej na Wolyniu 1939-1945», Warszawa, 1990, стр. 84,85, – прим. авт.).

Хватит! Хватит этих страшных описаний! Думая о них, я не способен понять психику преступников. Как это все объяснить? Интересным было бы психологическое исследование этого феномена: встает ли перед теми, кто отрубал детям руки и ноги, выкалывал глаза, разрезал женщинам животы, встает ли у них, когда они смотрят сегодня в глаза своих внуков, на их рученьки и ножки, чувствуют их дыхание во время сна, глядят на своих дочерей, семнадцатилетних внучек, встает ли перед их глазами образ совершенного ими 50 лет назад? Могут ли они спокойно спать, брать в руки нож, топор? Не чувствуют ли они на своих руках теплой тогда крови своих жертв? Не стоит ли у них перед глазами ужас в глазах умирающих своих жертв, в ушах отчаянный крик тех, кого убивали? Не чувствуют ли их дыхания?

В малайском языке есть слово «амок», которое означает вид сумасшествия — охватывающее человека желание убивать. Люди, находясь в состоянии «амока», не понимают своих поступков, они не способны руководить своим поведением. Причины «амока» до сих пор не исследованы.

Читая материалы о убийствах поляков и украинцев во время войны, исполнителями которого были ОУН-УПА, следовательно, украинцы, меня охватывает ужас. В голову приходят описания убийств малайцев во время «амока». Не исключено, что «амок» малайцев возникает под влиянием атмосферы, погоды, климата или по другим физических причинам. А вот «амок» исполнителей директив ОУН-УПА был вызван исключительно психическим натиском преступной пропаганды, преступной идеологии ОУН. Источники этого «амока» восходят к временам и состоянию непримиримости группы украинских галицких офицеров с проигранной войной, достигают учения Дмитрия Донцова. Начало этого «амока» в УВО-ОУН.

Именно в этих истоках следует искать источники методов деятельности таких членов УПА, как «Сережа-садист». О нем Петр Мирчук пишет: «Характерным для тогдашней ситуации на Полесье и Волыни является факт, что первые месяцы борьбы обоих отделов УПА, Остапа и Коробки, полностью посвящены ударам по красным партизанам и польским пляцувкам (селам, – В. П.). Командир Остап стал быстро известен большевистским партизанам и их командованию, приобретя себе у них за свою твердость в борьбе псевдоним «Сережа-садист» (Петро Мірчук: «У.П.А. 1942-1952», Мюнхен, 1953, стор. 33, – прим. авт.).

Слово «садист» в словаре украинского языка (т. 9, стр. 10, 11) означает человека с садистическими наклонностями, одержимого садизмом. Садизм – патологическая страсть к жестокости, истязанию, наслаждению от страданий других.

Командира УПА Остапа «садистом» назвало командование красных партизан. Они, вероятно, знали способы «борьбы» «Сережи-садиста». А этим восхищается Петр Мирчук, человек вроде бы и с образованием.

Тот же автор говорит о командире куреня УПА – «Головорезе», который погиб в бою 6.1.1945 г. (Петро Мірчук: «У.П.А. 1942-1952», Мюнхен, 1953, стор. 49, 112, – прим. авт.). «Головореза» перехоронили с почестями в 1992 году, были выступления, как сообщала об этом пресса. Только кто во время похорон задумался, почему этот командир взял себе или ему дали кличку «Головорез»? Наверное, не потому, что он умело резал кур или уток. Нет, я убежден в этом, что эта кличка связана с качеством резать «врагов» – поляков и украинцев.

Такие вот дела с ОУН-УПА. Их сегодня многие не стесняются. Это симптом. Опасный.

Все это выплывало еще со времен УВО. Опубликованная в 1929 г. брошюра говорит: «Нужно крови? Дадим море крови! Нужен террор? Сделаем его адским!… Не стесняемся истязать, грабить и поджигать. В борьбе нет этики!» (Edward Prus: «Herosi spod znaku tryzuba», Warszawa, 1985, стр. 54, – прим. авт.).

С вопросом методов истязаний связан вопрос количества жертв ОУН-УПА. Никто не способен теперь установить количества замучанных гитлеровцами с помощью украинской вспомогательной полиции евреев. Не натолкнулся я на литературу, которая бы убедительно и исчерпывающе указывала на количество жертв ОУН-УПА. Таких данных даже может не быть. Можно говорить только о минимуме убитых. Правду, которая касается убитых ОУН-УПА украинцев, должны исследовать историки, которые живут на Украине, имеют или будут иметь доступ к источникам. Но… Но сейчас существуют историки-украинцы, которые поставили себе задание «научно» оправдывать, даже восхвалять ОУН-УПА. Честным же историкам теперь не будет легко. На Украине, в частности в Западной Украине, снова властвует страх перед ОУН – перед Украинской национальной ассамблеей, перед Украинской национальной самообороной. Обратим внимание на родство этого последнего названия с существующей во время войны в Галиции Украинской национальной самообороной – соответствием волынских Самооборонных кустовых отделов. Люди на Западной Украине еще помнят ОУН-УПА. Только в ноябре 1944 г. УПА на Волыни совершила 800 нападений на дома сельских советов, убила 118 служащих и 388 активистов (Edward Prus: «Herosi spod znaku tryzuba», Warszawa, 1985, стр. 320, – прим. пер.).

«В УПА 50% состава составляли члены ОУН, которая дала направление действиям и границам УПА»chrome-extension://cegaacafklagkioanifdoaieklociapj/ch2.xhtml – id42 (Петро Мірчук: «У.П.А. 1942-1952», Мюнхен, 1953, стр. 277., – прим. авт.).

Точного количества жертв ОУН-УПА никто не определит, говорить можно только о подсчетах. Здесь приведу данные, взятые из других источников. Даже такие кропотливые исследователи темы, как авторы «Пути в никуда», пишут: Н»евозможно сегодня определить, хоть бы приблизительно, количество поляков, которые стали жертвой украинских националистов в 1943-1944 годах… По отношению к Волыни потери в польском населении оценивали в 15 тыс. Студницкий, 10.02.1944 г. беря интервью у представителей немецких властей в Львове, назвал цифру 200 тыс. поляков, замученных украинскими националистами, на что шеф немецкой полиции в Львове ответил, что замучено, возможно, свыше 100 тыс. Можно указать, что на территории Полесья, Волыни, Холмщины и Посанья замучано 60–80 тыс. поляков» (A. Szczesniak, W. Szota; "Droga do nikad", Warszawa, 1973, стр. 169, 170, – прим. авт.).

Следует подчеркнуть, что авторы ссылаются на документ из польских архивов. Нужно также помнить, что эти подсчеты не охватывают Галицию.

Другой автор, Ришард Тожецкий, ссылаясь на слова В. Студницкого, тоже приводит те же цифры – 200 тыс. по утверждению Студницкого и 100 тыс. по утверждению-оценке шефа львовской немецкой полиции, но также дает другую информацию, которая касается Галичины: данные из округа Львов указывают, что количество жертв только в нескольких уездах Восточной Галиции до половины 1944 г. достигает 70 тыс. человек (Ryszard Torzecki: «Kwestia ukrainska w polityce III Rzeszy 1933-1945», Warszawa, 1972, стр. 330, – прим. авт.).

Во время разговора В. Студницкого с шефом полиции в Львове, присутствующий губернатор Галичины Отто Вехтер оценил количество жертв ОУН-УПА в Галиции в количестве 40 тысяч (Edward Prus: «Herosi spod znaku tryzuba», Warszawa, 1985, стр. 248., – прим. авт.).

Казимеж Подляский, ссылаясь, как он пишет, на беспристрастного исследователя, никоим образом не «украинофоба», пишет, что польские источники «говорят о 100 тысячах человек» («Віднова», №4/1986, стр. 44., – прим. авт.) – жертв ОУН-УПА.

Украинские националистические источники не дают количества жертв ОУН-УПА – ни поляков, ни украинцев. Исключением является информация упоминавшейся редакционной статьи «Гомона України», которая дает, что в ходе 201 акции возмездия в Галиции 5100 поляков потеряли свою жизнь («Гомон Украины», Торонто, 26.08.1992). Не занимается этой проблемой ни Николай Лебедь, ни Петр Мирчук в своих трудах об УПА.

Зато занимаются этими подсчетами, но только относительно Волыни, Ю. Туровский и В. Семашко. Они пишут: «В нашем труде мы показали около тысячи местностей, в которых имело место вырезание польского населения, совершенное украинскими националистами. Полный масштаб преступлений украинских националистов на Волыни по нашим оценкам касается 2 тысяч местностей, в которых совершены акты массового убийства. Они повлекли смерть 60-70 тысяч жертв, что составляет около 20% тогдашнего польского населения Волыни. В разделении на уезды это дает следующую приблизительную картину:
– Дубенский уезд – 6800 убитых,
– Гороховский уезд – 4200 убитых,
– Костопольский уезд – 7000 убитых,
– Ковельский уезд – 7300 убитых,
– Кременецкий уезд – 5100 убитых,
– Любомльский уезд – 1900 убитых,
– Луцкий уезд – 11300 убитых,
– Ровенский уезд – 7400 убитых,
– Сарненский уезд – 6100 убитых,
– Владимирский уезд – 8000 убитых,
– Здолбуновский уезд – 3600 убитых.

Самым кровавым месяцем на этой территории был июль 1943 г., в котором погибло около 20 тысяч поляков, только в самые кровавые дни 11 и 12 июля, замучано свыше 12 тысяч человек (Jozef Turowski і Wladyslaw Siemiaszko: «Zbrodnie nacjonalistow ukrainskich dokonane na ludnosci polskiej na Woiyniu 1939-1945», Warszawa, 1990, стр. 158, – прим. авт.).

По нашим оценкам, материал, показанный в этом труде, который мы сумели собрать, охватывает только 1/3 всех жертв волынской резни (Jozef Turowski і Wladyslaw Siemiaszko: «Zbrodnie nacjonalistow ukrainskich dokonane na ludnosci polskiej na Woiyniu 1939-1945», Warszawa, 1990, стр. 9, – прим. авт.).
Внимания заслуживает утверждение авторов, что публикуемые материалы доказывают также, что кроме ослепленных шовинистов, неоднократно принуждали к преступлениям людей, которые внутренне их не одобряли («Новий шлях», Торонто, 3.Х.1992., – прим. авт.).

Страшны последствия преступлений ОУН-УПА. Поляки – авторы, респонденты, знакомые, близкие мне люди не призывают к мести. Они лишь хотят сказать правду. Хотят, чтобы их поняли, что они были жертвами. А я хочу, чтобы эти страшные годы не повторились. Однако вижу, что ОУН на Украине начинает возрождаться. В этом вижу опасность. Поэтому не могу молчать.

ЧЬИМ ДЕТИЩЕМ БЫЛА УПА? КТО БЫЛ В УПА?

Казалось бы, что после принципиального отождествления УПА с ОУН, о котором уже здесь говорилось, вопрос о том, чьим детищем была УПА, может с первого взгляда выглядеть беспредметным. Да, УПА бесспорно была произведением ОУН. Но, как нам известно, с 1940 г. было две ОУН – ОУН Ст. Бандеры и ОУН А. Мельника. То какой же из ОУН детищем была УПА?

Нужно осознавать то, что УПА не возникла вследствие провозглашения какого-то декрета или другого законодательного акта, хотя акт от 30 июня 1941 г. существовал, по крайней мере, в воображении бандеровцев и дезориентированных масс было правительство — Украинское Государственное Правление с Ярославом Стецько во главе. УПА создавалась на протяжении многих лет, хотя и не называлась она Украинской Повстанческой Армией. ОУН принимала в свои ряды на основании принесенной на револьвере присяги. Как правдивые христиане жили символом христианства – крестом, так члены ОУН жили своим символом – револьвером. УВО-ОУН с самого начала вышколивала военные кадры в свободном городе Гданьске (нем. – Данциг) и в других местах. УВО, а впоследствии ОУН, имели свои военные референтуры-отделы. Производные группы ОУН-б и ОУН-м пошли вслед за немецкой армией в Галицию, на Волынь и дальше с целью организовать украинскую полицию, следовательно, вооруженные отделы. Эта полиция возникла на Западной Украине из сторонников бандеровцев и мельниковцев. Весной 1943 г., когда ситуацию на Волыни контролировала ОУН Ст. Бандеры, полиция перешла в то же время в ряды УПА, что, без всякого сомнения, произошло по приказу ОУН-б, видимо, самого Г. Лебедя.

Между ОУН-б и ОУН-м в эмиграции длится и до сих пор не прекратился спор, когда возникла УПА? ОУН-м утверждает, что это произошло еще в 1941 г., а ОУН-б, что начало УПА датируется 14.10.1942 г. И эта фракция ОУН, на сегодняшний день под руководством Ярослава Стецько, добивается, чтобы именно эта дата стала Днем Украинских Вооруженных Сил (и она действительно таковой стала, – прим. пер.). В рамках этого спора в «Новому шляху» появилась статья Ольги Кобец, в которой автор с удовольствием говорит:
«Сразу следует отметить, что хотя конференция, посвященная 50-летию УПА, относит национально-освободительное движение к ранним тридцатым годам, все же началом возникновения самой УПА, как доказывают новые документы, найденные украинскими историками, все-таки следует считать 1941 год и в первую очередь деятельность Бульбы-Боровца… Таким документом является, в частности, докладная записка начальника Украинского штаба партизанского движения (советского, – В. П.) Тимофея Строкача секретарю ЦК КП(б) Леониду Корнийцу, в которой он заявляет, что в его руки попал документ немецких спецслужб от 9 сентября 1941 г., который свидетельствует о том, что уже в то время значительная часть ОУНовцев начала уходить в подполье» («Новий шлях», Торонто, 3.Х.1992, – прим. авт.).

Нет сомнения в том, что УПА Тараса Бульбы-Боровца состояла из склонного принять лозунги ОУН элементов, да и сам Тарас Бульба-Боровец с первых месяцев гитлеровской агрессии на СССР сотрудничал с ОУН-м. Об этом свидетельствует Г. Поликарпенко вместе с Зиновием Кнышем, говоря о действиях ОУН-м в направлении организации вооруженных отделов:
«В инструкции, данной ведущему активу ОУН (Мельника, – В. П.) еще перед началом немецко-советской войны, делается ударение на политической стороне борьбы, а не военной… Однако, эта же вышеупомянутая инструкция приказывала создавать сразу небольшие военные отряды и соединения и накапливать средства боевого характера… В первые дни августа 1941 г. прибыл в Львов Тарас Бульба-Боровец, командующий Украинской Повстанческой Армии (УПА), «Полесская Сечь», на переговоры с членами ПУН (Провода украинских националистов, – В.П.)» (Г. Полікарпенко: «Організація Українських Націоналістів під час Другої світової війни», 1951, стр. 121., – прим. авт.).

«В ноябре 1941 г… «Полесская сечь» и Тарас Бульба ушли в подполье… здесь была первая партизанская школа. Здесь постоянно действовали представители ОУН, поручик М-й, Михаил Шморгун… впоследствии Антин Барановскийchrome-extension://cegaacafklagkioanifdoaieklociapj/ch2.xhtml – id23 (Г. Полікарпенко: «Організація Українських Націоналістів під час Другої світової війни», 1951, стр. 123, – прим. авт.).
«По началу (только, – В. П.) весной 1943 г. и бандеровцы, чтобы не остаться позади, начали создавать партизанские отряды… В результате (вследствие, – В.П.) возникли три партизанских армии:
1. УПА от Бульбы,
2. Военные отделы ОУН под руководством полк. А. Мельника,
3. Военные отделы бандеровцев» (Г. Полікарпенко: «Організація Українських Націоналістів під час Другої світової війни», 1951, стр. 125, – прим. авт.).

«Лебедь решил всеми пренебречь. Став на этот путь, (он) употребляет (использует, – В. П.) метод авантюрной игры, где платит кровью тысяч наилучших бойцов. Во имя овладения «леса» он раздувает «партизанку» к самым широким границам, используя для этого различные средства: пропаганду, которая играет на инстинктах украинцев…, принудительную мобилизацию и т. д. И действительно лес заполнился молодежью, которую Лебедь формирует в отделы и держит в дисциплине террором»( Г. Полікарпенко: «Організація Українських Націоналістів під час Другої світової війни», 1951, стр. 227, – прим. авт.).

Широким кругам националистов на Западе известны упреки мельниковцев в сторону бандеровцев за разоружение мельниковских отделов УПА на Владимирщине и Кременецчине. М. Лебедь просто дал приказ ликвидировать мельниковские отделы, что привело к кровопролитию, о котором и говорит Г. Поликарпенко. Бандеровская УПА ликвидировала также УПА – «Полесскую Сечь» Тараса Бульбы-Боровца, который сотрудничал с ОУН-м, о чем свидетельствует то, что в органе «Полесской Сечи» «Оборона України» размещена статья деятеля ОУН-м, будущего председателя ПУН (ОУН-м) О. Ждановича п. н. «За что мы боремся» («Оборона України», №1 з 1.VIII.1943, – прим. авт.).

Следует, следовательно, прийти к выводу, что УПА, по крайней мере, в первый период гитлеровской оккупации Западной Украины, не была исключительно бандеровской, она была созданием обеих ОУН – ОУН-б и ОУН-м. И обе эти фракции (а также третья — ОУН-з, которая откололась в 1954 г. от ОУН-б) несут ответственность за то, что УПА натворила на Волыни и в Галиции. Недаром поляки из Южного Полесья и северо-восточной Волыни (той, что до 1939 г. была под Польшей) в разговорах со мной, тех, кто убивал, кто сжигал, кто сеял ужас, называют «бульбовцами», а не бандеровцами. Родители моей жены тоже убежали ранней весной 1943 г. из Сарненского уезда от «бульбовцев», а уже потом, из села на Волыни, убежали от бандеровцев в Кременец.

Об ответственности всех трех фракций ОУН за действия УПА свидетельствует и то, что все они на сегодняшний день прославляют УПА, добиваются ее реабилитации, но, как правило, умалчивают о массовых убийствах поляков. Все они показывают воинов УПА как героев.

Кто же был в тех формациях, которые мы называем УПА? На этот вопрос убедительный ответ дает Василий Чумак, уроженец Волыни, кандидат юридических наук из Киева, который пишет:
«Как наши, так и зарубежные архивные источники и публикуемые документы свидетельствуют: костяком Украинской Повстанческой Армии были члены ОУН, которые прошли «выучку» еще до войны в немецких спецслужбах, а затем находились в различных специальных немецких частях типа батальонов «Нахтигаль», «Роланд» и шуцманшафт батальона 201, резидентурах, других немецких учреждениях. По архивным данным, которые нам пришлось проанализировать, около 16% участников УПА служили в немецкой армии, в украинской и немецкой полиции и жандармерии, а функции руководителей УПА брали на себя в недалеком прошлом офицеры вермахта или немецкие агенты, среди них Р. Шухевич, Д. Клячковский (командующие УПА), М. Лебедь (один из организаторов формирований)…
В составе УПА было сформировано 15 национальных отделов. Но следует отметить, что во всех этих отрядах политруководителями были члены ОУН. В том числе и в «Еврейском курене» «Сыновьях Якуба», в котором насчитывалось 12 (! – В. П.) человек (по большей части врачей, дантистов, ремесленников)…

В формированиях УПА, а также среди тех, кто им помогал (КОС, УНС, – В.П.), особенно на первом этапе, было немало охваченных национальной идеей, настроенных против колхозов… годы оккупации, фашистский террор и ограбление населения создали благоприятную ситуацию для националистической пропаганды. Определенную роль сыграло и то, что в 1939–1941 гг… советской власти на западн-оукраинских землях имели место грубые нарушения законодательства, безосновательные репрессии, многочисленные факты выселения жителей городов и сел. Депортации был подвержен каждый десятый житель Западной Украины…

Все эти факторы умело использовали националисты…

Если до лета 1943 года вербовка в УПА в основном происходила добровольно, то уже с лета этого года вооруженные формирования пополнялись уже путем насильственной мобилизации и угроз. Те, кто пытался избежать такой мобилизации, были репрессированы, убивали самих мобилизованных, их родителей, грабили и поджигали дома, имущество, а в отдельных случаях просто силой оружия забирали в свои отряды…

Большинство из них… были жителями Западной Украины, другие представляли восточные области Украины. Они были в прошлом советскими военнослужащими, которые попали в плен, убежали из фашистских концлагерей, оказались в окружении и осели на этой территории…

… И. Ф. Купчишин, 1916 г. рождения, бухгалтер, был насильственно мобилизован в УПА в августе 1943 г. и направлен в третью сотню куреня им. Коновальца. Он рассказал, что в сотне 30% уроженцев и жителей Галичины – добровольцы, а другие мобилизованы насильно» («Вісті з України», Київ, №21/1991, – прим. авт.).

Все, что сказано в цитате – основная правда об ОУН-УПА: они были творением галицких националистов. Костяк УПА – это члены ОУН, галичане, которые в качестве эмиссаров ОУН после гитлеровской агрессии на СССР пошли на Волынь, чтобы там организовать УПА. Они, без сомнения, сумели мобилизовать путем пропаганды некоторое количество Волыни, а остальных террором вынудили пойти в УПА. Не говорю здесь о Самооборонных Кустовых Отделах, которые состояли из местных мужчин и хлопцев, часто и девушек, которые подчинялись назначенному ОУН станичному и другим руководителям. В УПА оказалось, как видим, много насильственно мобилизованных местных крестьян. Те, кто сбежал из плена, присоединялись к красным партизанам, или к УПА. Куда же им было идти, если даже местных терроризировали?
Об этих последних, так называемых «схидняках», которые тем или иным образом оказались в УПА, не зная никогда перед тем ни о Коновальце, ни о Донцове, ни о Бандере, нужно сказать несколько слов отдельно. Вот свидетельство человека – украинца, который около сорока лет просидел в тюрьмах, который всю свою жизнь искал правду для людей – до войны был коммунистом, а во время войны попал в УПА – свидетельство Даниила Шумука:

«– А какие у вас отношения со схидняками? – спросил Горбенко.
– Они в отчаянии.
– Почему?
– Они говорят, что теперь выискивают среди них и расстреливают офицеров, а вскоре будут стрелять всех пленных…

… Острожский привел мне семь человек. И так у меня была полная группа в количестве двенадцати человек. Все они были раньше офицерами Советской Армии. Позже попали в плен к немцам, а убежав из плена, попали в отделы УПА… с приближением Советской Армии им начали не доверять, и это недоверие их сильно психически травмировало. Они каждый день ждали расстрела» (Данило Шумук: «За східним обрієм», цит. вид., стр. 111, – прим. авт.).

Зная, кто входил в состав УПА, хотелось бы, чтобы те, кто был в этой ОУНовской формации, сказали свое весомое слово – как они попали в УПА, кто, при каких условиях их вынудил – люди или судьба – стать в ряды УПА? Существует малая вероятность, чтобы так называемые «схидняки», не имея за собой преступного сотрудничества с гитлеровцами, добровольно шли в УПА, не верится, чтобы они признавали идеологию ОУН. Им, «схиднякам» чужд был всякий тоталитаризм – большевистский и фашистский, следовательно, и тоталитаризм ОУН. Если сегодня кто из «схидняков» ратует за ОУН-УПА, то он или имеет на совести совершенные в ее рядах преступления или совсем не понимает, никогда не понял сути украинского интегрального, то есть донцовского национализма. Они и до сих пор находятся в тумане. Как и те, кто родился в Канаде, США и не столкнулся никогда с практическим национализмом тридцатых и сороковых годов.

Продолжение следует

Перевод Михаила Корниенко