Данте

Венок сонетов

I

Таинственная россыпь слов
В душе нежданно заблистала,
И дни прошли – и вот настала
Пора покинуть отчий кров.

Пленительной Болоньи зов
Донёсся – и святой, и шалый…
О песня, песня! Но сначала – 
Юрист, философ, богослов…

Испить из рога – и потира,
Осилить круговерти скверн – 
И горные объять вершины!

Живое многоцветье мира!
Средь горних светов и таверн
Ты свяжешься ли воедино?

II

Ты свяжешься ли воедино,
Великий путь? Вершись отсель!
Сквозь перебранку и сквозь хмель
Науку дружбы дарит Чино,

И Дама лик явила чинно,
Вздымая страсти колыбель…
Ей сердце – избранная цель
Для стрел восторга и кручины.

О Беатриче! Стон и песнь!
Непостижимая болезнь!
Кали – до самой сердцевины!

Та страсть, и новой страсти взлёт – 
Сойдётся всё, когда дойдёт
Земная жизнь до половины.

III

Земная жизнь до половины
Дошла, и что же за спиной? – 
Настырный гомон и шальной
И обвиненья без причины,

Путь из Флоренции гордынной
В край безотрадный, неродной…
Ты лишь к письму в тиши ночной
Склонишься головой безвинной!

Звучат старинные обеты
И сонмы новых голосов;
Кружатся звёзды и планеты

Над бездной сумрачных лесов…
Земная жизнь до грозной меты
Дошла – и Божьих ждёт весов.

IV

Дошла – и Божьих ждёт весов
На раздорожье жизнь земная…
Повсюду – воссиянья Рая,
Повсюду – бездны мертвецов,

Повсюду – грани вечных строф,
Повсюду – мысль царит живая,
И – боль повсюду ножевая
И хлеб, что горек и суров…

Копя не золото – седины,
Увещевая и пророча,
Владык ты усмиряешь ков…

И – вновь бросаешь взор орлиный:
И видят огненные очи – 
Покоя нет в стране отцов.

V

Покоя нет в стране отцов:
И рвут, и режут по живому!
Не прирастай к семье и дому,
Не жди уютных берегов.

Твой путь изгнанника не нов,
Отринь и горечь, и истому,
Приляг, как прежде, на солому – 
Ты наг, ты нищ, но без оков!

Летишь в грядущее, в былое…
А ночь нависла над чужбиной
И в душу свой вонзила взгляд.

Летит, взрастает семя злое – 
И мир по-прежнему разъят
Враждой мучительной и длинной.

VI

Враждой мучительной и длинной
Давно Италия больна…
Неужто мать всего – война?!
Шаг – до кровавого притина!

Дерутся гвельфы, гибеллины…
Ужель на свете цель одна – 
Война без проблеска, без дна – 
Одна кровавая стремнина!

Умолкнет этот шум настырный,
Когда смирится род людской,
Объят монархией всемирной.

Пока же он – глухая глина,
В которой слёзы, кровь и гной…
Больна Италия – повинна!

VII

Больна Италия – повинна
Она сама, греха юдоль.
Взывай! А папа и король
Неумолимы как лавины.

Иные славно блещут вина:
Глотнёшь – и не отступит боль;
И руку протяни, изволь:
Вонзится жало из-под крина…

Земное горе бесконечно,
Круты, обрывисты дороги,
И новый горизонт грозов.

Ужель пребудет, ширясь вечно,
Сброд озверевший и убогий – 
Орда глупцов и наглецов.

VIII

Орда глупцов и наглецов
Без смысла, без числа, без меры…
Они призвали в мир химеры – 
И дверь закрыли на засов.

Они подобны стае псов,
Они как вепри и пантеры…
В них нет ни разума, ни веры…
О, лицемеры меж слепцов!

Возможно ль в мире кроткой ланью
Ступать, когда везде оскал?
Тому, чей дух превыше скал, – 

Предать себя за подаянье?!
Вновь за спиной гремит обвал.
Спасенье – в чём? Нужда, изгнанье…

IX

Спасенье – в чём? Нужда, изгнанье
Вперили очи – и когтят.
Нет, невозможен путь назад
И невозможно покаянье!

Зажечь свечу, с бумажной дрянью
На голове – ломать обряд?
Признать, что лжец, что казнокрад?!
За гранью это всё, за гранью…

Уж лучше сразу – через Реку:
Милей Харонова ладья…
О Беатриче, жизнь моя!

Не их, не их – но Божий Суд!
И пусть, проклятые, до веку
У входа грозно стерегут.

X

У входа грозно стерегут – 
И алчут духа обнищанья;
И далеко до увенчанья,
А дни и годы вдаль бегут.

Когда постылый сброшен спуд, – 
Чтó расторженья, обещанья!
Чтó поношенья, величанья
Освобождённому от пут!

Идёшь ты и гласишь: «Свобода!»,
Идёшь ты, не склонив лица,
Не став бесчестия добычей.

А те… – пусть бесятся у входа,
И пусть пытают до конца,
Не сломится ль души величье…

XI

Не сломится ль души величье?!
Путь неизбежен, путь один.
Иди – и не страшись пучин
И гнусных демонов двуличья.

О сколь чудовищны отличья!
Но между дьявольских дружин
Тебя проводит Властелин,
Добро и Зло граня, гранича…

Всё тонет в пепле и золе,
Всё стонет, корчась, в жуткой мгле,
Вокруг рыданье, поруганье…

Вот – лёд, страшней, чем полыханье!
Но льётся, не пропав во зле,
Из горних сфер – как бы дыханье…

XII

Из горних сфер – как бы дыханье…
Туда! Ты смог отринуть клеть,
Презреть и золото, и медь,
Презреть безумцев нареканья.

Осилив духа колыханья,
Ты смог в аду не онеметь…
Так было – и так будет впредь:
Везде, всегда – превозмоганье.

Зовут – всё выше – небеса.
И это выдержат глаза!
Мадонна! Рая озаренья!

И, полные несметных чуд,
Встают терцины – грани, звенья…
Италии – бессмертный труд!

XIII

Италии – бессмертный труд!
Пускай мучители не сыты –
У них пощады не проси ты,
Тебе ль бежать огней, остуд?

Всё меньше на земле минут…
Не медли: письмена открыты…
Нет, яростные лики Дита
Видений Рая не убьют!

И достославные мужи,
Грядущие из тьмы времён,
Вдаль понесут многостраничье…

А ты на склоне дней скажи:
«Труд – Родине. Семье – поклон.
И жизнь – во славу Беатриче».

XIV 

«И жизнь – во славу Беатриче!» – 
Ты повторишь. Пусть меркнет день – 
Ты на последнюю ступень
Присядь, Её без страха клича…

В каком Она придёт обличье?
Какую уготовит сень? –
«Земная ноша – только тень.
Всё состоялось. Разве нищ я!

Всё предо мной: набат веков
И соловьиный трепет дивный,
Земной любви напев призывный,

Моя небесная Любовь,
Связавшаяся неразрывно
Таинственная россыпь слов…»

XV
Магистрал

Таинственная россыпь слов,
Ты свяжешься ли воедино?
Земная жизнь до половины
Дошла – и Божьих ждёт весов.

Покоя нет в стране отцов:
Враждой мучительной и длинной
Больна Италия – повинна
Орда глупцов и наглецов.

Спасенье – в чём? Нужда, изгнанье
У входа грозно стерегут – 
Не сломится ль души величье…

Из горних сфер – как бы дыханье:
«Италии – бессмертный труд,
И жизнь – во славу Беатриче!..»